Операция

С потолка под выверенным для лучшего обзора углом свешивалась большая лампа, мощным холодным белым светом заливая стерильную поверхность стола. Мужчина средних лет в маске и белоснежной одежде со скальпелем в руке склонился над пациенткой. Он прикидывал в уме кратчайший и с наименьшими потерями способ решения проблемы. Рядом в нетерпеливом ожидании застыла ассистентка и с неприкрытым любопытством во взгляде смотрела на оперируемую. Перед стоящей женщиной на металлическом подносе были аккуратно разложены инструменты: несколько разных по размеру и форме острых скальпелей, шприцов и пинцетов, белоснежные небольшие рулоны бинтов и воздушные шарики ваты, ножницы, маленькие баночки с разными химическими реактивами. Он тихо что-то шепнул и она, быстро кивнув, выверенными за годы совместной работы движениями ловко подхватила пинцетом кусочек ваты, смочила его в одном из едко-пахнущих растворов и аккуратно провела по месту надреза.

Под ярким светом по смоченной ваткой по надрезу проступило кроваво-красное: операция началась...

Они были муж и жена, всегда работали в паре. Неторопливо, без лишней суеты, понимая друг друга с полуслова. За десятки операций она научилась по его жестам и приподнятым бровям, мимолетному взгляду или тяжелому вздоху считывать мысли и ловко подавать нужные инструменты... Работали слажено и четко, редко перекидываясь словами... Через три часа операция была закончена.

Он устал. Работа в этот раз была слишком кропотливой: подопечные солидных возрастов требовали особого внимания и осторожности. Сняв маску и испачканный хирургический костюм он взглянул на жену и довольно ей улыбнулся. Все получилось именно так как он и предполагал, как только впервые увидел свою новую и такую возрастную "пациентку". Теперь она будет жить еще долго. Он смотрел на нее, светлая улыбка появилась на его лице.

Звук телефона прервал ход мыслей. Хирург взглянул на часы: да, несомненно, это звонят поинтересоваться о ней – так и было договорено. Он прошел в соседнюю комнату и взял трубку. На том конце, после нетерпеливого приветствия, сразу перешли к делу:

– Как она? Удалось спасти?

– Все прошло хорошо. Вы сможете забрать ее в среду.

Полился поток благодарностей и щедрых обещаний.

Он с усталой улыбкой кивал невидимому собеседнику, но, не выдержав, аккуратно прервал лавину благодарностей и щедрых обещаний об оплате.

– Как я и предполагал, там шестнадцатый век, прекрасная сохранность. Пришлось аккуратно снимать все нанесенные поверх слои. За три часа я счистил четыре столетия любительской живописи и теперь уверенно могу сказать, что это подлинная старина. Могу вас искренне поздравить: прекрасный образец! Это икона Параскевы Пятницы... редкость! Но там еще реставрировать и реставрировать, работы на недели...

Через несколько минут он вернулся в мастерскую, включил лампу и еще раз внимательно, любовно взглянул на свою последнюю "пациентку". Было здесь много празднично-красного и воскресно-голубого, небесного, одухотворенного и очищающего. Невероятная мощь и одновременно благодатное умиротворение шли от этого, веками назад прописанного лика, скрытого до сегодня наслоениями нескольких образов, созданными художниками разных веков в попытке обновления согласно времени и канонам. Он в который раз задумался о том, что сменилось с десяток поколений людей, прежде чем икона эта смогла снова явить миру свой лик.

Когда-то он был художником, но, перепробовав себя во многом и не найдя отклик в душе, переключился на реставрирование картин, а с них, потихоньку, по осторожному зову души, перешел на старинные иконы. На это, великое по мощи и размаху древнее русское искусство, его душа откликалась всеми своими фибрами, трепетала и умилялась, сжималась от восторга, когда удавалось под темными наслоениями вековой пыли и почерневшей олифы найти светлый образ. Так он стал реставратором иконописи, хотя сам себя предпочитал называть "хирургом". Он знал, что в большинстве своем старинные иконы бывают с, так называемыми, "последующими записями". Вскрывая темные нарывы прошлых веков, снимая, счищая и растворяя наслоения старой краски, он осторожно и бережно высвобождал почти утерянные святые лики.

Мастерство реставратора сродни мастерству хирурга. Вдохновение и невероятная радость шли рядом, когда он, склонившись над очередной черной доской, аккуратно и бережно счищал слои грязи и старой краски, открывая миру лики святых. Это был его путь – путь спасения древнего русского искусства. Пробовал писать сам, но не смог, не потянул глубин образов и силу веры, какие можно увидеть на самых древних иконах, дошедших до нас из глубины веков. В своей квартире в одной из комнат оборудовал мастерскую, где с хирургической точностью и мастерством снимал налепленное временем все ненужное и не ценное. Жена ассистировала, подавала инструменты, ватки с растворителями для олифы, реагенты...

Она и сейчас была рядом. Посмотрела на проделанную работу, залюбовалась довольным мужем. Осторожно напомнила:

– Завтра еще одну привезут, очень хотят, чтобы ты посмотрел. Нашли в какой-то деревне на чердаке. Все черная, а судя по задним шпонкам – очень старая, ковчег с обратной стороны есть. Хотят, чтобы взялся именно ты. Я сказала, пусть привозят.

Он кивнул, все еще любовно поглаживая взглядом икону, лежащую на столе.

Сколько же еще их, таких черных, забытых, запыленных, засаленных, проеденных жуками и обгрызенных мышами, лежит по старым чердакам и подвалам по всей стране. Сгнивают заживо, сгорают в печах как ненужные доски, съедаются временем и навечно уходят в забытье. И он в который раз подумал, что у него замечательная и очень полезная работа.

И так, из-под его рук не самого талантливого художника, но невероятно умелого и чувствующего настоящую старину реставратора, в мир возвращались иконы, память о которых, казалось бы давно истончилась и затерялась в веках.

***

Благодарю, что выбрали мой рассказ и нашли время прочитать его. Буду признательна "сердечкам" и комментариям: поддержка первых читателей очень вдохновляет!

С искренней благодарностью, автор Катерина Меретина