Особенная ночь

Хэллоуин для жителей безликого городка, окружённого лесами, был не больше чем весёлым развлечением. Разумеется, никто не понимал и не хотел понимать его смыслов, значений и символов. Но декорации из простых и дешёвых материалов создавали загадочный флёр нездешних мест — мест, которые можно было увидеть лишь в любимых фильмах. На несколько дней серая осень обретала яркие краски.

Конечно же, находились и набожные старухи, проклинающие этот «дьявольский праздник». А кто-то и вовсе разбил и раскидал тыквы, которые украшали старый сквер. Впрочем, эти мелочи не сильно портили праздничную атмосферу. Подростки и даже некоторые взрослые раскупали в магазинах маски различных злодеев, рожки, вырезали из картона окровавленные ножи и собирались в тематических барах.

На маленьких сценах выступали местные рок-группы. Качество звука не позволяло понять, о чём с надрывом орёт вокалист. Однако, это не имело никакого значения — наверное, пели о чём-то мрачном и тёмном. Народ веселился. Пьяная молодёжь толкалась у сцены, люди постарше сидели за столами и пили пиво, позабыв о завтрашней работе. Она будет потом, где-то в будущем, а сейчас — веселье.

Тем вечером пришла в бар и Арина. Впервые. Девушка с необычной внешностью училась в местном колледже, жила с полуслепой бабушкой, была изгоем и затворницей. Её внешность приковывала взгляды, но, в них скрывалось больше любопытства, чем вожделения. Слегка загорелая кожа, белоснежные волосы, изящная талия, утончённые черты лица — почти Барби, но не с конвейера, а эксклюзивный экземпляр, созданный в единственном варианте. Отталкивала людей лишь её холодное безразличие.

Арина напоминала ожившую героиню необычных сказок. Однако вокруг царила унылая реальность: окно деревянного барака выходило на ржавые гаражи и во двор с дурацкими лебедями из шин, торчащими трубами сломанного турника. Её окружали серость и одиночество.

В баре Арина ловила на себе удивлённые взгляды. Стало неуютно. Однако уходить с порога показалось глупой затеей. Она села у барной стойки, заказала бокал крафтового пива и попыталась проникнуться атмосферой праздника.

В полутёмных углах затаились огромные плюшевые пауки — такие же, как те, что встретились на улице при входе в бар. Вокруг сновали пьяные персонажи из культовых ужастиков. Старшекурсник из её колледжа, а по совместительству вокалист местной метал-группы, надрывал глотку, уже с трудом попадая в ноты. В перерывах между песнями он попивал дешёвое пиво. Около сцены маньяки и вампиры обжимались с молоденькими ведьмочками.

Рядом с Ариной неожиданно возник Лёха Костыль — местный гопарь. Прозвище прилипло к нему после одной из уличных драк. Впрочем, это была не драка, а избиение. Оппонент — случайный прохожий — после того злополучного вечера был вынужден всю оставшуюся жизнь ходить с помощью костылей. Боясь расправы, он сообщил полицейским, что шёл-шёл, но внезапно поскользнулся и упал.

А сам Лёха чрезмерно гордился своим поступком, рассказывал друзьям о той драке с упоением на каждой пьянке. А гордился он тем, что избил не какого-то там очкарика, а мужика крупнее себя, который ходил в зал.

— Уличные драки — это вам не друг друга перчатками гладить. Если сомневаетесь, спросите у того инвалида, — добавлял Костыль после подробного рассказа о той драке.

Арина была наслышана о Костыле. Его одно появление около колледжа вызывало страх у всех студентов. Те начинали шептаться между собой и находили тысячу причин, чтобы задержаться где-то в коридорах.

И вот пьяный гопарь стоял перед ней, разглядывал в упор, безо всякого стеснения.

— Ну, а ты ничё такая, соска!

Шершавые, грубые руки полезли под девичью кофту, скользили по животу, опускались ниже. Арина растерялась, но, чуть придя в себя, оттолкнула наглеца.

— Ладно тебе, не рыпайся.

По лицу расползлась мерзкая улыбка, обнажая ряд кривых зубов. Но тут появилась Люба — самка гопоря, такая же наглая и агрессивная. Иных эпитетов для этой дамы попросту не могло возникнуть.

— Лехааа, ну ты чего?! — заскулила она.

— Ах ты, шалава! — Смачная пощёчина обожгла лицо Арины.

Гопница схватила её за волосы и потащила во двор. Следом потянулась свора подруг. Поплёлся и Леха Костыль с парочкой подоспевших товарищей. Намечалось шоу с унижениями и избиением — всё, как любил этот пьяный сброд.

— Ты чё, шалава, клеишься к моему пацану?!

Вопросы Люба сопровождала очередной порцией жгучих пощёчин.

— Я не клеилась, он сам подошёл, — с трудом, заикаясь, выдавила оправдание Арина.

— Да ты гонишь что ли?

Костыль силой толкнул девчонку. Та упала на холодную, грязную землю. Свора схватила её за ноги и руки, зажала рот.

— Эй, ублюдки! — Голос из темноты застал всех врасплох.

Но спустя мгновенье по двору разлился пьяный гогот — напротив стоял худощавый блондин в засаленной куртке и потёртых кроссовках. Незнакомец нанёс удар, не дожидаясь атаки. Очевидно, дрыщ занимался боевыми искусствами. Костыль лёг первым. Хлёсткий удар ногой в голову уложил его в грязь. Завязалась драка против двоих, что ещё держались на ногах. Блондин отбивался отлично, нанося попутно меткие удары противникам.

Арина наблюдала за красавцем, прикусив губы, в животе запорхали бабочки, они щекотали изнутри. Но внезапно очнулся Костыль.

— Сзади! — крикнула Арина.

Паренёк не успел среагировать, мощный удар в затылок сбил его с ног. Посыпались беспорядочные удары. Гопницы ехидно улыбались, Арина рыдала.

— Сука, у него перо! — завопил Костыль, хватая окровавленную ногу.

Избитый блондин успел вскочить. По его лицу стекала кровь, кудрявые волосы прилипали к лицу, дрожащие пальцы сжимали рукоять раскладного ножа. Толпа бросилась врассыпную и затерялась где-то в темноте. Костыль успел выкрикнуть угрозы, вычислить «чёрта» и наказать.

— Как ты?

Арина достала салфетки и заботливо стёрла кровь с лица своего спасителя.

— Нормально, — отмахнулся он.

В нём было что-то необычное, едва уловимое. Уверенность, харизма — несмотря на потрёпанный прикид, он выглядел прекрасно, эта красота сияла изнутри. Арина впервые в жизни любовалась парнем, который смотрел на неё не из плакатов или экрана, не в романтичных девичьих снах, нет, он был настоящим. Изумительно!

— Эта ночь на Хэллоуин будет особенной! — слова незнакомца удивили Арину.

Бросив странную фразу, он нырнул в темноту. Прежде чем исчезнуть в ней, стянул с фасада бара плюшевого паука, прошептал неразборчивые фразы, погладил, поцеловал, словно живого питомца, а затем небрежно выбросил в кусты.

Его причудливое поведение напугало Арину. «Это какой-то безумец, пусть уходит», — кричал разум. «Мы его теряем», — возмущались бабочки в животе.

— Постой, назови хотя бы своё имя!

— Макс.

— А где ты живёшь, Макс?

— Тебе незачем знать.

