Оставь мне меня

Пролог

Непривычное имеет свободу, пока разум спит.

Здесь царит холод. Холодно так, что февральский ветер кажется дыханием Зефира. Я уже бежала на запад, восток, юго-восток — тщетно. Даже отчаянный бросок вверх обернулся падением обратно в бездну. Время стоит. Я сделала вывод, что это точно не сон. Ото сна свойственно рано или поздно просыпаться.

Почему я здесь?

Куда исчез Феоро? Мы точно были тут вдвоём. Я снова чувствую приближение... В темноте слышался шелест. Пространство словно пульсировало, едва улавливался нарастающий звук жужжания, и следующий за ним скрежет вращающихся шестерней. Что-то приближалось. Размер пришедшего определить нетрудно. Превышая человеческий рост вдвое, нечто двигалось на четырёх непомерно длинных конечностях. Ава вычислила это в прошлый раз, когда едва скрылась от создания в кромешной тьме за чем-то, напоминающим небольшой покатый кусок скалы. Было совершенно очевидно, что ей просто позволили скрыться. Чужое присутствие давило. Кожей ощущался тремор этого места. Нужно найти способ прорваться дальше, вот только...

Мне бы хоть немного света, кажется, будто у меня теперь нет глаз. Ава побежала, она уже привыкла бежать. Стоять стало непозволительной роскошью. Нечто зашелестело быстрее, подталкивая девушку к поиску последнего варианта.

Что же было до?

Ава заканчивала работу в шесть. Поместив колбы в стерилизатор, сделала контрольную запись в журнал. Вот и готово! Медленно стянула резинку с чёрных волос. Как приятно запустить в них руку и расправить. Девушка не любила собирать волосы, стесняющую одежду и СИЗ. Она любила свободу. Она была её материальным воплощением. Вытянув ноги уже без туфель, Ава откинулась в кресле, закрыла глаза и блаженно улыбнулась. Дверь с тихим щелчком пропустила внутрь близкого человека. Разумеется, он принёс обед, который давно уже считался ужином.

— Ты снова игнорируешь общепит, — голос парня звучал мягко, но в нём слышался знакомый укор.

Ава, не оборачиваясь, накинула туфли и потянулась за контейнером. Снова полба? Кажется, Феоро гипнотизировал поваров в столовой — другого объяснения такому рациону не было. — Феоро, когда мы в последний раз были на настоящей природе? — спросила девушка, расставляя едуна столе. Парень, привычным движением поправив дужку очков, прислонился к шкафу. Стул в кабинете был один, и его занимала собеседница. — Если парк с асфальтированными дорожками не в счёт... тогда, наверное, в прошлом месяце, у озера. Ты обожаешь кормить комаров, это твоя скрытая сверхспособность, — коллега улыбнулся, и Аве не нужно было оборачиваться, чтобы это знать. — Тогда как насчёт Утёса Мора в эти выходные? Я следил за прогнозом. Обещают облачность, но без осадков. Идеально для твоего побега от цивилизации. — Взгляд парня коснулся темных волос без колпака, скользнул по спине, облачённой в форму. Почему Аве так идёт белый?

Губы парня тронула улыбка. Ему прекрасно известно, что его подруга ненавидит белый цвет. Она ненавидит все идеальное, все притворно чистое, лишённое жизни. И все же, ей чертовски идёт белый цвет.

Покончив с поздним обедом, Ава закрыла за ними кабинет. Нужно успеть на автобус. Разрыв между рейсами — час, а дома её ждёт Чезз, который наверняка уже сидит у двери: хозяйка принесёт ему подкуп за свое отсутствие. На пути к транспорту между коллегами завязался разговор:

— Я наткнулся сегодня утром на любопытную гипотезу в одном научно-популярном сообществе, — начал Феоро, и в его голосе зазвучали знакомые Аве нотки одержимости. Та закатила глаза. Невероятная способность друга увлекаться самой вздорной чепухой по-прежнему не находила в ней отклика.

— Что на этот раз? Русалки в городской канализации? — Не угадала, — Феоро повернулся к ней и легонько ткнул пальцем в кончик её носа, вызвав удивлённый взгляд. — Речь о том, что ждёт сознание после физического прекращения существования.

— Всё известно. Биологический распад, редукция к элементам, рециклинг материи. Как и всё в природе.

Феоро сдержанно, но выразительно цокнул языком.

— В тебе напрочь отсутствует романтизм, Ава. Я веду речь о метафизике! О душе, если угодно. Неужели ты из тех, кто отрицает её существование? — Он хитро прищурился, поймав её на слабо.

— Сознание — документально подтверждённый феномен... — И куда оно отправляется после смерти? — парировал друг. Ава замолчала. Вечный вопрос, не имеющий ответа. — Так вот, согласно этой теории, сознание — едино и коллективно. Оно не рождается и не умирает в отдельных носителях. Оно — фундаментальная константа бытия. — Когда ты перестанешь смаковать эти псевдоинтеллектуальные бредни фанатиков и прочего сброда, пребывающего в изменённом состоянии?.. Феоро возмущённо развёл руками, но Ава уже смеялась, а он был счастлив, что ему есть с кем делить эти безумные идеи.

———

— Здравствуй, Чезз.

Огромный кот встал и, потягиваясь, принялся за ритуал обнюхивания пакетов. Девушка наконец была дома. Вечер прошёл спокойно. Ближе ко сну к Аве начала подкатывать тревога.

Снова.

Я не хочу проваливаться в сон, я просто не могу... Сегодня необходимо поспать. Завтра обход и нужно показать результаты работы с леталитами. Ещё один кошмар я не выдержу. Препараты "Миста" не помогают.

Ава никогда не закрывала шторы. Свет фонарей, мира за пределами дома, был необходим для пробуждения. Кот не приходил засыпать к ней. Казалось, будто рядом нет никого. Нет соседей, нет города, нет мира за пределами спальни. Только тусклый свет улицы напоминал о реальности.

Пробуждение ударило Аву оглушающе и жестоко. Девушка резко поднялась с постели, сжимая разрывающуюся голову. Куски мыслей, не принадлежавших ей, хаотично метались внутри.

Что мне снилось? Почему не удаётся вспомнить?

Трясущимися руками лаборант отодвинула одеяло. Попыталась встать, но ноги будто не принадлежали ей. Ава раздражённо-испуганно подметила:

Разве во сне не полагается отдыхать?

Закончив с утренними приготовлениями, Ава отправилась в лабораторию. Холодная пластина сканера с лёгким щелчком считала Допуск Доверия (ДД), и тяжёлая гермодверь со вздохом отъехала в сторону, впуская её в стерильный холод помещения. В задумчивости, девушка взяла дневной план, подготовленный учёными. Затянула волосы резинкой и приготовилась к работе.

Лаборант достала чашку Петри с образцами камней. Поднесла леталиты ближе к лампе. Отблеск озарил россыпь. Девушка почувствовала знакомую, едва уловимую вибрацию. Словно внутри тела натянута мембрана, которая реагирует на приближение камней. Ава знала наверняка: леталиты чувствуют её. Учёные могут сомневаться в полезности минералов, но девушка точно разгадает их тайну.

Глава 1. Знакомство

Феоро окинул взглядом столики столовой — не пришла. Набрал разнообразной еды, нашёл глазами ребят с "разработки". Том поднял руку вверх, обозначая столик. Феоро вливался в шумную компанию, хоть и не был её душой. В школе друзей нарастить не удалось, институтские вечеринки скромный парень пропускал. Страдал ли он от одиночества? Возможно, до момента, когда у него появилась Ава.

У парня была крепкая любящая семья: старший брат — чудак, заботливая, нежная мать, добрый и справедливый отец.

Подцепив вилкой пасту, Феоро размышлял о новом продукте, релиз которого состоится на следующей неделе. Подняв взгляд, он заметил длинные ноги, выше - неофисно короткую юбку. Рейна любила приковывать к себе взгляды. То и дело пересекаясь с ней по работе, коллеги непринуждённо беседовали. Несколько парней за соседним столиком развернули головы с такой синхронностью, будто их потянула на невидимых нитях, словно марионеток, её нежная рука. Феоро усмехнулся. Кто-то поддразнил совсем растерявшегося тощего паренька. Между ребятами завязалась шуточная перебранка. Девушка, тем временем, поравнялась со столом программистов.

— Я занесла вам списки полезных для "разработки" занятий на следующий месяц. — Рейна заправила каштановую прядь за ушко. — Сегодня утвердили.

Парни рассеянно улыбались. Щёки Тома залила густая краска. Одному Феоро не составляло труда разговаривать с девушкой. Он понял: спасать ситуацию предстоит ему:

— Спасибо, рад, что не придётся тащиться за журналом.

Утром в корпорации проходили многочисленные занятия в лекционных залах. Преподавали разное, план составляли заранее. Свободное время до основной работы можно было потратить на стакан кофе в буфете, но частые прогулы непрерывного обучения руководством не приветствовались.

— Не за что, с тебя должок. — Девушка подмигнула Феоро и ушла. — Я думал, такие милашки, как Рейна, крутятся возле "управленцев". — Подметил жующий Джордж.

— Перестань, она не такая! — возмутился Том.

— О, а ты уже вообразил, что знаешь, какая она! — посмеялся над другом Грег.

Имя Рейны вызывало волнение у любого из знакомых работников корпорации. Феоро задумался о девушке впервые, словно её очевидная красота ускользала от него ранее. Смакуя новое ощущение, парень принял решение: позвать коллегу выпить кофе вместе.

Обед подошёл к концу, работники возвращались на свои места. Полуденное солнце тепло оглаживало людей, через огромные окна корпорации, и было в этом моменте что-то необычайно, по-простому, прекрасное. Феоро был по настоящему счастлив в этот миг.

———

Ава раскрыла стеклянный шкаф с образцами. Мысленно прогоняя недавний репортаж на месторождении камней: Леталиты — небольшие вкрапления в других горных породах. Предположительно, эффузивного происхождения. Близко к поверхности минералы не встречались, что довольно парадоксально, учитывая их природу. На данный момент — леталиты не изучены. Очень малое количество камней в природной среде повысило их стоимость до "существенно бьющей по карману", но "Мист Корпорейшн" подписал контракт на приобретение немедленно. «Это именно то, что нужно компании» — заявил генеральный директор организации.

Ознакомившись с планом, Ава достала необходимый инвентарь. Разработкой формул, пропорций, концентраций и консистенции веществ занимались учёные. Безусловная элита корпорации. Они выбрали для расположения офисы на втором и третьем этажах компании. Лаборатории же находились на цокольных этажах и требовали особого ДД. Работа на корпорацию считалась престижной. Попасть на место лаборанта способен человек, обладающий исключительным умом. Места учёных занимают лучшие в своей сфере. Ава практически не встречалась ни с кем из светил лично, и её это вполне устраивало. У девушки был свой процесс, собственное волшебство. Следуя плану работ, составленному для леталитов, лаборант приступила к изучению.

Исследование камней началось совсем недавно. Уже были опробованы попытки: дробить их в порошок для приёма внутрь, использовать в качестве мази, прикладывать к здоровым или воспалённым частям. Теперь настал черёд химических преображений, и леталиты достались Аве. Она мгновенно почувствовала особую связь с камнями. Ей приятно было брать их в руки; внутри от прикосновения раздавался трепет.

Раздался щелчок. Время пролетело незаметно. В корпорации — строгие правила защиты информации. В десять утра, после занятий, лаборант спускалась на рабочее место. Дверь блокировалась, открываясь только на время обеда. Личные мобильные устройства девушка оставляла в холле. Для внутренней связи использовались стационарные устройства. Многих это тяготело, но только не её.

Контрольная запись в журнал. Ава откинулась на стуле, прикрыла глаза.

— Сегодня грибы. И, конечно же, телятина. — Феоро захлопнул дверь и поставил еду на стол. Девушка включила чайник.

— Ты бы не пропускала обед, в столовой столько интересного можно услышать. — Мужчина потянулся к закипевшему чайнику, разлил по стаканам кипяток.

Ава с отвращением отодвинула тарелку с корпоративным обедом.

— Опять эти синтетические грибы. Интересно, сколько процентов непереносимости у этого блюда в статистике «Миста»?

Феоро, с набитым ртом, только пожал плечами:

— Зато твои личные НПД должны всё компенсировать. Гений маркетинга: сначала создаём проблему с помощью генно-модифицированной еды, а потом продаём решение в баночке. — Не смейся, — Ава мрачно взглянула на свою капсулу с добавками. — Без этой «банки» у половины мегаполиса случился бы анафилактический шок от обычной моркови.

Корпорация называла необходимым пищевыми добавками (НПД) индивидуальный комплекс веществ препятствующий развитию аллергии и индивидуальной непереносимости.

Всё же приняв таблетку, Ава произнесла:

— Ну тогда, делись корпоративными сплетнями.

Мужчина разместился на тумбе, которая идеально подходила на роль табуретки. — Помнишь Рейну? Она сегодня снова приходила довести до обморока Тома...

Ава слушала молча, редко вставляя реплики. Ей нравилось просто слушать голос Феоро. Ощущать себя привычно, расслаблено. На самом деле ни его, ни её не волновали сплетни. Что сказал Том и что ответил Грег — им было абсолютно всё равно. Разговор не всегда должен иметь смысл, иногда он должен просто быть. Подчёркивать связь между говорящими. Если возникнет сложная тема, друзья смогут так же невесомо поднять её. Так ведь? Феоро собрал в пакет пустые контейнеры. Не прерывая диалога, коллеги отправились домой.

— Нет, ну ты только вообрази себе: огромные лапы и острые клыки, как у вампира! А главное — все козы в округе были найдены полностью обескровленными! — Феоро активно жестикулировал, жуя на ходу сладкую соломку из теста. Ава тяжело вздохнула:

— Говорю тебе в последний раз: вампиров не существует, а твоя "чупакабра" — забредший в округу деревни волк.

Друзья продолжили дискуссию в автобусе.

— А я считаю, что нельзя исключать чудеса из картины мира, — раздался сзади мелодичный голос.

— Монстр вполне может оказаться реальностью...

Друзья обернулась. Рейна стояла прямо за ними. Взгляд знакомой был слишком цепким и аналитическим. Это был не просто флирт, а внимательно изучение. Ава едва сдержала новый глазной закат, про себя отметив, что ультра прозрачная блузка коллеги — это форма протеста против самого понятия «дресс-код».

———

В доме, вдали от городской суеты, было тихо и спокойно. При покупке жилья Ава предпочла просторную квартиру в таунхаусе "клетке" в центре города. Пребывая в отвратительном расположении духа, девушка подумала:

Моя жизнь пустая? Или это во мне самой — пустота?

Сегодня Ава решила принять снотворное. Оно никогда не действовало. Ава надеялась, что "Мист" выведет лучше. А пока оставалось только ждать.

Разогнавшееся сердце никак не хотело успокоиться. Ава ступала по угольно-чёрной траве. Ей слышались голоса, много. Но когда она вслушалась в шорохи и скрип, она поняла: голоса не слышатся ей, Ава их чувствует. Они не звучат, а ощущаются каким-то другим способом. Затем пришёл ужас: первозданный, животный. Кто-то в темноте преследует её...

Глава 2. Заря

Я потеряла способность двигаться.

Мерзкая огромная тварь близко. Я не вижу её, мне больше не убежать. Всё, что у меня осталось — память. Она снова вернёт мне зрение. Напрягаю мозг в попытках вспомнить, что это за место? Кто здесь живёт?

Леталиты не поддавались. Камни оставались абсолютно безучастны к попыткам Авы вывести их из состояния покоя, словно насмехаясь над её методами. В среду, после очередного тяжёлого, разбитого пробуждения, девушка зашла в отделение биомониторинга. Сняла показатели, сдала фоновые анализы. Результаты получились удручающими. Со слов коллеги-биотехнолога: «По этим анализам, тебе будто бы лет восемьдесят». Аву посетило глухое, яростное негодование: как абсолютно здоровое тело может чувствовать себя так? Девушка несла на себе усталость. Неестественную, чужую. Возникало желание буквально выпрыгнуть из этого замученного тела, чтобы снова обрести лёгкость.

———

Два силуэта шагали в сторону остановки. Аллея спряталась под рядами деревьев и пышной растительностью. До автобуса оставалось минут десять и метров триста, как Ава почувствовала лёгкое касание чуть выше локтя. Феоро развернул девушку к себе. — Ты совсем меня не слышишь. И вид у тебя... — его взгляд скользнул по лицу коллеги, — ...мягко скажем, не отдохнувший.

На остановке людно. Говорить при всех не хотелось. — Ава, с тобой что-то происходит, я же вижу. Она лишь досадливо поджала губы и отвела взгляд.

— Я хочу зайти, проведать Чезза. Приобрёл для него шарик из кошачьей мяты. Феоро достал свой аргумент и помахал им перед лицом Авы.

Чезз проявил расположение к Феоро с первого же визита. Теперь огромный кот терся о ноги старого знакомца, издавая низкое, довольное мурлыканье. Хозяйка поставила чайник. Ноги друга привычно скользнули в его тапки — те самые, что ждали в прихожей редкими

вечерами. Чай пили молча. Парень знал: Аве нужно время, чтобы собраться с мыслями. — С леталитами не выходит. Я чувствую их энергетику, в них точно что-то есть. Но они не поддаются. Эта энергия не похожа ни на что из известного мне. — У тебя уже есть какие-то догадки? — спросил собеседник, наклоняясь вперед. Ава промолчала, словно сомневаясь.

— В камнях мерцают чёрные прожилки. Я часто смотрю на них и могу точно сказать: они не статичны. Они движутся.

Феоро протяжно хмыкнул, в его глазах мелькнул знакомый огонёк одержимости загадками. — Есть что-то ещё, что тебя беспокоит?

— Я боюсь спать, Феоро.

— Тебя мучают кошмары?

— Я не помню снов после пробуждения. — Ава замолчала, отвернувшись к окну. — Но я, совершенно точно, боюсь просыпаться. Моё тело словно не принадлежит мне. Показатели пульса зашкаливают, давление скачет, учащается дыхание. Даже в анализах — ненормальные изменения, которые ставят в тупик биотехов. И ещё... — она обернулась, глядя на него прямо, — мне кажется, что во сне меня окружает пульсирующее пространство. Когда я смотрю на эти прожилки в камнях, у меня постоянно возникает ощущение дежавю. — Ты сообщала об этом на работе?

Девушка отрицательно качнула головой. Феоро смотрел на неё, ожидая продолжения. — Я не уверена, что должна говорить. Мне предложат выходной, но это не изменит положения дел.

— Хотя бы попытайся. Эй, Ава! Это же «Мист»! Они подберут тебе новые НПД, проведут терапию.

Неужели я выгляжу настолько жалко?

— Тебе пора домой. Вызывай извоз.

— Я не уйду, Ава. Феоро был твёрд в своём решении. — Родители звонили, я видела, хоть ты и прячешь смартфон. Ты обещал зайти к ним сегодня. Завтра выходные, ты ходишь к ним по пятницам.

— Если так, я перезвоню и скажу, что не смогу.

— Не стоит, мама готовила для тебя ужин. У меня же тут, как ты знаешь, шаром покати. Феоро задумался на секунду.

— Собирайся, Ава, поедем вместе.

Ава ненавидела неловкие ситуации, а эта пахла одной из них. Парень примирительно поднял руки:

— Я позвоню маме и спрошу, удобно ли будет, если мы придём вдвоём. Девушка уже открыла было рот, чтобы возразить, но он ловко парировал: — И в этом ты поедешь? Ава оглядела свой лабораторный комплект. В этом ехать действительно не хотелось. Вместо спора, она молча направилась в спальню подбирать наряд. Самая обыкновенная спальня. Никакой надвигающейся жути. Уютным этот дом не назвать — всё было подобрано со вкусом, но словно стояло на витрине магазина в качестве образца. Этот дом так и не успел стать девушке крепостью. Ужин от мамы Феоро стал самым светлым событием за последние недели. Женщина, конечно, знала Аву. Не задавала неудобных вопросов, просто была искренне рада видеть молодёжь вместе. За искренними, тёплыми разговорами домочадцы расправились с едой. На террасе небольшого дома было по-осеннему прохладно. Но в собирающихся сумерках, под светом жёлтых фонарей, было по-магически умиротворённо. Феоро и Ава разместились в

креслах-качалках.

— Мама предлагает тебе остаться на ночь. Моя комната рядом. Девушка прикрыла глаза, позволив ветру скользнуть по открытой шее, и молча кивнула. Посетив ванную перед сном, Ава приготовилась засыпать. Было ли ей спокойнее? Но вот оно... липкое, подступающее чувство тревоги. Пульс забился чаще. Глаза беспокойно бегали под сомкнутыми веками. Ничего не может случиться, рядом Феоро. Ничего не случится! Ава свалилась с кровати с глухим всхлипом. Дыхание сбилось, его не удавалось выровнять. Девушку мутило; слёзы текли из глаз от жжения в лёгких. В дверь постучали. Нет. Я никого не впущу.

— Ава? Позволь зайти.

Он знал её характер и не настаивал, оставаясь по ту сторону двери. — Я просто буду тут. Я рядом.

Прошло минут тридцать. Аве стало легче, и нестерпимо захотелось в туалет. Пришлось одеться и открыть дверь. Феоро мягко вошел внутрь, пока возможность ещё была. Дождавшись хозяйку покоев, парень осторожно прощупывал почву вопросами. Ава рассказала о том, как «ломается» тело после этих снов, упомянула навязчивое ощущение чужого присутствия.

— Может, обратиться к корпоративным психологам? «Мист» не жалеет денег на лучших. — Это не проблема психики, Феоро. Ощущения совершенно иного порядка. И да, — она предвосхитила его возражение, — я знаю, как должны ощущаться проблемы с нервами. Это не они.

— Даже от хронической усталости бывают галлюцинации и начинаются болезни. — Феоро, мои реакции абсолютно адекватны. Проблема не во мне. — И что, ты хочешь оставить всё как есть?

— Нет. Я хочу обратиться к сомнологам.

— Сходить с тобой?

Конечно, она откажется. Ещё не хватало, чтобы он её нянчил. Такую важную и большую Аву, едва доходившую ему до плеча. А ему так этого хотелось. Так хотелось заботиться о ней. Аве вовсе не обязательно быть всегда такой сильной, такой дикой и отгороженной. Но даже такую — он примет без оговорок.

———

В столовой за столиком напротив друг друга сидели двое. Девушка качала ногой под столом, помешивая ложечкой слишком сладкий ванильный раф. Рейна позволяла себе лёгкий, чуть насмешливый взгляд. Её грудь грозилась вырваться из излишне откровенного декольте, а каштановые волосы, уложенные в небрежное рваное каре, обрамляли лицо с хищным, «кошачьим» прищуром. Она устала от напыщенных кретинов из «управления». Нелепые умники из исследовательских отделов вызывали у неё лишь снисхождение. Но Феоро... Феоро был другим. Привлекательным. И что важнее — он не терялся при ней, чувствуя себя уверенно. Она заметила его давно и теперь пришлось перейти к действиям. Ей необходимо заручиться доверием этого мужчины.

Глава 3. Перемены

Капли дождя отскакивали от глянцевой поверхности козырька «Парадигмы» — частного сомнологического центра, напоминавшего скорее стерильный кокон, чем место для исцеления. Гелиотроповые, тяжёлые тучи проводили Аву до самого входа. Это был её третий визит. Центр славился дискретностью, и именно это заставило девушку выбрать его. Она кожей чувствовала: делиться тем, что происходит по ночам, с кем бы то ни было, а уж тем более заносить это в официальную карту — излишне. Гелла обернулась на звук открывающейся двери. Её лицо, как всегда, источало приветливость и спокойный профессионализм.

— Ава, добрый вечер. За выходные отмечалась какая-то динамика? Гелла — сомнолог-куратор, назначенная центром после анализа многостраничных анкет Авы. Она не задавала раздражающих личных вопросов, но была дотошна в том, что касалось дела. Это редкое сочетание вызывало у Авы долю доверия. Динамика есть, — лаборант кивнула, и устраиваясь на кушетке, поставила у ног рюкзак с вещами для ночёвки.

— В воскресенье пробуждение было... терпимым. Почти без паники. Первый раз уснуть, опутанной датчиками и проводами, было пыткой. Второй раз, в пятницу, и вовсе обернулся кошмаром наяву — и для неё, и для наблюдавшей за показаниями приборов.

— Я расшифровала данные прошлого сеанса, — Гелла скользнула пальцем по планшету. — У тебя наблюдается грубое, я бы сказала, тотальное нарушение фазы глубокого сна. Дельта-волны не фиксируются вообще. Ты не отдыхаешь, Ава. Твоё тело не восстанавливается, а мозг... мозг испытывает колоссальную нагрузку. Сновидения так и не возвращаются?

Ава лишь молча покачала головой.

— Полагаю, это следствие той же «поломки». Отсутствие дельта-сна — это как пытаться жить без печени, — сомнолог сделала последнюю пометку и поднялась. — Размещайся. Я дам тебе время подготовиться.

———

Рейна и Феоро снова обедали вместе. Это входило в привычку. Феоро завороженно наблюдал, как тонкие пальцы Рейны изящно орудовали приборами, как они касались каштановой пряди, отводя её от губ. Ему нравился смех девушки — лёгкий, чуть вызывающий, и её запах — сладковатый, сливовый. Говорить с ней было до безобразия просто, и он, отвыкший от простоты в общении, жадно впитывал это ощущение. — Альфа-этап завершился? Слышала, твою программу скоро выпускают в свет, — красотка отправила в рот вилку с салатом.

— Интересуешься для сводки в отдел управления или из личного любопытства? — улыбнулся собеседник.

— Во-первых, для дела, конечно. А во-вторых... — она наклонилась чуть ближе, голос стал интимным, — это личное.

Диалог лился непринуждённо, до тех пор, пока Рейна не заметила вошедшего в столовую управленца. Улыбка рискнула сойти с её лица, но девушка удержалась. Есть такие долги, которые нельзя не отдавать.

Рейна лениво, словно кошка, потянулась, и шёлк её блузки натянулся на груди. Между ними возникала та самая лёгкость, которой так не хватало Феоро в последнее время. — Подвезти тебя сегодня? — спросила девушка, играя глазами. Феоро на мгновение отвел взгляд.

— Извини, я... я должен зайти к Аве после шести.

— Ничего страшного, — она легко отнеслась к отказу, но в глубине её «кошачьих» глаз что-то едва заметно дрогнуло. — Увидимся позже.

———

Щёлкнул замок. Дверь в лабораторию разблокировалась. Пометка в журнале. Туфли, сброшенные с ног. Интересно, что сегодня будет на ужин? … А если однажды он не придёт?

В дверном проёме показалась знакомые ботинки. Ава прикрыла глаза. Пришёл. — Готовься к гастрономическому путешествию! Угадай, что сегодня? Ава рассмеялась — обречённо и с облегчением одновременно.

— Полба.

— Бинго! Если бы это была викторина, ты бы забрала главный приз. А так... в довесок могу предложить лишь салат из водорослей и грибов шиитаке. Друг всегда искал для неё грибы. Он помнил всё, что она любила.

— Мне стоит, наверное, самой ходить до остановки, — тихо произнесла девушка. Повисло тяжёлое молчание.

— В чём дело? Я что-то не так сказал?

— Феоро, тебе не нужно жертвовать своей личной жизнью ради меня. Парень смотрел на неё с искренним непониманием.

— О чём ты?

— Я поднималась сегодня в столовую пообедать.

Феоро всё понял с полуслова. Парень не видел её, потому что был всецело поглощён другим обществом.

— Прости, я... я не рассказал тебе. Ты в последнее время вся в своих проблемах, я не нашёл подходящего момента.

Ава прикрыла глаза. Когда успел образоваться этот разлом? Их дружба вдруг стала похожа на туман: кажется, вот он, окружает тебя, но стоит протянуть руку — и в ладонях остаётся лишь холодная влага.

— Я ничем не жертвую. Мне по-прежнему важно быть рядом. Знать, что с тобой всё в порядке.

— И я это ценю. Но сейчас... сейчас мне нужно разобраться самой. Езжай с Рейной домой. У тебя же есть её контакт? Позвони. Ещё успеешь нагнать упущенное. Молча собрав пустые контейнеры, коллеги вышли из лаборатории.

———

Сначала пришло осознание рук. В кромешной тьме ничего нельзя было разглядеть, но к её плечам прилегали руки — массивные, чужие, с грубой кожей. Девушка начала лихорадочно ощупывать пространство вокруг, натыкаясь на неведомые предметы. А затем пришла боль — глухая, разлитая по всему телу, словно каждую клеточку наполняли свинцом. Тишину разорвал её собственный стон — хриплый, полный абсолютного, животного ужаса. Потом ещё один.

Утром тело помнило всё. Каждая мышца ныла, отзываясь на боль, пережитую во сне. Стоя перед зеркалом, Ава размышляла. Нужно позвонить Гелле, запросить внеочередной сеанс сегодня вечером.

В автобусе было непривычно людно — видимо, в корпорации готовилось какое-то событие. Пробираясь к своему месту, Ава увидела затылок Феоро. Его лицо было обращено к Рейне. Парень поднялся, чтобы уступить подруге место у окна, и всё время перекидывался репликами и смешками с той, что сидела сзади.

— Как ты? — наконец спросил он, занимая место рядом. Девушка коротко рассказала о новой ночной атаке и о плане посетить «Парадигму». — Ты всё чаще ночуешь не дома. Может, заберу Чезза к себе на время?

Ава не была против. Даже такому суровому зверю было приятно человеческое внимание. — Я очень хочу познакомить тебя с Рейной. Уверен, вы найдёте общий язык. — Нет.

Он и не ожидал другого ответа.

— Живи своей жизнью, Феоро. Но меня в это не впутывай. — Знаешь, если бы не твой фирменный тон, твои слова можно было бы принять за ревность, — парень неудачно поддразнил коллегу.

Всерьёз? Он действительно мог так подумать?

— Ладно, ладно, — он отступил, увидев молнию в глазах подруги. — Пошутил. Неловко получилось.

Щелчок. Дверь в лабораторию заблокировалась. Ава бросила беглый взгляд на план работ и отнесла его на стол. Неспешными шагами она прошла в душевую — небольшую комнату со всем необходимым, чтобы сотрудник не чувствовал потребности покидать стерильный блок до конца смены. Камеры следили за основным помещением. Здесь, в уборной, их не было. Закрыв за собой дверь, Ава наконец осталась одна. В гробовой тишине она медленно сползла на холодный кафель, закрыла лицо руками и разрешила себе то, чего не позволяла никогда, — тихо, беззвучно зарыдать.

Ничтожная. Нелепая. Почему быть со мной так сложно? Теперь и он уйдёт. Аве казалось, что им хорошо вместе. Но выходит, ему нужен кто-то другой — лёгкий, простой, светлый. Феоро энергичный, излучающий оптимизм, а она лишь якорем висит на его ноге. И тогда память, вопреки воле, вернула девушку в тот день: Она пришла в новый класс после переезда к дяде и тёте — угрюмый подросток с колючим взглядом. Девушка не искала дружбы, но он заметил её сразу. Ему не нужны были слова, чтобы понять — с ней будет интересно. Феоро запомнил, как её маленькие, ловкие руки разбирали старый радиоприёмник, будто проводя хирургическую операцию. — Катушку не туда прикрутила, — раздался над её ухом голос. Ава подняла глаза. Над ней нависал златоглавый одноклассник.

— Ещё чего! Она на месте, — фыркнула девушка, возвращаясь к работе. — Я, кстати, Феоро, — протянул руку парнишка.

— Удивительно, но я знаю. Миссис Лавлейн перечисляет нас по списку каждый день. — Список — это одно, а личное знакомство — совсем другое! — его простодушие было таким настойчивым и искренним, что одноклассница сдалась. — Что ж, Ава Лем, — она пожала его протянутую ладонь. — Будем знакомы. И он улыбнулся — так, как улыбались ей тогда, впервые за долгое время.

Глава 4. Новое обретение

В пинцете оказался зажат кристалл, дымчатый и таинственный, словно капля утреннего тумана, превращённая в камень. Раухтопаз? Нет, лишь слабая земная аналогия для того, что она держала. Леталит. Ава приблизила камень к увеличительному экрану. Стеклянный блеск, раковистый излом — всё это она знала наизусть. Если бы не те самые, едва различимые, прожилки глубокого чёрного, тянущиеся в самой сердцевине, словно трещины в иной мир.

Крупных образцов в природе найдено не было. Всё, что удалось собрать — россыпь мельчайших крупиц, самая крупная из которых едва достигала трёх миллиметров. Ава знала каждую из них. Эти тёмные вены не давали ей покоя. Они были ключом. Но при малейшем поползновении, при попытке отделить фрагмент, они угасали, теряли цвет и, вероятно, свои уникальные свойства. Ей грезилось подцепить тончайшую нить, размером в пятнадцать-двадцать микрон, и наконец-то докопаться до сути. Все попытки заканчивались крахом. Возможно, именно этим и была вызвана сегодняшняя внеплановая встреча. В рабочем расписании на сегодня не значилось ни одного эксперимента. Вместо этого — лаконичное уведомление: «Запланирован визит. Обеспечить доступ к лаборатории № 83» Девушка прикрыла глаза. Холодная тяжесть сжалась у неё под рёбрами. Они пришли за камнями. Они хотят забрать их. Ава не была собственницей, но расстаться с камнями все равно что добровольно отрезать часть собственного мозга, в котором годами выстраивались нейронные связи.

Вечером ранее:

Надеюсь, Чезз не скучает. Мысль о массивной, тёплой голове любимца, о его спокойном дыхании принесла слабое утешение. Ава представила, как рука Рейны вгрызается в его густую гриву, как зверь приподнимает морду, поддаваясь ласке. Без сомнений, нахалка уже хозяйничает в доме Феоро.

Пока девушка пила чай в пустой квартире перед выездом в «Парадигму», ум её лихорадочно перебирал возможные сценарии развития их отношений. Учитывая настойчивый, почти хищнический характер Рейны, не находилось ни одного, где та ограничилась бы лишь совместными трапезами в корпоративной столовой.

———

Мысли разрезал пронзительный голос сирены. Гости. Ава поднесла свой ДД к считывателю. Щелчок. Дверь отъехала. В проёме замерли два силуэта.

Ивен Конрад был воплощением корпоративного духа. Его шаблонная речь свелась к тому, что решено изменить вектор исследования леталитов. Именно для этого в лаборатории и присутствовал второй визитёр.

Дорби О'Ши, в противовес энергичному Конраду, предпочёл остаться в дверях, словно сознавая, что вторгается в святая святых. Он смотрел на Аву с лёгкой, неловкой отстранённостью.

Ивену вряд ли было больше тридцати, но должность наложила на него свой отпечаток, сделав манеры резкими, а присутствие — навязчивым. Он протянул Аве папку с документами, требующими подписи.

Девушка чувствовала себя загнанным зверем. Она старалась дышать ровно, сохранять маску безразличия. Но её выдавал взгляд — он метнулся ко шкафу, где хранились камни, и тут же отскочил, полный немой тревоги.

Дорби, высокий, с тихими глазами цвета неба, заметил это. В ту секунду между ними возникла невидимая стена. Он читал в её взгляде не просто расстройство, а личную предательскую боль, соучастником которой он против воли стал. Мужчина промолчал — такт подсказывал, что лучшее действие сейчас — это невмешательство.

———

Ава вглядывалась в пустую кружку, стоявшую на столе в столовой. Сверху спустили новое распоряжение — заняться рутинными доработками формул пищевых добавок. Начинать — после обеда. Вся её вселенная, полная тайн и открытий, сжалась до размеров этой кружки. Она стала винтиком. Раньше её это устраивало — тихий, предсказуемый ход механизма. Но теперь... Теперь её лишили самого ценного.

Тень упала на стол. Ава медленно подняла голову. Перед ней стоял Дорби О'Ши. Его взгляд был спокоен и собран.

— Мисс Лем, — произнёс физик тише, чем утром. — Я понимаю, что мое присутствие здесь — последнее, чего бы вам хотелось. Но я не могу начать работу, не попытавшись понять то, что вы уже знаете.

Ава смерила его холодным взглядом.

— Ваш доступ к материалам подразумевает и все мои отчёты, мистер О'Ши. Всё, что я «знаю», уже оцифровано и лежит в связке дела. Или вы не утруждали себя их изучением, прежде чем принять мою работу?

О'Ши не смутился. Он сел напротив без приглашения, но его движения не были наглыми — скорее, решительными.

— Отчёты описывают свойства. Но не объясняют одержимости. Я видел, как вы на них смотрели. Это был не взгляд учёного на образец. Это было... что-то иное. Я забрал не просто камни, Ава. Я забрал чей-то смысл. И прежде чем я погружусь в работу с ними, я хочу понять с чем имею дело.

Его слова были не извинением, а признанием. Он не оправдывал систему, он пытался понять её жертву. Это обезоружило. Ненадолго.

— Ваша проницательность польстила бы мне в иной ситуации, — голос Авы дрогнул. — Сейчас же она звучит как издевательство. Вы требуете от меня добровольно помочь вам в том, что я считаю кощунством. Вы просите меня предать собственное исследование. Извините, я не стану. К тому же, корпорация ставит запрет на обмен данными об экспериментах.

Она резко поднялась и, не глядя на него, направилась к выходу. Физик, словно вор, который похитил саму жизнь девушки, норовился продать её за бесценок. Учёный не понимал, какое откровение попало к нему в руки. Он окажется глух для того звукового диапазона, в котором общаются камни. На повороте, блуждая в размышлениях, девушка едва не столкнулась с входящими Феоро и Рейной. Феоро успел заметить бледное, сведённое болью лицо Авы и мужчину, на которого она бросила короткий, полный ярости взгляд. Парень решил разобраться в произошедшем через вероятного виновника. Он кивнул Рейне. — Я ненадолго. Подожди меня, пожалуйста, за нашим столиком. Не слушая возражений, направился в сторону физика.

Дорби О'Ши, оставшись на месте, смотрел девушке вслед не с обидой, а с тяжёлым, сосредоточенным пониманием. Его размышления прервал молодой человек, подошедший к его столу.

— Простите, что беспокою. Меня зовут Феоро Тан, я друг Авы. Давно не видел её в таком настроении. Что между вами произошло? — парень старался звучать мягче, но сведённые к переносице брови демонстрировали недовольство.

О'Ши вздохнул. Конфликты не входили в его планы. — Боюсь, между мной и мисс Лем появились разногласия. Я едва с ней познакомился, но похоже, оставил не самое приятное впечатление о себе. Меня зовут Дорби О'Ши. Дело в том, что мне поручили продолжить её наработки, чему девушка оказалась искренне не рада. Осознание мелькнуло в глазах Феоро, сменив гнев на что-то похожее на сочувствие. Он кивнул, коротко и сухо, и, не сказав больше ни слова, бросился догонять Аву. Парень стоял под лабораторной дверью, снова и снова вызывая коллегу на связь. Монотонный гудок требовал приложить идентификатор, но железный монолит оставался неумолимо глухим.

— Ава, выйди. Пожалуйста. Давай поговорим?

Феоро простоял так до самого конца обеденного перерыва. Уйти его заставила только необходимость быть на рабочем месте. Вечером, спустившись на минус восьмой, он снова не застал подругу. Лаборатория была пуста.

———

Тем же вечером стол в его квартире ломился от еды, а в высокой вазе высились экзотические стрелиции — Рейна как-то обмолвилась, что любит их. Но атмосфера была далека от праздничной. Рейна провела весь обеденный перерыв в ожидании, которое медленно перегорало в унизительное разочарование. Сидя за столом, уставленным никем не тронутыми блюдами, она чувствовала себя дурочкой. После работы Феоро не проводил её. Затем последовали звонки со сбивчивыми, торопливыми извинениями. В её горле стоял ком обиды, но она проглотила его. Она знала — такие, как Феоро, не валяются на дороге. Она нашла в себе силы принять приглашение на ужин.

Мужчина налил ей вина. Бокалы ещё не были подняты, когда зазвонил его мобильный. Взглянув на экран, он извинился и ответил.

— Феоро... они всё забрали. Все до одного... — голос в трубке был раздавленным, влажным от слёз. Он никогда раньше не слышал, чтобы Ава плакала. — Я скоро буду, дождись. — его решение было мгновенным и окончательным. Парень обернулся к Рейне, пытаясь найти слова.

— Рейна, прости. У моей подруги сейчас сложный период и я обязан поддержать Аву. Рейна застыла. Её губы скривились, а глаза выражали уничижительную боль обиды. — Почему именно сейчас? Утро вечера мудренее. Решить всё можно и завтра. — Я не могу её так оставить. Она одна.

— А я? — в её голосе впервые прорвалась острая, неконтролируемая дрожь. — Ты снова оставляешь меня из-за неё? Кто она тебе такая? Мужчина посмотрел на разгневанную девушку, и вдруг всё стало на свои места. Суета, желание угодить, этот ужин — всё это было попыткой вписать в свою жизнь кого-то чужого. Ава была своей. Родной. Без всяких условий.

— Извини, — это было всё, что Феоро смог сказать. Он вызвал для Рейны извоз. Парень не стал больше ничего объяснять. Она не простит. Возможно, это и к лучшему. Городские огни, расплываясь по мокрому стеклу машины, были похожи на те самые прожилки в леталите. Где-то там, в этой ночи, была Ава. Разбитая и одинокая. И Феоро ехал к ней. Всё остальное перестало иметь значение.

Глава 5. Чувства

Сердце её провалилось, его съел туман. Оно всё падало и падало, казалось, вот оно дно, а затем снова полёт...

Утёс Мора являлся живописным, но забытым уголком на окраине города. Непопулярным из-за своей дикости и отсутствия поблизости воды. Именно это и привлекло Аву — здесь царила тишина, нарушаемая лишь шелестом листвы и ветром. Она картинно раскладывала на пледе припасы для пикника, водружая консервированный ананас в центр композиции словно трофей. Феоро возился с палаткой. Он не был фанатом кемпинга, но готов был осваивать что угодно — лишь бы видеть, как привычная напряжённость в плечах подруги сменяется лёгкостью, а в глазах снова появляется та Ава, которую он знал.

После той ночи всё изменилось. Главным образом, Ава снова заговорила. По мере того как камни уходили в прошлое, отступали и кошмары. Необходимость в «Парадигме» отпала сама собой, к большому негодованию Геллы, настаивающей на уникальности случая. Сама же Ава списала всё на стресс и переутомление. Изучать произошедшее дальше не имело смысла. Тепло от костровой ямы баюкало, накрывая уютом. Друзья проводили вместе всё больше времени, и съёмная квартира Феоро пустовала. Ава больше не пряталась. — Переезжай ко мне, Феоро.

Мужчина лишь кивнул. Расстаться с одинокой квартирой было нетрудно. Он улыбался, а она следила, как языки пламени вырисовывают причудливые тени на его счастливом лице. — У тебя же одна спальня, Ава.

Девушка с набитым ртом, и наконечником поджаренной сосиски в руке, буркнула: — Будешь спать на диване. С Чеззом. Я давно подозреваю, что между вами что-то есть. Они смеялись, шутливо толкая друг друга, и этот момент казался идеальным и нерушимым.

———

Покой нарушил рутинный рабочий день. Во время обеда в столовой к их столу был приставлен третий стул. Мистер О'Ши имел неряшливый вид, что совершенно не вязалось с его обычной выверенностью. На мужчину уставились две пары глаз: враждебные зелёные и удивлённые серые. Учёный обратился к спутнику девушки: — Простите, мистер...?

— Тан.

— Мистер Тан, могу я попросить у вас разрешения на приватный разговор с вашей спутницей?

Феоро не пытался скрыть раздражение. Но его сбил лёгкий, почти невесомый жест Авы — касание, безмолвное прошение отступить.

— С позволения мисс Лем, — сквозь зубы процедил парень и, отодвинув стул, раздражённо удалился.

О'Ши начал без преамбул, его голос был сдавленным и быстрым: — Ава, почему вы не хотели расставаться с камнями? Умоляю, не утомляйте меня отговорками о конфиденциальности. Если леталиты для вас что-то значат, это ваш единственный шанс на диалог.

— Потому что они были мои, мистер О'Ши. Нематериально, но духовно. Мы были... связаны. Внутренне.

— Что вы чувствовали, когда держали их?

— Восхищение. Принятие. Очень много всего. Мне хотелось исследовать их до последней песчинки.

Физик смочил горло водой. Он не притронулся к еде. — Испытывали ли вы страх? Беспокойство? Тревогу? Хотя бы вначале? Ава погрузилась в воспоминания, через несколько секунд кивнула: — Беспокойство — пожалуй. Но страх — никогда. Они меня не обременяли. Учёный горько рассмеялся:

— О, бремя — вне сомнений, самое подходящее для них определение. Он наклонился ближе, понизив голос до шёпота:

— Мои приборы уловили нечто похожее на терагерцевое излучение, но с аномальной проникающей способностью. Оно проходит сквозь всё: свинец, ткани, кости — О'Ши понизил голос. — Я рискнул проконсультироваться с одним биотехом, моей давней знакомой. Такое излучение, предположительно, может влиять на синоптические связи. В голове Авы обрывки пазла сложились в единую, пугающую картину. Отбросив эмоции, она задала единственно верный вопрос:

— А что почувствовали вы, мистер О'Ши?

На губах учёного промелькнуло подобие улыбки.

— Я захотел избавиться от них, едва получив. Мне было физически неприятно прикасаться к ним. Появилась прокрастинация, несвойственная мне. И тогда я вспомнил о вас. Такие полярные реакции. Возможно, дело в том, что леталиты уже подчинили себе ваш разум, и теперь вы принадлежите им?

Предположение скорее позабавило Аву, чем напугало. Она откинулась на спинку стула: — Чего вы хотите добиться, мистер О'Ши?

— Вы всё ещё хотите работать с камнями?

Ответ рвался с языка — мгновенный и безоговорочный. Но Ава сдержалась, лишь вопросительно подняв бровь.

— Очевидно, камни действуют избирательно, — продолжил физик. — Будет правильным проверить их воздействие, простите, на вас. Я найду способ передать их вам официально. Всё, что нужно — чтобы вы оставались тем, кто взаимодействовал с леталитами дольше всех.

Ава не верила своим ушам. Неужели она снова их увидит?

Следующие две недели лаборант провела как на иголках. Любой намёк на не санкционированное свыше общение между коллегами был бы приговором для обоих. Как Дорби собирается её привлечь? Наконец, на рабочую почту пришло распоряжение о закрытом совещании на следующее утро.

———

Ава подвергала Феоро опасности, делясь с ним деталями об исследовании, но молчать не могла. Он был её второй половинкой, одним сердцем на двоих. Однако энтузиазма девушки парень не разделял. Он бы предпочёл уберечь Аву от этих проклятых камней. Феоро хотел, чтобы она оставалась собой. Но, видя её горящие глаза, он лишь натянул улыбку: — У тебя всё получится, Ава. Просто... будь осторожна.

———

Той дождливой ночью, когда Феоро бросился к ней, он лишь гладил её чёрные волосы, пока она, рыдая, говорила и говорила. Они сидели на полу в прихожей, лоб девушки уткнулся в его плечо, а слёзы пропитывали рубашку. Тогда Феоро думал только о том, как унять её боль. Теперь же всё чаще вспоминал тепло её спины под своей ладонью. Едва уловимый дымный, пряный запах кожи. Близость влажных от слёз губ. Поцелуй он её тогда — как бы всё сложилось сейчас? Феоро ворочался на диване в гостиной. Чезз устроился у его ног, нарушая все личные границы. Мысль о том, что Ава снова возьмёт в руки те камни, вызывала в нём глухой, животный протест. О'Ши. Это всё он. Он подтолкнул Аву к опасному решению. Внезапно его осенило, и осознание ударило с силой обуха: Я влюблён в Аву?

Глава 6. Когда захлопываются все двери

На Аву смотрели три пары глаз. Дорби всё аккуратно провернул. Подтолкнул начальство на единственный верный вариант: нужно привлекать лаборанта, человека, у кого проявлялась реакция с камнями.

———

За очередной порцией своего персонального коктейля из НПД Ава стояла в длинной очереди. Впереди два лаборанта из соседнего отдела скучающе обсуждали новую корпоративную рассылку.

— Снова эти лекции о «великой миссии». Мол, мы спасаем человечество от последствий его же прогресса, — фыркнул один.

— Ну да, — зевнул второй. — Сначала агроотдел «Миста» двадцать лет назад вывел эти сверхурожайные, но пустые культуры. А теперь мы все дружно «спасаем» людей от последствий, продавая им за копейки то, что отняли за доллар. Гениальный бизнес-план. Жаль, мои гены не переносят эту «спасительную» добавку. Ава задумалась о новой реальности. "Мист" был готов на всё, чтобы сохранить своё место под солнцем. Но какой ценой?

———

Утром после визита к Аве Лем, Дорби О'Ши с сомнением вертел в пинцете крошечный леталит.

— И вы уверены, что это стоит внимания? Каких-то крупицы, найденные в богом забытой дыре на краю света? — он скептически посмотрел на Конрада. — «Мист» потратил состояние, чтобы выкупить партию у владельца добывающей компании в Клисее, который принял их за осколки вулканического стекла. — Вы всерьёз верите, что это не просто мусор?

Конрад холодно улыбнулся:

— Именно так когда-то говорили о радии. Вам не кажется странным, мистер О'Ши, что «ВитаКор» сразу же бросилась скупать всё, что не успели забрать мы? Они что, тоже коллекционируют «мусор»?

———

Нынешнее решение было не из простых. Нарушалось правило компании о полноте сведений. Узкий круг людей получает все данные о камнях. Риски очень высоки, но корпорация пойдёт на них. Толстая папка лежала на столе, холодная и неумолимая. Ава провела пальцем по глянцевой обложке. Голос Конрада звучал где-то далеко. Внутри всё сжалось в комок — страх перед клеткой этих договоров боролся с лихорадочным желанием снова прикоснуться к леталитам, понять. Она поймала на себе взгляд Дорби — в его глазах мелькнуло что-то... предостережение? Вина? Девушка отвела глаза. Она медленно открыла папку. Скрип переплета прозвучал оглушительно громко. Осталось поставить свои подписи на всех договорах и отказах от претензий.

Дорби нервничал, хотя по его виду никто этого не отметил. Он рисковал головой не только своей, как бывало обычно, но и головой девчонки. Начальство купилось на его удочку, или сделало вид. Выйти из этой игры уже ни у кого не получится — это стало ясно по присутствию в комнате человека из "верхушки". Менеджер даже не удосужился назвать его имя.

Помимо мистера О'Ши и лаборантки, к исследованию, словно случайно, привлекли ещё одного специалиста — давнюю знакомую Дорби, биолога Мерил Парра. В комнате женщины не было, но о её участии физику словно невзначай сообщил Ивен Конрад перед началом совещания.

— Итак, мисс Лем. Решение непростое. Мы даём вам время всё хорошенько обдумать. Завтра бумаги или будут подписаны, или уничтожены. Подумайте дома в тишине. От работы вас освобождаем прямо сейчас. Конрад улыбался своей дежурной улыбкой. О'Ши возвращался в свою лабораторию, разбирая по крупицам сегодняшний разговор, одна единственная мысль настойчиво проникала в голову: «надеюсь, я не ошибся…».

———

Феоро листал документы, вгрызаясь в каждую формулировку. Ава, сидя на

подоконнике, крутила в руках яблоко и пересказывала суть собрания. Парень хмурился всё сильнее. Сжал документы так, что костяшки пальцев побелели. Девушка откусила плод, словно поставив точку в пересказе. Мысли Феоро метались подобно птицам в клетке. Она не откажется — это очевидно. Как очевидно и то, что это ловушка, западня, из которой не выбраться. Отказ от претензий ясно намекал на то, что последствия будут. Компания полностью обезопасила себя юридически. Подписывать такое — приговор. Как защитить того, кто сам лезет в пасть льва? Парень поднял глаза на Аву в безмолвном прошении: «останься со мной. Прошу, останься...». Девушка смотрела в окно. Свет мягко обволакивал её силуэт: чёрные волосы, белоснежное лицо, ярко-красное надкусанное яблоко, застывшее в изящной руке. Хотелось запомнить каждую деталь, каждую пылинку, кружащую в воздухе. — Мы теперь почти не будем видеться. Днем в корпорации — я, по ночам — будешь ты. Феоро прикрыл глаза. Это всё, что он смог выдавить из себя. Нужно было кричать, ругаться, сжечь чёртову папку, лишь бы защитить Аву. Но и взаперти для девушки жизни нет. Она рождена, чтобы познавать и не откажется от этого. Ломать её — означает предать. Говорят, когда Ава потеряла родителей, она не кричала. Она замолчала — очень надолго. Феоро встретил девушку уже такой и никогда не касался тяжёлой темы. Подруга становилась задумчивой, когда попадала на семейные посиделки парня. Представляла ли она, как могло быть у них с родными?

— Увидимся, когда всё закончится. — Голос Авы прозвучал тихо и ровно, почти без интонаций.

Она повернулась к окну, отрезая себя от собеседника. Тишину разрезал хруст яблока — резкий, окончательный.

Феоро смотрел, как свет играет на черных волосах и на том ярком, надкусанном плоде в её руке. В этом было что-то зловеще-символическое: чистота, жизнь — и роковая червоточина неведомого.

Глава 7. Минус девятый

Минус девятый. Попасть сюда — целый ритуал. Отдельный лифт, отдельный «допуск доверия». Здесь правит бал время. Малейшее отклонение от протокола — и дверь в лифт не откроется, а сканер у лаборатории молчаливо отвергнет твой пропуск, если ты приложишь его на секунду позже предписанного. Это место, где даже секунды на учёте. Команда собралась с пугающей оперативностью: физик О'Ши , биолог Парра и она, Ава, — живой объект исследования. Самым большим шоком было увидеть в этой святой троице Геллу. Как и зачем «Мист Корпорейшн» вышла на сомнолога, Ава предпочла не спрашивать. Та была единственным источником света в этом стерильном подземелье, неугомонно болтая обо всём на свете. Остальные хранили ледяное молчание. Ава, с её обострённой наблюдательностью, уже успела изучить ритуалы команды: Дорби, когда нервничал, с маниакальной точностью переставлял пробирки; Мерил, в приступах раздражения, с грохотом опустошала шкафы с медикаментами, безжалостно отправляя в утиль всё с истёкшим сроком годности. Прошло две недели. Коллеги выработали график: ночные дежурства с Авой оставались за Геллой, днём же физик с биологом расшифровывали данные. Всё общение с верхними этажами вёл О'Ши — он с первого дня назначил себя главным и команда приняла этот жест без раздражения.

— Ава! — Гелла оторвалась от монитора, её лицо озарилось тёплой, искренней улыбкой. Девушка попыталась улыбнуться в ответ, но внутри всё сжалось. Чувство надвигающейся беды преследовало её от самого порога дома. Впервые снова коснувшись камней, она погрузилась в абсолютную, оглушающую тишину. Не было ничего — только леталиты и онемевшие кончики пальцев. На мгновение ей показалось, что одна из прожилок на камне шевельнулась. А в голове, словно эхо, пронесся знакомый шелестящий шёпот.

Я так жаждала вернуть их... но теперь мне по-настоящему страшно.

Сегодня что-то должно произойти. Девушка почти физически ощущала это. Хотелось предупредить Геллу, но как? Сказать, что у меня дурное предчувствие? Обломки снов уже начали просачиваться в реальность — тёмные, маслянистые, они пускали корни глубоко внутрь, а на утро мир лишь притворялся прежним.

Закончив с приборами, Гелла удалилась. Девушки ночевали в смежных отсеках, разделённых стеклом с затемняющими жалюзи. Свет в её камере был мертвенно-голубоватым, выхолащивая всё живое из кожи. Иногда Гелла бодрствовала всю ночь, наблюдая за показателями. Чаще — спала. Данные всё равно никуда не денутся. Тело стало свинцовым, неподъёмным. Сначала почудилось, что оно мёртвое. Скелет ныл под тяжестью нависающей кожи. Попытка пошевелиться отозвалась приступом боли. Абсолютная тьма давила на глазницы, сжимая мозг в тисках. Из горла вырвался стон — хриплый, чужой. И тогда тьма стала рваться, рассеиваться клочьями. Под ногами проступили потёртые доски пола, серые, почти бесцветные от старости. Стены завешаны клочьями обоев, когда-то персиковых, а ныне — грязно-коричневых. Узор из крошечных цветочков на которых напоминал размазанных клопов. Сделав несколько тяжёлых, скрипящих шагов, Ава остановилась у овального зеркала в резной раме, густо поросшего пылью. Рука с крупными, иссечёнными морщинами пальцами поднялась и принялась медленно счищать грязь. Из глубины стекла на неё смотрела древняя старуха. Волосы, похожие на паутину, сбились в жалкие клочья. Нижние веки отвисли, запрятав маленькие глаза глубоко в череп. Беззубый рот искривился в безмолвной гримасе ужаса.

— Кто ты? — просипел её собственный, надтреснутый голос. По морщинистым щекам покатились тяжёлые слёзы. Аву сковал леденящий ужас. Если это сон, то почему всё так по-настоящему? А если сном была её жизнь, лаборатория, Феоро? Что, если старуха и есть истинная она? Собрав волю в кулак, девушка заставила себя осмотреться. Если ответы и были, то здесь. Ходить стало неимоверно мучительно. Сопровождающий свет быстро мерк, сгущаясь в углах. И тогда лаборант осталась одна в наступающей тьме. Вдох. Выдох. Вдох... Дыхание перехватило. Она не могла пошевелиться, не могла вдохнуть. Зато до жути ясно ощущала Присутствие. То самое, что подстерегает жертву в самом конце. Липкое, неумолимое, примиряющее с неизбежностью.

Звуки. Падающей земли. Скрип гробовых досок. Глухие удары... А дальше — тишина. Гелла сидела у кровати, всматриваясь в лицо спящей, и на её лице застыла тревога. Приборы зафиксировали аномально долгую фазу быстрого сна. Но девушка не просыпалась. Медицинские показатели тоже изменились — с этим разберётся утром Мерил. Сейчас же важно зафиксировать всё, что увидела Ава.

———

Мерил Парра рывком распахнула гермодверь лаборатории. Дорби проследовал за ней. На ходу натягивая перчатки, биолог сухо кивнула Гелле и направилась к мониторам. О случившемся им сообщили ночью, но попасть сюда учёные смогли лишь с утра — их «допуск доверия» не был действителен в нерабочее время. Гелла нервно теребила рукав халата. После пробуждения Ава выглядела ужасно. Чувствовала себя, вероятно, ещё хуже. Дорби уже штурмовал камни, пытаясь поймать их излучение.

Никто не думал о ней, о Гелле. Боже, как же она волновалась! — Ну, милая как самочувствие? — участливо поинтересовалась Мерил, с хмурым видом считывая данные с приборов в электронный журнал. Биолог приготовила инъекции, ловко смешав содержимое ампул.

— Это купирует симптомы. Но то, что с тобой происходит — не болезнь. У него нет диагноза, а значит, нет и лечения. Вопрос в том, выдержит ли твой организм такие нагрузки. Разобравшись с самочувствием лаборанта, её наконец оставили одну. Ава панически боялась снова заснуть. Чтобы отвлечься, она вызвала на стену записи прошлых сеансов. Девушка достала из рюкзака тайно пронесённую заколку — нелепую, с красными стеклянными цветами и кислотно-зелёной полимерной «травой». Сжимая её в ладони, она позволила памяти унести себя в прошлое…

Тот день на городской ярмарке. Феоро тащил её к лотку с безвкусными безделушками ручной работы.

— Смотри! — тыкал пальцем парень с восхищением в совершенно уродливую заколку. — Тебе пойдёт!

— Ни за что, — фыркала спутница.

Хозяйка лотка наперебой расхваливала товар:«Такое второй раз не найдёте!» Ава еле сдерживала смех. Ещё бы, такое больше никто не делает. Феоро купил заколку, несмотря на все протесты подруги и церемониально водрузил покупку на голову Авы. — На твоих волосах она смотрится прекрасно, — восхищённо сказал парень, и в его глазах не было и тени насмешки.

Вернувшись в настоящее, Ава разжала ладонь. На предплечье упали две обжигающие горькие слезинки.

———

Трое учёных свели данные воедино. О'Ши предстояло доложить начальству. Мужчина просмотрел запись допроса Геллы, где Ава, сбивчиво и путано, рассказывала про старуху и другие кошмары. Отчёт Геллы гласил: в момент погружения в сон физиология Авы начала меняться. Отчёт Парра это подтверждал холодными цифрами: на пике активности показатели организма соответствовали данным девяностолетней старухи — изменился состав крови, замедлился метаболизм, рухнул уровень коллагена. Отчёт же самого О'Ши был пуст. Камни излучали ровно то же самое, что и всегда. Им было всё равно на происходящее с человеком. Физику нужно было подумать. До собрания оставалось немного времени. Что из произошедшего выгоднее скрыть?

Глава 8. Первая плата

От Мерил Парра зависело теперь почти всё. Её задачей было поддерживать состояние девушки в относительной норме. Небывалая щедрость Корпорации — бесплатный курс нейростабилизаторов продвинутого действия специально для Авы — говорила сама за себя. Самочувствие лаборантки возвращалось к норме то медленнее, то быстрее, заставляя биолога постоянно быть начеку. Первое время вмешательство Мерил требовалось и команде — леталиты не щадили никого. Но спустя месяц О'Ши удалось невозможное: он выбил разрешение изолировать камни в отсеке Авы. И словно по мановению волшебной палочки, мучительные симптомы у сотрудников пошли на убыль. Мигрени, тошнота, подавленность — всё осталось, но кошмары, преследовавшие учёных, оказались всего лишь кошмарами, а не тем ужасом, что переживала Ава.

Общая комната, помимо санузла, имела небольшой, но отлично оборудованный кабинет. Его, по общему согласию, занял О'Ши. Возвращаясь с совещаний, он молчаливо удалялся туда, прихватывая одни и те же образцы, и подвергал их воздействию волн всё новых частот. Сегодня на пороге его вопросом остановила Мерил:

— Дорби, есть прогресс?

Обернувшись, он отметил, что в комнате собрались все. Речь о совещании или о его опытах? Он выбрал второе.

— Барьер между нашей зоной и отсеком Авы полностью блокирует излучение. Это подтверждено. Сегодня мы подписали документ, согласно которому, леталиты окончательно перемещаются туда.

Две женщины из трёх не скрыли облегчения.

— Однако для дальнейших исследований мне потребуется доступ к ним. Дверь между кабинетом и общей зоной излучение не блокирует — совсем слабый фон. Но, думаю, вскоре вам станет значительно легче.

Пока Дорби говорил, Гелла не могла отвести от него взгляд. Глаза цвета холодного океана; морщины у висков, чертившие на лице карту прожитых лет и бессонных ночей; всё ещё густые, иссиня-чёрные волосы; широкая спина, скрывающаяся за дверью кабинета... Она часто ругала себя: глупая, здесь, возможно, вершится история науки, а ты! Ей было стыдно, особенно перед Авой. Всё, о чём должна думать сомнолог, — это её работа. Но не получалось. Хотелось, чтобы этот эксперимент никогда не заканчивался, лишь бы он и дальше оставался рядом. И если реальность не могла предложить большего, то мечтать — разве это преступление?

Ава погружалась в себя всё глубже. Мерил пыталась возвращать её к обсуждению — получалось не всегда. Сегодня она предложила чаю. Аве удавалось немного адаптироваться к состоянию после пробуждения, и иногда, как сегодня, она оставалась в лаборатории подольше.

— Как хорошо, что мистеру О'Ши удалось добиться изоляции камней, — Гелла осеклась, — Прости, Ава. Тебе по-прежнему придётся с ними контактировать, мне так жаль. И она действительно испытывала жгучую вину. Гелла даже несколько раз уговаривала Аву бросить эксперимент, зная, что та не послушает.

— Подозрительно легко ему всё даётся, этому мистеру О'Ши, — Ава, не меняя задумчивого выражения лица, отпила из чашки.

Мерил бросила взгляд на дверь кабинета и понизила голос: — Вообще-то, удивляться нечему. Я знаю Дорби с тех пор, как он был штатным учёным в центральном исследовательском департаменте.

Ава скептически приподняла бровь. Стать учёным в Корпорации? На такое она в своей жизни не рассчитывала. Несмотря на все её данные, попасть туда было запредельно. Но что должно случиться, чтобы оттуда уйти, да ещё и остаться в штате? Гелла, не улавливавшая всех подводных течений, пропустила этот факт мимо ушей. — Что с ним произошло? — Ава не из тех, кто ходит вокруг да около. Мерил усмехнулась.

— Он пришёл туда молодым и невероятно перспективным. На его счету было несколько блестящих работ и два весьма интригующих открытия. Но вскоре он понял, что чистая теория — не его стезя. Учёные там, как котята, тычутся вслепую в соседнюю комнату, не зная, что ждёт их за дверью. Компания дробит знания. В погоне за славой это не имеет значения, но Дорби тщеславие чуждо. Его единственная страсть — работа и результат. Он сам подал запрос на перевод в прикладные лаборатории.

— Ушёл сам? — Глаза Авы сузились — выбравшись из дум, теперь она присутствовала полностью.

— Я была поражена не меньше. Подозреваю, что связи с высшим руководством у него всегда оставались... превосходными. Ему предложили должность здесь. На своих условиях. — Значит, он возглавил это испытание не ради карьерного роста? — О, нет, милая. Тщеславие — не его грех. Им движет чистая, незамутнённая научная одержимость. Самая опасная штука.

— А как вы с ним познакомились? — Гелла просто сияла, ловя каждое слово. Разговор прервал короткий, вибрирующий сигнал системного оповещения. Пришло их обеденное время.

———

Феоро сидел за столиком, зажатым между двумя глухими стенами. Большинство коллег рвались к окнам, но он ценил эти жалкие десять минут, которые удавалось выкроить с Авой, и любое отвлечение было ему ненавистно. Как говорила она сама: «Нам ещё повезло, что хоть обед частично пересекается. Мы — счастливчики». Каждый раз, когда она входила в столовую, его импульсивно подбрасывало на стуле, и он с трудом сдерживал порыв встать и встретить девушку у двери. Парень ограничивался тем, что провожал её восхищённым взглядом до самого стола. И для Авы каждый шаг по кафельному полу отдавался в висках эхом, словно она шла по подиуму, и зритель у неё был всего один. Поест лаборант потом, когда коллеги уже не будет. А сейчас у них есть вечность длинной в десять минут.

———

Руки Авы предательски тряслись. На обветшалом диване обнаружилась потрёпанная кожаная сумка. Зрение подводило, всё плыло перед глазами, словно сквозь мыльную плёнку. Нужны были очки, старуха наверняка носила их. Медленно, болезненно исследуя лачугу, Ава не нашла ничего, что рассказало бы о хозяйке. Ни снимков внуков, ни писем, ни пожелтевших вырезок из газет. На полуразвалившихся полках, покрытых липким слоем грязи, стояли книги — самые обычные, ничего не раскрывающие о владелице. Вся одежда в комоде изношенная до дыр, пропахла потом и пылью. Но больше всего девушку пугало другое: входная дверь была наглухо заколочена массивными досками изнутри. Подцепив очки на нос, Ава дрожащими пальцами вытряхнула содержимое сумки на колени: письменные принадлежности, пожелтевшие носовые платки, гребень с выпавшими зубьями и, наконец, паспорт. Павлова Анна Иоанновна. В графе «семейное положение» — пусто. Дата рождения, столь далёкая от текущего года, не позволяла установить точный возраст хозяйки. Больше ничего.

Живёт здесь. Совсем одна. Богом и людьми забытая.

К Аве снова, с ледяной волной, подкатила паника. А что, если это и есть правда? Что если изъеденный одиночеством мозг выдумал себе спасительный мираж — другую реальность, с любимой работой, смыслом и... Феоро? За покрытым грязью окном мелькнула тень. То, что её отбросило, было исполинского, нечеловеческого размера.

Что ходит в темноте по ту сторону? От чего Анна Иоанновна заколотила дверь?

Девушка снова провалилась во мрак. Этот переход между мирами не был тоннелем — это было самым мучительным этапом путешествия: полное растворение, небытие. Но на этот раз абсолютную тьму сменил знакомый сумрак. Ава с удивлением обнаружила, что стоит под Утёсом Мора.

Феоро тоже здесь?

Повернув голову в сторону леса, она впервые увидела своего преследователя. Существо замерло в профиль. Ава оцепенела от животного ужаса: будь она в своём теле, сердце выпрыгнуло бы из груди. Если тварь атакует сейчас, она не посмеет пошевелить и пальцем. Длинные, неестественно прямые, как столбы, конечности; голое, вытянутое в изуродованном подобие трубы тело; головной отросток, увенчанный спутанными прядями, свисающими, как тина, с шеи длиной в метр.

Что ты такое?

Создание медленно, с противным хрустом, повернуло голову в сторону наблюдательницы.

———

Миссис Парра и мистер О'Ши часто возвращались с работы вместе. У Дорби была своя машина, но когда нужно было обсудить нечто конфиденциальное, он просил Мерил подвезти его. В лаборатории всё прослушивалось — в этом не было сомнений. — Я добился круглосуточного доступа к комплексу. На случай ЧП. В прошлый раз Гелла едва привела Аву в чувство. Девушке может потребоваться твоя помощь в любое время. Мерил крепче сжала руль.

— Но ты не для этого оставил меня на разговор, Дорби. Говори. Мужчина задумчиво крутил пуговицу на рукаве, но ответил почти сразу: — Я запросил полное досье Авы. И мне его... предоставили. Ивен был на удивление сговорчив. Сказал, что эксперимент в приоритете и готов помочь с любыми вопросами. Я увидел метку на папке с моими же отчётами. Угадай, какой код секретности у нашего «маленького проекта»?

Мерил сжала губы в тонкую ниточку.

— Насколько я понимаю, теперь у нас «жёлтый» уровень. Мужчина кивнул. Корпорация открывала ему слишком многое. С чего бы такая щедрость? Он знал Конрада ещё до всего этого и мог охарактеризовать его как человека жёсткого, бескомпромиссного и до мозга костей прагматичного. Почему тот вдруг стал таким любезным?

———

Внезапный, пронзительный звонок личного телефона вырвал О'Ши из лап Морфея. На часах 3:46.

Увидев на дисплее имя Геллы, он мгновенно встрепенулся. — Дорби! Дорби, вы должны приехать! Немедленно звоните Мерил и сюда, в корпорацию! С Авой... я не понимаю, что происходит, похоже на инсульт!

Глава 9. Отпуск

Среди работников «Миста» ходили легенды о загадочном «минус девятом». Кулуарные домыслы сводились к тому, что на самом нижнем уровне проводят эксперименты над неугодными сотрудниками. Якобы тех, кто слишком много знал или слишком громко спрашивал, ссылали в лаборатории, из которых уже не возвращались. Предположения звучали фантасмагорично, но находили живой отклик в умах тех, кто размышлял о внутренней кухне корпорации. И всё это была совершеннейшая фикция. Настоящая правда оказывалась куда банальнее и страшнее. Дорби знал достаточно. Даже не будучи искушённым в корпоративных играх, он понимал: власть развязывает руки тем, чьи исследования сулят прорыв. Плата за такой прорыв была второстепенной величиной. «Мы готовы заплатить любую цену, ведь будущая польза будет многократно выше». Этот лозунг витал в воздухе, им дышали с детства. В голове невольно всплыли разговоры школьных учителей о долге перед цивилизацией:

— Каждый человек обязан внести свой вклад в общее развитие. Можете — исследуйте, а если не под силу, следуйте за учёными беспрекословно. Опасаться за свою жизнь и прятаться — наивысшая форма трусости не достойная звания гражданина нашего содружества! Мужчина до белых костяшек сжимал руль своего автомобиля. Ава не была слепой овцой, готовой безропотно идти на убой. Она не могла не осознавать последствий. Дорби внимательно наблюдал за коллегой: она подмечала мельчайшие нюансы, ускользавшие от других, её рассудительность и умение задавать единственно верные вопросы вызывали у него неподдельное уважение. Почему же она не отказалась от этих проклятых камней? Неужели возможный прорыв виделся столь грандиозным? Теперь планы нужно было перестраивать под состояние девушки. Порядок, а не хаос — вот что всегда лежало в основе всех его достижений. Хаос ныне пришёл извне. С Мерил физик встретился на подземной парковке. Как и он, женщина, судя по всему, не тратила время на сборы — на ней был всё тот же лабораторный халат.

К удивлению учёных, Гелла держалась стоически. Чётко, по протоколу, фиксировала показания энцефалографа, кардиомонитора, тонометра — всех датчиков, опутавших Аву. Хорошо, что Мерил заранее обучила её основам. По заплаканным щекам сомнолога проступали следы недавнего ужаса, но сама истерика осталась позади. Очевидно, она решила, что время паниковать прошло.

После короткого ликбеза Мерил похлопала её по плечу: — Молодец, девочка. Всё сделала абсолютно верно. Дальше я разберусь. Дорби метался по общему помещению, чувствуя себя бесполезным. Связавшись с управлением и запросив помощь дополнительных медиков, он получил чёткий отказ: «Миссис Парра имеет высший класс допуска для оказания неотложной помощи. Докладывать о состоянии испытуемой каждые тридцать минут». Он верил в Мерил. Видел её в работе и не сомневался в её компетенции. Ещё до начала эксперимента они спускались сюда, чтобы осмотреть медблок. Всё необходимое для экстренных случаев было в наличии. Тогда коллеги переглянулись с молчаливым пониманием: оборудованием явно пользовались. Хотелось верить, что в их случае оно останется просто дорогой страховкой. На очередном бесполезном круге О'Ши с раздражением швырнул очки на один из столов. Вошедшая в зал Гелла вздрогнула. Мужчина тут же попытался взять себя в руки. — Как ты? Тебе нужно отдохнуть. Скоро начнётся утренняя смена, сможешь пойти домой. — Дорби, мы не можем так больше продолжать. Мы должны прекратить это. Немедленно. И он с радостью бы это сделал. Но как теперь объяснить Гелле, что это невозможно? Он видел «жёлтую метку». Никто не мог просто так отказаться. Она не знала внутренней кухни корпорации, вряд ли внимательно читала контракт при найме. Неизвестно, что сомнолог вообще успела подписать. Дорби опёрся ладонями о столешницу, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Все данные складывались в жуткую картину. Сначала он думал, Мерил привлекли из-за их старой связи. Потом выяснилось, что именно она зафиксировала первые аномалии в состоянии Авы — та обратилась к ней неофициально, «от себя». Те данные не должны были никуда попасть, но попали. Затем появилась Гелла — внештатный специалист, которого нашли и привлекли с невероятной скоростью. И эта подозрительная, неестественная любезность Конрада, с которой он отдал досье Авы... Словно это уже не имело никакого значения.

— Гелла, присядь. Я понимаю твой ужас, и он абсолютно оправдан. Но мы не можем остановить эксперимент.

Девушка подскочила с места.

— У Авы был инсульт! Или нечто очень на него похожее! А ты делаешь вид, что ничего не произошло?

Она почти шипела от ярости и отчаяния. Образ благородного учёного, рыцаря науки, рассыпался у неё на глазах в прах. Никакой он не особенный. Он такой же безжалостный и чёрствый, как и вся эта система.

— Гелла. Мерил разберётся. Думаю, Аве предложат лучшее лечение. Он лгал. Он знал, что никто ничего предлагать не будет. Но он не мог вынести её взгляда. Сомнолог смотрела на мужчину, как на руины некогда дорогого сердцу, разрушенного города. Ничего от её прежнего восхищения его гением не осталось. — Я ухожу, Дорби. С меня хватит. Вы замучаете её до смерти. Я уже тысячу раз говорила ей бросить это всё. Больше мне нечего сказать. Раздался щелчок — проход был разблокирован. Гелла молча сложила свои вещи в шкафчик и вышла, не оглянувшись. Физик должен был побежать за ней. Объяснить. Но дополнительное знание могло стать для неё смертным приговором. Может, Корпорация просто найдёт ей другое место? Или отпустит? Тяжёлое, липкое предчувствие засело глубоко в груди. Сейчас с Авой нужно решить вопрос — она остаётся приоритетом. С Геллой разберёмся позже. Мерил вышла из медицинского блока, снимая перчатки. Она выглядела смертельно уставшей. — Транзиторная ишемическая атака. Микроинсульт. Критические центры не задеты. Последствия, разумеется, будут. Биолог прислонилась к стене. Всё. Хватит. Она подаст официальный протест. Сегодня же.

Наверх, как всегда, отправился О'Ши. Мерил осталась с пациенткой. Разговор с Конрадом был тяжёлым и бесплодным. Физик цеплялся за пункты договоров, апеллировал к гуманности, к праву на жизнь и здоровье. Все его доводы разбивались о ледяную, отточенную логику начальника. Единственное, чего удалось добиться, — временной остановки экспериментов и короткого срока на восстановление Авы. — Что теперь будет с Геллой? Она уже была у вас?

— А что с ней должно быть, мистер О'Ши? Она выразила желание расторгнуть контракт, и я не увидел причин ей отказать. Ивен развёл руками, и в этом жесте была леденящая душу обыденность. О'Ши лишь кивнул. Нужно будет найти Геллу. Убедиться, что с ней всё нормально.

Аве полагался краткий восстановительный отпуск дома. Мерил получила кипу инструкций по разработке индивидуальной терапии. Разрешалось привлекать других биологов, конечно же, опосредованно, без раскрытия деталей. График визитов к пациентке и её отпускной режим были отправлены на утверждение. Пролежав ещё сутки в лаборатории под наблюдением, Ава отправилась домой. Транспорт и сопровождение обеспечила корпорация. Телефон разрядился; предупредить Феоро не было возможности. Приехали рано утром. Двое мужчин в безупречных костюмах бережно, но настойчиво помогали лаборанту дойти до двери.

Феоро открыл мгновенно. Его лицо стало бледным, глаза заплывшими от бессонницы. Увидев Аву, он онемел. Глаза сузились от гнева, брови поползли вверх от ужаса. Ему хотелось кричать, швырнуть этих безэмоциональных роботов в костюмах с лестницы, но вид Авы — бесцветной, почти прозрачной, с пустым взглядом — заставил сердце сжаться. Парень бережно принял её из ненавистных рук. Пока один из сопровождающих монотонно бубнил что-то о «временных последствиях» и «реабилитации», Феоро уложил свою драгоценную ношу на диван. Разум метался. Резко развернувшись, парень захлопнул дверь прямо перед носом ошеломлённых курьеров.

— Ава, ты можешь говорить? Что мне сделать? Чем помочь? — Возьми мой телефон... подключи к зарядке. Там номер Мерил... позвони ей, пожалуйста. Она всё объяснит.

Мерил не стала уточнять, что произошло, сказала лишь, что в сумке Авы есть флакон с таблетками. Принять одну прямо сейчас. Они разработаны индивидуально и должны «идеально сработать». Сейчас девушке критически важен глубокий, спокойный сон. Феоро перенёс Аву на кровать. Таблетки подействовали почти мгновенно; он сидел рядом уже двадцать минут, девушка дышала ровно и глубоко, словно впав в забытье. Мужчина провёл рукой по её волосам, затем резко поднялся. Накинув первый попавшийся пиджак, вышел из квартиры. Он ехал в корпорацию. Требовать встречи с тем, кого звали Ивен Конрад

Глава 10.Трое

Когда внутри бушует шторм от пережитого ужаса, адреналин заглушает голос разума, толкая к самым необдуманным поступкам. Феоро удалось добиться встречи с управляющим экспериментом, неким мистером Конрадом. Оставалось только ждать в стерильном холле, пока его запрос не одобрят «наверху». Каждая секунда ожидания отдавалась в висках гулким, яростным стуком.

———

На этот раз переход был иным. Знакомый Утёс Мора сменился неожиданной локацией — гигантской, уходящей вдаль трубой, напоминающей горки в аквапарке, с бесчисленными развилками и ответвлениями. Воды не было, лишь пугающая, неестественная пустота. Жёлтые пластиковые своды пропускали призрачный, больничный свет. Внезапно мимо Авы, смеясь и толкаясь, пронеслись дети.

Откуда они здесь?

Их беззаботный смех сопровождался знакомым, леденящим душу звуком — металлический скрежет, вместе с тяжёлым, мерзким стуком когтистых лап по пластику.

———

Кабинет, куда пригласили Феоро, находился на минус втором. Обстановка напоминала комнату для допросов: голый стол, два стула по разные стороны, пустые стеллажи. Управляющий поднялся навстречу.

— Вы оказались в крайне непростой ситуации, мистер Тан. Моя задача — помочь вам, а не усугублять её.

Феоро едва сдерживал ярость. Ледяное спокойствие Конрада добивало его. — Ава пострадала! Корпорация это допустила! Вы это допустили! Его голос сорвался на рычание. Он врезался пальцами в столешницу, нарушая личное пространство Ивена. Тот лишь примирительно поднял ладони.

— У неё случилось незначительное мозговое кровоизлияние. Сущий пустяк для возможностей наших биологов. Лицо Феоро проиграло эмоции от шока, до ярости:

— А если бы это была твоя жена? — голос парня взорвался криком. — Назвал бы ты это пустяком?!

— Мистер Тан, произошедшее, безусловно, недопустимо. Я лишь хочу донести, что корпорация полностью контролирует ситуацию.

В приступе злости ударив кулаком по столу, Феоро метнулся по кабинету, а затем в бессилии рухнул на стул напротив. Ивен молча переждал бурю. На его лице не дрогнул ни один мускул.

— Вы должны прекратить это. Чем бы вы ни занимались, это стало смертельно опасным.

———

Ава бросилась бежать за детьми. Гигантская труба ветвилась, превращаясь в лабиринт. Она выбирала направление, ориентируясь на эхо детского смеха. Наконец она вырвалась в огромное помещение, его границы тонули в полумраке. Дети прятались кто где, их заливистый хохот эхом отдавался под сводами. На одной из стен мерцал рябящий экран. Комната напоминала сюрреалистичный игровой зал: вдали угадывалась горка, поближе — сухой бассейн, заполненный разноцветными шарами. Ава нырнула за него. Тварь была близко. Уже слышен был мерный, тяжёлый стук её когтей где-то у входа.

———

— Конечно, мистер Тан. Я с вами полностью согласен, — Ивен внимательно следил за каждым движением собеседника, за его глазами, позой, руками. — Однако, к моему глубочайшему сожалению, мы не можем закрыть эксперимент. Есть... несогласные. Ситуация сложная, и команда, увы, не полностью откровенна с руководством. Буду честен: мы и сами не до конца понимаем, что происходит, а отчёты ответственного грешат неполнотой.

— Какая разница?! Это её жизнь! Какая мне, к чёрту, разница, кто там не согласен?! — Разница есть, мистер Тан. По соглашению, которое подписала вся команда, эксперимент может быть прекращён только при единогласном отказе всех участников от дальнейшего содействия.

— Пусть сами занимаются этим! Пусть сами... — Феоро запнулся. Выложить всё, что он знал, значило подписать себе приговор.

— Кто не согласен, мистер Конрад? Кто этот человек? — Всего один. Его имя — Дорби О'Ши.

———

Ава зажмурилась. Почему дети не боятся? Тварь была где-то рядом, но невозможно было понять, насколько. Неизвестность пугала куда сильнее самой угрозы. Девушка слышала лишь собственное прерывистое дыхание; вокруг воцарилась гробовая тишина. Повернув голову налево, она увидела её — голову на гибкой, неестественно вытянутой шее. Ава заглянула в безликое лицо существа, и в эту секунду её поглотила абсолютная тьма.

———

Опять этот О'Ши! Всё из-за него! Это он подстрекал Аву, это он во всём виноват с самого начала. Дверь кабинета открылась; в проёме возник знакомый силуэт. Никто не успел среагировать. Феоро молнией ринулся вперёд и с размаху ударил физика в челюсть. Очки полетели на пол, разбиваясь с хрустальным звоном. Феоро бил снова и снова. Дорби был выше и крепче, он мог дать отпор, но не сопротивлялся, принимая удары. Вмешался Ивен. Разняв мужчин, он усадил их друг напротив друга.

— Поговорите. Думаю, это необходимо вам обоим. Я вернусь через пять минут. Едва дверь закрылась, Феоро вскочил.

— Подпиши бумаги, О'Ши! Подпиши, или, клянусь Богом, я убью тебя!

Дорби горько усмехнулся. Он выглядел измождённым. Меньше всего сейчас ему хотелось разбираться с истеричным юнцом. Он не спал двое суток, ломая голову над выходом из лабиринта, где все двери были наглухо запаяны. Наконец он поднял на Феоро усталый взгляд. Из носа текла кровь, губа была разбита, но учёному, казалось, было всё равно.

— Как она? Пришла в себя?

— Замолчи! Не смей говорить о ней! Не смей даже произносить её имя! — О каких бумагах ты говоришь? — уточнил Дорби, стирая кровь рукавом халата. — Об отказе от эксперимента! Ты один против! — Феоро выдохнул это с ненавистью.

Дорби снова усмехнулся. Так вот как они всё перевернули. Он погрузился в свои мысли.

— Ты меня слышишь, О'Ши?! Подпиши чёртовы бумаги!

Вернулся Конрад. Его взгляд скользнул по Дорби, оставаясь невозмутимым.

— Мистер О'Ши, если вы закончили, пройдите, пожалуйста, в медпункт. Приведите себя в порядок. Физик молча поднялся и, игнорируя возмущённые крики Феоро, побрёл к выходу. Объясняться с мальчишкой сейчас не было ни времени, ни смысла.

Конрад вежливо подал Феоро бутылку воды. Двери на минус втором уровне захлопнулись, поглощая во мраке силуэт физика.

———

Мерил и Дорби сидели в убогом баре на окраине промзоны. Говорить в машине или в стенах Корпорации сочли небезопасным. Геллу найти не удалось. Телефоны девушки отключены, на стук в дверь её квартиры никто не ответил. На прежней работе о местонахождение сотрудницы ничего не знали.

— Что сказал Альберт? — спросил физик, вращая в руках стакан. — О, он в полном восторге, — язвительно бросила Мерил. — Его жена сначала стала пропадать по ночам, а теперь и вовсе отправилась на свидание с привлекательным коллегой. — Ты взволнована.

— Разумеется, я взволнована, Дорби! Я сделаю всё, что смогу, ты меня знаешь. Но мне жаль эту девочку. И я беспокоюсь за Геллу. Она исчезла, и ты прекрасно понимаешь, что это может означать.

— Причина ведь не только в этом, правда? — пристально посмотрел на неё Дорби. — Ты ничего не хочешь мне сказать? Мерил залпом отпила свой виски, прикрыв глаза. Сегодня она выглядела старше своих лет.

— Мерил, — тихо, но чётко спросил Дорби. — Почему ты отказываешься подписать бумаги о прекращении эксперимента?

Глава 11. