Осколки памяти

Книга доступна для скачивания для друзей/подписчиков.

«Кто пришёл в Белый город с золотом — вернётся с пустыми руками.
Кто пришёл с ножом — вернётся без крови в жилах.
А кто пришёл с тенью за плечом — останется в ней навсегда.»
— из песни «Баллада о туманных мостах», популярной в трущобах Небельзее

Ледяной утренний ветер обжёг лицо, когда Виктор фон Тальбот вышел на палубу «Кайзерштольца». В глубине трюма гулко работало левитационное ядро, ритм его пульсации отдавался в подошвах сапог. Из вентиляционных решёток, установленных по краю палубы, вырывались струи отработанного флогистонового пара, окутывая судно бледным маревом с терпким запахом озона и раскалённого металла.

Он спокойно направился к правому борту, где дремали в ожидании сигнала тяжёлые швартовые лебёдки из стали и полированной латуни. Привычным жестом опёрся о перила, блеск которых довели до зеркала руки множества пассажиров. В облике - ленивое безразличие провинциального дворянина, впервые ступающего в столицу, но взгляд цепко ловил каждую подробность силуэта приближающегося города.

Из утренних облаков уже выступали громады Небельхавена - колоссальные каменные шарды, парящие в небе и соединённые тонкими кружевами мостов. Солнечные лучи золотили верхние уровни, в то время как нижние вязли в молочном тумане, оправдывая название «Белый город».

Матросы вокруг заторопились, перекрикивая гул механизмов и пристёгивая страховочные тросы к лебёдкам. Их работа напоминала отрепетированную постановку: каждый знал, что делать и когда. Капитан, передающий распоряжения через переговорную трубу, говорил ровно и отчётливо:

-- Готовность к швартовке. Давление в норму.

Механики в промасленных фартуках склонились к манометрам, сверяя стрелки с журналами. Показания были стабильны - снижение скорости пройдёт без рывков.

Виктор достал из кармана жилета серебряный хронометр. Восемь лет, три месяца, семнадцать дней - столько прошло с последней встречи с этим городом. Пальцы крепче сжали перила; когда солнце коснулось верхних шардов золотисто-розовым светом, костяшки побелели.

Наверху сиял Адельскрон с особняками и садами, внизу, в Эссенрауше и Небельзее, туман скрывал копоть фабрик и тесноту рабочих улиц. Всё та же социальная иерархия в архитектуре - чем выше, тем привилегированнее жители.

- Великолепная панорама, не находите, господин барон? - обратился находившийся поблизости пожилой купец в дорогом сюртуке, явно ища предлога для светского обмена фразами.

- Обычный вид, - не меняя позы, отозвался Виктор. - Города похожи друг на друга.

Седые брови собеседника поднялись в удивлении; он отошёл, сочтя барона провинциалом, неспособным оценить столичную красоту. Его место сразу заняли другие.

Взгляд Виктора проводил удаляющуюся фигуру. Восемь лет назад он покидал Небельхавен в кандалах, под конвоем, выслушивая проклятия толпы. Теперь возвращался - с чужим именем, иными бумагами. По документам - барон Рауэнхорст.

Пальцы легли на внутренний карман, где в шёлковой подкладке скрывались плоские чёрные монеты Шаттенбунда. Эти ночные талеры открывали двери в теневую сторону города, где возможно приобрести всё - от новых личностей до тишины тех, кто видел лишнее. Первое звено в цепочке, ведущей к возмездию.

Ядро в трюме сменило гул, переходя в режим швартовки. Город стремительно рос в глазах, обнажая детали фасадов. Могучий и равнодушный, он жил утренними заботами, не догадываясь, что к его причалу идёт человек, решивший пошатнуть его устои.

Граф Виктор фон Тальбот возвращался.

Но мир вокруг продолжал жить своими ритмами, безразличный к его жажде возмездия. «Кайзерштольц» плавно сбросил скорость, его массивный корпус из полированного дерева и стали величественно скользил в воздушных течениях над причальной башней. Боцман пронзительно свистнул в медную дудку, и матросы заняли позиции у швартовых лебёдок, их движения отточены многолетней практикой. Виктор скучающе наблюдал за действиями команды, но взгляд профессионально фиксировал каждую деталь происходящего.

