Ошибочный взгляд

Утро началось с очередного окончания неизменного сна. Сна, в котором боль, ненависть и отчаяние наполняют до краёв душу, заставляя истошно кричать в раскинувшуюся звездную бездну. Но смоль ночного неба, также как и все чувства, остаются во сне, а крик постепенно трансформируется в протяжные всхлипы, ставшие в окончательным итоге едва ощутимыми вздохами. Слишком много дней прошло с того момента, как сердце молодого человека было рассечено пополам, оставленное с неустанно напоминающим о себе шрамом, и жгучее презрение собственной сущности сменилось ледяной пустотой с легким запахом столь же холодного самоуничижения.

Константин провёл пальцем, отключая будильник. Сон закончился практически к моменту подъёма, поэтому в нем больше не было смысла. Юноша протер глаза. Слёзы больше не выступали на них каждое утро, однако отнюдь не яркие воспоминания оставшиеся от ночного видения, прибывшие в него из реальности. С целью быстрее отогнать от себя болезненные картины, Константин принялся наскоро заправлять постель, с последующим переходом к ежедневным утренним процедурам. Черные мысли развеялись, однако остался их осадок, крепкой хваткой сомкнувшийся на его сердце.

Родителей уже давно не было дома. Перед тем, как уснуть, Константин слышал, как им поступил звонок, после чего последовало громкое восклицание матери. Сути разговора он уловить не успел, так как сновидения вскоре опутали его разум, но именно ночной разговор заставил родителей уехать из дома раньше обычного.

Скорее по привычке, нежели из надобности, Константин накинул на голову капюшон от кофты прежде, чем выйти. И вместе с накрытием головы, само его тело сжалось, словно желая казаться меньше, чем есть на самом деле. Не так давно скрытая голова считалась им выражением собственной индивидуальности, подчеркивающим его особенность, но теперь Константин сам не заметил, как его любимая малозначимое выделение приобрело совершенно противоположный смысл.

***

Календарь горел красным первым сентября. Днём, который ни один школьник не назовет праздничным, а наиболее остроумные приурочат дату к 1939-ому году. Все проводимые торжества они встречают предчувствием девяти месяцев жизни по расписанию и обучением до боли в голове. Однако студенты лишены и этого предвещающего сутки невзгод дня. Наскоро проведенная линейка со знакомством с новопоступившими сменилась первыми занятиями.

Но жизнь не ограничена лишь обучением. Как в любом другом месте во все времена каждый из присутствующих устремился занять положение в новой структуре их существования. Классификация по силе, по сообразительности, по соответствию стандарту современного молодого человека — только вступившие в новый жизненный цикл дамы и господа уже сами того не сознавая взялись оценивать друг друга, сравнивая с собой. Прививаемый с раннего детства обществом, поощряемый родителями и окружающими, уже в этот момент начал образовываться фундамент предполагаемой иерархии.

А вместе с ним вчерашние школьники постепенно начали раскрепощаться, показывая те свои черты, что должны были, по их мнению, добавить им авторитета и уважения.

— С дороги!

Не успел Константин опомниться, как грубый толчок заставил его совершить шаг в сторону.

— Не шагай впереди, если не идешь, а ползешь, — юноша чуть выше ростом Константина быстрым шагом проследовал мимо и первым вошёл в кабинет.

Пальцы на руке дернулись, но в кулак не сжались. Время, когда пальцам привычнее быть сомкнутыми, осталось в школе вместе с похороненным там же стремлением выставить напоказ мнимую гордость. Атмосфера страха, окружающая Константина до выпуска, исчезла, вместе с его непристойными похождениями и поведением, которые теперь вызывали в нём лишь отвращение. Однако смягчение атмосферы отнюдь не позволило ему благополучно перейти на следующую ступень взаимоотношений: знакомство и разбор на группы.

Вид Константина, его мрачность, замкнутость и молчаливость отнюдь не разжигали в ребятах желания сойтись с ним ближе. Постепенно он остался единственным неопределившимся человеком, отчужденно сидящим в одиночестве.

— Не вижу смысла в обучении столько лет на среднее специальное образование. Проще сдать в скором времени экзамен и подать в институт, хотя и там учиться — лишь время прожигать, — донесся до Константина голос уже знакомого юноши.

Благодаря первому прибытию в кабинет, он занял считающиеся у студентов лучшие места — последние, — и по случайности его группа оказалась наиболее близкой к Константину.

— И всё же, ты здесь, в колледже, — улыбнулся в ответ сидящий прямо на парте темноволосый юноша.

— К сожалению, я слишком поздно взялся за изучение окружающего меня мира. К некоторым аспектам современных реалий я оказался не готов, так что колледж должен стать моим подготовительным плацдармом.

— Как заумно выражаешься, — собеседник засмеялся. — что же за реалии и аспекты, о которых ты говоришь?

— Существует такое понятие как классы: трудовой, интеллигенция, олигархат и так далее. В зависимости от роли в обществе и вида деятельности, человек принадлежит к одному из них и, что бы ты мне ни возразил, переход из одного класса в другой практически невозможен. По крайней мере, в сторону процветающей вершины. Потому что правит в каждой ячейке не деньги, хоть они и имеют великое значение, а связи. И чем выше человек находится на классовой лестнице, тем больше ему требуется связей, чтобы удержаться на месте, ведь каждая из ступеней — это отдельная среда обитания и, чтобы выжить, организм должен наладить положительное взаимоотношение с сородичами. И вместе с этими связями появляются обязательства: помощь деньгами, рекомендацией, комментарием. В том числе эта обязанность распространяется и на детей. Потому колледж, институт и остальные заведения не помогут тебе иметь красивую жизнь — олигархами, министрами и бизнесменами уже составлен список на собственных детей и детей их друзей.

— Не соглашусь, — к диалогу присоединился невысокий студент в широких очках. — история знает немало примеров, когда крестьянин становился дворянином, а рабочий вступал в правящую элиту. И этих примеров гораздо больше, чем ты можешь сосчитать на своих пальцах.

— Не спорю, только стоит понимать, что человечество развивается, а вместе с человечеством развиваются и технологии. И ты не станешь отрицать, что именно правящему классу доступно их большинство, а также в его власти ограничивать внедрение новшеств в общество. А у технологий есть отдельная ветвь, именуемая информационной, и она позволяет вовремя пресекать любые зародыши конкуренции, которую ты начнешь проявлять при попытках поднять свой социальный статус. Общество, как и рынок, хоть и благоволит новшествам, но только контролируемым, а в остальном его вполне устраивает стабильность.

— И к чему же ты ведёшь? Судя по твоим словам, любые потуги тщетны.

На вопрос юный философ ответил зловещей улыбкой, достойной культового злодея.

— Теневое правительство. Или, если говорить проще, криминал.

Его слова вызвали явное пренебрежение подошедшего и удовлетворительный восторг сидящего на парте юношей. Стоило ожидать, что с такой реакцией их диалог вскоре сойдёт на нет, что и произошло со скорым уходом студента в очках. Вслед за этим в кабинет зашёл преподаватель, и начался первый урок.

Как любое вводное занятие, он имел не направленный познавательный курс, а характер знакомства преподавателя с новыми студентами. Перекличка, основы предмета, контрольные вопросы — таким образом пролетели полтора часа. Так же быстро, как очередное сообщение, отправленное Константином в спам:

"Мы надеялись, что ты не ответишь на наши письма, но хотя бы придёшь. Вчера мы всей ватагой собрались и отметили последний день лета. Не хватало только тебя… Мы понимаем, как сильно ты потрясён. Нам самим до сих пор не верится, что такое произошло, но свершившееся — факт. И с ним стоит смириться. Мы не говорим, что тебе стоит забыть об этом, как о дурном сне, но пора приходить в себя. Уже почти полгода прошло, времени осмыслить произошедшее и взять себя в руки достаточно. Взбодрись и напиши ответ! Ждём всей ватагой."

