Орден во всю спину 8

Если бы не зычный вопль Васька, огласивший окрестности, Ярослав Косой в жизни не отыскал бы дорогу в этот тупик.

– Я что, и правда так орал? – Васёк смущенно поправил очки и опасливо покосился на темнеющее небо. – Ты уже в сторону дома лыжи навострил?

– Угу, – Ярослав заглянул в калитку. Во дворике царило нездоровое оживление: старик и две почтенные дамы с азартом делили добычу, их лица лучились неприкрытым восторгом. – Так это они, значит, главные спонсоры твоего банкротства? Постоянно тебя обчищают?

– Ну да, – Васёк вымученно улыбнулся, пряча руки в карманы.

– А ты в курсе, что они костяшки подменяют быстрее, чем ты моргаешь? – вполголоса спросил Ярослав.

Васёк ничего не ответил. Он схватил Косого за локоть и поспешно увёл его из переулка, подальше от цепких глаз "профессиональных" игроков. Ярослав всё понял без слов:

– Так ты им подыгрываешь, что ли? Специально деньги сливаешь?

– Есть такое дело, – выдохнул Васёк.

Ярослав призадумался. В голове всплыла недавняя справка от Дворца: Васёк владел математикой и физикой на мастерском уровне. Косой тогда еще удивился, почему не на "совершенном", но Дворец авторитетно пояснил: в науке совершенства не бывает, человек всегда лишь на пути к истине. Но как физик такого уровня оказался в пыльной библиотеке, проигрывая последние гроши шулерам-пенсионерам? Тут явно пахло какой-то драмой.

– Кто они тебе? – спросил Ярослав, когда они вышли на более освещенную улицу.

– Семьи двух моих бывших учеников. Моих помощников, – голос Васька стал глухим. – Мы проводили эксперимент… Моя оплошность, секундная невнимательность. Взрыв разнес лабораторию в щепки. Парни погибли на месте.

– Что за опыты? С атомом баловались? – Ярослав сразу подумал о самом опасном.

– Если бы с атомом, от Крепости 88 сейчас осталась бы только воронка с оплавленным краем, – отрезал Васёк.

– Понятно. И что дальше?

– А дальше классика: вышвырнули с работы, волчий билет. Девушка ушла, хлопнув дверью. Даже черепашку нашу домашнюю забрала, зараза, – Васёк тяжело вздохнул, и в воздухе, казалось, разлилась горечь старой обиды.

Ярослав недоуменно вскинул бровь:

– И ты из-за этого так раскис?

– А ты бы на моем месте как поступил? – огрызнулся Васёк.

– Ну, как минимум, отжал бы половину черепахи, – невозмутимо ответил Косой. – В настойку бы пошла отлично, для укрепления здоровья.

Васёк споткнулся на ровном месте. Он-то ждал сочувствия, а тут прагматизм уровня "выжить любой ценой". Он не понимал, что для таких, как Ярослав, смерть – это ежедневная рутина, а на сантименты просто нет лишних калорий. Бродяги из пустошей выходят на работу на следующий день после похорон близких, потому что пустой желудок скорбеть не умеет.

Они шли под тусклыми фонарями, которые едва разгоняли сырой вечерний туман. Фигура Васька в этом желтом свете казалась совсем хрупкой.

– Значит, ты их содержишь, чтобы хоть как-то загладить вину? – догадался Ярослав.

– Да, – Васёк кивнул. – Я-то молодой, как-нибудь перебьюсь на сухарях. А у них ни детей, ни заначек. Пропадут ведь.

– Справедливо, – Ярослав уважительно хлопнул его по плечу. – Ты человек чести, Васёк. Ладно, до завтра.

Косой уже развернулся, чтобы уйти, но библиотекарь вдруг окликнул его:

– Зачем тебе всё это, Ярослав? Зачем ты так вгрызаешься в знания?

– Я тебе уже говорил, – отозвался тот из темноты.

– А ты хоть знаешь, где финиш у этой гонки? Где конец научного пути?

– Понятия не имею.

– А его нет! – Васёк почти прокричал это. – В том-то и ужас. Мы бежим в пустоту. Знаешь, я тут читал… Динозавры правили планетой 165 миллионов лет. Человечество топчет землю от силы три миллиона. Не надо бояться цунами или мутантов, мы их не дождемся. Единственное, что сотрет нас с лица земли – это мы сами.

