Орден во всю спину 6

Когда-то, ещё в те времена, когда Косой ютился в Крепости 289 и ездил на трамвае с треснувшим сиденьем и запахом старого пота, он услышал в вагоне два имени – Фаина и Цикада. Тогда он даже задумался: а не диверсанты ли эти самые "звёзды"? Всё-таки после истории с Любовью Синявиной и Трофимом – которые, к слову, ждали Ярославу Журавлёву в пустошах, как родные – подозрения казались оправданными.

Но потом дошло: если бы Фаина или Цикада были из тех, кто работает на теневые силы, они бы не стали прятаться за кулисами. Они бы просто пришли – как Синявина тогда, с улыбкой и фразой:

– Сосед, здравствуй! – и всё.

Без драмы, без падений в снег и театральных обмороков.

А тут – вот она, Фаина, пытается обвести вокруг пальца целый лагерь, будто в старом фильме про агентов с трясущимися ресницами. Похоже, кто-то из новых "князьков" узнал, кто она такая, и решил, что знаменитость – это не только слава, но и трофей. Вот она и метнулась к Ярославу, надеясь, что его костёр – не просто огонь, а щит от хищников.

Но Ярославу было не до спасения красавиц. Он давно уже делегировал всю "гуманитарную деятельность" Чудилу – тому самому, чьи кулаки знали толк в убеждении. Пусть уж лучше он разбирается с несправедливостью, а Ярослав займётся тем, что действительно важно – выживанием и жетонами благодарности. Главное, напоминал он и Чудилу, и Ульяне:

– Не светитесь силой. Ни-ни. Мы тут обычные люди с ножами и удачей – не больше.

Вчера Ульяна, правда, чуть не сорвалась – её способности вспыхнули в самый разгар паники, когда беглецы метались, как куры под градом. Но никто не заметил: все были слишком заняты тем, чтобы не упасть в сугроб или не потерять последний кусок хлеба. Так что в глазах остальных отряд Ярослава оставался просто группой вооружённых, но вполне земных людей. А это – залог спокойного прохода в следующую крепость. Потому что, как известно, корпорации терпеть не могут сверхов – для них это всё равно что найти в супе таракана: даже если он мёртвый, есть уже не хочется.

Так что Фаину он прихватизировал молча и как надеялся незаметно. Ну, или по крайней мере, кто видел, постарается быстрее такое забыть, для собственной сохранности. Это тут она попыталась сопротивляться, не поняв кто её схватил. Но даже пикнуть не успела как оказалась в его дворце. А там, там она стала вдруг словно сверхточная силиконовая кукла. Тёплая и мягкая на ощупь, но никак не реагировала. В общем, запихнул он её в первый свой инвентарь, так сказать, на место для обуви и быстрее вернулся, чтобы не светиться. Так что Фаина теперь лежала у него в загашнике и никуда она не денется. Если конечно не понадобится потом.

И вот – гул.

Сначала тихий, почти незаметный, будто земля вздохнула. Потом – громче, настойчивее. Ярослав поднял голову от костра и нахмурился: по дороге, протоптанной в снегу, медленно катил конвой. Машины – чёрные, бронированные, с шинами, опутанными цепями, будто в доспехах. А на бортах – логотип: белый паук. Ну, не совсем паук – скорее, схематичная наномашина с восемью лапками, нарисованная так чётко, что глаза резало.

Консорциум Сечина. Меньше всего, чего хотел сейчас Ярослав.

Грузовики остановились в десятке метров. Из них, как из жестяных банок, высыпались боевые отряды – дюжина, не меньше. Шагали мерно, будто на параде, только вместо гимна – хруст снега под ботинками и лязг затворов.

Беглецы, ещё секунду назад готовые рвать друг друга за кусок сухаря, вдруг заплакали, закричали, замахали руками:

– Спасители! Мы из Крепости 289! Мы голодны! У вас есть хлеб?!

