Осколки протокола. Точка невозврата

Мы разделились, когда до оврага оставалось метров пятьсот. Отряд рассеялся по округе, страхуя меня. Рокот присел слева, за остатками бетонного забора, Молот — справа, в тени какого-то полуразрушенного сарая. Вьюга устроилась где-то позади, на возвышении, откуда простреливалась вся округа. Я их не видел, но знал, что они на местах. И, зная это, мне было как-то спокойнее. Не то, чтоб люди Рокота стали мне большими друзьями, но и врагами они больше не были. Как метко выразился Рокот — мы в одной лодке. А значит — союзники. Может быть, временные, но союзники, объединенные общей целью…

И общим врагом.

Странно, как быстро все может измениться. Еще недавно эти люди охотились на меня, пытались захватить и уволочь в штаб-квартиру «ГенТек», а теперь мы шли вместе, прикрывали друг другу спины, делились водой и патронами. Жизнь в руинах быстро расставляет приоритеты. Когда за тобой гонится полсотни риперов, а единственный путь к спасению лежит через живой лес с его чудовищами — личные счеты как-то отходят на второй план.

Я добрался до края оврага и присел за кустами, осматривая местность.

— Ждите здесь, — негромко проговорил я в рацию. — Я схожу на разведку. Если через полчаса не вернусь — действуйте по обстановке.

— Может, лучше вместе? — голос Рокота звучал напряженно. — Мало ли что там.

— Нет. Пока не надо. Неправильно поймут. И, в лучшем случае не откроют, в худшем — разберут из крупняка. Ну, или хотя бы попытаются.

Спорить Рокот не стал. Дураком он не был, и понимал расклад не хуже меня. Троица в черных экзокостюмах, с шевронами ГенТека и повадками элитного спецназа — не те люди, в компании которых стоит появляться в окрестностях убежища выживших, которых корпорация регулярно пыталась уничтожить. Там и у меня-то кредит доверия не сказать, чтоб безумно высок, но ко мне, хотя бы, сейчас не относятся, как к врагу. Сначала нужно поговорить с Севером, объяснить ситуацию, представить бывших врагов как новых союзников. А потом уже знакомить.

Расстались мы с Севером неплохо. И очень хотелось верить, что моим словам он внял. А значит, не станет возражать против свежей крови. Три опытных бойца серьезно укрепят обороноспособность убежища и повысят шансы на выживание. А о том, что задерживаться надолго мы здесь не собираемся, можно пока что и не упоминать.

Да и информация, которой я планировал поделиться с Севером, была бесценной в этих обстоятельствах. Оружие и экипировка из схронов Плесецкого, конечно, не превратит партизанов-выживальщиков в бойцов специального назначения, но значительно усилит их. Особенно если облачать в экзоброню не всех подряд, а выборочно. Людей с боевым опытом, уже показавших, на что они способны. Правда, эту информацию я выдам только в одном случае: если Север согласится с моим планом. Я не собирался заниматься благотворительностью, мне нужны были союзники для решающей атаки на «ГенТек». И, если Север не согласится, я найду, кому предложить этот вариант.

— Принял, — отозвался Рокот после паузы. — Ждем. Но если что — мы рядом.

— Я на позиции, — это Вьюга. Голос ровный, профессиональный. — Контролирую подходы. Если что — прикрою.

— Аналогично, — буркнул Молот. — Только давай без геройства, ладно? Надоело уже трупы таскать.

Я усмехнулся. За время пути Молот оттаял — насколько вообще мог оттаять этот угрюмый громила. Он по-прежнему ворчал, по-прежнему смотрел исподлобья, но в его ворчании появилось что-то почти дружеское. Или мне просто хотелось так думать.

— Постараюсь, — ответил я и отключил рацию.

Перехватил винтовку поудобнее, и двинулся вперед, оставив отряд позади.

Местность была знакомой — я проходил здесь совсем недавно, когда впервые шел к убежищу вместе с Лисой и остальными. Да и потом, когда возвращался к ангару с техникой. Тот же пустырь, те же руины, та же унылая серость постапокалиптического пейзажа. Развалины каких-то складов слева — бетонные коробки с провалившимися крышами, заросшие бурьяном, остов сгоревшего, непонятно как сюда попавшего грузовика справа — ржавый скелет, в кабине которого давно свили гнездо какие-то птицы. Впереди — заросший кустарником склон, за которым начинался овраг…

Все то же самое. И все — другое.

Я не мог понять, что именно изменилось, но что-то было не так. Что-то неуловимое, на грани восприятия. Будто воздух стал гуще, будто тени — темнее, будто сама атмосфера этого места пропиталась чем-то нехорошим…

Блин, да что за бред? Это на меня так Роща подействовала, что ли?

— Симба, сканирование периметра.

— Выполняю, шеф. Биосигнатуры в радиусе ста метров — отсутствуют. Механоиды — не обнаружены. Электромагнитная активность — минимальная, соответствует фоновым значениям.

Я нахмурился.

Биосигнатуры отсутствуют?