Система отреагировала на команды с имперской точностью. Медные циферблаты зафиксировали нужные показатели, и послышалось шипение выпускных клапанов, заполняющее воздух характерным запахом озона и раскалённого металла.

- Давление стабилизировано. Высота фиксирована, - доложил старший механик через переговорную трубу, его голос эхом отдался в медном рупоре.

- Начать швартовку, - последовал чёткий приказ с мостика.

Знакомые команды эхом отдались в памяти. Виктор отвернулся от происходящего, изображая провинциальную скуку, но каждый звук, каждое движение команды неизбежно будили воспоминания. В студенческие годы он дважды проходил практику на таких фрегатах, когда состоял в «Братстве шестерёнок». Процедура не изменилась ни на йоту: сначала стабилизация левитационного ядра в трюме, затем балансировка флогистоновых камер по бортам, после - точное сцепление с причальными механизмами башни.

Лебёдки загудели низким металлическим гулом, разматывая стальные тросы толщиной в руку. Матросы в страховочных ремнях ловко закрепили массивные крюки на специальных кольцах причальной башни, их тела раскачивались над бездной между шардами. Система противовесов пришла в движение, блоки и шестерни заскрежетали, плавно подтягивая многотонный корабль к стыковочному узлу с миллиметровой точностью.

Ничего лишнего. Ничего случайного. Отточенная технология, превратившая парение в воздухе из недостижимого чуда в обыденность, достойную лишь скучающего взгляда провинциального барона.

Финальный аккорд спектакля был предсказуем. Стальной переходной мостик с протяжным лязгом опустился, соединив эфирфрегат с причальной башней. Металлические заклёпки заскрежетали под весом конструкции, а страховочные тросы натянулись, удерживая переход над головокружительной бездной между шардами. Пассажиры хлынули к выходу, образовав нервную, суетливую толпу - дамы в дорожных накидках торопливо собирали шлейфы платьев, господа в цилиндрах нетерпеливо постукивали тростями по палубным доскам.

Виктор не торопился присоединиться к суете, выжидая подходящий момент. Когда основная масса людей уже двинулась к подъёмнику, он неспешно последовал за ними. Подъёмник - шестиугольная кабина с латунной отделкой и витражными стёклами - наполнился встревоженными голосами и скрипом чемоданов. Механизм противовесов загудел где-то в недрах башни, готовясь к спуску. Запах машинного масла и озона смешался с ароматами духов, табака и волнения.

Виктор шагнул внутрь последним, заняв место у дальней стенки возле панели управления. Его осанка выражала скуку, почти пренебрежение - руки сложены за спиной, взгляд устремлён в никуда. Он оценивающе осмотрел попутчиков - богатая дама в меховой горжетке судорожно проверяла документы, её пальцы в кружевных перчатках дрожали над печатями. Торговец средних лет перебирал свои квитанции, губы беззвучно шевелились, считая суммы. Юная пара - он в студенческом сюртуке, она в скромном дорожном платье - шепталась, нервно сжимая руки, явно впервые покидая родной шард.

Кабина дрогнула и поползла вниз по направляющим рельсам. Пассажиры вздрогнули от резкого рывка, кто-то ахнул, схватившись за поручни. Дама выронила веер, который с лёгким звоном упал на медную решётку пола. Виктор не шелохнулся. Для человека, выжившего в обвалах каторжных шахт, где тонны породы обрушивались без предупреждения, эти жалкие вибрации подъёмника были ничем - едва заметным покачиванием цивилизованного мира.

Сквозь витражные стёкла мелькали этажи причальной башни - складские помещения, служебные коридоры, кабинеты портовых служащих. Механизм работал с имперской точностью, каждый этаж проплывал мимо через строго отмеренные интервалы времени.

Когда двери распахнулись, открывая вид на гулкий таможенный зал, барон позволил себе лёгкую зевоту, прикрывая рот затянутой в кожаную перчатку рукой. Он не торопился, позволяя остальным броситься к стойкам досмотра, как овцам на водопой. Дама поспешно подобрала веер, торговец сгрёб квитанции в портфель, студенческая пара выскочила первой, явно желая поскорее покончить с формальностями.