Если быть честным, Константин не видел особой разницы между учением в школе и в колледже. Небольшие изменения в предметах, переопределение учебного времени, новый коллектив, но по первостепенным аспектам жизнь не подвергалась колоссальной трансформации. Её подвергли лишь незначительным коррективам. И Константину предстояло узнать о корректировке не только в учёбе, но и дома.

Долго в колледже Константин не задержался. Лишь закончились предметы, он поспешил вернуться в свою обитель. По возвращении Константин не сразу увидел, что в доме претерпевались изменения. Его глаз цеплял небольшие несуразности, нарушающие устоявшуюся картину, однако он даже не предполагал, что родители что-либо предпримут без долгосрочного обдумывания и подготовки — они слишком занятые люди и привыкли выявлять ошибки в теории, чем исправлять их в дальнейшем на практике.

Не в силах скрыться от внимания Константина мог лишь факт, с которым ему пришлось столкнуться уже в своей комнате. Факт пребывания на его детском диване, который до сегодняшнего дня был сложен, маленького мальчика, в котором не составляло труда опознать дошкольника. Мальчик сидел, покачивая ногами, не скрывая чувства неуюта, будто не знал, чем себя занять. При виде хозяина комнаты, он поднял на него взгляд и не опускал его, в то же время впиваясь пальцами в обивку дивана, что не могло не укрыться от взора Константина. Ребёнок чувствовал себя не на своём месте, словно находился в гостях, а может и того хуже, от чего непроизвольно напрягался.

Константин не проронил ни слова. Мальчик тоже. Сбросив сумку возле кровати, юноша развернулся и направился в сторону кухни, откуда доносился голос матери.

— 13 позиций на среду? Попытайтесь их разбить. Я не думаю, что мы успеем разобраться со всеми. Пусть определят, какие первостепенны, и мы их выполним к заявленному сроку. Да, я знаю, что отдел закупок, как всегда, укрощает наши сроки, но я не могу на них никак повлиять. Глеб Анатольевич должен ко вторнику выйти, с ним и решайте этот вопрос.

Мать расхаживала по кухне, оживленно обсуждая рабочие проблемы. Константин по опыту знал, что она не отвлечется от звонка, если не случится настоящая катастрофа. Но вряд ли ребенок в его комнате, о котором она явно знала, мог считаться катастрофой. В конце концов, она даже не обратила на него внимания, когда сын вошёл.

Даже не попытавшись, Константин вернулся в комнату.

Мальчик продолжал сидеть, покачивая ногами, и вновь его руки сжались, когда его одиночество было нарушено. Константин прошествовал к своей кровати и сел на неё прямо напротив черноволосого гостя.

— Здравствуй, Костя, — представился Константин, протягивая руку.

— Здравствуйте. Миша, — с паузами ответил мальчик, кладя свою ладошку в руку юноши.

После рукопожатия в комнате вновь воцарилось молчание. Миша продолжал качать ногами, Константин молча за ним следил. Оборвал тишину лишь скрип двери, и заглянувшая внутрь мама.

— Костя, ты вернулся? Можно тебя на минутку? — попросила она, поправляя очки.

Константин вышел. Отведя его в сторону, мама, понизив голос, обратилась к нему:

— Кость, это Миша, твой двоюродный брат. Помнишь, тётя Тоня и дядя Стёпа к нам в прошлом году приезжали погостить?

На памяти Константина каждый раз, за исключением Нового года, он благополучно пропускал визиты родственников, а также коллег и друзей родителей. Однако напоминать об этом матери он не решился, неопределённо мотнув головой.

Мама его кивок поняла по-своему:

— Мы с ними видимся в последние годы не очень часто, поэтому вряд ли ты их хорошо помнишь. А это их сын, Миша. Правда, сейчас у них не самая приятная ситуация… В общем, у них произошёл несчастный случай, и тётю Тоню и дядю Степу положили в больницу. Им сейчас очень тяжело, а за Мишей присмотреть некому. Он поживет пока с тобой. И не забудь каждый день отводить его в садик и забирать оттуда. Тётя Тоня и дядя Стёпа его уже записали, да и живут они не на другом конце города, так что далеко ходить не надо…

Объяснения матери прервал очередной звонок. Сразу переключившись на него, мама развернулась и направилась в спальню. О её скором возвращении можно было не думать, поэтому Константин вернулся к себе.

Постепенно время подошло к ужину. Миша, Константин и его мама собрались за столом, однако это ни на йоту не снизило нависшую пелену отчуждённости. Мама то и дело отвлекалась на звонки и, даже когда её не докучали коллеги, все её мысли оставались далеко от дома. Миша и Константин также кушали молча, периодически переглядываясь. Ни юноша, ни его двоюродный брат не знали, что сказать. Несмотря на близкородственную связь, они мало чего знали друг о друге, а обстоятельства, заставившие их встретиться, лишь добавляли лишнего смущения.

Таким образом ужин подошёл к концу. Мама осталась на кухне наводить порядок, а заодно откладывать блюда к приходу отца. Он как всегда возвращался затемно.

Константин с Мишей ушли к себе.

— Миш, не переживай. Пока родители живы, всё наладиться, — попробовал начать разговор Константин.

Брат в ответ неуклюже кивнул.

На этом разговор и завершился. Попытка была бездарной.

***

Сон оборвался неожиданно. Константин ещё некоторое время лежал не шевелясь. В последнее время он перестал просыпаться от непрекращающегося кошмара, что преследует его каждую ночь. Но сегодня нечто отличалось.

Сон ещё не подошёл к моменту, когда боль и горечь разрывали сердце Константина на части — он лишь подходил к нему, но Константин уже проснулся. И первая мысль, которая его посетила, была о том, не начал ли он кричать во сне. Константин впервые просыпался таким образом. Осторожно повернув голову, он поглядел на лежащего напротив Мишу.

Мальчик лежал с открытыми глазами и глядел в потолок. Константин раздосадовано вздохнул.

— Я тебя разбудил?

Мальчик вздрогнул и повернулся к брату, после чего отрицательно покачал головой. Это слегка успокоило Константина.

— Не спится?

Мальчик не ответил.

Полежав некоторое время, юноша вновь задал вопрос:

— Тебе мама с папой книжки перед сном читали?

После короткой паузы Миша шепотом ответил:

— Мама. Каждую ночь.

Константин взглянул на брата внимательнее. Сна у малыша не было ни в едином глазу, но он не плакал. Юноша почти ощущал ту грусть и одиночество, что Миша сейчас испытывал. Вряд ли он мог знать, что сейчас на душе мальчика, но понять его оставалось в его силах.

— Тогда не станем нарушать традиции, — Константин включил светильник над столиком и встал с кровати.

Миша молча наблюдал, как он подходит к книжной полке и проходится по корешкам книг. В конце концов, выбрав одну из них Константин подошёл к кроватке, на которой спал мальчик и прилёг к нему.

— В последнее время я нечасто читаю, так что и выбора у меня особого нет, но я точно помню, что я с десяток раз просил в детстве маму перечитать эту сказку. Тогда она не была такой занятой, — однако тут же он одернул себя. — Я уже плохо помню, что в ней было, поэтому не спрашивай, чем закончится. Будем узнавать вместе. А если не понравится, поищем что-нибудь ещё. Ты готов?

Миша кивнул. Поудобнее устроившись, чтобы картинки были хорошо видны всем, Константин приступил к чтению истории.

***

Будильник разбудил Мишу и Константина практически одновременно, однако юноша настолько отвык просыпаться несамостоятельно, что лишь голос брата заставил его очнуться и выключить рингтон. Некоторое время Константин лежал, осознавая, что он в самом деле проснулся. Ночной кошмар, служивший предвестником пробуждения, стал ежедневной привычкой, к отсутствию которой ещё стоило адаптироваться.

— Одеваемся, Миш. Тебе в садик пора.

Константин встал и принялся заправлять постель. Мальчик с грустью вздохнул и последовал его примеру. Далее следовали утренний туалет, скорый завтрак и одевание. Каждое из действий отдавалось в Мише неохотой, но, не желая перечить, он молча продолжал собираться. Это неподдельное нежелание не осталось незамеченным, однако Константин без слов продолжал следить за кузеном.