Здесь, у самого входа в убежище, должны быть часовые. Скрытая «фишка». Люди, замаскированные среди руин и контролирующие подходы к оврагу. Я помнил, как Симба засек их в прошлый раз — четыре тепловые сигнатуры, статичные, затаившиеся в укрытиях. Часовые, готовые поднять тревогу при малейшем подозрительном движении.

Сейчас — ничего.

Может, сменили позиции? Отошли глубже, ближе к входу в тоннель? Или усилили маскировку настолько, что даже Симба не мог их засечь?

Или…

Я отогнал нехорошую мысль и продолжил движение. Но рука сама собой крепче сжала цевье винтовки.

Я шел осторожно, держась ближе к укрытиям, готовый в любой момент прыгнуть в сторону. Периодически я останавливался, прислушивался. Ничего. Только ветер шуршит в сухой траве да где-то далеко, за развалинами, каркает ворона. Одинокий, тоскливый звук, от которого становилось еще тревожнее.

До оврага оставалось метров пятьдесят, когда я заметил первую странность.

Куст у края склона. Обычный куст — какая-то колючая дрянь, названия которой я не знал. Он был примят, несколько веток обломаны, словно по нему прошлось что-то тяжелое. Я присел рядом и осмотрел повреждения. Хм.

Я, конечно, не эксперт, но, кажется, повреждениям пара дней, не больше.Срезы еще не успели потемнеть, на сломах — капли засохшего сока.

И следы. На земле, рядом с кустом — глубокие отпечатки. Не человеческие. Слишком большие, слишком тяжелые. С очень характерной конфигурацией.

Рипер.

Твою мать.

Я выпрямился и внимательно посмотрел на овраг, в глубине которого скрывался дренажный коллектор, ведущий к входу в убежище. Неужели сбылись мои мрачные пророчества? Неужели механоиды отыскали-таки убежище выживших? Так далеко от Москвы, так далеко от базы… Если твари оказались здесь, значит, шли они сюда целенаправленно. Случайный патруль сюда не забредет. Так что…

Ладно. Нечего каркать, надо сначала посмотреть все своими глазами.

— Продолжаю движение, — пробормотал я. — Симба, максимальная бдительность. Докладывай о любых аномалиях.

— Принял, шеф.

Я подошел к краю оврага и начал спуск.

Склон был таким же, как я помнил. Крутой, осыпающийся, поросший жестким колючим кустарником. Приходилось хвататься за ветки, за корни, за выступающие камни. Под ногами съезжала влажная глина, мелкие камешки катились вниз, звонко стуча друг о друга. Вот только теперь я видел следы, даже не присматриваясь. Много следов. Они шли от склона к коллектору, протоптав вниз целую дорожку, оставив после себя сломанные кусты и вывороченные булыжники. Сердце заныло. Дерьмо. Кажется, я уже знаю, что увижу, когда дойду до места. Твою мать, ну как так-то?

Здесь был не один случайный рипер, заблудившийся в ближнем Подмосковье. Не два. Здесь прошел отряд. Штурмовая группа.

Достигнув дна оврага, я замер, прислушиваясь. Тишина. Только капает где-то вода да шуршит ветер в зарослях наверху.

— Симба, повторное сканирование. Расширенный радиус.

— Выполняю… Биосигнатуры в радиусе двухсот метров — отсутствуют. Механоиды — не обнаружены. Шеф, я не фиксирую никаких признаков присутствия — ни человеческого, ни механического — в данной локации.

Никаких признаков.

Ни часовых. Ни патрулей. Ни даже крыс, которые обычно шныряют по таким местам.

Пусто. Мертво.

Внутри что-то сжалось — холодный комок под ребрами, знакомое ощущение надвигающейся беды. Я знал это чувство. Оно приходило перед засадами, перед катастрофами, перед моментами, когда мир переворачивался с ног на голову. И оно редко обманывало.

Я двинулся к коллектору.

Медленно, осторожно. Каждый шаг выверен, каждое движение просчитано. Винтовка у плеча, палец на спусковой скобе. Готов открыть огонь в любую секунду. Скорее всего, можно было уже так не напрягаться — что бы тут ни произошло, я уже опоздал. Но рефлексы из тела не выбить. Ну и всегда лучше перебдеть. Целее будешь.

Через пару сотен метров я вышел к входу в тоннель, и остановился, выругавшись.

— Антей, что там у тебя? — послышался в рации голос Рокота.

— Сейчас, погоди… — пробормотал я в ответ.

Решетка была сорвана.

Нет, не просто сорвана — срезана. Я видел края — оплавленные, гладкие, будто кто-то провел по металлу раскаленным ножом. Лазер. Кто-то аккуратно срезал толстые прутья, которые должны были выдерживать серьезную нагрузку, согнуты, как пластилин.

М-да.

Это не случайный рейд. Не патруль, наткнувшийся на убежище по ошибке.

Это целенаправленная атака.

— Отряд, — проговорил я в рацию, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — У нас проблемы. Вход вскрыт, следы штурма. Давность — около двух суток. Иду внутрь на разведку.

— Твою мать, — это Молот. — Что значит «вскрыт»?

— Значит то, что значит. Решетка срезана лазером. Повсюду следы механоидов. Будьте готовы к отходу.

