Осколки на снегу. Огонь надежды

Вознаграждение в размере 5 000 золотых за поимку печально известной девицы Елизаветы Соцкой, разыскиваемой за убийство, совершенного означенной девицей на территории вольного города Межреченска, а именно иностранного подданного, журналиста Имберии Лаки Лэрда, будет выдано на руки любому без задержек, в тот же день, в коий окажет он помощь розыску…

Из плакатов, расклеенных на новостных тумбах в Межреченске и окрестностях

Дело Лэрда, которое стоило бы называть делом Соцкой, гремит на весь Север. Напомним, Елизавета Соцкая — дочь государственного преступника Льва Соцкого — после смерти отца осталась без средств к существованию. Девица характера вздорного, по свидетельству людей хорошо ее знавших, ничего другого не нашла, как пристроиться в содержанки к богатому иностранцу. Пока она полагала, что вытащила счастливый билет, лир Лэрд закончил свои дела в Межреченске и намеревался отправиться на Родину. По этой причине между любовниками вспыхнул скандал. Соцкая была уверена, что ее увезут в Имберию, и все развлечения тамошней столицы будут к ее услугам, как и кошелек лира. Но у гостя Империи таких планов не было, и он считал интрижку законченной, а себя ничем девице оной не обязанным. Соцкая в бешенстве, испытывая женскую обиду, расстреляла несчастного…

Голос Межреченска, газета для добрых горожан

Слухам верят охотнее, а чудовищным слухам — сразу.

Афоризм неизвестного автора

Этот день снился ей не один раз. Он стал ее кошмаром, который приходил душными ночами, заставляя бежать снова и снова…

Снова скользить на камнях, боясь споткнутся. Снова бежать. И задыхаться.

И даже сквозь свистящий ветер слышать лай собак.

Охота на зайцев превратилась в охоту на Лизу.

А ведь по началу все было таким обычным.

Вот Мишенька Баранов с радостным лицом подходит к ним с Лаки. Они, прогуливаясь, чуть отошли от нарядной толпы и остановились на краю обрыва. В руках у Мишенька пистолет-ружье — мощный ствол, аккуратная рукоять.

— Елизавета Львовна, видели ли вы такой образчик? — его голос звучит весело.

Да, он ведет себя невежливо, но они же на охоте. Этикет допускает подобные послабления.

— И что же в нем особенного, юноша? — в голосе Лаки мелькает ленивая полуусмешка.

Мишенька смотрит на Лаки. В его глазах нет никакого выражения. Лиза отворачивается, словно хочет со стороны посмотреть на огромную компанию, собравшуюся на плоском возвышении, что длинным языком выдается в поля, по которым только что летела разнузданная охота.

На огромной поляне очень оживленно. У всех приподнятое настроение. Охота была удачной и уже скоро на уютную площадку к женам и дочерям поднимутся разгоряченные погоней и охотой мужчины. Мишенька, как и Лаки, опередил многих. Лаки сразу направился к Лизе, а Баранов к их паре, не заботясь о том, что может помешать разговору.

Зачем Лиза взяла в руки это оружие?

Мощный, удлиненный ствол с усиленным кожухом.

Рукоять. Она удобно ложится в руку.

Помнится, отец что-то рассказывал про эту разработку. Почему он привозил домой это ружье-пистолет? Ему так и не подобрали другого названия.

— Кажется, на охоте у вас было обычное, охотничье ружье, — замечает Лаки уже серьезно.

— Это я у доктора взял, представляете? Оказывается, он привез этого зверя из столицы еще летом! Новейшая разработка! И скрывал все это время!

Разве? Отец говорил про эту разработку года два назад.

— Не слишком, — откликается Лаки. — Правда в том, что он не получил распространения. Оружие на кристаллах слишком дорого и не всегда оправданно. У него даже названия нет.

— А давайте проверим его в деле? — смеясь, говорит Мишенька и показывает на противоположную сторону обрыва. — Сейчас, Елизавета Львовна, я только мишень нарисую.

