Органик-Некромант Петрович

Утро в «Рычащем Котле» начиналось с привычного хаоса. Генри, бывший Темный Властелин Лоуронс, а ныне менеджер и сомелье экстра-класса, выстраивал Кларнетту, бывшую Невидимую Длань Правосудия, а ныне стажера с тряпкой и экзистенциальным кризисом в глазах, вдоль стойки.

-Пятно с третьего стола! – шипел он, тыча лапой в невидимое пятно. – От вчерашнего гнома и его «Заката горного тролля»! Не просто протереть – отдраить до молекулярного уровня! Магия хаоса в пятнах не разбирается – она их презирает!

Моргана колдовала над новым сортом глинтвейна («С нотками мха, ностальгии и легкого недоумения»), а Смокиана, полируя гигантский пивной кран, напевала что-то про драконов, капусту и налоговые вычеты.

Дверь распахнулась с грохотом, впуская не столько сквозняк, сколько клинче стереотипов. Клинче героев приключений, сошедших с обложки дешевого фэнтези-бульвара.

Впереди – Воин. Грудь колесом под отполированным до ослепительного блеска, но явно декоративным доспехом (который звенел, как пустой котелок, при каждом шаге). Лицо – вырубленное топором из дуба, с челюстью, которой можно гайки колоть, и взглядом, привыкшим смотреть на мир свысока (или в дно опустевшего кошелька). Рядом

– Маг. Роба усыпана мигающими рунами «клинической чистоты», борода – выстиранная до скрипа и заплетенная в сложную косичку с крошечными хрусталиками на конце, посох – с шаром, в котором копошилось что-то мелкое и недовольное, похожее на раздраженного светлячка. За ними, роняя крошки с вечной булочки (источник которой так и остался загадкой), ковылял Жрец.

Его взгляд блуждал между символом божества Света на амулете и витриной с пирогами так интенсивно, что казалось, он вот-вот ослепнет от внутреннего конфликта. И замыкала шествие Плутовка. Шикарный капюшон, дюжина потайных карманов (один из которых явно пульсировал) и выражение лица, говорившее:

-Где тут что плохо лежит? – при этом ее пальцы уже машинально щупали шов на собственном рукаве, проверяя, не забыла ли она спрятать там монетку про запас.

Воин шагнул вперед, упер руки в боки (доспех звякнул жалобно) и кашлянул, привлекая внимание. Его голос гулко прокатился по залу, заглушая даже шипение котелка Морганы и ворчание Генри:

– Эй, огнедышащий! – он ткнул пальцем в сторону Смокианы, едва не сбив с носа воображаемые очки благородства. – ... Где тут ваш местный чернокнижник логово свое осиное свил? Ну-ка, баба, выкладывай! Нам его мрачные делишки попереть по самые помидоры! Во имя Света и всеобщей благости!

Тишина. Генри замер с винной картой, как статуя Управляющего. Кларнетта инстинктивно схватилась за невидимый сюрикен (и задумалась, зачем). Моргана подняла глаза от котелка, заинтересованно прищурившись – тут явно пахло потенциальным фарсом. Смокиана медленно, очень медленно, закончила полировать кран. Она повернула свою могучую голову и посмотрела на Воина. Не гневно. Не устрашающе. С выражением глубокого, почти бытового недоумения, словно он только что попросил вилку для супа. Дымок вырвался аккуратным колечком и поплыл в сторону Мага.

– А чего так сразу грубо, богатырь? – спросила она, смахивая невидимую пылинку с крана. – Огнедышащий... Баба... Ты ж в цивильном месте, парень. Фартук видишь? Таверна. Элемент культуры. Петр Петрович... – она кивнула куда-то на юг, за окно, где паслось что-то пушистое и безобидное, – …он тихий. Вредный, спору нет, копейки за помидоры дерёт, но тихий. И логово... божечки, какое логово! Он на юг переехал. Километров пять. У речки. И смотрите – не шумите. У него там цыплята. Бедные твари – чуть хлопнешь доспехами – дохнут от страху. Птицу жалко.

Воин ошалело моргнул.

-Петр Петрович? Цыплята? Дерёт копейки?

Это разбивало его картину мира осколками абсурда, где некроманты должны были жить в склепах из костей и мучить невинные души, а не конкурировать с базарными торговцами. Маг пробормотал:

-Цыплята? Возможно, фампирыческие? Или... компонент для зелья вечной свежести?