Голос растворился в берёзовой посадке, что начиналась сразу за баром. Макс отдалялся. Прекрасный незнакомец никогда не встречался ей за эти годы. Если не догнать, не узнать о нём ничего, возможно, новой встречи никогда больше не будет. Разве что только во снах. Да и те исчезнут с приходом зари, оставляя после себя тоскливое послевкусие. Рассудок пытался что-то возразить, но внутри бушевал ураган. Палитра эмоций, разных, одурманивающих, несли куда-то вперёд, по следам незнакомца, через темные тропы, грунтовые дороги, вдоль облезлых многоэтажек, покосившихся домиков, ржавых гаражей. Порой за рваными тучами проглядывалась Луна, освещая дорогу. А главное – его силуэт. Он шел шаткой походкой, но при этом довольно быстро. Шел, не озираясь по сторонам, глядя лишь вперед, не сбиваясь с пути, будто тряпичную куклу вела некая сила, скрытая от глаз. Город остался за спиной, огни фонарей отражались в небе, а впереди показался дачный посёлок, погруженный в ночь. Макс юркнул в крошечный домик. Свет в окнах не зажегся, возможно, обессиленный, он сразу же рухнул на кровать. Эмоции вскоре немного отпустили. Проклиная себя за дурость, Арина отправилась домой.

*** ***

Лёха Костыль плёлся домой. Нога, вспоротая ножом, кровоточила. Голова раскалывалась от безмерно выпитого алкоголя. Да и доходяга нехило выложился в драке. Влажный холод пробирался под кожу. Внутри кипела злоба вперемешку с назойливой тревогой.

Облезлые дома вдруг утонули в тумане, возникшем слишком внезапно. Пришлось ускорить шаг и срезать путь через дворы, ориентируясь на тусклые фонари и свет в окнах. Под ногами хлюпала грязь. Отдалённо доносился шум припозднившихся машин, а вокруг стояла тишина.

Накатила усталость, от головокружения поплыли очертания кустов и деревьев, а тропинка змеилась, будто нарочно уводя с пути, издеваясь. Лёха остановился. Стошнило, стало легче. Затем продолжил путь. Казалось, уже не в одиночку. Кто-то хлюпал позади, в такт его шагам. Но стоило замереть, и звуки за спиной умолкали. Эта дурацкая игра больше раздражала, чем внушала страх.

Лёха нащупал для уверенности кастет в кармане и развернулся назад. В шагах пятнадцати он увидел одного из посетителей бара. Очевидно, он также шёл домой после праздника. Однако вёл себя слегка странно. В свете фонаря от телефона удалось разглядеть его грим, слишком реалистичный.

Казалось, порезы, что тянулись от уголков рта до ушей, кровоточили по-настоящему. Серое, морщинистое лицо застыло в безумной мимике. Незнакомец смотрел широко открытыми глазами, не моргал. В руках сверкал огромный нож, измазанный алой краской.

Тело покрылось мурашками ещё сильнее, уже не от холода, а от животного страха. Ноги предательски онемели. Незнакомец облизнул нож — на языке остался глубокий порез — затем двинулся на Лёху неуклюжим, медлительным шагом.

— Э… э-э-э… Ты чё? — сдавленно произнёс Лёха. Но вскоре пришёл в себя.

Реакция, выработанная за годы уличных драк, выручила в самый последний момент. Кастет прилетел молниеносно и точно, расквасив нос. Брызнула кровь, раздался хруст костей. Безумец рухнул на пятую точку и разразился смехом.

Лёха Костыль бросился прочь.

Бежал он долго, спотыкался и падал, петлял среди гаражей и дворов. Знакомые с детства дома будто менялись местами. Неведомая сила путала следы, водила кругами. Среди тумана скользили тени. Мерцали фонари. Реальность сходила с ума. Но хаос прекратился так же внезапно, как и возник, когда удалось найти родной подъезд. Дом стоял непоколебимой крепостью среди густого тумана и пляшущих теней, послужив спасением. Лёха судорожно рылся в карманах и искал ключи. Около двери какой-то шутник нагромоздил огромную тыкву со зловещей пастью и чёрными впадинами глазниц.

— Гребаный Хэллоуин… Черти позорные!

От яростного удара ногой тыква покатилась вниз. Из трещины посыпались дурацкие плюшевые пауки. Леха нырнул в темноту сырого подъезда.

Закинув пару обезболивающих таблеток, он зарылся под одеяло и стал медленно проваливаться в дрему. Посреди ночи разбудил шум из ванной. На полу валялась решётка от вентиляции.

— Сука! — выругался Костыль, вставая на край ванны, чтобы вернуть решётку на место.