Один даже упал на колени – прямо в снег, будто перед иконой.

Офицер, высокий, с лицом, выточенным из гранита, холодно оглядел эту картину и бросил:

– Мы не спасатели. Нам приказано уничтожить захватчиков в Крепости 289 и отправить всех выживших в Крепость 333. Еды у нас для вас – нет.

Тишина. Даже ветер замер.

– Как это – нет?! – выдохнул кто-то.

Офицер не ответил. Только кивнул адъютанту:

– Пересчитайте их.

Солдаты мгновенно выстроились, начали считать – быстро, чётко, без эмоций. И всё это время стволы их винтовок смотрели прямо в грудь беглецам. Те, кто ещё минуту назад кричал о братстве и помощи, теперь стояли, опустив головы, как провинившиеся школьники. Где-то в углу кто-то всхлипнул – тихо, жалобно.

Всё стало ясно: эти люди не пришли спасать. Они пришли собирать. Как урожай. Или скот.

Ярослав молча смотрел на это, медленно переворачивая на прутике кусок мяса. Огонь трещал, снег таял под ногами, а в душе у беглецов – наверное, тоже что-то растаяло. Только не от тепла.

Наконец, кто-то не выдержал – как бывает, когда голод, страх и надежда смешиваются в одну кислоту. Из толпы вышел парень лет двадцати пяти, в потрёпанной куртке, с глазами, полными отчаянной надежды, и, дрожащим голосом, выпалил:

– Господа! У меня зять – начальник отдела общественного порядка в Крепости 333! Возьмите меня с собой – он вас щедро наградит! Обещаю!

Офицер даже не изменился в лице. Только уголки губ дрогнули – не в улыбке, а в лёгкой, почти незаметной издёвке.

– Слушай сюда, сынок, – сказал он, будто объясняя ребёнку, почему нельзя есть снег. – Сейчас всем гражданским строго запрещено проходить через крепости. Даже если мы вас и довезём – внутрь не пустят. Вы больше не жители. Вы – беженцы. Просто беженцы. А насчёт твоего зятя…, – он хмыкнул – разве ты думаешь, что армия Консорциума Сечина боится какого-то начальника отдела общественного порядка? Да мы его и в лицо не узнаем!

Ярослав Косой, сидевший у костра и притворявшийся, что его это не касается, внутренне кивнул: всё ясно. После того, как Крепость 289 рухнула под натиском неведомых сил, Консорциум Сечина решил перестраховаться. Теперь они не просто проверяют – они фильтруют. И не просто фильтруют – они переплавляют. Кто знает, какие планы у Шуры Сечина? Может, он уже мечтает не о крепостях, а о целой империи?

Из слов офицера было понятно ещё кое-что: солдаты Консорциума смотрят на местных чиновников свысока – как на дворников, которые вдруг решили командовать пожарными. Армия – вот настоящая сила. Остальное – декорации.

Тем временем один из беглецов, уже почти плача, спросил:

– Но… что с нами будет? Мы же не чужие! Мы жили в крепости! У нас там всё было – работа, дом, даже абонемент в баню!

Офицер усмехнулся – на этот раз по-настоящему, с лёгким сочувствием, будто жалел их за наивность.

– Не волнуйтесь. Консорциум уже запустил кампанию по призыву. Мужчины – в армию. Женщины – на фабрики шить форму. Время военное, так что…, – он пожал плечами – отчитываться перед вами мне не положено.

Ярослав нахмурился. Призыв? Вот оно что… После разгрома Крепости 289 Консорциум потерял почти все войска – а значит, теперь им срочно нужны новые тела. Особенно если они собираются мстить тем, кто устроил этот хаос. Но одно дело – понимать логику, и совсем другое – оказаться в числе тех самых "новых тел".

– Брат, что делать? – прошептал Лёшка, сжимая кулаки так, что костяшки побелели. – Неужели нас в солдаты загонят?