Ярослав замер. В этом крике было столько отчаяния, что по коже пробежал холодок.

– И как же мы это сделаем, по-твоему?

– С помощью науки.

Это слово упало в ночную тишину тяжелым камнем. Ярослав только хмыкнул:

– Ты чокнулся, старый. Иди спать.

***

Дома Ярослава ждал немой комитет по встрече. Все собрались во дворе, и тишина была такой густой, что её можно было резать ножом.

– У меня плохое предчувствие, – с порога заявил Косой.

Алексей Проныра молча подошел к нему и протянул конверт. Дорогая бумага с золотым тиснением, витиеватые узоры по краям, тяжелая шелковая кисточка. На сургуче красовался оттиск барана – герб Консорциума Ротенберга.

– Вечером принесли, – прошептал Алексей. – Сказали, Консорциум Ротенберга жаждет видеть нас двоих в своем поместье. Велели вырядиться официально, мол, будут важные шишки.

Ярослав взломал печать. Текст так и брызгал вежливостью, но за каждой буквой чудился оскал. Чтобы могущественные Ротенберги вдруг воспылали любовью к двум пацанам-беженцам? Сказки для наивных дурачков.

– Идем? – Алексей нервно теребил край рубашки. – Сдается мне, затевают они недоброе.

– Прямо "Пир во время чумы", – усмехнулся Ярослав. – Или как там у классиков? Думаешь, из-за каждой шторы выскочит по киллеру, стоит мне уронить бокал?

– Ну, триста убийц вряд ли набежит, – Проныра, видя спокойствие брата, тоже немного расслабился. – Но подвох точно будет.

– Ладно, не дрейфь. Утро вечера мудренее, – Ярослав потрепал Алексея по загривку. – Завтра пойдем приоденемся. Надо же посмотреть, как гуляют сильные мира сего.

Алексей послушно кивнул.

– В школе-то как? Без эксцессов? – спросил Ярослав.

– Всё пучком, – Алексей улыбнулся, но как-то слишком уж лучезарно.

– Врешь и не краснеешь, – Косой прищурился. – Одноклассники небось тебя с Дауном за версту обходят?

– Да ну тебя, иди отдыхай. Ты еще бледный как поганка после ранения, – Алексей принялся заталкивать брата в дом.

Тут же подскочил старик Ван, шурша какими-то бумагами:

– Я тут золото сегодня менял, аккуратно так, по чуть-чуть...

– Ван, поимей совесть! – прикрикнула из кухни Лариска. – Человек с ног валится, а ты ему про дебет с кредитом. Ярослав, ты голодный? Я там помидорки с яйцом обжарила, супчик куриный на плите томится, горячий еще…

Ярослав вдохнул родной запах домашней еды и улыбнулся. Пусть Ротенберги готовят свои ловушки – здесь, среди своих, он наконец-то был дома.

Когда Косой провалился в тяжелый сон без сновидений, Лариска осторожно отвела Проныру за угол дома. Ночной воздух был прохладным, пахло сырой землей и дымом от далеких костров.

– Почему ты промолчал? – прошептала она, в упор глядя на парня. – Почему не сказал брату, что в школе творится?

– Тише, Лариска, – Проныра опасливо покосился на окно спальни и потянул её дальше, к калитке. – Нельзя ему говорить.

– Это еще почему? Пусть Ярослав вправит мозги этим малолетним паршивцам! С какой стати они смеют обзывать тебя и Дауна "чернью" и копаться в ваших сумках? – Лариска едва не задохнулась от возмущения.

– Я и сам могу им вломить, – буркнул Алексей, разглядывая свои сбитые костяшки. – Но Ярославу и так тошно. Он сюда ради Ярославы Журавлёвой пришел, наступил на горло собственной осторожности. Не хватало еще, чтобы он из-за моих школьных дрязг с ума сходил!

Алексей не был дураком. Он понимал: в элитной гимназии Крепости 330, куда их пристроила Журавлёва, "понаехавших" из пустоши чуяли за версту. Другие повадки, другой взгляд, даже пахли они иначе. Дети влиятельных чинов быстро смекнули, что новенькие – это те самые беженцы. Сначала летело простое "помойники", но скоро перешли на "чернь". Учитель, вместо того чтобы пресечь травлю, демонстративно пересадил их на заднюю парту, оставив вокруг "санитарную зону" из пустых стульев.

