Осколок Хаоса

Двор пустыря в эту ночь был освещён словно полуденным солнцем. Высокий белокаменный забор, кривое безлистное дерево у заколоченных ворот, и двухэтажный дом с выбитыми окнами и отсутствующими дверями. Освещаемый луной заброшенный особняк давно уже служил тому, зачем мы тут все собрались. Он же служил молчаливым воспоминанием того, что случается с семьями, чьи отпрыски не следят за языком.

— Господа не жалеете ли примириться? — холодно и с хрипотцой промолвил распорядитель, высокий худощавый мужчина в синем потертом камзоле и в маске с печальной гримасой, скрывающей лицо.

— Нет! — жёстко ответил Дмитрий.

— Дим, я еще раз тебе говорю, у меня и твоей сестры ничего… — произнес я, но оппонент не дал мне закончить фразу.

— Не оскорбляй её имя своей ложью! — рявкнул Дмитрий.

Он был невысок, крепок, как и я молод, но черноволос. Взгляд его колючих чёрных глаз зло ошпарил меня, а губы, договорив, замерли так и не закрывшись, обнажая стиснутые зубы.

— Ну, сам смотри. — покачав головой, ответил я, добавив уже распорядителю, — Нет.

Маска кивнула. И в этом кивке чувствовалась печаль и огромный житейский опыт. Секунданты постарались, найдя кого-то опытного в делах не угодных Империи. Они хмуро стояли у самого порога брошенного строения наблюдая за нами. С моей стороны это был барон Михаил Измайлов, а со стороны моего оппонента маркиз Игорь Суворов.

— Вы выбрали сабли. Напоминаю, что бой идет до первой крови. Магию не используем, лечимся только по моей команде. — методично напоминал распорядитель.

Как будто он не станет глушить эту самую магию. Маги-аннигиляторы, как и свойственно их ремеслу, не ощущались, и потому, не было понятно насколько обладатель грустной маски силён.

— Вы выбрали подвижную дуэль, но ограничьтесь пределами пустыря! — произнес распорядитель, и это была не просьба, это была зона его силы антимага, в куполе которой мы и планировали драться.

Вернее планировали не мы, а конкретно он - Барон Дмитрий Яблонский, средний из сыновей графа Яблонского и старший брат Яблонской Лизы.

Моя сабля медленно извлекалась из аккуратных позолоченных ножен.

Я стоял на залитом лунным светом увядшем газоне, сжимая в руках отцовское оружие. Холодный металл казался продолжением моей руки, а каждая деталь клинка была знакома мне до боли.

Мой противник нервничал, как будто знал исход нашего поединка заранее.

— Господа, приступайте! — прозвучал призыв распорядителя.

Наши сабли сошлись в смертельной пляске, мой оппонент двигался быстро, нервозно, вкладывая в каждый свой удар чуть больше чем надо, словно бы на нас были доспехи и Дмитрий Яблонский хотел непременно пронзить их своим клинком.

Однако в чём я не уступал ему, так это в умении владеть саблей. В каждый удар оппонента я включал своё парирование и контратаку, что жрало его силы, словно изголодавшаяся по овсу ипподромная лошадь. И как я и рассчитывал, он ошибся. Слишком замешкался, чтобы вернуть свой клинок для зашиты. Моя сабля пропорола его белую рубаху в районе левого плеча. По рукаву побежала струйка крови. Не критично, не столь болезненно, но по условиям дуэли - достаточно.

— А-а-а. — выдохнул Дмитрий, отступив и покосившись на плечо. Где под прорезанной белой тканью уже расплывалась алая клякса.

— Господа. — вмешался голос распорядителя. — Боги сделали свой выбор, и подтвердили праведность позиции барона Сергея Алмазова.

— Дмитрий! — вдруг всхлипнул женский голос, и из дверного проёма пустыря выбежала девушка. Она была одета в серые тона. Платье в пол и шерстяная накидка, которая, впрочем, никак не скрывала её высокую грудь, подчёркнутую тонкой талией.