Ярослав покачал головой, но не от ответа – от мысли. Бежать? Легко. Он бы ушёл в снег, как тень, и через час был бы за горами. Но с ним – Лёха, Чудило, Ульяна, Лариска… Они не выживут в одиночку. А значит – надо играть по их правилам. Пока.

В этот момент офицер скомандовал адъютанту:

– Свяжись с частными войсками. Пусть подтягиваются – будем сопровождать беглецов в Крепость 333.

Через полчаса на дороге снова загудели моторы – ещё дюжина бронированных грузовиков, чёрных, как вороньё, с цепями на колёсах и стволами, торчащими из бойниц. Воздух наполнился запахом дизеля, мороза и страха.

– Пока сядем в их машины, – тихо сказал Ярослав. – В городе что-нибудь придумаем. Главное – не делать резких движений.

Их разделили по полу: мужчин – в один грузовик, женщин – в другой. Солдаты с автоматами стояли у дверей, как статуи – только глаза бегали, выискивая признаки бунта. Словно боялись, что кто-то вдруг вспомнит, что у него есть ноги – и решит ими воспользоваться.

Перед тем как сесть, Ярослав подошёл к Ульяне. Ветер трепал её волосы, а в глазах читалась та же решимость, что и у него самого.

– Теперь твоя очередь беречь Лариску, – сказал он. – Я возьму твоих учеников под крыло. Доверяю тебе. Только… будь осторожна.

Ульяна кивнула, коротко, по-военному:

– Я её не подпущу к беде. Но и ты – не геройствуй.

Они разошлись. Ярослав, Лёшка и Чудило залезли в кузов первого грузовика, где уже сидели другие мужчины – молчаливые, поникшие, будто их души остались в снегу позади. А в соседней машине – Лариска, Ульяна и остальные женщины – тоже молчали. Только где-то вдалеке скрипел снег под колёсами, да ветер напевал свою старую, холодную песню.

Путь в Крепость 333 начинался. И никто не знал, станет ли он дорогой к спасению… или просто последним маршрутом перед концом.

Грузовик трясло так, будто его собрали из старых вёдер и гвоздей прямо на колёса. Ветер, ледяной и злой, врывался сквозь дыры в брезенте, будто ножи из холодильника – резал щёки, щипал уши, заставлял зажмуриваться даже тех, кто уже забыл, что такое тепло. В кузове стоял запах пота и страха – того самого, что не пахнет, но чувствуется кожей, как статическое электричество перед грозой.

Сначала Косой мрачно думал: "Ну всё, мужиков – в казармы, женщин – на швейные фабрики, как на каторгу". Но, к его удивлению, колонна свернула не к военному лагерю, а к городу у Крепости 333. Он чуть не выдохнул облегчённо – но тут же вспомнил про велосипеды.

И тут его лицо стало таким мрачным, будто он только что узнал, что его любимую куртку сожгли на костре.

Старик Ван, сидевший рядом и всё это время молчавший, вдруг пробормотал с горечью:

– Велосипеды… мы их не взяли.

Ярослав даже не ответил. Просто сжал зубы. Придётся за ними возвращаться самому. В пустошах, где каждый километр – как подвиг, где ноги ноют, как старые доски, велосипед – не транспорт. Это свобода. Это скорость. Это жизнь. И да – порой ценнее самой жизни. Особенно если эта жизнь принадлежит кому-то, кто не умеет ни стрелять, ни бегать, ни прятаться.

Теперь вся группа – даже с двумя сверхами в лице Ярослава и Чудила – выглядела как стая уставших воробьёв перед бурей. Перенести всех? Нереально. А без велосипедов – и подавно.