Но Проныра терпел. Потому что считал это правильным. На их месте он бы точно также гнобил чужаков. Если Ярослав готов был играть в благопристойного горожанина, то и он мог изобразить из себя глухого.

***

Рано утром, когда солнце еще не успело прогреть мостовые, Ярослав повел Алексея приодеться. Раз уж их позвали на официальный раут, Косой решил не давать повода для лишних смешков.

Старик Ван выдал им пачку хрустящих купюр – результат обмена золота по курсу. Фугуй хоть и был прижимист, но понимал: золота у Ярослава в заначке столько, что хватило бы скупить половину квартала, просто Косой не спешил "светить" богатством. Лариска на прощание раза три повторила: "Не скупитесь, возьмите самое лучшее!".

Но в центральном ателье их ждал сюрприз.

– Хозяин! – позвал Ярослав, оглядывая ряды манекенов. – Нам бы пару приличных костюмов. Для вечера.

Из недр мастерской вышел старик. На шее болтался сантиметр, от одежды пахло дорогой шерстью и мелом.

– Официальную одежду ищете? – он окинул парней взглядом опытного оценщика.

– Ага, есть что на наш размер?

Старик вздохнул, и в его взгляде не было злобы – лишь спокойная, холодная констатация факта:

– Извините, господа, но я не могу вам ничего продать.

– В смысле? – Ярослав нахмурился. – У меня есть деньги. 5 000 рублей, 10 000 – сколько надо?

– Дело не в кошельке, – мягко пояснил мастер. – По законам крепости, носить официальный мундир или фрак имеют право только госслужащие. К тому же, у нас всё шьется на заказ. Это недели три кропотливой работы. Даже если я сейчас сниму мерки, к вечеру вы получите разве что наметку из сукна.

Выйдя на улицу, Ярослав почувствовал, как внутри закипает холодная ярость. Он понял маневр Консорциума Ротенберга. Они не хотели похвалиться богатством – они хотели ткнуть его носом в социальную пропасть. Вы беженцы? Вот и приходите в своих обносках на бал к богам.

– Пошли на остановку, – бросил Косой. – Глянем, как до этой усадьбы добраться.

Они долго изучали схему маршрутов трамваев на ржавой доске объявлений. Усадьба Бронзового Барана там не значилась. Ярослав остановил прохожего:

– Слышь, земляк, на чем до Бронзового Барана доехать?

Мужчина прыснул со смеху, оглядывая их пыльные ботинки:

– До Барана? На трамвае? Ну ты юморист! Туда гостей на лимузинах везут. Те, кто там живет, в трамваях как сельди в бочке не давятся. Хочешь туда попасть – чеши пешком километров десять от конечной.

Проныра помрачнел:

– Брат, они же это специально подстроили, да? Звали на праздник, зная, что мы придем пешком в рванье?

– М-м-м, – кивнул Ярослав. – Это называется "резать тупым ножом". Медленно и унизительно.

Алексей, который еще утром надеялся, что жизнь в крепости наладится, теперь чувствовал только свинцовую тяжесть в груди.

– Может, ну его? Не пойдем?

Ярослав вдруг широко улыбнулся. В его глазах зажегся недобрый огонек.

– Нет уж. Зачем пропускать бесплатный фуршет? Посмотрим, чем эти "небожители потчуют, прежде чем мы свалим из этого гадюшника.

***

В полдень они вернулись домой и застали Льва Станиславовича Ланского, который с аппетитом уплетал обед прямо во дворе.

– О, женихи вернулись! – заржал Ланский. – Что так рано? Неужто фрак не подошел по талии?

Ярослав присел рядом, не скрывая иронии:

– Да вот незадача: костюмы только на заказ а готовых нет. Не крепость, а бомжатьня какая-то. Трамваи в тот дом не ходят, в жопе мира придурки поселились.

Ланский перестал жевать. Его лицо побагровело.

– Они что, даже машину за вами не прислали? – он с грохотом опустил ложку. – Ах, ублюдки! Это же чистой воды подстава!