Он убегает во мгновение ока. Лиза взглядывает на Лаки. Тот пожимает плечами:

— Молодой человек упрям, — улыбается снисходительно. — Впрочем, Лиз, я хотел поговорить с вами…

— Я тоже, — мрачно перебивает его Лиза. Разговор с купчихой она крутила в голове все это невыносимое утро, наполненное разноголосым собачьим лаем и выстрелами. Но вместо того, чтобы заговорить об неприятных, позорящих ее слухах, почему-то спрашивает. — А как господин Баранов собирается рисовать мишень на той стороне?

Лаки пожимает плечами — он не относится к Мишеньке серьезно. А потом забирает пистолет из ее рук и говорит удивленно:

— Из него только что стреляли! Впрочем, Лиз, у меня очень серьезный разговор… Грах! Погодите-ка!

— Как вы это поняли? Ствол холодный, — Лиза рассеянно крутит головой. Все на этой поляне заняты приготовлением к предстоящему пикнику. В стороне разводят большие костры — на них будут готовить зайцев.

— Кристалл! Вот взгляните, — восклицает лир Лэрд, и Лиза снова берет пистолет в руки, чтобы разглядеть поближе, но…

Выстрел как хлопок. Лиза вскидывает голову. А Лаки вздрагивает всем телом, словно выпрямляясь, хотя, кажется, невозможно стать еще прямее. У него же просто отличная осанка.

Лиза не понимает, что произошло.

Смотрит.

На груди Лэрда расползается темное пятно.

— Бегите, — выталкивает он.

И падает лицом вперед с обрыва.

Лиза роняет пистолет.

— Убила! — с визгом кричит женский голос. — Убила! Убийца!!! Она — убийца!

И Лиза не сразу осознает, что Баранова указывает на нее.

Нет, это невозможно.

Оклик полицмейстера резок, как удар хлыста:

— Взять! Арестовать!

Лиза пятится вдоль обрыва. Откуда здесь полицейские?

Двое. В форме.

Она видит их здесь первый раз за все это длинное утро.

Один демонстративно расстёгивает кобуру.

Идут к ней, не торопясь. Впрочем, второй толст и вряд ли ловок, ему не угнаться за Лизой.

Не угнаться.

Почему никто не бросается вниз, туда, куда упал Лаки?

Все на этой поляне застыли в нелепых позах и только смотрят…

Смотрят на Лизу.

Вот Флора в ужасе, захватившая лицо рукой.

Вот Баранова, что стоит прямо и глядит… с ненавистью. Как будто только и ждала, когда можно будет крикнуть: «Убийца!»

Лиза все еще пятится. И, не останавливаясь, отстегивает юбку от охотничьего костюма — спасибо Ирме, застежки отщелкиваются легко, словно того и ждали.

— Бегите! — сказал Лаки.

Лиза швыряет юбку в полицейских и, срываясь с места, сразу прыгает в другую сторону от обрыва, туда, где растут не яркие, бледно-желтые, в прозелень, кусты карликовых ив, дорожкой спускаясь по пологому склону к лесу.

Пуля свистит где-то далеко от нее. Но Лиза все равно ускоряется.

— Брать живой! — орет Баранов.

А больше Лиза ничего не слышит: ветер свистит в ушах.

Сейчас у нее есть только одна цель — убежать.

***

Сколько она так бежала? Ветки хлестали по лицу, камни под подошвами предательски скользили.

Она думала, что оставила своих преследователей далеко позади, когда услышала лай собак.

Ну да, они же на охоте. Теперь каждый ее вдох был похож на крик — прерывистый, судорожный, обжигающий и затыкающий сухое горло спазмом.

Но Лиза все равно не остановилась ни разу. Лай подгонял ее. Удивительно, его она слышала даже сквозь свистящий в ушах ветер.

Лес не скрывал ее след, не прятал жертву от преследователей. Лес не спас зайцев. Не спасет и Лизу.

Понимание того, что ее догонят, подстегивало и одновременно сжимало горло, точно чьи-то холодные пальцы медленно проверяли — сколько? На сколько еще хватит сил у беглянки?

— Быстрее! — ветер донес чей-то голос, сразу же перекрытый яростным лаем.

Собаки.

