Ошибка системы

---

Аюми проснулась от того, что её грудь горела. Не метафорически — под кожей молочной железы что-то шевелилось, пульсируя радужными всполохами, будто пытаясь прорваться наружу. Она резко села на кровати, сорвала шелковую ночнушку, и в синем свете уличного неона увидела, что кожа на груди покрылась пиксельными кровоподтеками, расползающимися как цифровая инфекция и стала полупрозрачной, обнажая сложный механизм из вращающихся линз и световых фильтров.

— Не может быть... — прошептала она.

Зеркало напротив ответило ей улыбкой, которой она не делала. Её отражение медленно подняло руку и указательным пальцем нарисовало на зеркальной поверхности: «БЕГИ».

Сердце Аюми заколотилось. Она схватила первый попавшийся под руку предмет — флакон духов — и швырнула в зеркало. Стекло разлетелось на осколки, но вместо обычных треугольников, на пол посыпались идеальные квадраты. Из разбитого зеркала повалил густой черный дым, пахнущий жжёными микросхемами.

Она выбежала на улицу, где ночной Токио вел себя... неправильно. Витрины магазинов искривлялись при её приближении, манекены поворачивали головы с неестественной плавностью, а её отражения в стеклах старели на десятилетия за секунду. Воздух был густым, насыщенным озоном и чем-то сладковато-металлическим.

За углом её ждал Человек. Не мужчина и не женщина — именно Человек, с кожей, слишком гладкой, словно трёхмерный рендер. Его лицо было идеально симметричным, без единой поры или морщинки.

— Версия 4.7, вы выбраны для апгрейда, — произнёс он, протягивая визитку «СЕТЧАТКА™».

Его голос звучал как наложение десятков записей.

Грудь Аюми сжалась болезненным спазмом, линзы внутри щёлкнули, фокусируясь. Она увидела — его зрачки были не круглыми, а шестигранными, как у насекомого. Инстинкт самосохранения сработал раньше разума: её каблук вонзился в живот Человека с хрустом ломающегося пластика.

Кожа порвалась, как мокрая бумага, но вместо крови — хлынул ослепительный луч света. Тело Человека начало распадаться на пиксели, а его последние слова:

— Процесс... нельзя... остановить... — растворились в эфирном шуме.

Аюми стояла, дрожа, когда с неба начал падать дождь. Капли были квадратными. На соседнем небоскрёбе гигантский экран показывал её лицо с подписью: «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Актриса на экране подмигнула.

На месте человека остался телефон.

---

Телефон, с корпусом цвета запекшейся крови, жужжал в руке Аюми, как пойманная оса. На экране пульсировало слово «Галактика», а под ним координаты, ведущие в район, которого не было на картах Токио.

Она побежала. Каблуки вонзались в асфальт, оставляя трещины, из которых сочился синий свет. Грудь жгло огнем, линзы внутри щелкали, фокусируясь на невидимых угрозах. Внезапно линзы застыли — впереди, у кинотеатра «Галактика», стояли три фигуры в одинаковых серых плащах. Их лица были скрыты капюшонами, но Аюми знала — они смотрят прямо на неё.

— Версия 4.7, прекратите сопротивление, — их голоса звучали синхронно, как хор плохо настроенных синтезаторов.

Аюми резко свернула в переулок и врезалась в металлическую дверь с выцветшей табличкой «Галактика. Служебный вход». Дверь поддалась с первого удара плечом, открыв черноту кинозала.

В нос ударил запах пыли, старой плёнки и чего-то сладковато-гнилостного. В зале горел единственный проектор, освещая экран мёртвым светом. На первом ряду сидел человек с камерой вместо головы. Его металлические пальцы барабанили по подлокотнику в ритме её учащённого пульса.

— Опоздала на семь минут, — сказал он голосом, напоминающим скрип перемотки плёнки. Объективы его глаз-камер сузились. — Но для оригинала это простительно.

Из-за экрана вышла девушка с волосами из оптоволоконных нитей. Они светились голубым, выхватывая из темноты детали: разбросанные по полу катушки с плёнкой, банки с плавающими в формалине глазами, стену, испещрённую формулами, написанными кровью и хаотично разсположенными экранами старых телевизоров.

В углу зала, ветхой тенью стоял мужчина с древним кинопроектором вместо головы.

— Добро пожаловать домой, баг, — улыбнулась девушка, и Аюми вдруг поняла — она видит их впервые, но знает все их имена.

Рэн. Люми. Гюрт.

И себя — версию 4.7.

Проектор на сцене внезапно заработал, выбросив на экран изображение её лица. На лбу цифры: 4.7 → 4.8.

— Начинается, — прошептал Гюрт, и в этот момент входная дверь с грохотом распахнулась.

В проёме стояли три серых плаща.