Тяжелый вздох у выхода из дома заставил юношу всё же обратиться к малышу:

— Ты не хочешь идти в садик?

Миша покачал головой.

— А как ты отнесешься к тому, чтобы пойти со мной?

Мальчик удивленно посмотрел на брата.

— Разве можно?

— Если я расскажу об этом маме, когда мы уже будем в колледже, она всё равно ничего не сможет сделать со своей работы. Так, ты со мной?

Мальчик быстро закивал, что вызвало у Константина улыбку.

На малыша в последнее время слишком много навалилось: травма родителей, переезд к незнакомым родственникам… Оставлять его одного в садике среди нового окружения, когда у него настолько резко поменялась жизнь, было бы жестоко. Константин помнил, насколько глубокую рану одно событие может нанести в самое сердце, и Мише пришлось совсем не лучше, чем ему.

— Тогда, не отставай.

***

Как обещал, матери Константин позвонил уже на подходе к учебному заведению. Надолго разговор не затянулся — мама, как всегда всю себя отдавала работе, — однако пары предложений ей хватило, чтобы ясно выразить своё крайнее возмущение, а также, что она предупредит воспитательницу. После разговора Константин почувствовал, как сжимающая его ладонь рука Миши расслабилась. Ему в самом деле было боязно нырнуть в пучину очередной неизвестности.

Мимо поста охраны пройти не составило труда. Дождавшись группы студентов, с которыми можно было пройти, не привлекая внимания, братья вошли в колледж. Уставившиеся в мониторы охранники не заметили попавшего внутрь ребенка или не обратили на него внимания, хотя пожилые господа и не особо утруждали себя наблюдением за входящими, предпочитая приветствовать знакомых преподавателей и выписывать им ключи. Облегчённо выдохнув, Константин поспешил укрыться с братом в кабинете.

Удивительно, насколько на людей может повлиять одно изменение в коллеге. Только вчера сидевший в одиночестве Константин постепенно начал обступаться заинтересовавшимися им согруппниками. Не весь класс собрался вокруг него, однако определенный интерес разгорелся в молодых людях, в особенности в девушках. Любопытству свойственно проявляться в случаях, к которым настроенный ум не был подготовлен.

— Это твой брат? Такой скромненький! Сейчас, у меня пачка конфет в рюкзаке лежала, — суетились девочки.

— Ну и зачем ты его в колледж принес? Нянька-студент, новый заработок? — веселились ребята.

Константин на все обращение старался отвечать мимикой лица или движением головы, в крайнем случае отвечая коротко и односложно. Основное его внимание было приковано к сидящему на соседнем стуле мальчику. Лучший способ раскрепостить малыша — показать, насколько окружение благосклонно к нему и дружелюбно. Сейчас Миша сидел скромно, стараясь находиться как можно ближе к брату, но постепенно его скромность сменялась смущением, обозначая новый этап адаптации мальчика. Константин улыбнулся. Можно ли сказать, что рядом с ним сидит его новый шанс найти человека, который полюбит юношу и которого можно защищать? Константин старался отгонять лицемерные мысли, относящие его к прошлому, однако вид отчужденного тихого малыша вызывали в нём чувства привязанности и теплой близости.

— Слава, знаешь, чего никогда не допускают криминальные лидеры? — донесся до юноши негромкий голос от двери.

— Нет.

— Появления нового авторитета в их ячейке. Он подрывает власть первого, что приводит к расколу и борьбе. Поэтому лишь при намеке на появление нового выдающегося члена группы, лидер принимает один из вариантов: максимально приблизить к себе или избавиться на раннем этапе. Чтобы не забывать об этом, не думаешь, что стоит приступить к закреплению материала уже сейчас?

К чему приведёт данная речь, Константин не узнал. В кабинет зашёл преподаватель, и студенты поспешили на свои места, готовясь к паре.

К сожалению, в отличие от охраны, от преподавателя наличие в его классе малыша скрыть не представлялось возможным. На вопрос, что маленький мальчик делает на его уроке, он получил рассказ от Константина, приправленный фальшью, о трудном положении, при котором младшего брата не с кем было оставить и, не желая рисковать и оставлять одного, юноша принял решение взять его с собой в колледж. История не вышла длинной и не стала чрезмерно жалостливой, но учитель тоже человек и ему не чуждо чувство эмпатии.

— Только на сегодня, — смирился мужчина. — но только при условии, что он не станет отвлекать меня или студентов. Я надеюсь, ты понимаешь, что каждый день ты не можешь брать его с собой, поэтому постарайтесь решить вопрос со своим братом до завтра. Если на следующем занятии я увижу ту же картину, я выгоню вас с урока и предупрежу охрану на ваш счёт. А теперь приступим!

Прилежность Миши оставляло лишь молчаливое восхищение. Когда преподаватель касался тем и использовал слова, значение которых знал мальчик, Миша проявлял интерес и вслушивался, но в оставшееся время бесшумно сидел на месте, оглядывая кабинет и людей. Когда в скором времени Константин заметил напускающуюся на брата скуку, он подвинул ему тетрадь с карандашом, и остаток урока малыш провёл, поглощенный творчеством.

По завершению пары, когда преподаватель покинул кабинет, возле Константина возникло две фигуры.

— А ты любишь рисковать, как я погляжу: взял малыша в колледж. Не боишься за него?

Егор и следующий за ним Слава пристально глядели на Константина.

— Отойди, ты его пугаешь.

В самом деле, то ли нависающий вид студентов, то ли недружелюбные слова, заставили Мишу схватить брата за кофту. Чтобы успокоить его, Константин ободряюще положил руку на небольшое плечо.

— Что же ты так груб? Мы к тебе подошли вполне безобидно, — сказал Егор.

— Повторюсь: отойди, ты его пугаешь.

Константин не смог определить, поддался ли собеседник эмоциям или намеренно решил сменить тон, но следующие слова прозвучали с неприкрытой угрозой:

— Пойдем, мы с тобой поговорим.

— Не хочу.

Судя по всему, Егор не обдумывал такой вариант. Оставшиеся в классе студенты уже смотрели на него с искорками смеха в глазах. В обычных условиях никакой обиды бы в их разговоре не возникло, но для роли, которую для себя выбрал Егор, это было унизительно. И всё же рукоприкладство не входило в его планы. Егор чувствовал, что не готов из-за незначительного пустяка применять силу на глазах у малознакомых людей.

— Ожидай нас после пар. Мы сами к тебе наведаемся, — бросил юноша и вместе со Славой направился по своим делам.

Оставшиеся четыре с половиной часа прошли в схожей атмосфере. Одногруппники свыклись с наличием в классе малыша, и перестали обращать на него внимание. Постепенно к Константину вернулся незримый купол отчуждения, однако наличие Миши делало его не настолько прискорбным. Преподаватели все выражали возмущение присутствию ребёнка, но также принимали сторону студента, и соглашались принять на одной паре неофициального ученика.

С каждым новым предметом Константин чувствовал на себе всё более недобрый взгляд Егора и Славы, однако на переменах они к нему больше не подходили. Константин подозревал, что их пара не станет действовать на территории заведения. И был прав.

Егор сдержал слово.

За территорией колледжа практически все студенты, от мала до велика, устраивали перекур. Преподаватели находились среди них, не обращая внимание на самоотравление своих учеников. Недаром вход на территорию назывался "паровозным депо" — плотный сизый дым окутывал это место почти как туман и лишь благодаря высокой проветриваемости смок скоро растворялся в атмосфере. Лишь немногие студенты, не приучившиеся к поглощению никотина, спешили по своим делам, остальные предпочитали выкурить по одной сигарете перед возвращением домой.

Константин входил в группу некурящих, так что задерживаться не видел смысла. Как только пары закончились, он, не задерживаясь, направился домой. Однако Егор со своим другом оказались быстрее. Возможно, Константин сам не заметил, как из-за своего брата замешкался, но, когда они вышли за ворота, Егор возник перед ними, явно ожидая их прихода.

