Остаток сола

Купол колонии на Марсе отливал бледным светом в конце долгого сола. Кадет Сергей Фельдман возвращался с тренировок, когда к нему подошёл худой старик с глубокими морщинами и голосом, в котором слышалась хрипота песков.

— Зайдёшь ко мне в теплицу, парень, — сказал он, кивая в сторону небольшого куполообразного отсека у края жилого сектора.

Сергей знал старого поселенца — Семена Холмогорова. Говорили, что ещё в первые годы колонизации он бросил службу и посвятил себя одному: попытке заставить марсианский грунт принять семена Земли. Упрямство и одиночество сделали его почти легендой. Многие смеялись: «Марс не даст цветка, только пыль и камень».

В теплице царила мягкая тень. Воздух был насыщен запахами влажной почвы — редкость в этом мире сухого ветра и железного привкуса реголита. Старик молча повёл Сергея к самому центру.

И там, под стеклянным куполом, распускался красный бутон. Не просто цветок, а гигантская роза — её лепестки сияли, как ткань рассвета, каждый в метр длиной. Она словно вобрала в себя всю тоску и надежду человечества, принесённую на эту планету.

— Вся жизнь… — хрипло произнёс Холмогоров, и в его глазах блеснула влага. — Вся жизнь ради этого. Я не знаю, вырастет ли ещё одна. Но эта… эта доказала: Марс принял Землю. Каждый сол лепестки увеличивались, и не было этому предела, кто бы мог подумать...

Сергей стоял неподвижно. Горло сжало, и он изо всех сил пытался не выдать себя. Но глаза предательски увлажнились. Он подумал о дне на Земле, который он помнил плохо, о зелёных лугах, о садах Земли. А теперь, здесь, среди песков, стояла роза — символ того, что жизнь всегда найдёт путь.

Снаружи мерк свет заката. Наступал остаток сола. Сергей тихо сказал:

— Спасибо, что позвали меня. Роза прекрасна.

И понял, что это мгновение он будет хранить в себе всю жизнь — как доказательство того, что красота может распуститься даже на чужой планете.