Что-то стрельнуло в лицо из темноты шахты — прозрачное и вязкое. Ноги соскользнули, тело рухнуло в чугунную ванну. Туман окутал сознание, но чувствовалась боль. Мелкие клыки впивались в кожу, огромные чёрные твари заползали под футболку и штаны, их мохнатые лапы касались лица, губ, ушей, путались в волосах. Вскоре сознание угасло…

*** ***

Арине всю ночь снился Максим. Они шли по полю, усыпанному цветами, сжимая ладони. Он оберегал её от всех невзгод и одиночества, она дарила ему любовь. Настал вечер, следом ночь. Лунный свет искрился на водной глади. Они купались одни в целом мире. Он был её героем, явившимся в мир из наивных, но красивых девичьих грёз.

Волшебный сон растаял на заре. Осталось тоскливое послевкусие. Солнце осветило всю серость и убогость окружающего мира, но в сердце искрилась надежда — ведь дом Максима был известен, она запомнила его.

Арине было не до учёбы. Впервые за два года она прогуляла пары. Ноги сами вели к цели по уже знакомым тропам. Минут через сорок город скрылся за кронами стройных берёз, а в низине виднелся угрюмый посёлок. Осенний ветер забирался под воротник. Под ногами хрустела мёртвая листва, погребённая под первым снегом. Но Арина шла вперёд, игнорируя непогоду, чтобы воплотить свои сны в жизнь.

Дом Максима выглядел удручающе. Серый, сгнивший фасад местами зиял чёрными провалами. Забор кренился и тихо скрипел на ветру. Калитка висела на одной петле. Что-то чёрное мелькнуло под щелью на крыльце. Возможно, показалось. Внутри царил мёртвый полумрак. Входная дверь оказалась незапертой, и, на удивление, свет включился.

Стрельнуло прозрачной жидкостью. К счастью, мимо цели, но совсем рядом с лицом. Выстрел угодил в дверь. Прежде чем выбежать из проклятого дома, Арина увидела сотни огромных пауков размером с крупных мясистых жаб. Твари ползали по стенам, свисали с потолков, вили гнёзда по углам. Она могла поклясться, что за печкой таилась особь значительно крупнее остальных. Его выдавали торчащие лапы. Гигант замер в засаде, ждал, когда непутёвая жертва окажется внутри. Однако на этот раз охотнику не повезло — удача улыбнулась жертве. В отличие от Макса. Его высохший труп, укутанный в паутину, валялся на полу. Арина выбежала во двор. Сердце стучало и стремилось выпрыгнуть из груди. Руки тряслись, ноги немели. Как поступить? Вызывать полицию! Конечно же! Она полезла в карман и наткнулась на распоротый шов. Телефона не было. Паника накрыла новой волной.

В памяти всплыл странный ритуал Максима с пауком. Эти шёпоты, поцелуи — однозначно колдовство. И колдовство это, очевидно, вышло из-под контроля. Юный, неумелый колдун не сумел справиться с чудовищной силой.

— Бабушка! — зарыдала Арина, поняв, что ожившие пауки могли заполонить не только квартиру обидчиков колдуна, но и расползтись по остальным домам.

— Сжечь!

План воодушевил Арину, придал сил. Она бросилась в баню. К счастью, в стареньком предбаннике лежали сложенные дрова. И спички! С чердака свисали сушёные лапы и черепа зверей, какие-то жуткие амулеты, связки сушёных трав. На лавочке громоздились книги в потрёпанных переплётах, толстые тетради. Изучать их было некогда, да и незачем. Нужна была лишь бумага для растопки.

Пожар сначала вспыхнул в бане. Огонь яростно пожирал старое деревянное здание. Перекинуть раскалённые угли лопатой на крыльцо дома не составило труда. Ветер гулял впору, с лёгкостью раздув новый пожар.

Пламя охватило фасад, затем, гонимое ветром, пробралось и внутрь. Воздух вибрировал, сотни пауков издавали писк, сгорая в огне. Догорал дотла и дом, догорали книги, догорало колдовство, а вместе с тем и наивные, но красивые девичьи грёзы…