— Я же говорил, что мы ещё поговорим. Пойдём в сторону, — Егор положил руку на плечо Константина и мотнул головой в сторону гаражей — они тянулись в несколько рядов слегка в стороне от учебного заведения и многие выглядели давно заброшенными.

Константин огляделся вокруг. И учителя, и студенты не замечали их или для них это было неинтересно. Константин мог начать возмущаться, попытаться проигнорировать Егора, но самым простым и быстрым, как ему показалось, был последний вариант.

— Извините, не присмотрите пока за моим братом? — обратился он к девушке, вышедшей вслед за ним.

Она не сразу осознала суть происходящего, как малыш уже был оставлен рядом, а Константин уходил со словами:

— Не волнуйся, Миш, я ненадолго. Побудь пока с девушкой.

Когда студентка нашлась, что сказать, Константин со своими сопроводителями уже скрылся за гаражами.

— Парни, — со вздохом проворчала девушка и перевела взгляд на мальчика.

Миша стоял рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу и уставившись в асфальт. Как только Константин оставил его, Миша вновь замкнулся в себе.

Девушка опустилась рядом с ним и посмотрела в глаза:

— Что, малыш, достался тебе брат-засранец? Пойдём отсюда, здесь слишком воняет куревом, согласен?

Миша не ответил, но без сопротивления последовал за ней, когда она взяла его за руку, в то же время не сводя глаз с места, где скрылся брат. Лишь они устроились на скамейке чуть в стороне, как из-за гаражей показался Константин. Егора со Славой видно не было.

— Вот и твой брат-засранец объявился, — проворчала девушка, но Миша уже вскочил на ноги.

— Больше не дергай так неожиданно. Это невежливо. Мало ли у меня важных дел! Может, я спешу куда-то! — возмущенно высказалась девушка подошедшему Константину.

— Извини и спасибо, — поблагодарил он в ответ, но студентка уже уходила от скамьи по своим "важным" делам.

Константин сел рядом с братом.

— Видишь, ничего не случилось. Мир не настолько страшен, как может показаться на первый взгляд, так что выше нос! Жизнь прекрасна!

На слова юноши взгляд Миши посветлел, а плечи расслабились. Слова Константина не могли не вызвать улыбку у малыша, на которую он ответил своей.

— А теперь идём домой?

***

Очередное утро началось со звонка будильника. В этот раз Константин не растерялся, а даже несколько обрадовался, что пробуждение произошло столь заурядным образом. Миша, лениво потирая глаза, также приподнялся на своей постели.

Вчерашний разговор с мамой ясно говорил, что очередной прогул детского сада теперь был невозможен, и преподаватели вряд ли проявят ту же снисходительность. Однако несмотря на резкие высказывания матери, её ругань резко оборвалась очередным звонком с работы. Учитывая его немалую продолжительность, она уже не смогла в полной мере разгореться прежним гневом и ограничилась железным указанием посещения Миши детского сада. Только появившаяся бодрость духа Миши мигом сменилась вернувшейся подавленностью и неспешностью. За этим Константин мог наблюдать всё утро от домашних приготовлений до детского сада.

— Я вернусь за тобой вечером, — предупредил брата Константин, прежде чем оставить одного.

Миша в ответ лишь легонько кивнул. Юноша остановился. Он не мог позволить ему вернуться в первоначальное состояние, которое присутствовало в их встречу.

— Миш, я не могу взять тебя вновь с собой, но ты ведь помнишь вчерашний день? Жизнь прекрасна! Так что просто иди ей навстречу уверенными шагами, а если кто-то скажет, что это не так, — Константин улыбнулся. — передай мне, и я поговорю с ним. Не скучай!

Вслед уходящего Константина глядело уже улыбающееся лицо мальчика.

К неожиданному облегчению Константина, студенческие будни продолжились не с потасовки ещё на входе в колледж. Юноша переживал, что вчерашний "разговор" не поумерил пыл Егора и Славы и они в ближайшее время осмелятся на реванш, однако оба одногруппника сидели на удивление спокойно. Их озлобленные взгляды каждую пару сверлили спину Константина, но дальше этого дела не дошло. Слегка смещенный нос и синева под виском до сих пор виднелись на их лицах, в то же время молодёжь смиренно терпела нетронутый вид своего соперника. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять — их пыл ни капельки не угас и лишь ждёт момента для реванша.

Уроки проходили в устоявшемся формате. Запись формул и обозначений, периодические ответы на вопросы, редкие дискуссии, но в основном — лекции. Преподаватели не обратили внимания на отсутствие Миши, как впрочем и на лёгкое изменение лиц Егора и Славы. Перемены также не привнесли ничего нового. Никто Константина не трогал, вопросы не задавал, и таким образом прошёл весь учебный день.

Были подозрения, что после учёбы он вновь окажется впутан в неприятности, но у выхода из колледжа его никто не ожидал. На всякий случай Константин огляделся вокруг, и всё же никаких заинтересовавшихся им граждан не обнаружил. Решив не искать неприятности, пока они сами к нему не придут, юноша направился за братом.

— Уже успел с кем-нибудь подружиться?

Миша уже был готов, когда в детский сад зашел Константин. Забрав сменку, они вышли за территорию и направились домой.

На вопрос мальчик отрицательно покачал головой.

— Но хоть познакомился?

— Да, но они все странные.

— Странные?

— Все время лезут со своим телефоном, а Вася ещё и пихался. Я им говорю, чтобы отстали, а они не отстают!

— Не волнуйся, ты к ним просто не привык, — похлопал мальчика по плечу Константин. Миша не выглядел настолько обиженными для своих слов.

— А как к ним привыкнуть? Они же все надоедливые!

— А ты попробуй с ними поговорить. Но не чтобы отстали, а о чём они хотят или хочешь ты сам. То, что тебе сейчас не интересно, вовсе не означает, что тебе не понравится.

— Ага, а сам сидел совсем один. К тебе-то никто не приставал. Я вчера видел, — возмутился Миша.

— Если со мной никто не хотел разговаривать, это вовсе не означает, что у меня нет друзей.

— Если у тебя есть друзья, то почему ты с ними не встречаешься? Я же вижу, что ты совсем один и никуда не ходишь.

За разговором Константин с Мишей забрели во дворы. Несмотря на то, что детский сад располагался на открытой и благоприятной территории, путь до дома пролегал через старые дома, жители которых в основе своей составляли пенсионеры, нелегальные эмигранты и небогатые рабочие, оставляющие бо́льшую часть своей зарплаты в круглосуточных магазинах. Некогда ухоженные клубы в конец разрослись, детские площадки заржавели, а густые деревья скрывали не только небо, но и фонарные столбы. Дорожки были усыпаны сгнившими, но неубранными листьями вперемешку с окурками и обертками.

Но Константин шёл по неприятному району также бодро, как по ухоженным улицам, а вместе с ним поспевал и Миша. Шли, пока на второй детской площадке молодой голос не окликнул его по имени:

— Костя!

Константин остановился и посмотрел в сторону звавшего. С полуразвалившейся скамейки в их сторону направлялись три человека. Двоих из них Константин признал сразу — ими были Егор со Славой, — а третьего он мог припомнить лишь по первому сентябрю, когда видел его в параллельной группе. Судя по всему, Егор в самом деле занимался не только философией, но и поиском единомышленников.

— С ребёнком ты ведь не убежишь далеко? — на ходу спросил Егор, считая, что увеличение его группы добавляет ему веса.

— Я ведь вчера говорил, что не собираюсь затягивать конфликт. Лучше возвращайтесь к умеренной жизни, в ней меньше неприятностей, — отозвался Константин, однако обстановка явно не собиралась смягчаться. Отодвинув брата за себя и чуть подальше, юноша скинул рюкзак и отбросил к нему.

— Мы бы тоже не хотели затягивать конфликт, однако нас смущает, что такая красота осталась только у нас, — Егор показал на свой сломанный нос.