Они быстрее. А у неё ни времени, ни оружия, ни плана.

Один инстинкт.

Она сорвала с пояса фляжку и швырнула ее в сторону.

Поможет?

Ручей лес заботливо прикрыл кустами, и Лиза рухнула в него с разбегу, неловко взмахивая руками. Госпожица!

Вода собьет со следа. Или нет?

Она ничего не знает про лес. Она выросла в царстве льда и снега.

Ручей звенел весело, быстро унося воду, а та играла, множа солнечные блики на мокрых камнях и листве прибрежного кустарника, что нещадно трепал ветер. Как неожиданно сухой солнечный день стал ветреным.

Лизе повезло, что здесь мелко. И даже камень не попал ей под голову.

А можно ли употреблять слово «везение» в отношении Лизы?

Она завозилась на мокром песке.

Вот здесь Елизавету Соцкую, похоже, и найдут, жалкую, вывалянную в песке и грязи.

Нет. Надо уходить.

Если пойти по ручью, это поможет скрыться? А в какую сторону идти?

Зверек возник перед ней внезапно и был похож на большую полупрозрачную мышь.

— Не бойся, — сказал он. И Лиза посмотрев на него, и обернулась резко, ища того, кто с ней заговорил.

Ручей.

Она.

Полупрозрачный зверь.

Лай собак, который относит ветер.

— Быстрее! — заторопил зверек.

— Кто ты?

— Там есть пещера, в которой тебя не найдут, — не ответил он на вопрос и задал встречный. — Или ты хочешь, чтобы тебя нашли?

Может быть, Лиза и сошла с ума, но быть пойманной этими людьми не хотела, даже находясь в нетвердом уме. Или как там говорят душевники? А! Не важно.

Она неловко поднялась и заторопилась за нежданным проводником.

Зверек летел над землей, не касаясь ее, но и не поднимаясь высоко.

И это уже не казалось странным. Лиза быстро шла за ним. Мыслей не было.

Вот они скользнули в сторону от ручья, прячась в еловой тени, вот снова, срезав путь, вышли к тому же ручью. Ветер все еще доносил лай — то ближе, то дальше.

Дальше.

Определенно дальше.

Вот уже и невозможно понять, что это за звук. Но Лиза слушает тщательно. Она помнит голос этого кобеля.

Погоня ушла в другую сторону?

Собак сбила с толку Лизина фляжка? Ну, нет, псы бы вернулись на след.

А зверек все спешит впереди, легко скользя по воздуху.

А может быть Лизу уже поймали и теперь она видит странные сны?

Разве то, что произошло, может быть реальностью?

— Скоро будет овраг, — сказал зверек, не оглядываясь.

Нет, на сон это не похоже. Слишком реально звучит его голос.

Овраг разверзся под ногами. И был он темен и мрачен. В другое время Лиза не стала бы спускаться в него ни за какие коврижки. Но сейчас у нее не было выбора. Удивительно, что она не переломала себе руки и ноги на том склоне

Теперь они со зверьком шли по самой кромке берега, под защитой густой и глубокой тени, что давали густые кусты, росшие по склонам оврага. Похоже, солнце никогда не заглядывало сюда.

Овраг становился только глубже и темнее. Здесь было не слышно собак. Да здесь вообще ничего не было слышно, кроме журчания ручья и отдаленного шума воды.

Куда они идут? Они рядом с рекой? Но она должна быть в другой стороне.

Или Лиза запуталась в этом лесу? Ей казалось, что нет, что она помнит карты правильно.

Лиза никогда не путалась в картах и всегда правильно применяла их на местности, даже, если видела карту только один раз. Она всегда, даже с закрытыми глазами, точно определяла стороны света.

Отец говорил, что это талант. Мама морщила нос, мол, зачем? Кажется, сейчас Лиза знает ответ на тот вопрос.

Нет, они с ее странным попутчиком идут в другую сторону от реки.

Камней под ногами становилось все больше и больше. Их было так много, что Лиза уже шла по ним, а не по узкой кромке берега. Камни, большие, плоские, удобно ложились под ноги. Главное, не поскользнуться. Однако, вскоре они сменились на небольшие и неудобные валуны.