Лиза Яблонская, сестра Дмитрия Яблонского, бежала к нему словно он был уже мёртв. А ведь это она сама подавала мне непристойные с точки зрения общества намёки. Это она шептала мне на ухо в гостиничных номерах о том как ей надоели эти все дворянские законы, как ей, Елизавете, очень хочется иногда быть просто простушкой, а не предметом торга родов и кланов. О том как она страстно желает, чтобы это всё осталось тайной. И твёрдо знает что я, Сергей Алмазов, не из болтливых гордецов, для кого завалить девушку есть событие о чём всем следует немедленно рассказать. Потому только со мной она и может оставаться собой настоящей.

Я отвернулся. Пока Лиза жалела плечо своего брата Дмитрия., моя сабля уже была воткнута в холодную осеннюю землю. Лгал ли я Диме о том, что у меня с его сестрой ничего не было? Мог ли я опозорить Лизу своими словами о соитии и внезапно вспыхнувшей страсти? Прав ли был её брат Яблонский, что нанял детективов, чтобы следить за своей же сестрой? Все эти вопросы решил один точный укол, не смертельный, не критичный, который тут же вылечит лекарь его рода, как только мы покинем зону мага-аннигилятора.

— Сергей Владимирович, отличный удар. — улыбаясь, ко не шёл Михаил Измайлов и держал в руках мою чёрную куртку.

— Спасибо, друг. — принял я свою одежду и тут же накинул её на плечи.

— Господа. Согласно дуэльному кодексу, вынужден вас покинуть. Хорошего всем дня! — громко сообщил нам распорядитель по совместительству маг-аннигилятор и кивнув своей маской, направился к выходу.

В голове зазвенело, это магические токи снова наполнили пространство пустыря. Аннигилятор снял барьер, удаляясь с места дуэли.

— Ну, может ударим по фужеру? В честь восстановленной справедливости? — продолжил Михаил.

— К сожалению выигранные дуэли не делают мой карман полнее. — выдавил я грустную улыбку, вспоминая что у моего рода сейчас не лучшие дела.

— Сергей Владимирович, вы с вашими... — он перешёл на шепот, — ...похождениями. Мне такую адреналиновую встряску даёте, что я буду счастлив угощать вас хоть вечность.

— Аккуратней Миш, ты беседуешь с лучшим клинком к западу от Москвы. — улыбнулся я, шутя реагируя на слово "похождения".

— В моём роду принято сжимать не саблю, а скальпель, так что, если что, дуэлиться будем на спиртовых салфетках и пинцетах. — выдал он.

Его род и правда славился сильными лекарями и, как не прискорбно, Миша и правда оплачивал уже пятую нашу с ним посиделку подряд.

— Ну раз на салфетках и пинцетах, тогда с удовольствием приму ваше приглашение, барон Измайлов. — тоже шутя выдал я, видя как Яблонские, не оборачиваясь, уже уходят с пустыря.

Смотря на строненькую Лизу, я пытался найти в своей душе хоть каплю сожаления о дуэли, но увы, её бедра, скрытые под широкими полами платья, навсегда попали в мою коллекцию воспоминаний о том какой женщина хочет быть когда над ней не довлеют все эти глупые законы о дворянской чести.

И тут звук выстрела ошпарил моё ухо, а на увядшую траву хлынула кровь.

— Стрелок! — вскрикнул Измайлов. Направляя в мою сторону распростёртые ладони. Это лекарская, давящая магия хитро развёрнутая в обратном направлении, волей Михаила, пыталась спасти мою голову от второй пули.

На мгновение темнота поглотила меня. Сквозь этот мрак я чувствовал, как Миша накладывает на меня чары, как пытается залечить, то что уже лечится не должно.

Вдруг я взглянул на себя со стороны. Высокий, сильный, беловолосый, бледный от кровопотери, с пробитой насквозь черепной коробкой. Прошедшая навылет пуля раздробила кости и превратила столь значимое мозговое вещество в желе.

Но что есть я, если я лежу на полу умирающий? И на этот вопрос я получил ответ. Почему? Да потому что маг-аннигилятор вызвал в магическом мире настоящий шторм! И сейчас я как утопающий, волею случайной череды событий вдохнул воздуха, возможно последний раз в своей жизни, прежде чем быть погребенным надвигающейся волной.