Они подошли слишком близко. Константин видел, как у каждого из группы тряслись руки и насколько часто они дышали. В отличие от Егора и остальных, Константин был гораздо спокойнее. И дело вовсе не в желании отомстить или нескрываемом гневе — всё их поведение говорило, что драки, угрозы и расправы оставались у молодых людей лишь фантазией. Их теория развивалась, подбадриваемая нездоровыми идеями Егора, однако тело совершенно не знало настоящего боя, оставаясь изнеженно обрабатывать мечты о благостном будущем через путь, которого они даже не представляли. Это было видно невооруженным взглядом, а вчерашним "разговором" за гаражами лишь подтвердилось.

Не отягощая себя осторожностью, юноши не стали дожидаться полного окружения и бросились в драку лишь сократив дистанцию. На их взгляд, они уже расположились таким образом, чтобы не мешать друг другу, и будь у них хоть немного практического опыта, возможно, этой дистанции им бы хватило. Однако их движения оставались всё такими же резкими и спонтанными, основывающимися более на рефлексах, чем на контроле хозяина организма. Удары не дополняли друг друга, а малейшая иллюзия опасности заставляла мгновенно реагировать.

Удар приближающегося первым Егора Константин слегка подкорректировал левой рукой и принял на плечо, параллельно нанося апперкот правой. Силы в него было вложено недостаточно, но не привыкшему к боли, в особенности в челюсти, Егору этого стало достаточно для потери на секунду контроля, после чего непринужденного толчка хватило, чтобы помешать поддержать его Славе. Видя падающего на него друга, Слава использовал руки, чтобы удержать Егора и себя, открыв тем самым лицо. Однако нападение в самом деле было не совсем непродуманным. Пока одногруппники отвлекали Константина, третий член их команды бросился к Мише, намереваясь схватить. Но он слишком полагался на своих союзников, и выставленное прямо перед его лицом колено стало полной неожиданностью.

После всего произошедшего драка продлилась недолго. Егор со своими друзьями получил не сильные повреждения, но в уязвленные места. В скором времени они предпочли останавливать льющуюся из носа кровь, вытирать глаза или держаться за ушибы. Наблюдая потерю боевого духа противников, Константин поспешил взять свой рюкзак и отвести Мишу поскорее домой, напоследок сказав:

— Пожалуйста, не успокойтесь на этом. Я вовсе не хочу повторять ошибки прошлого или чтобы их пережили вы.

В то же время юноша обратился к своему брату:

— Запомни, хоть жизнь и прекрасна, но есть в ней и темные пятна. К сожалению, ими являются люди, но помни, что это лишь исключение из правил, а не само правило.

— Какие ошибки? — не обращая на наставления Константина, отозвался Миша.

— Ошибки, из-за которых я смог справиться с этими молодыми людьми и в то же время которые нанесли мне самый сильный удар. Они собираются встать на путь, из-за которого я лишился слишком многого, в том числе и друзей.

— Они погибли? — ужаснулся мальчик.

— Нет…

— Тогда почему ты с ними не встречаешься? Ты ведь сам говорил, что пока кто-то жив всё наладиться. И ты сам меня убеждал, что жизнь прекрасна! Или я что-то не понимаю?

Константин смотрел на своего брата с нескрываемым удивлением. Сейчас, когда с него спала пелена отчужденности, мальчик предстал перед ним совершенно в ином свете. Разве попытки утешить малыша, не были адресованы им не только к брату, но и самому себе? Насколько же надо быть глупым, чтобы наставлять другого в том, в чём сам совершал лишь ошибки.

— Миш, ты всё понимаешь. Не переживай, я встречусь со своими друзьями, а ты в ответ обещай, что заведешь своих, идёт?

Мальчик радостно кивнул головой.

***

— Чёрт! — раздался звон железа. — Чёрт, чёрт, чёрт! Чёрт!

В стороне от зоны "паровозного депо" с самого окончания пар не замолкали крики. В основном выкрики состояли из ругательств, но в них также порой вписывались угрозы и различные реплики. К трём собравшимся в этом месте юношам никто не приближался и не высказывался по поводу шумного поведения — студенты предпочитали со стороны посматривать и посмеиваться над буйными, а преподаватели за территорией колледжа мигом забывали о своей профессии и представляли себя рядовыми гражданами…

— Слава, успокойся. Хватит позориться на людях, — проскрипел сквозь зубы Егор, скрещивая руки. Его сердце само заходилось от ненависти, однако он продолжал держать себя в руках.

— Позориться? Куда уж сильнее? — процедил в ответ Слава, показывая на фингал под глазом и смещенный нос. — Ещё и смотрит на нас так, словно ничего не произошло. Мы для него пустое место, — юноша в очередной раз пнул железный столб от забора.

— Это ладно, если всё уляжется, а если слухи поползут? — влез в разговор третий член группы.

— Даже если и поползут, дальше слухов дело не пойдёт, об этом можешь не беспокоиться, Влад. Костя не особо популярен в группе и ни с кем не общается, так что истинную историю вряд ли кто узнает. А вот и он, лёгок на помине.

Из ворот колледжа вышел Константин. Не оглядываясь по сторонам, он уверенным шагом направился в сторону детского сада за Мишей. Не оставляло сомнений, что он совершенно не волнуется о положившей на него глаз троице.

— Еще и весь день с кем-то переписывался. На нас лишь утром мельком глянул, а после даже не оборачивался, словно мы пустое место, — не сводя ненавистный взгляд со спины согруппника, сказал Егор.

— Может, биты принести или ещё что-нибудь? И отделать его как следует! — воскликнул Слава.

— Чтобы тебя на следующий день выгнали из колледжа и посадили за тяжкие телесные? Сразу начать светить судимостью, не набрав приличного авторитета? Для проведения подобных мероприятий необходимы люди, которые будут нас покрывать. У тебя такие есть?

Слава в ответ лишь оскалился, оставляя на столбе очередной грязный след.

— Доброго денечка! Я ненароком услышал ваш разговор, и мне захотелось присоединиться. Могу я услышать вашу историю более подробно?

Юноши дружно обернулись. Рядом с ними, сверкая черными зрачками, стоял невысокий молодой человек. Вид его представлял из себя миниатюру здорового студента, так как он был на голову ниже любого из троицы и столь же узок в плечах, однако это не мешало ему без страха улыбаться озлобленным студентам.

— Иди отсюда, пока…, — начал было Слава, но Влад его быстро перебил:

— Слава, не горячись! Не торопись со словами при нём.

— А ты меня хорошо знаешь, Владик, — отозвался непрошенный гость, сладко растягивая имя, смакуя каждую букву.

В это время его улыбка стала еще шире, а глаза слегка расширились, и юноши могли без труда различить, что сверкают они вовсе не от радости. Они не в состоянии были определить, что же заставило их на мгновение похолодеть и что так отталкивало от темных сверкающий глаз.

— Влад, ты его знаешь? — спросил Егор.

— Это Женя, мой одногруппник. Я его знаю ещё со школы. Не лично, но мы учились в параллельных классах, и о нём слышал множество… необычных историй.

Егор почувствовал, как на место гнева приходит волнение с едва ощутимыми нотками страха. Пауза, которую Влад поставил перед "необычными историями", ясно говорила, что его не в меньшей степени отторгает от невысокого юноши.

— Какие например?

— Учился у нас в школе мальчик. Тот ещё задира. Поводов подраться у него было как звёзд на небе, а уж с ребятами из более младших классов повздорить для него было любимым делом. Старше он нас на три года, так что страдающими являлись мы сами. Пока в восьмом классе он не напоролся на него, — Влад кивнул на улыбающегося юнца. — Я сам свидетелем не был, но очевидцев хватало, да и мне в дальнейшем доводилось видеть задиру. Присмирел, замкнулся, а как иначе, когда… когда глаза лишился ни с того, ни с сего? Жене тогда особо ничего не было — списали на несчастный случай, но… но это лишь самая жуткая история из остальных.

