Орлов. Новый Скайуокер

Приветствую Вас, дорогой мой читатель моего дневника.

Нестандартно, не так ли? Да, да, я знал, что когда-нибудь мой дневник найдут в будущем и прочтут. В этом и заключалась вся суть затеи. В каждой новой жизни, в каждом мире, где я успевал достичь определенного уровня развития и влияния, я оставлял зашифрованные послания. Иногда это был сложный код, вплетенный в архитектуру великого храма. Иногда — математическая формула, спрятанная в детской считалочке. Порой — целая философская доктрина, замаскированная под еретическое учение, которое неминуемо сжигали вместе с его автором, то есть со мной. Но я всегда верил, что семена, брошенные в почву времени, однажды дадут всходы. Что кто-то, достаточно умный, достаточно настойчивый или просто донельзя везучий, сумеет собрать эти фрагменты воедино. И если вы читаете это, значит, у меня получилось. Значит, вы — тот самый человек. Или не человек. В мультивселенной всякое бывает.

Начнем наше с вами знакомство? Меня зовут... Впрочем, не так важно, как меня зовут. Имя — это лишь ярлык, бирка, которую вешают на очередную оболочку. Каждый раз, когда я возвращаюсь к жизни, меня встречает новое имя, новая личность, новое лицо, новые родители и прочее. Сегодня я могу быть Алариком, сыном кузнеца в мире меча и магии, завтра — кибер-инженером по имени RX-734 в мегаполисе далекого будущего, а послезавтра — скромным фермером Ли в мире, где культивируют летающие овощи. Имена смываются потоком времени, как надписи на песке. Остается лишь суть. Ядро. То, что я есть на самом деле.

Нет, я не сумасшедший. Хотя, признаюсь, этот диагноз мне ставили неоднократно, в самых разных формах и на десятках языков. От «одержимого демонами» до «шизофреника с комплексом мессии». Истина куда прозаичнее и одновременно фантастичнее. Я простой многократный реинкарнатор-попаданец. Звучит пафосно, почти как титул, но на деле это просто констатация факта. Я умираю в одном мире и рождаюсь в другом. Снова и снова. Снова и снова. Без права на передышку, без возможности уйти на покой в небытие или заслуженный рай, ад, вальгаллу — подставьте нужное. Это не дар и не проклятие. Это просто... есть. Как гравитация или смена времен года. Неотвратимый цикл моего существования.

Конечно, иногда это, как бы помягче выразиться, писец как неудобно. Начинать с самого нуля, будучи беспомощным, слюнявым комком плоти — та еще пытка. Вы только представьте. Ваш разум — это хранилище знаний тысяч цивилизаций, вы помните языки, на которых говорили вымершие расы, в вашей голове хранятся чертежи звездолетов и формулы для вызова младших демонов, вы можете мысленно цитировать «Войну и мир» на языке оригинала и одновременно просчитывать траектории астероидов. А ваше тело? Ваше тело не способно даже перевернуться на живот. Вы лежите, обмотанный тряпками, и единственное, что можете — это невнятно мычать и пускать пузыри.

Младенчество — это бесконечная, тягучая, вязкая, как патока, скука, прерываемая лишь базовыми потребностями. Лежишь себе в колыбели, смотришь в потолок и гоняешь в голове сложнейшие ритуальные формулы или вспоминаешь теорию струн, пока твоя новая, ничего не подозревающая матушка умильно агукает и меняет тебе пеленки. О, эти пеленки! Отдельная глава моей бесконечной эпопеи. Унижение, которое приходится терпеть с философским спокойствием. Иногда, от безысходности, я начинал развлекать себя, пытаясь силой мысли повлиять на узор трещин на потолке или угадать, когда заплачет соседский младенец. Иногда получалось.

А разговоры взрослых над твоей колыбелью? Это же комедия абсурда. Они обсуждают цены на репу, интриги местного старосты или цвет новых занавесок, а ты, свидетель падения империй и рождения звезд, можешь лишь выразить свое мнение на этот счет громким и требовательным плачем. Который, как правило, интерпретируют как «малыш хочет кушать» или «у него болит животик». И знаете, что самое забавное? Чаще всего они правы. Физиология берет свое, и даже величайший разум, запертый в крошечном теле, вынужден подчиняться его диктату.

Но я не жалуюсь. Привык как-то. За тысячелетия и не к такому привыкнешь. Эта беспомощность — лишь временный этап. Он проходит. Сначала учишься держать голову, потом сидеть, потом ползать. О, первый осознанный шаг в новом теле! Это всегда маленький триумф. Маленькая победа над обстоятельствами. А первое слово? Родители обычно ждут услышать «мама» или «папа». А я, бывало, в одной из жизней, будучи сыном варварского вождя, первым делом отчетливо произнес: «Энтропия неизбежна». Отец решил, что это добрый знак от богов и имя какого-то могучего духа. Так меня и прозвали — Энтропий. Не самое плохое имя, скажу я вам. В другой раз, в семье утонченных эльфийских аристократов, моим первым словом стало ругательство на давно забытом языке орков. Матушка упала в обморок. Да, чувство юмора у меня специфическое, выработанное веками.