***

Я был заточён в месте куда само время не простирало свои когтистые лапы. Я пробыл тут так долго, пока тысяча и одна звезда не родилась и не взорвалась сверхновой. И вот, мой срок на который меня обрекли мои братья и сёстры подошёл к концу. Однако я был бы наивным глупцом, а не Демиургом Хаоса если бы полагал, что этим всё закончится. Моя тюрьма, клетка сразу в семи измерениях могла бы продержать меня ещё вечность, но закон Всеотца и Творца всего сущего велел выпустить меня именно сегодня.

Пожелай мои братья и сёстры воспротивится Отцу, я бы всё равно нашёл бы способ выбраться, пускай на это и ушло бы время двух тысяч родившихся и погибших звёзд. Но мой срок истекал сегодня, прямо сейчас.

Оковы, сдерживающие меня во всех измерениях, вдруг натянули моё крепкое изголодавшееся по силе вселенной тело. В одной из реалий я представлялся сильным, подтянутым, словно это с меня ваяли статуи своих богов примитивные народы.

Они пришли вместе, старший брат и старшая сестра, Демиурги, древние Боги, предатели.

Лея была идеалом красоты, на вид хрупкая, светловолосая, в прозрачных одеяниях она не скрывала ничего, ей нечего было стесняться у Высших Богов так не принято. Красс был атлетичен и высок, бородат и хмур, в его глазах отражались созвездия контролируемых им звёздных систем, а в правой руке он нёс молот Забвения.

— Ты не посмеешь! Ты не сможешь! — прорычал я встречая Демиургов взглядом, вдруг понимая что они намерены сделать.

— Ты не оставил нам выбора. — произнесла Лея.

— И просто так отпустить мы тебя не можем, не можем нарушить Волю Творца. — грозно проговорил Красс.

— Этот удар, расщепит твою душу на бесчисленное количество осколков, которые мы отпустим в притяжение маленькой звезды с такой же маленькой и жалкой планеткой. — вторила ему Лея.

— Она станет твоей следующей тюрьмой, ведь воплощенные души там не обретают память, а живут и умирают, как смертные. Бесчисленное количество раз. Тебе не хватит силы чтобы вспомнить, кем ты был… Точнее, уже вам. Миллионам осколков тебя никогда не собраться вместе. — хмуро закончил Красс.

— И ты не совершишь Жатву, не погубишь этот Мир, и не соберешься заново, чтобы освободится, потому что ты не будешь помнить. — проговорила Лея с ненужным мне сочувствием.

— Я всё равно, вернусь! — вырвалось у меня.

— Не думаю. Цивилизация людей рано или поздно разлетится по всем галактикам, и ты никогда не собирёшься воедино. — покачал головой Красс.

— Вы ещё увидите мой реванш! — яростно прокричал я.

Молот брата-убийцы ударил меня по груди, и я ощутил себя кучей осколков, частей сознания Демиурга, кои я когда-то был. Я ощутил себя разбитым и лишенным всего. А потом, я всё забыл, мы все забыли…

***

Я низверженный Демиург. Его часть. Его одна ничтожная часть, одна из миллионов. Я на планете-тюрьме, и вскоре, когда слои эфира снова сойдутся, я снова всё забуду. Как забывал много и много раз до этого, рождаясь, умирая, и снова рождаясь тут.

Ну уж нет! В этот раз этому не бывать. — решил я, нависая бестелесным духом над Михаилом Измайловым, который безуспешно пытался залечить смертельную рану.

В этот самый миг я передал ему глубинную лекарскую доктрину. Откуда? Демиург Хаоса я или нет? В информационном поле этом маленькой планеты есть информация обо всём, в том числе и о том, как залечиывть такие раны, ограниченному сознанию смертных вопреки.

Мои братья и сёстры сказали бы что я жульничаю. Э - нет, я выбираюсь из оков, которые вы специально для меня построили. И если бы не маг-аннигилятор и наложившийся на астральный шторм выстрел снайпера, случайным образом повлиявший на мою память, я бы наверное еще бы долго ждал. Но, как говорится, когда дробишь душу Демиурга на миллион частей, готовься, что тот использует любой шанс, даже один на миллион, чтобы выбраться.

Лицо Михаила Измайлова округлилось от удивления. Неизлечимая дыра из плоти, кожи и костей под его руками зарастала, не оставляя и следа. А я, чувствуя приближающуюся эфирную волну, влился обратно в своё тело.