— Хех, было дело. Шума было много, — усмехнулся Женя, почесывая щёку, будто в смущении.

Ребята переглянулись.

— Егор, может, конечно, я ошибаюсь…, — начал Влад.

— Но, думается мне, он может помочь нам вывернуться с нашей проблемой, — закончил за него Слава. — Егор, последнее слово за тобой, но…

— Но мы со Славой за его включение в нашу группу.

Подражая насытившемуся коту, Женя удовлетворенно склонил голову набок.

***

Вечер субботы выдался на славу теплым и приятным. Редкие облака не скрывали теплых солнечных лучей, а на улицах и во дворах стояло умиротворяющее безветрие. Сама природа намекала на удовольствие от прогулки, чтобы жители города успели насладиться уходящими светлыми днями перед месяцами дождей и снега. Но Константину и не требовалась хорошая погода. Для друзей нет разницы — благоволят ли им обстоятельства или нет, — когда они крепко условились собраться все вместе. В особенности, для Константина, который слишком долгое время избегал своих товарищей, но друзья на то и друзья, чтобы понимать, что творится на душе соратника, и когда требуется образумить, а когда оставить в покое.

Константин чувствовал себя виноватым, что замкнулся в себе, совершенно не задумываясь о них, и шёл на встречу, одолеваемый радостью и смятением, совершенно не подозревая, что с самого его выхода из подъезда за ним наблюдало четыре пары глаз.

— Отлично! Его планы не изменились, — злорадно воскликнул Слава, предвкушая скорое отмщение.

— Мы, конечно, смогли заглянуть через плечо, чтобы узнать с кем он переписывается, благодаря чему и стоим здесь, но что дальше? Ты, Женя, сказал, что сегодня мы сможем заставить его заплатить сполна, однако в подробности ты так и не углубился, — Егор вопросительно и в то же время с настороженностью глянул на новоявленного союзника. Он всё ещё ощущал, что с Женей стоит быть настороже. Даже сейчас весь опрятный вид хрупкого юноши придавал ему схожесть с вышедшим на охоту и неспешно крадущимся в сторону добычи котом.

— Граждане, видите ли вы в округе людей? — спросил Женя, поигрывая с деревянным черенком от лопаты.

— Как минимум мать с ребенком на детской площадке и два человека возле автомобиля. Но зачем тебе палка? Если для драки, то мы тоже могли бы с собой что-нибудь принести.

Женя с усмешкой глянул на Влада:

— Не волнуйся по таким мелочам. Лучше поспешим за нашей жертвой. Я вижу прекрасное место для встречи с ним, — с этими словами юноша направился вслед за Константином, перебирая черенком, словно тростью.

Влад решил не отставать. Егор же со Славой на секунду задержались.

— Слава, ты уверен, что он нас не втянет в какую-нибудь чертовщину? — спросил Егор.

— Пробегают порой мысли, но, знаешь, — Слава оскалился. — если мы сможем без проблем свести счёты с этим юнцом, я без проблем ввяжусь в эту чертовщину.

Долго идти им не пришлось. Лишь только двор кончился и Константин вошёл в проулок между забором и стеной дома, Женя перешёл на бег. В то же время, Влад остановился. Бросившиеся было вслед за Женей Егор и Слава, недоуменно оглянулись на напарника.

— Что остановился?

— Женя сказал не бежать за ним.

Ответ не сумел прояснить план действий Жени, и вся группа осталась молча наблюдать за тем, что произойдет дальше.

Константин бессомнений услышал, что позади раздаются быстрые шаги, однако вместо того, чтобы обернуться, предпочел отойти ближе к забору, освобождая путь, судя по всему, решив, что это торопящийся по делам школьник. Нельзя с уверенностью сказать, спасла его данная неосторожность или наоборот сгубила. Уже когда перед глазами Егора и его соратников черенок от лопаты поднялся в замахе, они осознали, что сейчас произойдёт. Звук удара вышел сильно приглушенным и едва слышимым, однако угол замаха и та скорость, с которой черенок опустился на затылок Константина, сами говорили, что Женя сил не только не жалел, но и старался использовать как можно больше.

— Ты что творишь?! — ребята бросились к Жене и лежащему у его ног Константину.

Второпях Егор приложил два пальца к шее поверженного юноши. Пульс стучал тише, но всё ещё весьма отчётливо. Накрывающий голову капюшон несомненно спас своего хозяина, приняв на себя хотя бы малую часть удара.

— Ты ж его едва не убил! — воскликнул Егор, поднимая взгляд на Женю.

— Живой? Значит, не зря бил со всей силы, — удовлетворённо улыбнулся в ответ юноша, постукивая палкой по забору. — А сейчас не поспешите взять его под плечи? Я покажу вам прекрасное место для переговоров! Только следите, чтобы лица не было видно, а также чтобы не очнулся, а не то весь народ испугаем.

С этими словами Женя направился далее по проулку, засунув одну руку в карман, а второй постукивая палкой по забору, одновременно насвистывая веселый мотив. Егор, Слава и Влад с сомнением посмотрели ему вслед, после чего перевели взгляд на лежащего без сознания Константина.

— Граждане, не соизволите ли поспешить? В противном случае я не могу ручаться, что до места вашей беседы с пострадавшим мы дойдём без происшествий.

***

Закатное солнце слепило алыми лучами, окрашивая весь мир в кровавый оттенок, словно ожидая, когда древние жрецы жителей Центральной Америки вновь вознесут ему хвалу, преподнося в качестве подарка сердца живых людей. Но эти времена минули, и никто не преподносит дневному светилу жертв, и в то же время отсутствие ритуала вовсе не означает, что совсем недавно лучезарная звезда не получит кровавого представления. Люди издревле относили все несчастья к темному времени суток, и также оставляли свои наиболее порочные желания и планы именно на время, когда в мире царит мрак. И чем солнце садилось ниже, тем более бордовыми становились его лучи.

Именно в это несчастливое время Константин пришел в сознание, плотно зажмуривая глаза, защищая их от алого света. Он попытался прикрыться руками, однако их что-то плотно сдерживало за спиной. Константин собирался перевернуться, как в помещении раздался неуверенный голос:

— Зря мы его притащили сюда. Лучше бы так и оставили лежать на улице, а сейчас нас точно посадят, — Влад беспокойно оглядел собравшихся.

Егор и Слава также стояли рядом с обездвиженным Константином, лежащим на полу у их ног и с неуверенностью переглядывались. Они сами не рассчитывали, что всё выльется в прямое похищение, и свои последующие действия лишь предполагали.

— Даже если бы оставили, это было бы нападение с причинением увечий. Ещё неизвестно, всё ли у него в порядке с головой. Оставили бы мы его на дороге или поступили, как сейчас, полиция уже в покое нас не оставит, — наконец ответил Егор.

— Верно, назад пути нет, так что расслабьтесь и наслаждайтесь моментом! — резво поддержал его Женя, единственный из присутствующих, кто сохранил веселое состояние духа.

Вряд ли кто-нибудь помимо самого Жени знал, когда им была обнаружена эта недостройка и сколько раз он ею уже успел воспользоваться и для чего. Егор, Влад и Слава жили в более отдаленных районах и не подозревали, что всего в нескольких минутах от дома Константина располагалось столь удобное место для встреч, которые не стоит тревожить. Само здание представляло из себя первые два этажа с началом третьего многоэтажного жилого дома, огороженные листовым забором, всего раскрашенным местными подростками и частично погнутым. По всей территории были разбросаны кирпичи, каменные блоки, застывшие мешки с бетоном и прочие рабочие принадлежности, оставленные после неизвестного обстоятельства, заставившего прекратить стройку. Некогда затоптанная трава, переработанная в месиво колесами машин, вновь пробилась и зеленела средь серого стройматериала.