Да, да, такие как я, «прыгуны», существуем. Не обессудьте, но это факт. Я не знаю, сколько нас. За все свои бесчисленные жизни я ни разу не встречал себе подобного лицом к лицу. Может быть, мы как редкие, уникальные частицы, разбросанные по безграничной ткани мультивселенной, и шанс нашего пересечения стремится к нулю. А может, они, как и я, научились мастерски скрываться. Прятать свою суть за маской обыденности. Потому что раскрываться — смертельно опасно.

Поверьте, я пробовал. В своих ранних, более наивных инкарнациях, я пытался делиться своей историей. Я думал, что знание, которое я несу, может помочь мирам, предотвратить войны, ускорить развитие. Какая самонадеянность! Каждый раз, когда я решался приоткрыть завесу тайны, я сталкивался с одной и той же реакцией. В лучшем случае — вежливое недоверие и сочувственный взгляд, как на безобидного сумасшедшего. «Бедняга, он так начитался древних книг, что возомнил себя вечным странником». Меня похлопывали по плечу, советовали больше отдыхать и пить травяные отвары.

В худшем — и этот вариант был куда более частым — обвинения в ереси, демонизме, попытке создать культ. Реакция зависела от уровня развития мира. В примитивных обществах, где правили жрецы и шаманы, меня объявляли сосудом для злого духа. Меня сжигали на кострах из сырых дров, чтобы дым подольше уносил мою «скверну» к небесам. Я помню запах горелой плоти — своей плоти. Это не то, что забывается. Меня топили в реках, привязав к ногам камень, — если выплывешь, значит, ведьмак, и тебя все равно убьют; если утонешь — значит, невиновен, земля тебе пухом. Беспроигрышная лотерея, не правда ли? Меня четвертовали на центральной площади под улюлюканье толпы, которая еще вчера считала меня пророком.

В более развитых, «цивилизованных» мирах методы становились изощреннее. Вместо костров — психиатрические лечебницы. Вместо инквизиторов — врачи в белых халатах с «единственно верной» картиной мира. Меня запирали в мягких стенах, где я мог до бесконечности рассказывать о космосе и других измерениях обивке, набитой конским волосом. Меня пичкали препаратами, подавляющими волю и сознание, превращая в овощ, неспособный связать двух слов. Они искренне верили, что лечат меня, спасают от «бредовых идей». И это, пожалуй, было страшнее, чем открытая ненависть инквизитора. Он хотя бы видел в тебе врага, равного. А эти видели лишь поломку, сбой в системе, который нужно исправить.

Так что со временем я научился держать язык за зубами. Это безопаснее. Я стал наблюдателем, а не участником. Актером, который идеально играет свою роль, не выдавая, что знает весь сценарий наперед и даже то, что будет в следующих пьесах. Я жил, любил, терял, строил и разрушал, но всегда держал главную тайну при себе. Она стала моим невидимым панцирем, моей крепостью. И моим вечным одиночеством. Ведь как можно по-настояшему сблизиться с кем-то, если ты не можешь поделиться тем, кто ты есть на самом деле? Любая близость, любая дружба, любая любовь строилась на фундаменте лжи. Благородной, вынужденной, но все же лжи.

Кстати, о мирах. В одном из них, где есть планета Грязь... нет, не так, может быть, Терра? Снова не то... а, точно! Земля! Вспомнил. Хотя, да... звучат все эти три названия практически одинаково на общегалактическом семантическом уровне, можно же спутать нечаянно. Надеюсь, что вы сможете отличить названия на своем языке, если вы, конечно, с этой самой Земли. Мир, надо сказать, довольно стандартный. Углеродная форма жизни, одна звезда, одна луна, технологическое развитие где-то на грани выхода в космос и самоуничтожения. Классика.

К чему я это? Ах да... На этой планете, Земля, есть одна интересная вера. Буддисты, вроде бы, себя называют. Они верят, что души реинкарнируют. Проходят через цикл перерождений, сансару. Очищаются от всего лишнего, от кармических долгов и привязанностей, и идут на новый заход. И знаете, что самое поразительное? Они в чем-то правы. Не во всем, конечно, их картина мира сильно упрощена и очеловечена, но в сути своей — правы.

Я сам это видел. В том коротком, а может, и вечном промежутке между смертью и новым рождением. Когда очередная физическая оболочка перестает функционировать, моя сущность, мое «я», вырывается на свободу. И попадает в Поток.