— Может, лучше вместе? — Рокот снова предложил то же самое, и в его голосе слышалось напряжение. — Если там засада…

— Если там засада, вчетвером мы ничего не изменим. Ждите. Я быстро.

Я посмотрел на темный провал входа. Тоннель уходил вглубь, терялся во мраке. Оттуда тянуло сыростью, затхлостью и чем-то еще — слабым, едва уловимым запахом, от которого сводило желудок.

Я знал этот запах.

Кровь. Старая, подсохшая кровь.

Глубоко вдохнул. Выдохнул. Активировал ночное видение в визоре шлема, и, дождавшись, когда мир окрасится в оттенки серого и зеленого, шагнул в тоннель.

Внутри было тихо и мертво. Только мои шаги — осторожные, приглушенные — эхом отдавались от кирпичных стен.

Тоннель был таким, каким я его помнил, но с отличиями. Влажная грязь, перемежавшаяся лужами, была тщательно взбита и перемешана многочисленными металлическими конечностями. Я присмотрелся к стенам, ища ниши, в которых раньше подметил камеры наблюдения. Нашел одну, вздохнул.

Стена оплавлена выстрелом из деструктора, на месте камеры — невнятный комок металла и пластика. Остальные, наверное, можно и не искать. Уничтожены.

Дерьмо.

Первое тело я увидел метров через пятьдесят.

Мужчина. Лежал у стены, неестественно вывернутый, будто сломанная кукла. Одежда изодрана, в груди — выжженная дыра. Снова деструктор. Автомат валялся рядом, ствол погнут, приклад расколот.

Он пытался сопротивляться. Не помогло.

Лица я не видел — мужчина лежал ничком, уткнувшись в грязь. И я если честно, был этому рад. Не хотелось бы узнать в нем кого-нибудь знакомого. Я переступил через тело и пошел дальше.

Второй труп — через десять метров. Еще один мужчина, прислоненный к стене. Этот сидел, свесив голову на грудь, руки безвольно опущены вдоль тела. На шее — глубокая рваная рана, кровь залила всю грудь, натекла лужей на пол.

Третий. Четвертый.

Чем глубже я продвигался, тем больше их становилось. Здесь был бой — короткий, жестокий, безнадежный. Защитники пытались остановить атаку, задержать штурмовую группу. Я видел гильзы на полу, следы очередей на стенах, воронку от гранаты в одном месте. Но против мехов у них не было шансов.

Не против такого количества риперов.

Передовая линия обороны. Почему они отбивались здесь, в тоннеле, вместо того, чтобы уйти в убежище, за толстые стены и массивные двери? Или они намеренно приняли бой здесь, давая остальным шанс… Шанс на что? Оборона здесь и так была выстроена неплохо, я-то помнил… Может, на эвакуацию?

Наконец, впереди показалась кирпичная стена. Тупик. Рядом с ним был вход, спуск вниз, в убежище. Массивная металлическая дверь…

Которая сейчас валялась на полу тоннеля.

Большая и тяжелая створка была сорвана с петель направленным взрывом. Ну, или сначала взорвана, деформирована, а уже потом отброшена в сторону. Сейчас это не имело значения. Я осторожно сунулся в проем. Ступени исцарапаны, покрыты многочисленными следами, перила погнуты. Чтобы выяснить, удалось ли мехам пробиться через предбанник внизу, защищенный более массивной створкой, за которой пряталось пулеметное гнездо и сопло огнемета, нужно было спуститься вниз, но что-то мне подсказывало, что ответ я уже знаю. Отсутствие активности вокруг убежища говорило об этом красноречивее любых слов. Оставалось лишь узнать — люди отбили атаку и ушли, бросив очередное убежище, как засвеченное, или…

Думать об этом не хотелось, но проверить все-таки нужно. Хотя бы для того, чтобы знать наверняка и потом не мучиться вопросами.

— Антей, у нас тут движение! — послышался голос Рокота. — Что-то быстрое, движется к тебе! Вошло в тоннель, снять не успели!

Твою мать!

И в тот же момент взвыл зуммер опасности.

Я резко развернулся, вскидывая винтовку, однако выстрелить не успел. Что-то большое, тяжелое, стремительное вылетело из темноты и врезалось в меня. Сбило с ног, отбросило к стене. Винтовка вылетела из рук и загремела по полу. Я попытался сгруппироваться, но противник был быстрее — навалился сверху, придавил к земле массивным телом.

Твою мать… Я активировал клинок, размахнулся, и вдруг замер.

Я услышал звук.

Не рычание. Не скрежет механизмов.

Кое-что другое.

В наушниках скафандра я отчетливо слышал недовольное ворчание, то и дело срывающееся на восторженный скулеж.

И что-то мне подсказывало, что атакующие механоиды звучат иначе.

Я расслабился, опустил руки, и откинул голову, которую до этого рефлекторно прижимал к шее. По забралу скафандра тут же что-то скользнуло, оставляя за собой мокрый след, и я невольно улыбнулся.

Ну, здравствуй, блохозавр. Вот мы и встретились!

И, кажется, я затруднялся сказать, кто этой встрече радуется больше.