Лев Станиславович вскочил, воинственно выпятив живот:

– Значит так! Я иду с вами. Все наденем самое простое, запрыгнем в трамвай, а потом промаршируем пешком через все их КПП! И пусть хоть одна крыса вякнет про дресс-код – лично скормлю ей её же галстук! У меня тоже приглашение есть, его в мусор хотел выкинуть, но теперь дело принципа!

Он выудил из внутреннего кармана мятый конверт с тем же "бараном". Ярослав прищурился:

– Лев Станиславович, вы-то чего в бутылку лезете?

– А я не могу позволить, чтобы моих друзей так дешево разводили! – Ланский вытер рот рукавом.

– И не боитесь, что о вас подумают? – усмехнулся Косой. – Лев Станиславович Ланский в компании оборванцев в трамвае...

– Ха! – Ланский гордо задрал подбородок. – Я – самый дорогой заложник на всем Юго-Западе. Все знают, что мой брат Владимир Ланский – человек злопамятный и мстительный. Пусть только попробуют меня унизить. Если кого и придушу на этом балу, Консорциум Ротенберга мне еще и "спасибо" скажет, лишь бы Вовка не пришел по их душу!

Во второй половине дня Косой, Проныра и Лев Станиславович Ланский покинули свое убежище. Поначалу Алексей заметно нервничал – то и дело поправлял воротник и оглядывался, – но присутствие Ланского действовало на него как ведро валерьянки. Иногда этот вечно голодный толстяк оказывался на редкость надежным союзником.

Троица отправилась на бал. Маршрут был не из легких: сначала тряска в трамвае до Дороги Возрождения, где в воздухе висел запах дешевого табака и мокрой шерсти, затем пересадка на северный рейс. Все трое были в обычных куртках и штанах, но, к их чести, не выказывали ни капли смущения, хотя на фоне чистеньких горожан выглядели как волки в овчарне. Хотя Косомы было бы позорно дёргаться. Он-то всё подновил своими нанитами и сейчас был словно с иголочки. К нему даже быль не приставала, что постоянно заставляло коситься его спутников.

Когда трамвай довез их до конечной, впереди замаячил пеший марш. Пыль скрипела на зубах, а подошвы ботинок считали каждый камень.

– Ярослав, – вдруг подал голос Лев Станиславович, – а не махнуть ли вам со мной к Потаниным, когда всё это закончится?

– М? – Косой вопросительно вскинул бровь. – И зачем нам это?

– Ты парень непростой, я же вижу. Обычный смертный не пережил бы падения трех крепостей и не остался бы в здравом уме. Вовсе не собираюсь тебя эксплуатировать, – Ланский примирительно поднял ладони. – На землях Потаниных гуляйте где хотите. Но если решишь подсобить… обещаю, Владимир Ланский отсыплет тебе столько денег, что устанешь считать.

Ярослав лишь криво усмехнулся:

– Не выйдет. Терпеть не могу жить за стенами.

У Алексея при этих словах так и вспыхнули глаза. Он понял: Ярослав уже нацелился на выход, просто пока не выбрал направление. Проныре было глубоко плевать, куда идти, – он готов был следовать за Косым хоть в глухую тайгу, благо там они могли бы жить как лесные короли. Главное – дождаться, пока Ярослав окончательно очухается от ран, да поймать момент. Ротенберги их просто так не отпустят.

– Раз не хотите в крепость, поселю вас в городе-спутнике, – не унимался Ланский. – Вы же привыкли к вольной жизни, там вам самое место.

Идея была заманчивой. Человек – существо социальное, а иметь в друзьях таких тузов, как братья Ланские, означало решить кучу проблем одним махом. Впрочем, Ярослав не спешил соглашаться:

– Ты сначала сам отсюда выберись. Не думаю, что Ротенберги отдадут такого ценного заложника за просто так.

– Ой, об этом не печалься, – беззаботно отмахнулся толстяк. – Вовка обязательно кого-нибудь пришлет за мной. Это вопрос времени. И когда этот момент настанет,тоя прихвачу вас всех с собой!

Ярослав задумчиво покосился на него. Он вдруг понял, что связь между Львом и Владимиром Ланскими была нерушимой. Это была вера на грани абсолюта: один готов отдать жизнь, а другой не задумываясь придет на помощь. Совсем как тогда, в Крепости 333, когда и Проныра не бросил его перед лицом наступающих Подопытных. Ярослав почувствовал к толстяку некое подобие симпатии.