Сложно описать это словами, созданными для трехмерного мира. Представьте себе бесконечную реку, состоящую не из воды, а из света, сознаний, душ. Она течет сквозь вселенную, сквозь время и пространство. Миллиарды, триллионы искорок несутся в этом потоке. Некоторые тусклые, едва заметные. Другие сияют, как маленькие солнца. И я видел, как с множества этих «белых светлячков» в процессе движения слетают кусочки. Темные сгустки, обрывки эмоций, болезненные воспоминания, оковы привязанностей. С каждым сброшенным фрагментом душа становится чище, ярче и летит дальше, на новый круг, в новое тело, чтобы получить новый опыт. Это и есть их «очищение».

Но есть и другие. У меньшинства душ ничего не отлетает. Они несутся в потоке цельными, плотными сгустками энергии, сохраняя всю свою суть. Они летят, как и все остальные, очищенные до ядра, дальше в своем пути жизни. Я один из них. Почему так? Не знаю. Может, моя воля слишком сильна, чтобы позволить себя «обтесать». Может, я — какая-то аномалия, сбой в системе. А может, в этом и есть мое предназначение, о котором я пока не догадываюсь. Сохранять опыт, накапливать знания, быть живой летописью мультивселенной.

Иногда в этот космический поток душ вклиниваются такие исполины... от них так и веет мощью и силой, с которой никто не сравнится, даже я со всем своим накопленным опытом. Они не являются частью потока. Они — нечто внешнее. Нечто запредельное. Их присутствие ощущается как гравитационная аномалия, как искажение самой ткани реальности. Когда они появляются, поток душ вокруг них изгибается, замедляется, трепещет.

Так вот, эти исполины иногда взаимодействуют с потоком. Я видел, как колоссальная, сотканная из теней и звездной пыли сущность, от которой веяло холодом конца времен, протягивает нечто вроде руки и выхватывает из потока яркий, сияющий шарик души, который, судя по всему, предназначался для какого-то героя или великого правителя. И уходит из потока, унося свою добычу в непостижимые для меня сферы. А бывает и наоборот. Я видел, как сущность, пульсирующая чистым, первозданным хаосом, похожая на сгусток кипящей лавы и радужных молний, подходит к потоку и, наоборот, вбрасывает в него новую душу. Своего «героя». И эта душа, заряженная волей своего покровителя, несется к новому рождению, чтобы перевернуть мир с ног на голову, устроить революцию или просто посеять смуту.

Я полагаю, что это и есть те, кого в разных мирах называют богами, демиургами, высшими силами. Высшие Сущности. За свои бесчисленные скитания я смог идентифицировать лишь некоторых из них, основываясь на ощущениях, которые они излучают. Это мой максимум, который я смог нащупать за время своих путешествий по разным мультивселенам.

Была **Война**. Ее присутствие — это не просто жажда битвы. Это звенящая нота в воздухе, запах озона и крови, вкус меди на языке. Это логика конфликта, доведенная до абсолюта. Она не злая и не добрая. Она — двигатель истории, катализатор перемен через разрушение. Ее «герои» — великие полководцы, безжалостные завоеватели и отчаянные революционеры.

Был **Хаос**. О, его не спутать ни с кем. Его явление — это взрыв чистого безумия, симфония противоречий. Цвета, которых не должно существовать, звуки, которые сводят с ума, логика, вывернутая наизнанку. Его прикосновение к душе — это дар непредсказуемости, гениальности на грани сумасшествия. Его чемпионы — безумные художники, пророки, видящие миллионы вариантов будущего одновременно, и анархисты, что рушат империи одним метко брошенным словом.

Его вечный оппонент — **Порядок**. Его присутствие ощущается как идеальная кристаллическая решетка, как абсолютная, холодная гармония. Все на своих местах. Все подчинено закону. Никаких случайностей. Его аура — это гул идеально работающего механизма размером со вселенную. Его избранники — великие законодатели, строители нерушимых империй, создатели систем, которые работают с безупречной точностью... и безжалостностью.

Я видел **Свет**. Не просто фотоны, а саму идею света. Воплощенную веру, надежду, самопожертвование. Его сияние было теплым и всепрощающим, но в его сердцевине чувствовалась несгибаемая твердость. Он дарил своим последователям исцеление, защиту и праведный гнев. Но за его дары порой приходилось платить слепой верой и отказом от сомнений.

Был и **Укур**. Да, вы не ослышались. Это самое близкое по смыслу слово, которое я могу подобрать. Эта сущность была... странной. Ее появление сопровождалось не громом и молниями, а тихим хихиканьем, которое разносилось по всему потоку душ. От нее пахло озоном после грозы, сладкой выпечкой и чем-то еще, неуловимо знакомым и смешным. Она не создавала и не разрушала. Она... меняла восприятие. Ее «герои» — это философы-бродяги, поэты, видящие вселенную в капле росы, и шуты, чьими устами говорила самая неудобная правда. Она — покровительница прозрения через абсурд.