***

Очнувшись, я ощутил вокруг своей головы странную энергетику. Как будто вокруг неё образовался Щит из чистого Хаоса, что прятал мой разум от любого вмешательства извне.

— Серёг! Ты жив, слава Богам! Я уж думал всё! — донеслось от Измайлова когда мой взгляд стал снова осмысленным.

— Снайпер? — догадался я.

— Да, видимо Яблонские постарались!

— А может и не они, мало ли ревнивых мужей, строгих отцов и несносных братьев в Москве. — проговорил я так и лежа на траве в тени каменного забора.

— Тебе срочно нужно в больницу.

— Хех, нет мой друг, мне срочно нужно выпить, за мою новую жизнь!

— Но снайпер!

— Скорее всего уже доложил своим хозяевам, что дело сделано. — произнёс я приподнимаясь на локтях.

— Значит, когда все узнают что ты жив, они попытаются снова.

— Теперь уже всё равно. Ты не представляешь, что я только что узнал.

— Я не верю, что голова могла так регенерировать, лекарство так не работает! — продолжал Михаил.

— Поехали отметим мою новую жизнь, за одно решим что с этой ситуацией делать. — решил я вставая.

— Тебе нельзя так резко... — выдал Михаил, видя мою прыть.

— Ты же врач? Ты же видел что я уже умер, так что теперь для меня запретно?

— Ты не мог умереть. Иначе бы лекарская магия тебя бы не вылечила.

— Ну да, ну да! — усмехнулся я, — Поехали в трактир.

***

Называть «Регардо» трактиром было нашим с Мишей небольшим приколом. Вообще-то вполне себе неплохой ресторан. Даже солидный. В трактир же он превращался, когда в него приходило больше трёх магов из разных семей за раз. Просто потому что если маг заходит в хороший ресторан — он выпивает. А выпившие маги, особенно из конкурирующих семей, с большей вероятностью превратят ресторан в трактир, чем нет.

Хозяева, прекрасно понимая популярность места среди молодых дворян, даже не запрещали повторные посещения для дебоширов. Так что атмосфера неизменно была по-хорошему боевая. Каким-то образом, несмотря на обилие внезапных дуэлей, от ресторана всегда исходила аура шика и статусности. А официантками работали исключительно модели.

— Маша, дорогая, нам обед «победный», — едва сдерживая смех, заказал Миша, придуманный нами ещё на первом курсе Академии набор блюд для употребления после успешной дуэли. Для неуспешной вариант тоже имелся, но придуман он был скорее из предусмотрительности, чем необходимости. Я даже не помнил, что в него входило.

— Красное или белое? — спросила официантка, покачивая грудью в такт словам.

— Яблонский же на «Я»? — Задумался Миша, — Не люблю математику.

— На «Я». 33-я буква. Не чётная. Значит красное., — Продолжил я его размышления.

— Принято, ваше высокоблагородие!

Маша кивнула, поправила декольте. Отвернулась, и сверкнув, на мгновение показавшейся из-под юбки попкой, побежала дальше по своим официантским делам. Михаил Анатольевич же наклонился над столом и обратился ко мне.

— Сергей Борисович, ваше благородие. Какого вообще произошло на пустыре?

— Ты про Яблонского? Ну как обычно. Парад-рипост. Никакой магии.

— Ты понимаешь о чём я. Сквозное ранение мозгового отдела черепа с пульсирующей полостью в мозгу залечить невозможно. В смысле возможно, конечно, но пациент к этому моменту из категории «больные» переходит в «мёртвые». А это необратимая штука. Ну так, к слову.

А ведь Миша серьёзен. Моё исцеление ему покоя не даёт. А ведь исцелял он сам. Своими руками.

— Какая полость? Пульсирующая? Не понимаю о чём ты. — усмехнулся я вместо ответа.

— Серёг, я, блин, видел, как пуля раскрошила тебе лоб, а потом из затылка вылетела.

— Ну ты же вылечил? Ну вот и всё!

Миша откинулся на спинку дивана и тяжело вздохнул.

— Вот то-то и оно, Серёг. Что я вылечил., — сказал Миша и помахал руками над головой, — Вот этими руками. Мать её, пулю в лоб!