Мраморные колонны с позолоченными капителями, стражники в начищенных кожаных доспехах с медными пряжками, вездесущие чиновники за стеклянными перегородками - всё это Виктор отметил единым взглядом, не выказав ни малейшего интереса. Его глаза, однако, мгновенно выделили три возможных пути отступления: служебная дверь слева от входа, лестница к галерее второго этажа, проход к складским помещениям за колоннадой. Четверо стражников представляли реальную угрозу - двое у главного входа носили сабли не для парада, третий у служебного прохода держался как кадровый военный, четвёртый патрулировал периметр с профессиональной внимательностью.

Он неторопливо поправил манжет, брезгливо стряхнул несуществующую пылинку с лацкана сюртука и двинулся вперёд размеренным шагом человека, для которого ожидание - не повод для беспокойства, а таможня - досадная формальность, не более значимая, чем смена погоды.

Толпа перед ним разделилась. Пять кабинок, пять таможенников, пять разных типов человеческой натуры, каждый из которых представлял определённый риск или возможность. Полный чиновник с потными ладонями нервно перебирал документы - слишком взвинченный, может запомнить лицо. Молодой новичок с горящими глазами тщательно проверял каждую печать - излишне принципиальный, опасен своей честностью. Пожилой ветеран методично изучал каждый паспорт через очки в проволочной оправе - слишком внимательный, профессиональная дотошность. Четвёртый - с орденской планкой - даже не рассматривается, слишком много вопросов.

А вот пятый... Виктор задержал взгляд на угловой стойке. Потёртый мундир с выцветшими золотыми галунами, слегка воспалённые глаза человека, который слишком часто заглядывает в бутылку, механические часы на столе - дорогие, альбионской работы, явно не по чину и определённо не по жалованию рядового таможенника. Золотое кольцо с рубином на мизинце левой руки. Перстень шаттенбундовца старой школы, тех времён, когда организация ещё сохраняла некоторое подобие чести среди воров.

Виктор не спеша направился к его стойке, позволив паре торопливых пассажиров обогнать себя. Занял очередь третьим, терпеливо разглядывая архитектуру зала с видом провинциала, впервые попавшего в столичное великолепие. Колонны действительно впечатляли - мрамор с прожилками золотистого кальцита, работа мастеров прошлого века. Потолок украшали фрески, изображающие триумф имперской торговли - летающие корабли, гружённые сокровищами далёких земель.

Таможенник работал быстро, почти не глядя в документы. Печать, размашистая подпись, следующий. Рутина человека, который давно перестал верить в важность своей работы. Когда подошла очередь Виктора, он положил на потёртую деревянную стойку паспорт барона фон Рауэнхорста - документ с нужными печатями, но достаточно потрёпанный, чтобы выглядеть подлинным.

- Цель визита? - хриплый голос курильщика, взгляд скользнул по документу и остановился на лице. Профессиональная оценка: опасен ли, богат ли, стоит ли внимания.

- Личные дела. Дальние родственники в Маркхаузене, - ответил Виктор с лёгкой усталостью человека, вынужденного заниматься скучными семейными обязанностями.

Таможенник раскрыл паспорт, неторопливо пролистал страницы, отмечая печати других городов. Виктор небрежно положил руку на стойку, словно опираясь. Монета Шаттенбунда, зажатая между указательным и средним пальцами, блеснула чёрным серебром - едва заметная для случайного взгляда, но красноречивая для посвящённых.

- Давно не бывали в Небельхавене, ваша милость? - спросил таможенник, не поднимая глаз от документов. Голос стал чуть осторожнее.

Момент истины. Либо этот человек всё ещё помнил старые обязательства, либо это станет его последней ошибкой.

- Старые долги не терпят отлагательства, - произнёс Виктор кодовую фразу, чуть понизив голос. - Пора их возвращать.

Мизинец с перстнем дрогнул. Таможенник медленно поднял взгляд - секунда оценки, расчёта, принятия решения. В глазах мелькнуло узнавание не лица, а принадлежности к определённому кругу.

- Не всегда разумно возвращать старые долги в наше время, - ответил он, принимая монету отточенным движением. - Город сильно изменился с тех пор. Особенно правила игры.

Штемпель с силой опустился на страницу паспорта. Звук металла о бумагу гулко разнёсся по залу, заставив нескольких пассажиров обернуться.

- Что именно изменилось? - спросил Виктор, забирая документы с видом человека, интересующегося скорее из вежливости.

