Ошибка системы

Свет в покоях Протектора всегда был тусклым, как угасающий уголь. Он не согревал, лишь выхватывал из полумрака очертания комнаты, превращая её в подобие склепа. Высокий потолок терялся во тьме, а полированные стены отражали лишь пустоту. В центре этого холодного пространства, в объятиях биометрического кресла, напоминавшего скорее трон для пыток, чем для правления, сидел Арчибальд. Его тело тонуло в хитросплетении трубок и кабелей, а кожа на лице, обтянувшая череп, походила на старый пергамент.

У дальней стены, стараясь слиться с тенью, стоял Валентин. Он не смотрел на отца. Его взгляд был прикован к тонкой, почти невидимой трещине на напольной плите — крошечному изъяну в идеальной поверхности. Он изучал её так, словно в этом дефекте скрывался ответ на все вопросы.

Дверь беззвучно скользнула в сторону, и в покои вошли двое.

Кашер и Ашер. Они двигались синхронно, два зеркальных отражения, отчеканенных из одного металла. Их одинаковые тёмные комбинезоны сидели безупречно, а лица были непроницаемыми масками, в которых спокойствие граничило с полным отсутствием чего-либо человеческого. Они остановились на предписанном расстоянии от кресла, и тишина в комнате стала плотной, тяжёлой, как вакуум. Лишь мерное шипение системы жизнеобеспечения Протектора отсчитывало секунды.

— Доклад, — голос Арчибальда был тонким, как стекловолокно, и, казалось, вот-вот оборвётся.

— Аномалия показала непредвиденную нестабильность, — начал Кашер. Голос ровный, лишённый интонаций, будто он зачитывал сводку погоды. — Резонанс с объектом не достигнут.

— Стабилизатор уничтожен обратным энергетическим выбросом, — добавил Ашер, и его слова легли поверх слов брата, завершая отчёт. Безупречная констатация провала. Ни вины, ни сожаления.

Пальцы Арчибальда, похожие на сухие ветки, слабо дрогнули на подлокотнике. Маленький медицинский дрон, похожий на металлического паука, бесшумно соскользнул с потолочной ниши и, зависнув у плеча Протектора, подправил один из датчиков.

— Непредвиденная? — Арчибальд медленно повернул голову. Движение стоило ему видимых усилий. — Вы, два моих совершенных творения, не смогли предвидеть?

Кашер и Ашер молчали. Их учили не оправдываться.

Взгляд Протектора оторвался от них и медленно пополз по комнате, пока не наткнулся на застывшую у стены фигуру. На Валентина.

Вот он. Этот взгляд.

Валентин почувствовал его кожей, словно прикосновение чего-то ледяного. Взгляд инженера, изучающего бракованную деталь. Взгляд создателя, столкнувшегося с ошибкой в коде. В нём не было ненависти. Лишь холодное, иссушающее разочарование.

— Они не смогли, — прошелестел Арчибальд, не отрывая глаз от младшего сына. — Их логика, их безупречность оказались бесполезны. Возможно, нужна ошибка.

Он сделал паузу, давая словам впитаться в тишину.

— Ты полетишь. Готовь корабль.

***

Ангар номер девять был местом, о котором старались не вспоминать. Огромный, как ущелье, вырубленное в металле, он тонул в вечном сумраке. Под высоким, теряющимся во тьме потолком лишь несколько аварийных плафонов бросали на пол тусклые, болезненно-зелёные пятна света. Шаги Валентина отдавались гулким, одиноким эхом, словно он шёл по дну высохшего океана. В дальнем углу, безучастный ко всему, маленький дрон-уборщик методично полировал и без того чистую палубу, его монотонные движения лишь подчёркивали оглушительную пустоту этого места.

А посреди этой пустоты стоял его корабль.

«Искатель».

Он не был похож на стремительные, хищные суда его братьев, напоминающие лезвия клинков. «Искатель» был другим. Старое исследовательское судно, списанное и забытое. Его корпус, некогда белый, пожелтел и покрылся сетью мелких трещин и вмятин — шрамов от столкновений с астероидной пылью, которые никто не потрудился заделать. Корабль казался усталым, реликтом из эпохи, когда в космос летали не завоёвывать, а изучать.

Похоронный челн. Как иронично.

Валентин подошёл ближе. Он провёл ладонью по холодному, шершавому металлу обшивки. Под пальцами ощущалась каждая царапина, каждая выбоина. Он не чувствовал злости или отчаяния. Лишь странное, тихое сродство с этой забытой машиной. Две ошибки, отправленные на последнее, бессмысленное задание.

Аппарель опустилась с натужным скрипом, протестуя против долгого бездействия. Внутри корабля царила тишина. Валентин прошёл по короткому коридору в рубку. Здесь всё было таким же, как и снаружи: устаревшим, аналоговым. Вместо голографических проекций — мутные экраны. Вместо сенсорных панелей — ряды физических тумблеров и переключателей.

Валентин опустился в кресло пилота. Потёртая синтетическая кожа холодила затылок. Он положил ладони на штурвал, ощущая знакомые изгибы. Когда-то, ещё мальчишкой, он часами просиживал здесь, представляя себе полёты к далёким, неизученным мирам. Мечты, которые Протектор Арчибальд счёл ещё одним системным сбоем.

Пальцы сами нашли нужные клавиши. Один щелчок, второй. По панелям пробежала дрожь, загудели древние конденсаторы, и экраны нехотя ожили, заливая рубку мягким зелёным светом.

СИСТЕМЫ АКТИВИРОВАНЫ

СТАТУС: ГОТОВ К ВЫЛЕТУ

Короткие, бездушные строки текста на главном мониторе. Корабль был готов. Валентин закрыл глаза, вслушиваясь в мерное гудение старой машины. В этом звуке не было мощи. Лишь упрямство. Упрямство того, кто продолжает работать, хотя его давно списали со счетов.

Он открыл глаза и взялся за рычаги управления. Пора.