—Мы почти дошли до пещеры, — предупредил зверек.

Остановившись, Лиза огляделась. Ручей разбивался о большой валун, на котором она стояла, на тысячи брызг, орошая все вокруг водяной пылью.

Пещера? Лиза вскинула голову. Небо было далеко, и выглядело куском ярко-голубого шелка, невесть как закинутого на дно мешка из серо-коричневой дерюги.

Или на дне этого мешка сейчас сама Лиза?

— Пойдем, — торопил зверек.

Лиза не ответила. Этот овраг все равно, что могила. Здесь ее не найдут. Не найдут ее, и не найдут отцовские карты.

Видимо, такова судьба. Определенно, это лучше, чем клыки собак и распотрошенный чужими руками корсет. Врагов отца находка порадует.

Не в этой жизни.

Водопад Лизу не удивил, и то, что зверек нырнул под его край и тотчас вынырнул обратно, тоже. Она даже не испугалась спуститься по мокрым валунам и пройти по краю каменной чаши, куда белыми косами откуда-то сверху извергалась вода.

— Длинные волосы, — вспомнила вдруг Лиза. — У хансю есть предание про водопад. Он называется «Длинные волосы». А я думала, что это выдумка.

Когда Лиза очутилась в маленьком и неожиданно сухом гроте, она просто легла, не заботясь ни о чем — ни о мокрой одежде, ни о том, что на камнях лежать вредно… кажется.

Водопад шумел. Зверек молчал. Лиза чувствовала его теплое дыхание, которое обдувало ее, согревая.

Какой полезный у нее бред.

И так можно лежать еще век. Лежать, чтобы уже не встать.

— Убийца! — словно наяву ввинтился в уши крик Барановой. Лиза дернулась.

Ну, уж нет.

И сжала кулаки. Она не убивала Лаки. Выстрел был с другой стороны.

Она не отдаст этим людям доброе имя — своё и отца.

Она найдет нужную тропу. Она выйдет из этого леса — не пойманной. И вернется, чтобы найти правду.

Госпожица! Что она, Лиза, может сделать?!

Да за что они не пощадили несчастного Лэрда?!

— Пойдем, — позвал зверек, и в его голосе Лиза услышала сострадание. — Там, в глубине, есть горячий источник. Он даст тебе силу. Тебе нужно прийти в себя.

Вот как!

А Лиза сейчас уже не знает, что значит прийти в себя и стоит ли это делать?

Она подняла голову и долгим взглядом посмотрела на своего странного собеседника:

— Ты кто?

— Ветер, — на этот раз он ответил сразу. — Когда-то на мне летали Снежные Лорды.

Лиза улыбнулась.

Все нормально. Она совершенно точно сошла с ума.

Снежные Лорды. В детстве у нее была книга со сказками Севера, которая так и называлась. Мама сразу объяснила, что в сказки верить нельзя.

А теперь Лиза, кажется, стала героиней тех давно забытых сказок. Ну, конечно. Это ловушка ее памяти.

Она рассмеялась и встала:

— Показывай, где здесь источник!

Северяне предпочитают встречать смерть — без разницы какую — с чистым телом. А она, Лиза Соцкая, — ветка древних северных родов, ей негоже нарушать старый обычай, даже, если она тронулась умом.

— Показывай!

Зверек скользнул в темное нутро пещеры.

***

Баранов был в бешенстве.

Нет, по началу дело-то казалось не сложным. Убить Лэрда, поймать девку.

Главное, денег за то отвалили немеряно.

Психеюшка сказала: «Соглашайся! Столица денег требует много».

А они уж сколько дней на сундуках, можно сказать, сидели. Все ждали обещанного перевода. Или вызова. Мишеньку наследство должно было возвысить, поднять даже над родителями, ну да он хороший мальчик, понимающий, кровь родную уважающий, своих не бросит.

Баранов и сам бы не отказался, но старик хотел молодого наследника. Ну и ладно. Он не гордый. Он все для семьи своей делает и тут утрется, чай не переломится.