В этот момент мимо них, обдавая запахом дорогого бензина и кожаных салонов, прошелестели несколько лакированных лимузинов. Все они держали путь туда же – в Усадьбу Бронзового Барана.

Ланский проследил за взглядом Ярослава и ехидно хмыкнул:

– Не зарься ты на эти консервные банки. Внутри сидит "светское общество": директора по логистике, торгаши, паркетные крысы. Сейчас они все из себя гламурные, а случись заварушка – завизжат хуже побитых собак.

Ярослав вздрогнул. Он вспомнил, как при побеге из Крепости Сечина Проныра как раз приложил одного такого "директора логистики". Презрение к этим холеным физиономиям поднялось в нем новой волной. Сила – вот единственное, что имело значение в эпоху "сверхов". Но Ярослав тут же мысленно одернул себя: рано зазнаваться, высокомерие – это яд, который убивает быстрее пули.

Ни один лимузин не притормозил, чтобы подразнить пешеходов. Хозяева жизни были слишком заняты своими интригами и никак не ожидали встретить гостей Консорциума в таком затрапезном виде. Весь этот сценарий – приглашение без машины и костюма – был немой издевкой Ротенбергов: "Смотрите, вам, де мол, никогда не подняться до нашего уровня".

У ворот их встретил цербер в форме. Охранник долго вертел в руках приглашение Ланского, меняясь в лице от недоумения до подобострастного ужаса, после чего вежливо распахнул кованые створки.

– Собаки при богатых домах – народ сообразительный, – шепнул Лев Станиславович. – Им плевать на твои штаны, если у тебя есть "входной билет" от хозяина.

На лужайке уже звенел хрусталь. Дамы в шелках и мужчины в смокингах цедили вино, ведя ленивые беседы. Ланский перехватил проходящего слугу, ловко стянул с подноса три бокала и протянул спутникам.

– Тебе рано, – Ярослав тут же отобрал бокал у Алексея и решительно поставил его на ближайший стол.

В толпе тем временем поползли слухи:

– Говорят, сегодня прибудет важная птица из Консорциума Михельсона.

– И кто это?

– Молодой и дерзкий. Командует гарнизоном в Крепости 141, их главном гнезде.

Ланский только фыркнул под нос: "Гарнизонные вояки – это обычно те, кого стыдно на фронт посылать".

– Но я слышал, – вмешался другой гость, понизив голос, – что главный гость не оттуда. Говорят, прибыл посланник из Крепости 178. Самый верный человек самого учителя! Хотят обсудить с Ротенбергами и Михельсоном общую защиту… или совместную зачистку торговых путей от банд.

Ярослав замер, прислушиваясь. Упоминание учителя ударило по нервам. Кажется, вечер переставал быть томным. Он и не подозревал, что главный политический замес сезона он прояснит не из газет, а подслушивая сплетни у фуршетного стола. Пока официанты разносили закуски, пахнущие трюфельным маслом и изысканным сыром, здесь, на лужайке, в режиме реального времени ковался тройственный союз: Консорциум Ротенберга, Консорциум Михельсона и суровая Крепость 178 решили сплясать общую кадриль.

Сидевший на краю скамьи Лев Станиславович Ланский вдруг выдал сочный, многоэтажный эпитет, от которого у стоявшей рядом дамы едва не лопнуло жемчужное ожерелье.

– Черт! – прошипел он Ярославу. – Старый хрыч Борис Ротенберг спелся с Михельсоном и северянами, чтобы прижать наших Потаниных к ногтю!

Ланский, который пять минут назад казался просто добродушным обжорой, мгновенно просек расклад. Консорциум Сечина еще не успел окончательно издохнуть в текущей войне, а Ротенберги уже расставляли капканы на будущее. Стратегия "бей своих, чтоб чужие боялись" в действии: объединить север и северо-запад, чтобы зажать Потаниных в угол и сделать их следующей жертвой в списке на выбывание.

– Эти старые маразматики позвали меня сюда только для того, чтобы показать: из клетки не выйду, – Лев Станиславович в один присест осушил бокал вина, тактильно ощущая, как холодная жидкость обжигает горло.