Миша ударил по столу. В нашу сторону обернулись две официантки, что-то обсуждавшие у бара. Увидев Мишу, одна шевельнула бёдрами, отчего края её юбки разлетелись по сторонам, озарив зал белизной её трусиков. Подмигнув моему друг, она продолжила разговор со своей коллегой. Миша улыбнулся ей в ответ, о потом посмотрел на меня.

— Что-то странное тогда произошло. Знаешь? Как будто кто-то приоткрыл мой череп и вложил туда понимание, что такое исцеление возможно. Да что там понимание! Я узнал, как это делать!

От эмоций Миша снова вскинул руки над головой.

— То есть, звучит как бред, конечно. Но я как будто бога в этот момент увидел. — закончил он свою мысль.

Друг никогда не скупился на эмоции и небылицы. Что факт. Но то, что меня не далее как полчаса назад убили тоже факт. Как и моё чудесное исцеление. Я особо не задумывался над произошедшим, как будто ничего необычного не произошло. Однако…

Когда меня поразила первая пуля, я почувствовал странное ощущение. На миг весь мир, вся реальность стали мне кристально понятны. Будто я «Демиург Хаоса»? Странный титул. Сколько отец мне рассказывал про религии и культы, такой персоналии в этих рассказах не было.

И Миша, да. Я видел, как он безуспешно пытается вылечить уже мёртвое тело. И я вложил в него Знание. Не просто Знание. Доктрину. Сделал его божеством медицины. Боюсь, что теперь для него неизлечимых случаев совсем не будет.

— Миш. Ты не поверишь. — сказал я, покачав головой.

— После того что я сделал? Такие вещи простор для атеизма ох как сужают, я тебе скажу. Так что?

— Когда пуля пролетела. Я как из тела вышел. Не как эфироходцы делают, а вот на самом деле.

— А там?

— Чувство такое было, что мир этот весь мне абсолютно понятен, будто бы уже сто триллионов миллиардов лет проживаю на Земле.

— Мой лучший друг Будда, так и запишем. — Миша ухмыльнулся, но я видел, что он серьёзен, как хирург на многочасовой операции.

— Круче, Миш, круче. Я там себя чуть не богом ощутил. Или типа того. Всю планету увидел, как шарик в паутине из мыслей и планов. Как если б каждое звание было ниточкой над поверхностью земли.

А ведь так, в сущности, и было.

— И тебя видел. Как ты меня вылечить пытался. Ты как в коконе из знаний по медицине был. А к нему паутина с… Ну как сказать. Как будто вообще всё, что связано с исцелением в одном месте, как клубок.

Миша, услышав о себе и своей работе, оживился.

— Увидел, а дальше?

— А дальше, соединил кокон вокруг тебя с тем клубком. Вот так и было. — пожал я плечами и развел руки перед другом.

— Неплохо, брат, тебя накрыло. — округлив глаза и начав чесать затылок, ответил мне друг.

— Как было, так и рассказал. — сказал я и откинулся на диван.

— А ведь я реально как будто лучше разбираться в медицине стал. Типа вот сейчас придумываю себе условного пациента, и одной строкой в голове стандарты, как в Академии учили, а второй, как на самом деле нужно. Странная фигня.

— Вот и я о том же. — подвёл я итог разговору.

К столу подошла Маша и наклонилась ровно на 90 градусов, показывая декольте со своей «четвёркой», попутно расставляя по столу наш заказ. Бутылку вина она извлекла аккурат из декольте, выпрямившись во весь рост. Хозяин ресторана — маг пространства, порталы в винотеку в виде амулетов на груди официанток — одна из «фишек» места и причин его популярности.

Мы поблагодарили Машу и приступили к еде. Из Мишиного кармана заиграли «Царь и скоморох». Он достал телефон и повёл бровью.

— Мать обычно в это время не звонит. — сказал он и принял вызов. — Привет, мам! Да нормально, с Серёгой в «Регардо» зашли… Погоди, что?

Миша изменился в лице. Его лёгкая улыбка сменилась в удивление, а потом гримасой искреннего ужаса. Он ошарашенно посмотрел на меня.

— Серёг... — выдали его трясущиеся губы, — Там это... П*****...