Плутовка уже прикидывала, можно ли стащить у драконихи этот блестящий кран. Жрец доел булочку и начал искать глазами следующую.

– Ладно! – рявкнул Воин, собрав остатки героического пафоса в кулак (и доспех). – На юг так на юг! К рассаднику... аграрного коварства! Вперед, друзья! За Свет! За Добро! За... – он запнулся, глянув на сочные пироги на стойке, – ...за ликвидацию аграрной диверсии!

Группа вывалилась из таверны с грохотом падающих доспехов и совести. Смокиана покачала головой.

– И чего они от Петьки хотят? Он ж теперь органику выращивает. Без пестицидов и лишнего шума. – Она с тоской посмотрела на Генри. – У нас бы укропа свежего к пирогам... Может, сгоняешь к нему позже? Цена договорная.
Генри лишь выпрямил бабочку – ответ был красноречивее слов. Управляющие не сгоняют за укропом. Они его стратегически закупают.

Поиски «логова» оказались недолгими, как и терпение Воина. Через пять километров, у тихой речушки, там, где пахло влажной землей, навозом, свежескошенной травой и... странным отсутствием тлена, герои и застыли. Глаза их выпучились. Челюсть Воина отвисла настолько, что туда можно было закатить яблоко. Борода Мага бессильно повисла. Жрец перекрестился одной рукой, другой хватая пустоту на месте булочки.

Плутовка выронила монетку, которую только что стащила у себя же из кармана, и машинально подобрала идеально круглый (и очень подозрительный) булыжник с дороги.
Перед ними раскинулась ферма. До боли идиллическая. Такой открыточной красоты, что у Жреца защемило в груди от ностальгии по родной деревне, которую он бросил ради подвигов и вечных булочек. Аккуратный домик с резными ставнями и гномиком у крыльца (неживым, но ухоженным). Сарайчик с соломенной крышей. И бескрайние, ухоженные, пахнущие жизнью грядки. Грядки, на которых... работали зомби.

Но это были не жуткие, разлагающиеся посланники ужаса. Это были... сельхозработники. Один, в соломенной шляпе с дырой на макушке (сквозь которую виднелся кусочек черепа), аккуратно полол морковку костлявыми пальцами, стараясь не повредить нежные ростки с хирургической точностью. Другой, таская ящик, доверху наполненный румяной картошкой размером с голову особо упитанного гнома, шел ровной, хоть и слегка скрипящей походкой, явно соблюдая технику безопасности. Третий, с вилами (обычными, сенными!), ворошил кучу компоста с видом знатока своего дела. Все они были… относительно целы. Подлатаны заплатками. И сосредоточены на работе, как монахи во время медитации.

У плетня, на складном стульчике, под зонтиком от солнца (с надписью «Свежак!»), сидел человек. Лысоватый, с седой бородкой клинышком, в простой холщовой рубахе и видавших виды сапогах. В руке он держал знакомый героям посох из темного дерева с матовым черным камнем навершия, источавшим легкую ауру Вечности. Но использовал он его не для наведения порчи или призыва легионов тьмы, а для... отгоняния назойливой мухи! Он лениво махал им над головой, наблюдая за своими необычными работниками и помешивая другой рукой кружку с чем-то пахнущим мятой.

Заметив ошарашенных гостей, он прищурился, отодвинул посох-мухобойку и крикнул хрипловатым, но вполне добродушным голосом дядьки с лучшего места на базаре:

– Эээ, путники! – крикнул он. – Не стесняйтесь, подходите! Свежайшие овощи! Прямо с грядочки! Всё свое, ор-га-ни-ка! Безо всякой магической отравы и кошмарных нитратов! Огурчики – хрустят, как первый лед! Морковка – сладость неземная! Картошка – рассыпчатая, прямо гробового качества! А помидоры... – он гордо выпятил грудь, указывая посохом на рядок с алыми, сочными плодами размером с добрую тыкву, – …в этом году – красавцы! Сила чернозёмишки и... э-э-э... свежее трудолюбие!

Он лукаво подмигнул, глядя на зомби-огородника, выдергивающего сорняк с такой нежностью, будто вынимал занозу у младенца.

Герои стояли как вкопанные. Их мир рушился под напором сельской идиллии и «гробового качества» картошки. Воин бессмысленно сжимал и разжимал кулаки, издавая металлический лязг. Маг тупо смотрел на посох-мухобойку, и его борода медленно погружалась в ведро с компостом у его ног. Жрец машинально потянулся за еще одной булочкой, нащупал воздух и заплакал. Плутовка вдруг осознала, что её кошелек, полный монет, остался на столе в «Рычащем Котле», а в руке у нее только булыжник без явного применения.