Конечно же, была **Смерть**. Но она была не такой, как ее рисуют — не скелет в балахоне. Ее присутствие — это абсолютная тишина. Конечная точка. Великое Ничто и великий Покой. Она не была злой. Она была неизбежной. Она не забирала души, она лишь ставила точку в конце предложения, позволяя начаться новому. Я чувствовал к ней не страх, а глубокое, почтительное уважение. Она — единственная константа во всех мирах.

Была **Судьба**. Она ощущалась как бесконечная паутина, где каждая нить — это жизнь, а каждый узел — предопределенное событие. Ее присутствие было тяжелым, давящим. Оно лишало воли, нашептывая, что все уже решено, что ты лишь марионетка в ее великом спектакле. Ее чемпионы часто даже не подозревали о своей роли, они просто шли по начертанному пути, веря, что делают собственный выбор.

Ее антипод — **Удача**. Легкая, переменчивая, капризная. Ее появление — это звон монет, шелест игральных костей, счастливый случай. Она не плела паутину, она просто дула на нее, заставляя нити путаться, рваться и сплетаться в самые невероятные узоры. Ее любимцы — авантюристы, игроки, везунчики, которые выходили сухими из воды там, где другие тонули. Но ее благосклонность была так же непостоянна, как ветер.

И, наконец, **Бездна**. Это было самое страшное из того, что я видел. Если Смерть — это покой и завершение, то Бездна — это голод. Вечный, первозданный голод, который был еще до сотворения миров. Это пустота, которая не просто существует, а активно поглощает. Свет, материю, души, сами законы физики. Ее присутствие — это абсолютный холод, высасывающий саму суть бытия. Я не видел, чтобы она выбирала себе «героев», однако видел порой её заинтересованный взгляд.

Сам бы я ни за что не полез к ним. Слишком мелкая сошка для таких фигур. Я — пылинка, наблюдающая за движением планет. Они могут раздавить меня, даже не заметив. Вот если заинтересую и меня пригласят на аудиенцию, то, возможно, я и соглашусь. И то, после долгих раздумий. Ибо однажды, в одной из прошлых жизней, мне говорил мой дедушка — мудрый был мужик, и хитрый, зараза, — он был контрабандистом, провозившим запретные артефакты между измерениями. Он говорил: «Не проси ничего у сильных мира сего, внучек. Никогда. Ни у королей, ни у богов. Сами предложат — десять раз подумай. А попросишь сам — закабалят в такие кандалы рабские, что и не заметишь. И будешь батрачить на них от рассвета до заката, до скончания времен. Хрен выберешься». Вот и я пытаюсь жить по его совету, но не всегда выходит. Иногда обстоятельства сильнее.

Что-то я грусти накидал... Развел тут философию на несколько страниц. Простите старика, привычка. Когда живешь так долго, начинаешь слишком много думать.

Ну что же, дорогой читатель моего импровизированного приключенческого дневника, надеюсь, вам всем нравится, что вы видите... Вообще, я надеюсь, что он хоть когда-нибудь всплывет где-нибудь на свет. Что мои шифры не окажутся слишком сложными, а послания не истлеют в прах раньше времени.

И я даже представляю себе этот момент. Какой-нибудь архивариус в пыльном монастыре или кибер-археолог, просеивающий информационный шум погибшей цивилизации, наткнется на этот текст. Начнет читать... и его лицо будет вытягиваться с каждой строкой. Он позовет настоятеля или начальника службы безопасности. Они прочтут вместе. Переглянутся. И вынесут вердикт.

И его тут же сожгут в огне. Или сотрут с носителей, поставив гриф «абсолютно секретно, уровень угрозы — максимальный». Сожгут, как еретический манускрипт, способный пошатнуть устои общества, веры и науки.

Хех... Было бы забавно на подобное посмотреть.

Но есть и другой шанс. Шанс, что вы, мой читатель, окажетесь не из пугливых. Что вы увидите в этом не бред сумасшедшего и не дьявольское искушение, а то, чем оно является — правду. Голую, неудобную и невероятную.

И тогда, возможно, вы поймете. Поймете, что мир, вселенная, гораздо больше и сложнее, чем кажется. И что где-то там, в очередном теле, прямо сейчас делает свой первый вдох или последний выдох вечный странник, который оставил для вас это послание.

Ну что ж. Вступление затянулось. Пора бы и к делу переходить.

Начнём историю? Историю моей текущей жизни. Она обещает быть... интересной.