Таможенник протянул ему стандартную регистрационную карточку. Под ней, словно случайно, лежала визитка с адресом в Небельзее - районе, где даже стража предпочитала не появляться после заката.

- Всё изменилось, ваша милость, - произнёс он, глядя в пространство за плечом Виктора, словно опасаясь, что кто-то может подслушать. - Особенно когда солнце садится за шпили.

Виктор кивнул с достоинством провинциального дворянина, получившего полезный совет от местного жителя. Спрятал карточку и визитку во внутренний карман сюртука, развернулся и пошёл к выходу размеренным шагом. Спиной чувствовал внимательный взгляд таможенника - не подозрительный, а скорее предостерегающий.

У выхода из зала стражник в форменной куртке с медными пуговицами остановил пассажира впереди - торговца в дорогом пальто, потребовал открыть чемодан, придирчиво изучал содержимое. Виктор прошёл мимо, даже не замедлив шага. Стражник скользнул по нему равнодушным взглядом и отвернулся, словно барон был частью интерьера - невидимой деталью повседневности.

Старые связи ещё работали, каналы влияния функционировали, но предупреждение прозвучало предельно ясно. Город изменился. Особенно ночью. А ночь в Небельхавене всегда принадлежала теням — вопрос лишь в том, кто именно управляет этими тенями сейчас.

Пора было начинать поиск ответов. Виктор направился к выходу, оставляя позади суету прибывающих пассажиров.

Стеклянные двери таможни закрылись за спиной с глухим шипением пневматических механизмов, отрезав Виктора от суеты прибытия и гула переговорных труб. Воздух Небельхавена обволакивал - густой, пропитанный запахами флогистоновых выхлопов и влажного камня старых мостовых. Шард Вольненхофа возвышался над ним массивной серой громадой с бронзовыми шпилями, пронзающими утреннее небо словно клинки гигантского оружия. Медные флюгеры на башнях поскрипывали на ветру, поворачиваясь в сторону туманных нижних уровней.

Виктор сошёл с мраморной платформы, влившись в поток прохожих - торговцев в добротных сюртуках, чиновников с портфелями из тиснёной кожи, дам в шелковых мантильях. Левая рука скользнула под борт сюртука, пальцы на мгновение коснулись холодной рукояти шпаги. Не парадной рапиры с витиеватой гардой и золочёными завитками, какую носили бы провинциальные дворяне для демонстрации статуса, а простой боевой шпаги с потёртой кожаной обмоткой на рукояти - оружия, созданного исключительно для убийства, проверенного в делах более серьёзных, чем дуэли чести.

Улица развернулась перед ним - извилистая брусчатка, поднимающаяся террасами к верхним ярусам через систему пандусов и лестниц. Фонари ещё горели тусклым жёлтым светом, хотя утро уже вступило в свои права. Маршрут к адресу на визитке уже сложился в голове - три подвесных моста через расщелины между шардами, два паровых подъёмника ниже к средним уровням, один переход через складские террасы Варенхаллен, где грузчики уже начинали разгружать ночные поставки.

На секунду его взгляд изменился кардинально. Маска скучающего провинциального барона соскользнула, обнажив холодную, расчётливую оценку хищника, выслеживающего добычу. Глаза, привыкшие выискивать опасность в тенях каторжных бараков и мгновенно различать угрозу среди сокамерников, быстро и методично скользнули по улице. Отметили позиции патрулей городской стражи в их синих мундирах с медными пуговицами, вычислили возможных наблюдателей в окнах верхних этажей, проанализировали узкие переулки как потенциальные засады или пути отступления.

Случайный прохожий - пожилой торговец с седыми висками, - поймавший этот взгляд во время поворота головы, невольно отшатнулся и поспешно отвёл глаза. В этом мгновенном контакте он увидел нечто такое, что заставило инстинктивно сжаться и ускорить шаг. Но уже через мгновение перед ним снова был лишь усталый провинциальный дворянин средних лет, с лёгким раздражением и брезгливостью отряхивающий дорожную пыль с рукава недорогого и не слишком модного сюртука.

Барон Эмиль фон Рауэнхорст неторопливо двинулся вверх по улице размеренной походкой человека, никуда особенно не спешащего. Восемь лет он готовился к этому возвращению.

А граф Виктор фон Тальбот начал охоту.