Осколки старого мира

Осколок старого мира

Этот дождь ничего не очищал. Он был кислотным, грязным, превращал пыль в липкую жижу, а дороги – в ловушки для грязи по колено. Иван, привалившись спиной к ржавому каркасу старой бэхи, слушал, как капли с шипением оставляют кратеры в пыли на капоте. Он не закрывал лицо – маска-противогаз висела на ремне, но воздух здесь ещё был терпимым, просто смердящим. Воняло гнилью, плесенью, окисленным металлом и тоской.

Шесть лет. Шесть долгих лет с тех пор, как рухнула старая жизнь. Иван тогда был не Иваном, а Игорем Сергеевичем, инженером-строителем. Теперь от его профессии осталось только умение определять, какая балка сгнила насквозь, а за какую ещё можно зацепиться, спасаясь от стаи мутантов. По большому счёту, в новом мире он был лишним. Не воин, не охотник, не умелый лекарь. Просто выживающий.

Его пристанищем стал «Муравейник» – лагерь в полуразрушенном торговом центре на окраине. Там правил Вадим, бывший охранник, а ныне предводитель, чья власть держалась на кулаках и двух стволах с ограниченным боезапасом. Иван платил за кров и скудную похлёбку своей памятью. Он помнил, где раньше были склады с полезностями, как чинить простейшие механизмы и из двух кусков металлолома сделать что-то на обмен. Но всё равно его ценность была призрачной, как дым костра.

Сегодняшний рейд был именно по его наводке. На чертежах, которые он с трудом восстановил в памяти, этот район обозначался как логистический терминал. Есть шанс найти инструменты, может, даже генератор. Вадим отрядил с ним двух «молодых» – Серого и Лису. Серый, угрюмый парень с обрезом, смотрел на мир, как на врага. Лиза, она же Лисица, была гибкой, быстрой, её глаза постоянно сканировали окружение. Она одна и относилась к Ивану не как к обузе, а как к ключу.

– Ну что, старик, – хрипло спросил Серый, сплёвывая под ноги. – Где этот твой Эльдорадо? Только грязь да ржавую жесть кругом.

– Склад должен быть вон за тем забором, – Иван кивнул, игнорируя «старика». Ему было всего сорок четыре, но в этом мире он чувствовал себя древним. – Главный ангар. Но подход… Видите выбоины на асфальте?

Лисица присвистнула тихо. Это были не выбоины. Это были следы. Крупные, глубокие, очень характерной формы.

– Кабанище, – выдохнула она. – И не один.

Мутанты. Бывшие бродячие собаки, свиньи, кто угодно, кого Изменение затронуло искажением. И, конечно, агрессивные – всех мирных уже съели. Кабан размером с приличный внедорожник был ходячей катастрофой.

– Обойдём с той стороны, через офисы, – тихо скомандовала Лисица, и в её голосе была та самая стальная нить, которая отличала выживающих от живых. Серый недовольно буркнул, но послушался.

Они крались, как тени, среди вывалившихся рам, осколков стеклопакетов, обрушенных плит. Иван чувствовал, как сердце колотится где-то в горле. Каждый скрип ржавого металла заставлял его вздрагивать. Он ненавидел этот страх, ненавидел свою слабость. В старом мире он возводил мосты. А здесь ползал по их обломкам.

Ангар нашёлся за двухэтажным административным корпусом. Ворота были приоткрыты – просели под собственным весом, ржавые петли уже не держали. Внутри царил полумрак и запах плесени.

– Есть! – первым выкрикнул Серый, направив луч фонаря на стеллажи. Ящики, коробки. И – о чудо – несколько бочек с горючим. Настоящее богатство.

Иван, забыв об осторожности, подошёл к ближайшему стеллажу. Инструменты! Ржавые, кончено, но целые. Дальше лежали пластиковые трубы, тросы, ящик с гвоздями. Это была не просто добыча. Это был кусочек его прошлого, осязаемое доказательство, что мир логики и порядка всё-таки существовал. Он протянул руку, чтобы потрогать холодный металл ключа на 17…

Рёв раздался снаружи, оглушительный, полный немыслимой ярости. Земля затряслась от топота.

– Засекли! – крикнула Лисица. – На выход! Через задний проем!

Серый, вместо выхода, зачем-то бросился к бочкам, попытался откатить одну. Он был силён, но двухсотлитровая бочка под своим весом влипла в асфальт и не поддавалась.

– Бросай, дурак! – закричал Иван, но было поздно.

Массивная тень заполнила вход. Кабан. Вернее, нечто, лишь отдалённо его напоминающее. Клыки, как кривые тесаки, глаза, пылающие тупым безумием. За ним виднелась вторая тень.

Серый выстрелил почти в упор. Обрез грохнул, ослепительно вспыхнув в полумраке. Чудовище взвыло, но не упало. Пуля лишь содрала кусок кожи с бронированного лба. На втором выстреле вышла осечка. Капсюли в самодельных патронах кустарного производства часто давали сбой.