Психеюшка и решила, что привлекать чужие руки не надо. Все должно остаться внутри семьи.

Мишенька потряхивал кудрями, смотрел загадочно в стену.

— А жалко, — сказал.

— Ой, радость наша! — правильно поняла его мать. — В столице ты таких красавиц найдешь, не чета этой дикарке.

Мишенька повел плечом.

— В нашей тюрьме, папенька, содержать станете? — спросил с улыбкой.

— Придержи себя, — мрачно попросил Баранов. Временами его раздражала необычайная широта Мишенькиной натуры, что к месту и нет рвалась осчастливить собой любое лицо женского пола моложе старухи Поливанихи, годов которой никто в городе не помнил.

— Ну, а вдруг проверять станут — девица али нет? — широко улыбнулся сынок.

— Думаешь, если там монастырь, так Лаки этот — вот тоже дурацкое имя! — смотрел на нее только? — фыркнула Психеюшка.

Мишенька скромно потупился.

— Да как скажете, любезные родители, — что-то царапнуло Баранова в его тоне, но в это время жена заговорила и отвлекла полицмейстера.

— Полицейских двоих приставишь к нашему женскому клубу, но незаметно, — распорядилась она. — Они пусть думают, что за порядком приглядывают, пока господа на охоте.

Баранов кивнул. Его подчиненные очень бы удивились, ежели бы ведали, сколько раз они работали вовсе не на закон, а на тех, кто прямо на него плевал, не сказать большего.

Вот на подчиненных и срезались.

Девка в бегах.

С другой стороны, не парень же. Сколько она пробегает? День? Два?

То, что сразу не поймали… Повезло ей.

Да и собаки устали. Кто ж знал, что еще за граховой девкой бегать придется?

— Плакаты расклейте, — мрачно распорядился он. — Пять тыщ обещайте. Глядишь нам ее за косы приволокут с полным удовольствием. Ну, что еще?

— Да тут баба одна с жалобой пришла, — дежурный Амагулов переминался с ноги на ногу. — За эти дни уж девятнадцатая.

— Жалуется то на что? — сердито спросил Баранов.

— Так…, — дежурный сморщился. — На быка, господин полицмейстер.

Баранов несколько мгновений смотрел на него, медленно багровея:

— Опять?! — заорал так, что дежурный вытянулся во фрунт, честно пялясь на портрет Императора над головой Баранова. — Эти дуры быка себе необыкновенного придумали, не чая, видать, чтоб им под подол кто залез! И ты ко мне с этими глупостями лезешь!

— Так гонял он их. Там свидетели имеются, — быстро вставил дежурный.

— Такие же бабы! Одиночки, — Баранов от души приложил баб крепким словцом. — Нет у нас тут никаких неучтенных быков. Еще раз услышу, отправлю тебя по этим самым бабам, чтоб им мужебык не мерещился, а следом жену твою. Вот и повеселимся!

Марья Амагулова славилась на диво ревнивым характером. Было бы кого ревновать! Впрочем, Баранов чихать на это хотел, у него дела поважнее были, но дежурного пробрало. Сбледнул.

Должно быть и сам Баранов такой же цвет лица приобрел, когда вернувшись домой, обнаружил в своем кабинете Заказчика, распивающего осенние взвары с Психеей Апполинарьевной.

Психеюшка была необыкновенно оживлена.

— Это даже хорошо, что девка сбежала, — говорила она. — Сбежала — значит, виновата. Пока ищем, а искать позволительно и медленно, газетам столько слухов можно скормить! Разогреем всех! Да народ требовать будет, чтоб ее без суда казнили.

— Без суда нехорошо, — заметил Заказчик. — Все должно быть по закону.

— Конечно! — Психеюшка прижала руки к груди. — Я говорю о настроениях в обществе!

Заказчик перевел взгляд на самого Баранова, что гостем в собственном кабинете стоял.

— Упустили, значит, — сказал со смешком. — Ладно, дело решаемое. В осеннем лесу она долго не продержится. — И спросил зло, резко наклоняясь вперед. — Ты мне лучше объясни, куда пропал труп Лаки Лэрда?