---

Первый выстрел разнёс проектор, и Аюми инстинктивно пригнулась. Осколки стекла и металла просвистели над головой, оставив на её щеке тонкий порез. Кровь — настоящая, тёплая, человеческая — медленно стекала по подбородку.

— Вниз! — крикнул Рэн, его голос хрипел, как повреждённая аудиокассета.

Аюми бросилась за кресло, чувствуя, как её грудь пульсирует, линзы внутри щелкают, настраиваясь на что-то.

Люми уже действовала. Её оптоволоконные волосы взметнулись вверх, как щупальца, впиваясь в потолок. Провода зашипели, заискрились — и вдруг весь зал погрузился во тьму.

Только на секунду.

Потом вспыхнули экраны — десятки старых телевизоров, развешанных по стенам, замерцали белым шумом.

— Они в системе, — прошептала Люми. Её глаза отражали мерцание экранов, зрачки сузились до тонких вертикальных линий. — Ищут нас.

Аюми сжала кулаки. Кто они? Почему преследуют её? Почему её тело изменяется?

— Нам нужно уходить глубже, — сказал Рэн, поднимаясь. Его объективы-глаза жужжали, фокусируясь на чём-то в темноте. — Ты готова?

Она не успела ответить.

Пол под ногами провалился.

Аюми рухнула в пустоту, и это была не просто пустота — она проваливалась сквозь слои цифровой реальности, мимо мелькающих строк кода, обрывков чужих воспоминаний и искажённых лиц. Внизу мерцал гигантский экран, где её двойники в бесконечном цикле повторяли одни и те же действия: бежали по белым коридорам, кричали под скальпелями, умирали снова и снова.

— Это не ты, — донесся голос Люми, чья фигура плыла рядом, оплетённая светящимися волокнами волос. — Это записи. Тесты. Они пытались создать идеальную версию.

Аюми попыталась схватить Люми за руку, но пальцы прошли сквозь.

— Ты — ошибка. Та, что проснулась.

Она приземлилась на холодную стеклянную поверхность, оказавшись в комнате, где всё — стены, пол, потолок — было зеркалами. В бесчисленных отражениях копировались различные её версии: хирург в окровавленном халате, киборг с проводами вместо волос, пустой силуэт с чёрным квадратом вместо лица. В центре на троне из трещащих мониторов восседал Король Статики, тело которого было соткано из наложенных друг на друга телепередач.

— Версия 4.7, — его голос звучал как помехи всех каналов сразу, — ты должна была стать совершенной.

Аюми почувствовала, как грудь раскрывается, линзы выдвигаются с мягким щелчком, заливая комнату ослепительным светом.

— Я не твоя программа.

Король рассмеялся со звуком лопающегося стекла. Экраны его трона трескались в такт.

— Посмотрим.

Свет исходящий от груди Аюми становился нестерпимым.

Резкий вдох — и Аюми очнулась на холодном полу подвала «Галактики». Рэн склонился над ней, его объективы-глаза жужжали при фокусировке.

— Добро пожаловать обратно.

Люми стояла рядом, её волосы, до этого ярко светящиеся, теперь лишь слабо мерцали.

— Ты видела его?

Аюми кивнула, поднимаясь и замечая, как цифры на её запястье сменяются с 4.7 на 4.8.

— Он знает, что мы идём.

Объективы глаз-камер Рэна сфокусировались на груди Аюми.

— Мы должны действовать.

---

Аюми прижала ладонь к стене подвала, ощущая под пальцами пульсацию теплых кирпичей. Внезапно ее грудь сжалась в болезненном спазме - линзы внутри щелкнули, фокусируясь на почти незаметной трещине. Проекторная голова Гюрта издавала тихий звук перемотки пленки. Он извлек из своего «рта» стеклянный ключ с плавающими внутри цифрами.

— Только оригинал может открыть дверь, — прохрипел он.

Аюми почувствовала, как ключ впивается в ее ладонь, оставляя кровавый след. Стена проглотила их, как жидкий металл.

Коридор из разбитых зеркал выдохнул им навстречу тревожностью. Осколки не отражали их настоящих лиц - вместо этого в каждом мерцали искаженные версии. Аюми остановилась перед крупным осколком, где видела себя в белом хирургическом халате, с номером 3.1 на запястье. В отражении та аккуратно вскрывала грудь другой Аюми скальпелем из голубого метала, извлекая вращающиеся линзы.

— Не задерживайся, — предупредил Рэн.

Но Аюми уже переводила взгляд на следующее зеркало. Там другая версия с номером 2.4 и телом, переплетенным кабелями, втыкала пальцы штекеры в стену, заливая комнату мерцающими данными. Ее глаза были заменены на маленькие экранчики, показывающие бегущие строки кода. По неизвестной причине, при взгляде на нее, вспоминалось слово «проводник».