Кабан торпедой рванул вперёд. Серый среагировать не успел. Удар клыка поддел его, отшвырнул, как тряпичную куклу, в стену. Коротко хрустнуло – и всё..

Иван застыл, парализованный ужасом. Он видел, как Лисица метнула самодельный «коктейль Молотова». Бутылка разбилась между лап зверя, огонь вспыхнул, высветив адскую картину, горящая липкая смесь прилипла к короткой шерсти на морде. Горящий кабан с жутким рёвом метнулся в сторону, круша стеллажи. Второй зверь ринулся к Лисице.

Девушка отскакивала с кошачьей грацией, даже не пытаясь стрелять из помпы. Для этой туши даже картечь как комариный укус.

И в этот момент что-то в Иване щёлкнуло. Не сломалась, а именно щёлкнуло, как встающий на место замок. Страх не исчез, нет, просто он стал холодным, острым, как лезвие. Он увидел не чудовищ, а конструкцию. Ангар. Проржавевшие фермы перекрытия. Трос, свисающий с потолочной кран-балки. Бочка с горючим рядом с разъяренным, но ослеплённого огнём первым кабаном.

Время замедлилось. Он не думал о выживании. Он думал о решении инженерной задачи.

– Лиза! Ко мне! За мной, к той лестнице! – его голос, хриплый, тоже ржавый от долгого неиспользования, прозвучал неожиданно громко и властно.

Лисица без вопросов послушалась и рванулась к нему. Иван уже бежал по пологой железной лестнице на галерею, что шла посередине ангара. Второй кабан, оставив горящего сородича, помчался за ними. Галерея дрожала от ударов копыт.

В конце ангара Иван повернул налево, вдоль стены, туда где за перила был прицеплен крюк троса. Трос ржавый, но ещё прочный. Он обвил его вокруг пояса, защёлкнул карабин крюка и скинул с плеча свою драгоценную ношу – набитый инструментами рюкзак.

Стой тут! – крикнул он Лисице. – А потом беги к выходу!

В её глазах мелькнуло непонимание, но что-то в его голосе заставило её послушаться. Она уже была бойцом и понимала приказы.

Иван развернулся. Кабан уже нёсся по галерее.

Иван сделал шаг вперёд, шаг в пустоту.

Он полетел вниз, что-то вопя. Трос натянулся с противным скрипом, но выдержал. Маятник под весом Ивана широко качнулся поперёк ангара.

Удар пришёлся точно в бок несущемуся кабану. Рёбра треснули, мир взорвался яркой болью. Но кабан, потеряв равновесие, с рёвом снёс хлипкие перила и рухнул с галереи, всей своей тушей приземлившись на бочки и на своего горящего собрата. Раздался оглушительный грохот и чудовищный визг.

Иван повис на тросе, качаясь над самым полом. Боль пылала в боку, в руках, выворачивая суставы. Он видел, как два чудовища сплелись в агонии и крушат все вокруг. Бочка с горючим лопнула, и огонь растёкся по полу, быстро охватывая пирамиду ГСМ.

– Старик! – услышал он крик Лисицы. Она уже была рядом, пытаясь отстегнуть карабин троса. Иван попытался подтянуть себя, боль захлестнула и вспышкой залила глаза. Но Лиза как-то отцепила трос, он рухнул на пол, и она потащила его к задним воротам, не обращая внимания на его стон.

Через узкую щель они выползли наружу, в холодный, кислый дождь, и отползли подальше, за груду кирпича. Через минуту ангар с грохотом взорвался. Столб чёрного вязкого дыма взметнулся в небо, смешиваясь с низкими тучами.

А потом Иван лежал на спине, с хлипом втягивая в себя воздух вместе с каплями дождя и хлопьями гари. Лисица, перемазанная сажей и грязью, стягивала ему ребра курткой и своим ремнём.

– Ты… ты совсем ебнутый, дед, – сказала она, и в её голосе сквозило нечто новое. Не снисхождение. Уважение, наверное.

– Не дед, – с трудом выговорил Иван. – Инженер.

Он закрыл глаза. В ушах ещё стоял рёв чудовищ и грохот взрыва. Но внутри было тихо. Впервые за шесть лет. Он был ранен, возможно, даже умирал от внутреннего кровотечения. Но он теперь не был лишним. Он победил. Не силой, не удачей, а расчётом. Частичкой того потерянного мира, что он носил в себе.

– Инструменты… – пробормотал он.

– Да черт с ними, с инструментами, – Лисица помогла ему встать, подставив плечо. – Ты живой. И ты знаешь, как убивать кабанов. Об этом в «Муравейнике» песни слагать будут.

Они шли, спотыкаясь, по грязи, оставляя за собой столб дыма как памятник. Иван опирался на плечо девушки, и думал, что, может быть, этот новый мир не такой уж и безнадёжный. В нем есть место не только для грубой силы. В нем есть место для ума. Даже если этот ум находится в таком потрепанном теле. Главное – не сдаваться. Главное – найти свою точку опоры. Пусть даже это будет всего лишь ржавый трос.

А дождь все лил, смывая хлопья гари и кровь, но уже не казался таким грязным.