Ярослав смотрел вдаль, куда уходила колонна Консорциума Сечина – туда, где когда-то была Крепость 289. Он знал: эти солдаты не вернутся. Там, внутри, больше тысячи Подопытных – и это не просто бандиты с ножами, это нечто иное. Если уж Консорциум не пойдёт на полный снос крепости (а зачем им рушить то, что построено для сбора ресурсов?), то город станет мясорубкой. А мясорубки не любят героев – они их перемалывают.

Грузовики ползли по снегу семь-восемь часов, будто устали жить. Машины то и дело останавливались – что-то клинило, что-то замерзало, кто-то матерился, стуча гаечным ключом по капоту. В такие моменты беглецам разрешали вылезти – размять ноги, сделать пару шагов, справить нужду за кустом (если такой найдётся). Но солдаты следили за каждым движением, как за преступниками на этапе. Даже взгляд бросить друг другу – и то под подозрением.

Ярослав поймал глазами Лариску и Ульяну в соседнем грузовике. Они смотрели на него – но что передать без слов? Только надежду. Или предостережение.

А потом началось самое интересное.

Старик Ван, мастер общения и непревзойдённый дипломат от костра, принялся за дело. Пока остальные молчали, он болтал с охраной – то про погоду, то про еду, то про "как там у вас в части, не скучно ли?". Через час солдаты уже улыбались, через два – делились сигаретами. К концу пути старик Ван знал у них имена, имена их собак и даже, кажется, размер обуви командира.

Когда их снова загнали в кузов, он, прикрыв рот ладонью, прошептал Ярославу:

– Мы едем в город за Крепостью 333. И, если повезёт, я договорюсь с ребятами – пару тысяч рублей и антибиотики, и нас могут "потерять" при пересчёте. Особенно если речь пойдёт о женщинах – фабрика им не подарок."

Под "ручным трудом" все понимали одно: швейные станки, двенадцать часов в сутки, и ни слова о правах.

Ярослав кивнул. Со стариком Ваном в отряде хоть какая-то связь с внешним миром. Сам он, Лёшка и даже Чудило – все они скорее убьют человека, чем улыбнутся ему первыми. А старик Ван – тот мог уговорить и медведя снять шубу.

– А как там в других крепостях? – спросил Ярослав тихо.

– Всё спокойно, – ответил старик Ван. – Но Консорциум объявил полную боевую готовность. Похоже, война не за горами.

– Значит, дело не только в Подопытных, – вздохнул Ярослав. – Иначе зачем поднимать тревогу в дюжине крепостей?

Он задумался. Откуда у Сечина такая уверенность? Неужели всё дело в тех самых наномашинах? Или есть что-то большее?

Тут вспомнилась Ярослава Журавлёва – она как-то говорила, что данные исследований Консорциума не были уничтожены. Напротив – их, скорее всего, уже передали по спутниковой сети. Значит, всё, что происходило в Крепости 289, не прошло даром. Кто-то получил то, за чем охотились все – и теперь готов играть по-крупному.

А они? Они пока ехали в грузовике, продрогшие, голодные, без велосипедов… но с живыми головами на плечах. И это – уже победа. Пока что.

Ярослав Косой сидел в кузове, прижавшись спиной к обледеневшей стенке грузовика, и думал. Не просто думал – пережёвывал мысль, как жвачку: твёрдую, горькую, но никак не разжёвывающуюся. Если всё так, как он подозревает, то тот самый портативный жёсткий диск – не находка, а приманка. Кто-то нарочно его подбросил, будто кусок мяса перед клеткой с голодным псом. А Консорциум Ротернберга, если вдруг решит им воспользоваться, сначала должен проверить – а вдруг внутри не данные, а ловушка? Вирус, сигнал, след… или просто чья-то злая шутка.

Таков уж был Ярослав: пока другие радовались, что их "спасли", он уже считал, сколько пуль в обоймах у охраны и куда лучше бежать, если начнётся заваруха. Его подозрительность была не болезнью – это был инстинкт выживания, отточенный до блеска, как лезвие чёрного клинка.