– Некромантия... – пробормотал наконец Маг, выдергивая бороду из компоста с отвратительным чмоком. – ...она... она служит... овощеводству? Но... каноны! Ритуалы! Величие Темных Искусств!..

– Величие? – Петр Петрович (а это был он) фыркнул, сгоняя муху с ближайшей тыквы. – Пф! Молодые... Величие – это когда помидор в августе – размером с твою глупую башку, маг! А ритуалы... – он махнул посохом, и один зомби, несший тяжелый мешок с луком, вдруг выпрямился и пошел увереннее, видимо получив порцию магического кофеина, – ...вот мои ритуалы. Труд. Порядок. И хороший компост. А вы чего приперлись? Темные делишки искать?

Он окинул их насмешливым взглядом опытного реалиста.

– Посмотрите вокруг! Самая темная вещь тут – это моя прошлогодняя брюква, которую я на семена оставил. И то она уже почти проклюнулась. Так что, покупать будете? Или так, зеваки, пришли? Специальный геройский скидку сделаю!

Воин опустил меч. Он выглядел потерянным и слегка глупым. Весь его героический запал выветрился, сменившись глупым недоумением, легкой досадой и завистью к размеру помидоров.

– Мы... мы пойдем, – пробормотал он. – Нам... нам некогда. Подвиги ждут. Там... эльфы, наверное. Или драконы. Настоящие.

– Подвиги? – Петрович усмехнулся. – Скатертью дорога. Только учтите – геройство нынче дорогое, а у меня капуста по сходной цене. На салат отличная. Освежает после подвигов и перед налогами. – Он снова принялся отгонять мух, на этот раз от корзины с яблоками.

Герои развернулись и поплелись обратно, к «Рычащему Котлу», ощущая себя не победителями зла, а участниками неудачного сельскохозяйственного семинара. Воин поскользнулся на навозной жиже и чуть не сел в лужу. Плутовка машинально сунула булыжник в карман (на всякий случай). А Петр Петрович крикнул им вдогонку:

– Передайте Смокиане – её заказ на тыквы к Хэллоуину почти готов! Большие, страшненькие, прямо «Ужас урожая»! Самый жуткий сорт! И скажите Генри, что Эвер пятого года у меня кончился, будет шестой! Такой же хороший, если его в меру охладить перед подачей!

Вечером в «Рычащем Котле» Моргана, услышав сбивчивый отчет героев (которые заказали тройные порции «Дыхания» и сидели, подавленные, как слизни после солевой ванны), хохотала до слёз, чуть не опрокинув новый котелок.

– Ужас урожая! Ох, Петька! Гений абсурда! А ты знала? – спросила она Смокиану, указывая на тыквы в углу, уже доставленные каким-то молчаливым зомби-курьером в соломенной шляпе и с накладной в костяной руке.

Смокиана полировала стойку, глядя на огромные, уродливо-прекрасные тыквы сорта «Кошмар огородника».

– Знала. Он же поставляет самый сочный хруст. Без него наше «Рагу из спящего дракона» было бы тухлой тушенкой с лапшой. – Она задумчиво выпустила кольцо дыма на ближайшую тыкву, придавая ей еще более жутковатый вид.

– Каждому свое, Морган. Кто-то мир спасает. Кто-то зомби поднимает, чтобы морковку пололи. А кто-то... – она кивнула на Генри, вытиравшего невидимое пятно со стола с методичностью хирурга, – ...выстраивает систему. Главное – найти свой огород. И чтобы соседский петух не будил в пять утра.

Генри, услышав это, на мгновение замер. В его глазах, как всегда, мелькнул огонек далеко идущих, систематизированных планов. На этот раз – отчетливый образ собственной фермы. С трудолюбивыми, бесправными и высокомотивированными зомби. С идеально ровными грядками, вымеренными циркулем и утвержденными в трех инстанциях. С графиком полива и подкормки, написанным кровью (не его). И с табличкой у входа:

«Агрохолдинг Генри. Опт. Розница. Вход с тыквами – скидка 15%. Скидки на оптовые партии скелетов».

Мир господства начинается с образцового урожая и правильного ценообразования, верно? Он одергивал фартук, проверял безупречность бабочки и с новой, холодной энергией принялся расставлять стулья по линеечке. Всему свое время. И свой, тщательно спланированный урожай.

От автора