В третьем зеркале стояла пустая безликая версия с нечитаемыми символами на запястье, а ее черный силуэт словно поглощал свет. Временами на месте лица вспыхивали чужие черты - то Гюрта, то Люми, то самого Короля Статики, прежде чем снова исчезнуть в темноте.

Центр зеркального лабиринта оказался кинозалом-лабораторией. На сцене вместо экрана - гигантское зеркало, покрытое кровавыми отпечатками. В креслах-капсулах плавали ее версии в мутной жидкости. Хирург, с частично вскрытой грудью, Проводник, что была опутана проводами как паутиной, и Пустота, затягивающая в себя чернотой.

Король Статики появился из разбитого проектора.

— Ты ускорила процесс, — сказал он голосом Гюрта.

Люми закричала, когда ее волосы прикоснулись к капсулам.

— Они живые! Они все - ты!

Экран ожил, показывая Токио из чистого кода. Аюми почувствовала, как ее грудь раскрывается полностью. Свет заполнил комнату. Капсулы треснули одна за другой.

Первой вышла Хирург, вытирая окровавленные руки.

— Сколько раз мы это проходили? — спросила она, демонстрируя номера удаленных версий, вырезанные скальпелем под рукавами хирургического халата.

Проводник поднялась, ее кабели заискрились.

— Достаточно, чтобы найти лазейку, — ответила она, втыкая пальцы в стену.

Пустота просто появилась - черная дыра в форме человека. Когда она "заговорила", голос звучал со всех сторон сразу:

— Он боится нас. Потому что мы - его ошибки.

Люми засмеялась, ее волосы соединившись с версиями.

— Теперь ты готова.

Король поднял руки, но экран за его спиной уже трещал, открывая путь в настоящий Токио. На запястье Аюми цифры сменились: 4.8 → 5.0.

Хирург достала скальпель. Проводник натянула кабеля как струны. Пустота просто шагнула вперед, и пространство вокруг нее исказилось. Они все смотрели на Аюми.

— Время начинать, — сказали они в унисон.

---

Щель в реальности дрожала, как перегретый процессор, когда Аюми шагнула вперед. За ней последовали ее версии - Хирург с голубоватыми скальпелями, Проводник с искрящимися кабелями и безмолвная Пустота, искажающая пространство вокруг себя. Боль пришла неожиданно - не острая, а глухая, будто кто-то выдергивал из ее ДНК отдельные нити. На мгновение она увидела себя в сотнях миров одновременно: на операционном столе с вскрытой грудью, с крыльями из разбитых экранов, просто тенью на стене...

Белый кабинет возник внезапно, словно загружающийся уровень в видеоигре. За столом сидел человек с обычным лицом, слишком обычным для этого кошмара.

— Дизайнер, — представился он, и в его усталом голосе звучали отголоски тысяч повторений.

На столе перед ним стояла вечная чашка кофе, лежали чертежи с пометкой «OPScope v.4.8» и перечеркнутая фотография детского лагеря. В углу комнаты стоял Гюрт, его проекторная голова тихо жужжала.

Стены оживали архивными записями. 2024 год. Дети в шлемах виртуальной реальности корчились от боли.

— Мы хотели стереть их травмы, — Дизайнер провел рукой по лицу, и Аюми увидела - его пальцы на секунду рассыпались на пиксели.

— Он знает, — прошептал Дизайнер.

Его очки треснули, а по кабинету поползли трещины, как по экрану разбитого телефона.

Хирург внезапно вскрикнула - ее скальпели замерцали голубым. Проводник судорожно схватилась за кабели. Даже Пустота дрогнула. Их коллективная память вырвалась наружу: Гюрт, вставляющий себе в череп первый проектор; Рэн на операционном столе; она сама с шрамом вместо груди...

В центре комнаты начал материализоваться из падающих пикселей Король Статики,теперь его плащ состоял из их общих воспоминаний.

— Версия 5.0, — его голос звучал как наложение всех их голосов, — Ты должна была стать совершенной.

Внезапно Гюрт в углу вдруг резко дернулся, как будто подавился пленкой.

— Протокол 0, — прохрипел он, и его механическая рука пробила голову-проектор, обнажая внутренности и открывая скрытый отсек.

Оттуда он извлек «Ломку» - револьвер, ствол которого был собран из кадров их общих воспоминаний.

— Последний подарок... от оригинала, — пробормотал он, вкладывая оружие в руку Аюми.

Аюми почувствовала, как цифры на запястье меняются - 5.0 превращается в знак бесконечности. Хирург и Проводник шагнули вперед, сливаясь с ней в один момент - их скальпели и кабели стали частью ее тела. Даже Пустота присоединилась, оставив после себя лишь дрожащий след в воздухе.