– И какой план? – Ярослав внимательно следил за игрой теней на траве.

– План? – Ланский вытер губы. – Сидеть и ждать. Мой младший брат Владимир – гений, он что-нибудь придумает. Эти деревенщины думают, что они игроки, но они даже правил не знают. Хотя… Крепость 178 – это серьезно. Я говорил Вовке: "Прибей ты этого учителя, пока он спит", так нет же, не послушал! Теперь расхлебываем.

Ярослав при упоминании учителя невольно улыбнулся. Он вспомнил Станислава Хромова. Где сейчас этот честный малый, которому Ярослав в свое время всучил рекомендательное письмо в 178-ю крепость? Хромов был из тех редких людей, кто готов поделиться последним куском хлеба, даже если сам не ел два дня. Косой искренне надеялся, что Стас там не пропал.

– Слышь, Косой, – Ланский вдруг заговорщицки толкнул его в бок, – ты же с учителем на короткой ноге? Пойди шепни ему, что Потаниным и 178-й лучше дружить против этих двух жаб.

– Мы не настолько близки, – отрезал Ярослав, – так что закатай губу обратно.

Между тем атмосфера на лужайке начала густеть. Местная "элита" в накрахмаленных воротничках, пахнущая дорогим парфюмом и фальшью, начала брать их в кольцо шепотков.

– Глядите, – донеслось справа вместе с приглушенным смешком, – трое бродяг в обносках. Я видел, как они пешком тащились от трамвая. Как их вообще охрана не погнала?

– Наверное, кто-то из прислуги пригласительные украл, – вторил другой голос под звон хрусталя.

Проныра стоял, сжимая кулаки. Вокруг сияли огни, играла музыка, но этот мир казался ему гнилым насквозь. Раньше он грезил о жизни в крепости, а теперь понял: за бетонными стенами живут не люди, а манекены в масках, которые улыбаются тебе в лицо, прикидывая, сколько стоит твоя почка. И никак он тупица не мог понять, что надо сначала становиться своим, а потом селиться в таких местах. А не пытаться навязывать всем свои законы. Сам-то он ничего не сделал, чтобы стать ровней. В той же школе никому кирпичом не пробил голову, как надо было сделать, а пресмыкался и терпел. Вот и обтекал потому.

Лев Станиславович, заметив, как поник Проныра, вдруг преобразился. В нем проснулся тот самый управляющий, который железной рукой держал Крепость 334.

– На что уставились, морды паркетные?! – рявкнул он так, что музыка на мгновение споткнулась. – Кто решил, что без фрака здесь делать нечего?

К ним направился холеный мужчина с выражением лица "я съел лимон и мне не понравилось".

– Потише, любезный, – процедил он. – Здесь приличное общество. Ваше свинское поведение тут не одобряют.

Ланский расплылся в такой ласковой улыбке, что Ярослав понял: сейчас будет больно. Секунда – и по лужайке разнесся хлесткий звук пощечины. Удар был такой силы, что мужчина едва не вылетел из своих лакированных туфель.

– Ты… ты хоть знаешь, кто я?! – пролепетал пострадавший, хватаясь за пылающую щеку.

– Да плевать мне! – Ланский шагнул вперед, нависая над ним как разозленный медведь. – Ты весь вечер тут кудахтал громче всех. Ну, давай, покажи, что у тебя в штанах что-то осталось, кроме чековой книжки!

– Я директор Отдела общественного порядка! – взвизгнул тот.

– А я – Лев Станиславович Ланский, – спокойно, со сталью в голосе произнес толстяк, оглядывая толпу взглядом хищника. – Ну? Есть еще желающие обсудить мой гардероб?

Тишина накрыла лужайку мгновенно. Словно кто-то выключил звук. Все знали: за спиной этого "толстяка в куртке" стоит Владимир Ланский – человек, который не прощает обид. Убить заложника? Пожалуйста. Но тогда готовьтесь, что завтра ваша крепость превратится в груду щебня.

Тысячи "мух" в смокингах разом замолкли. И в этой звенящей тишине все взгляды обратились к другому краю лужайки, где стояла молодая девушка, одетая по-пацански просто, но державшаяся так, будто всё это поместье принадлежит ей одной.