А пока что лучшей стратегией выглядело одно: заплатить и выйти. Просто выйти из этой дурацкой игры – и для мужчин, и для женщин. Потому что, судя по всему, солдаты частной армии Консорциума Сечина были не столько воинами, сколько… ну, скажем так, "предпринимателями в форме". Они ругались в кабине, что их выгнали в такую стужу, мечтали о горячем чае и тёплой постели, и смотрели на беглецов не как на людей, а как на кошельки с ногами.

Старик Ван, понимавший это лучше всех, ещё в пути тихо передал Ярославу самые ценные вещи – антибиотики, часы, немного денег – чтобы тот спрятал их в своём тайнике.

– Пусть не видят, – прошептал он. – А то глаза загорятся, и начнут шарить по карманам, как воробьи по мусорке.

А вокруг – серые лица. Беглецы сидели, опустив головы, будто их уже приговорили. Ещё вчера они были жителями Крепости 289 – с работой, квартирой, даже абонементом в баню! А сегодня – беженцы, которых гонят, как скот, на фабрики и в окопы. Ни уважения, ни права голоса. Просто "ресурс".

И вот, когда колонна уже подъезжала к Крепости 333, грузовики резко затормозили. Из кабины вылез офицер – без берета, тот болтался на затылке, будто забытый носок, с руками, засунутыми за пояс ремня, и лицом, на котором читалось: "Мне тоже не нравится, но приказ есть приказ".

– Слушайте сюда, – начал он, стараясь говорить мягко, почти по-человечески. – Мы сами не хотим, чтобы вы мёрзли в окопах или шили форму до упаду. Но это не наша воля. Приказ сверху.

Тут же посыпались мольбы:

– Сэр, у меня колено! Я не могу стрелять!

– Мы шить не умеем! У нас руки отсохнут!

Офицер улыбнулся – вежливо, почти отечески:

– Не волнуйтесь, научитесь. Но… есть и другой путь. Я знаком с командиром. Могу за вас словечко замолвить. Только… ну вы понимаете – просто так никто не ходатайствует.

Ярослав сразу всё понял. Это была не просьба. Это был аукцион.

И тут один из беглецов, дрожащей рукой, снял с запястья часы:

– Сэр! Это "Парящая птица"! Купил в прошлом году за 25 000 рублей!

Офицер мгновенно ожил – глаза заблестели, как у кота над миской сливок:

– Запомните его имя! Кто ещё хочет избежать службы?

Старик Ван тут же шагнул вперёд и, взяв офицера под локоть, отвёл в сторону:

– Меня зовут Ван. У меня – сто ампул антибиотиков и пять фирменных часов. Но в нашей группе больше двадцати учеников. Что они в армии делать будут? Им бы учиться, а не таскать винтовки! Они – будущее!

Офицер посмотрел на него, как на наивного дедушку:

– Девчонок от фабрики отпущу – легко. Но парни… Все мужчины призывного возраста – в армию. Без вариантов. Если я хоть кого-то отпущу – меня самого завтра расстреляют.

Старик Ван запаниковал. Он-то знал: Ярослав Косой – не просто парень. Он – сверх. И если его загонят в солдаты, начнётся такое, что крепость рискует превратиться в кратер.

– А вон тот? – указал он на Ярослава. – Его же освободили!

– Тот старик – ему за шестьдесят, – усмехнулся офицер. – А ваш "дядя" выглядит на двадцать пять. Ладно, старик Ван, не позорься. С твоими антибиотиками и часами я девчонок спасу. А мужиков – нет. Таков порядок.

Старик Ван тяжело вздохнул. Лёшка и Даун, конечно, ещё юны – их, может, и не возьмут. Но Ярослав, Чудило и восемь учеников Ульяны? Им оставалось только одно – идти в армию. И молиться, чтобы там не потребовали показать "особые способности".

А ветер всё так же выл за бортом, будто смеялся над человеческими надеждами.