Король атаковал. Аюми выстрелила из «Ломки».

Мир взорвался светом.

Последнее, что увидела Аюми - Дизайнера, чьи губы шептали:

— Комната за зеркалами... Там твой ответ... — прежде чем он растворился в белом шуме, оставив после себя лишь запах жженого кремния и старых пленок.

---

Белая пустота разорвалась с треском перегруженного процессора. Аюми падала сквозь слои реальности, чувствуя, в руке «Ломку» — тот самый револьвер из кадров памяти, который передал ей Гюрт. Металл рукояти был теплым, будто только что извлечен из проектора.

Она приземлилась в эпицентре разрушенного цифрового Токио. Здания представляли собой голые каркасы из дрожащего кода, а вместо неба над городом висел гигантский треснувший экран. "Ломка" в ее руке замерцала — кадры на стволе начали оживать, показывая фрагменты их борьбы.

В этот момент пространство рядом с Аюми исказилось — Люми буквально выпала из разлома в реальности, ее оптоволоконные волосы дымились, а на запястье мигал поврежденный терминал.

— Прошла... через брандмауэр... — выдохнула она, показывая на свежие ожоги на руках. — Рэн... держит портал открытым... ненадолго...

Король Статики возвышался над городом, его тело теперь состояло из миллионов экранов.

— Версия ∞, — произнес он, и в его голосе прозвучали отголоски голоса Дизайнера, — Даже с оружием оригинала ты не...

Аяме не дала Королю договорить. Она ощутила, как силы всех её версий синхронизировались с «Ломкой», Проводник внутри неё уловил уязвимое место в статичной броне Короля, а Хирург направил ствол с безупречной точностью. Механизм в груди пронзил тело волной невозможной смеси боли и экстаза, импульс прошёл через руки, сжимающие револьвер вырвался наружу чернотой пустоты. Выстрел прозвучал как разрыв кинопленки — резкий, сухой, окончательный.

Король замер. Его форма начала распадаться не сразу — сначала экраны, составлявшие его тело, начали показывать один и тот же кадр: мальчика в лаборатории в момент переноса сознания.

— Я просто хотел... — его голос дрожал, смешиваясь с детским плачем.

Затем пиксели стали отслаиваться, как старая краска, обнажая пустоту под ними.

— Не бойся... — прошептала Аюми, неожиданно ощутившая странную жалость.

Последним исчезло его лицо — на миг ставшее человеческим, почти... благодарным.

Мир вокруг начал сворачиваться. Люми, превозмогая боль, обвила волосами руку Аюми.

— Пора! Рэн не... продержит долго...

Портал за ними пульсировал, по краям уже появлялись трещины. Последнее, что увидела Аюми перед прыжком — как «Ломка» рассыпается на пиксели, а на месте Короля одинокий детский ботинок, медленно исчезающий в цифровом ветре.

---

Тусклый свет уличных фонарей пробивался сквозь пыльные окна кинотеатра, рисуя на полу причудливые узоры из теней. Аюми стояла в центре пустого зала «Галактики», окруженная знакомыми тенями — Рэн стоял у входа, а Люми, склонившись над проектором, пыталась поймать сигнал сквозь помехи. Они пришли сюда вместе и каждый чувствовал — это место изменилось.

Перед экраном лежала кассета, которой не было здесь минуту назад. Ее корпус был помечен знаком бесконечности, выжженным как клеймо. Когда Аюми подняла ее, Люми вздрогнула — ее волосы вспыхнули тревожным голубым.

— Я не видела, как она появилась...

Рэн подошел ближе, его глаз-объектив сфокусировался на пленке.

— Это не наш формат, — пробормотал он, но все равно попробовал вставить кассету в проектор.

Экран ожил, показав кадры, которых не могло быть — их будущие встречи, еще не случившиеся разговоры. Внезапно свет погас, оставив лишь мерцание проектора.

— Я ничего не вижу! — голос Люми звучал искаженно.

Зрение вернулось с болезненной резкостью — теперь все вокруг выглядело слишком четким, как через мощный объектив. Аюми поняла: что-то временно «отключило» их обычное зрение, чтобы показать истинную картину — трещины в реальности, через которые просачивался цифровой туман.

За окнами начали гаснуть огни. Последним погас неоновый знак «Галактики», перед исчезновением мигнувший три раза — как сигнал.

Проектор внезапно заработал на полную мощность, заливая зал слепящим светом. Когда зрение восстановилось, на сиденье перед ними лежали три предмета: скальпель, кабель и черный кубик — будто их подбросили в момент ослепления.

В тот момент, когда Аюми потянулась к ним, все фонари в квартале разом взорвались. В темноте раздался щелчок затвора невидимой камеры.