Сама стройка располагалась на самой окраине жилого района, отгороженная от домов невысушенным болотным участком, тем самым создавая прослойку между коробочными зданиями и промышленным комплексом. В таких местах предпочитают обосновываться люди без установленного места жительства, а также безвозвратная рвань и, разумеется, молодёжь. Однако ни первые, ни вторые, ни третьи не были обнаружены Егором и его друзьями по пути сюда или в самом строении. Редкий мусор и нечастые уличные художества явно говорили о том, что все три группы сторонились этого места.

В то же время Женя здесь чувствовал себя превосходно. Он без промедления показал Егору и остальным отодвигающийся лист в заборе, через который можно протащить бессознательное тело, и лишь Константин был опущен на землю, им были предоставлены несколько стяжек.

— Но что мы тогда собираемся делать?! — в конец растерявшись, воскликнул Влад.

— По-хорошему, следует привести к такому результату, при котором на нас не заведут дела, — ответил Егор. — По моим рассуждениям, от нас требуется два момента: не сделать из жертвы инвалида или, что ещё хуже, труп и довести до состояния, когда он не решится написать заявление в полицию. К тому же, при выполнении обоих пунктов, мы отплатим ему сполна за наши поражения.

— И каким образом нам убедить его не идти в полицию? — мрачно поинтересовался Слава. Среди собравшихся он больше всех желал поквитаться с Константином, но ситуация с внезапным оглушением и похищением его также не устраивала.

— Самый действенный метод — страх. Угроза жизни его родных или его самого — это заставляет человека следовать по пути, которого не хочет. Впрочем, угроза обязана быть действительной. Неуверенность в возможности её исполнения, в её скорой реализации и тому подобное лишь поселят неуверенность, но вовсе не остановят пострадавшего.

Женя не стал принимать участия в дискуссии. Не желая выслушивать сомнительные рассуждения своих соратников, он беззвучно спустился на первый этаж, оставив Егора с остальными наедине с жертвой и своими мыслями.

— Как ты поймёшь, что он не пойдёт писать заявление? Проще сразу отпустить его — это наименьший для нас риск, — не прекращал разводить панику Влад.

— После всего, что он нам сделал, связать и сразу отпустить? Плохая шутка, — не поддержал товарища Слава.

— Слава прав, — сказал своё слово Егор. — Пойдём на поводу своего страха и лишь опозоримся. И не показывай, что тебе страшно. Если Костя увидит нашу неуверенность, точно не поддастся на угрозы.

— Не в страхе дело! Дело в том, что мы собираемся делать? Угроза расправы тоже преследуется уголовным кодексом.

— Предлагаю, начать с его брата, — предложил Егор, пропустив слова Влада мимо ушей. — Как студент, Костя не сможет всё время за ним присматривать, в то же время нас трое, и любой из нас может привести угрозу в исполнение. Как вы могли видеть, он слишком дорожит ребёнком, чтобы оставлять ситуацию без внимания. В то же время, пока мы не перейдём черту закона, наши руки развязаны. Похищение на столь короткий срок в худшем случае ударит по нам административным взысканием.

— Только угрозы? — Слава всем своим видом показывал, что неудовлетворен решением. — Я ходил со сломанным носом, объяснялся перед родителями, отговаривался от сверстников, а он обойдётся только угрозами?

— У нас нет возможности перейти к более активным действиям.

Слава недовольно вздохнул и присел на корточки рядом с обездвиженным Константином. Солнце уже едва проглядывало из-за горизонта, и темно-бордовые лучи более не слепили связанного юношу, позволяя естественней скрывать своё пробуждение. Однако возникшее ощущение тепла отдалось в нём холодными мурашками.

— Может, всё же сделаем что-нибудь? — едва ли не с мольбой спросил Слава. В руке он держал зажженную зажигалку. — Может, оставим у него пару воспоминаний о сегодняшнем вечере?

— Правильно! Нечего ограничивать себя различными законами и правилами, что лишь принижают волю и свободу человека! — Женя возник слишком внезапно. Никто из присутствующих не заметил, когда он успел вернуться и подойти к Славе, а того, что произошло в следующую секунду, не ожидал никто из них…

Вскрикнув, Слава выронил зажигалку и поспешил отпрыгнуть в сторону, совершенно не заботясь о своём виде, в результате чего оказался сидящим на полу. Егор и Влад беззвучно стояли и лишь расширившиеся от ужаса глаза говорили об их истинных чувствах. Последний луч солнца скрылся за горизонтом, когда всё здание огласилось криком боли и страха. Рот Константина заранее обмотали тряпкой, чтобы, придя в сознание, он не смог позвать ненужных свидетелей, но даже её не хватало для сдерживания вырывающегося зова. Женя отбросил в сторону канистру из-под бензина и с упоением рассматривал своё творение. Славе повезло вовремя одернуть руку, когда содержимое канистры плеснулось прямо через пламя зажигалки, но у Константина этой возможности не было, и сейчас он вертелся и дергался, пытаясь содрать сдерживающие его стяжки и затушить пламя, однако бензин пропитался почти на всей одежде, чтобы так просто оставить свою жертву.

В этом пылающем во тьме Аду раздался задорный голос Жени:

— Кто выберется последний, тот возвращается на уборку! — после чего юноша со всех ног бросился вниз по лестнице.

Не помня себя от творящегося кошмара, Егор, Слава и Влад кинулись вслед за ним. Они всё ещё не могли осознать, что происходит. В самых ужасных своих фантазиях они не представляли, что станут виновниками сожжения живого человека. Оставленные на пролёте банки из-под краски подставили Влада, заставив упасть и больно удариться о стену, но он, словно ничего не почувствовав, продолжил бежать. Даже когда они выбрались на улицу, единственное, что слышалось ребятам, это отчаянный крик сверху, и отблески огня в пустых оконных проемах.

Вместо того, чтобы бежать к выломанным листам, Женя повел их к целой части забора. Без сопротивления троица следовала за ним. Уже у самого ограждения Женя обернулся, чтобы поглядеть на испуганных и потерянных студентов, после чего перевёл взгляд наверх и ловко перепрыгнул через забор.

Крик из здания доносился всё более обреченный и слабый. Никто его не слышал. Не вышли с завода рабочие ночной смены, не вглядывались во тьму жильцы домов, не заглянули из интереса бездомные, но, может, он был услышан тем, кто пытался заткнуть себе уши? Тем, кто встал, вместо того, чтобы бежать?

Егор не сводил своего взгляда с Жени с того момента, как они бросились из здания. И он видел не только его спину на протяжении всего спуска, но и его лицо у забора. Лицо, которое едва виднелось в ночи, но на котором без всяких сомнений сверкала улыбка. Словно ковш холодной воды, она окатила Егора и заставила остановиться. Его спутанные мысли, охваченные паникой, начали успокаиваться, а вместо бесконтрольного ужаса, в сердце зародилась уверенность. Настороженность, которую он испытывал в отношении Жени, наконец, оформилась окончательно, и она больше не таилась в глубине, а представилась в форме полноценного решения: за этим человеком нельзя следовать!

Вслед за Женей на забор полезли и Влад со Славой, но перелезть им не удалось. Крепко схватив обоих за штанины, Егор, не сдерживаясь, сбросил обоих на землю.

— Куда вы лезете?! Там сейчас человек заживо сгорит! Влад, бегом за мной! Слав, звони в скорую! — уже разворачиваясь и бросаясь обратно к зданию, выкрикнул Егор.

— Но… нас же посадят! Это ведь мы его сожгли! — тяжело дыша воскликнул Слава.

— Если мы сейчас ничего не сделаем, он точно сгорит! Не трать время! Звони! — не останавливаясь, отрезал Егор. В недостроенный дом он бежал гораздо быстрее, чем из него.

***

За окном медленно опускались на итак занесённый подоконник хлопья белого снега. Солнце лишь недавно взошло и слабо освещало землю, пытаясь пробиться сквозь затянутое, вязкое зимнее небо, но пары в колледже только начались. Просыпающиеся затемно студенты вяло перешептывались в ожидании окончательного пробуждения ближе к концу учебного дня.

Как зачастую с ним бывало, преподаватель физики ненадолго опоздал и прибыл к тому моменту, когда все студенты уже расселись по своим местам. Торопливым шагом он зашел в класс, поприветствовав учеников на ходу:

— Всем доброго утра!

— Доброе утро! — не в такт ответил класс разными голосами. Привычными: хриплыми и звонкими, низкими и высокими, — но выделялся среди них один. Сиплый и глухой до боли в горле, за которым сразу же последовал кашель.

Учитель остановился и пригляделся к классу более внимательно.

— Я же говорил, что в твоём состоянии посещать занятия не обязательно. К тому же, ты уже пропустил слишком много тем. Наиболее желательным в твоем случае было бы взять академический отпуск, восстановить здоровье, насколько это возможно и уже в следующем году возвращаться в колледж.

— Не волнуйтесь. Мой отец подвозит меня, прежде чем идти на работу, так что добираться до колледжа для меня небольшая проблема, — раздался ответ, перебивающийся сухим кашлем.

— Тебе, разумеется, самому решать, как поступать, но советую прислушаться к моим словам и не перенапрягаться. Если почувствуешь себя плохо, говори сразу, не терпи, — не стал настаивать учитель.

Дождавшись утвердительного кивка, преподаватель вернулся к своим обязанностям. Не посещающий в течении трёх месяцев занятия студент вернулся, и вид его отнюдь отнюдь не вызывал облегчения. Никто не запрещал ему носить капюшон, так как одного взгляда на изуродованное лицо хватало, чтобы не лезть к искалеченному человеку. Кто хоть раз обжигался, понимает, что значит неосторожная игра с огнём, но когда тело получает наивысшие степени ожога, слов не требуется. Достаточно взглянуть на темно-алую, а местами малинового оттенка нежную кожу, не до конца зажившие разрезанные после спекания губы и веки, и сильно пострадавшую слизистую систему, которая не могла функционировать в полной мере и приходилось периодически прокапывать глаза, нос и брызгать в рот, и претензии к собственной жизни сразу представляются несущественными. В особенности тяжелое состояние переживали левые рука и нога, которые более тщательно оказались облиты бензином. Нога оказалась сожжена в некоторых местах до кости и, опасаясь осложнений, врачи приняли решение об ампутации. Руке досталось меньше — её смогли спасти и частично восстановили, пересадив новые ткани, благодаря чему она, слабая, непослушная, усохшая, всё же могла поддерживать костыль.

Реабилитация в самом деле ещё не была окончена. Константина лишь недавно выпустили из больницы, и как только наступил первый день, когда ему разрешили проявлять бо́льшую активность, он попросил отвезти его в колледж. Родители были против, но своевольность сына заставила их пойти на уступки. Вследствие, Константин ещё вспомнит отговорки отца, когда пробудет весь день в закрытом душном помещении с тремя десятками людей. Рядовой студент этого даже не замечает, переживая каждый день, но для ослабевшего организма такое обучение приравнивалось к пытке.

— Кость, привет…

Лишь только пара закончилась, а преподаватель покинул кабинет, к Константину подошел Егор. Нервно перебирая пальцами и запинаясь, он обратился к согруппнику:

— Сильно тебе досталось… даже слишком… Кость, я… не знаю, как правильно извиниться, потому что любых извинений будет недостаточно… Но если тебе понадобиться хоть что-то — любая мелочь, — скажи мне… В лепешку не расшибусь, но сделаю всё, что смогу!

Егор с волнением глядел на Константина, однако получил в ответ всего лишь слабый кивок. Разговор был не окончен.

Егор вернулся к себе за парту и толкнул локтем Славу, который всё время, что Константин находился в классе, старался не смотреть в его сторону. Среди всех присутствующих на месте преступления, он чувствовал себя наиболее провинившимся. Как ни посмотри, а именно от него исходила инициатива физической расправы, и стыд за это не позволял ему смотреть даже в сторону недавней жертвы. Но Егор был прав — им ещё предстояло долгое время учиться вместе и жить эти годы, вечно пряча взгляд, не получится.

Славу хватило только на невнятные извинения, умещенные в одном предложении, после чего он поспешил скрыться с глаз.

Влад в свою очередь был освобождён от тяжкой доли учебы под одной крышей с жертвой их глупости. Не в силах пересилить себя, он уговорил передать извинения Егора.

Разговор между Егором и Константином продолжился вечером того же дня, после уроков. Снег к этому моменту уже успел стихнуть и не заносил бредущих по улицам прохожих. Одинокий фонарь освещал в сгустившейся тьме фигуру с костылём, сидящую на скамейке у входа на территорию колледжа. Поток народа уже прекратился — люди, что остались на лишнюю пару или кружок, находились в теплом здании, а освободившиеся уже спешили со всех ног домой.

Скрипнула железная калитка, и к скамейке подошёл Егор. Не дожидаясь приглашения, он сел рядом.

— Кость, Влад просил передать его извинения. Сам он никак не может собраться с духом.

Константин кивнул.

— Еще болит?

— Редко. Особенно здесь, — Константин вытянул обрубок ноги. Зимняя погода позволяла легче переносить поврежденные слизистые и проще вести разговор.

На некоторое время наступила пауза. Нарушил её вновь Егор:

— Почему ты не написал на нас заявление? Зачем соврал? Это же мы довели тебя до такого состояния.

— Нет, вы спасли меня. Если бы не вы, я бы лежал до сих пор на стройке или на столе патологоанатома.

— Но мы тебя затащили на стройку и связали и не потушили сразу! — возразил Егор.

— Я знаю. Вы поступили глупо, также как и я поступал в своё время, поэтому мне не за что вас винить. Главное, что вы научились на своей ошибке. К сожалению, я оказался плохим учителем и не смог вас остановить. Вам повезло встретить того студента так рано. Он показал вам то, к чему вы стремились, и сейчас неокрепшим разумом вам хватило сил свернуть с пути. Страшнее было, если бы это произошло, когда для вас такие действия стали бы обыденностью.

— Повезло встретить Женю? — воскликнул Егор. — Он же довел тебя до такого состояния, — но тут же осекся. — точнее, он тебя только облил бензином.

— Поэтому и отвечать должным образом обязан именно он, — невозмутимо ответил Константин. — однако в полиции он выдаст ещё и вас, а я не хочу, чтобы ещё чья-то жизнь, помимо моей, была так бездарно порушена. Ты не знаешь, где живёт, как ты его назвал, Женя?

Говорил Константин спокойно, но от Егора не укрылись угрожающие нотки, просачивающиеся наружу. В то же время он не мог отрицать, что, находясь на свободе, Женя не совершит ещё каких-либо ужасных действий.

— Влад сказал, что он переехал вскоре после инцидента, а перед этим забрал свои документы из колледжа. Где он теперь, вряд ли кто может сказать.

— Ясно.

Егору показалось, что Константин начал замыкаться в себе. Такое поведение нельзя назвать отрицательным, однако последняя тема разговора, вызвала в Егоре волнение.

— Кость, я серьёзно: обращайся ко мне, если что-нибудь понадобиться или появится проблема с чем-либо. Я не оставлю тебя без внимания. Это не потому, что я считаю тебя бессильным. Просто дай мне взяться за себя, закрепить в голове урок, хоть чем-то загладить свою ошибку!

— Не волнуйся, — успокоил его Константин. — больше я не откину протянутую руку. Включая твою. Благодаря младшему брату, которого я толком и не знал, мне довелось понять одну важную вещь.

Из-за поворота показалась группа людей. В полумраке фонарей их было тяжело разглядеть. Единственное, что не составляло труда отличить, это их молодые веселые лица. Лица людей, которые шли навстречу давнему другу. А впереди всей группы бежал мальчишка, совсем юный, возраста воспитанника детского сада, в котором Егор совсем скоро узнал Мишу.

Лицо Константина скривилось, но несмотря на изуродованный вид, Егор сумел различить в растянутых губах улыбку. Первую улыбку Константина.

— Пока мы живы, всё можно исправить.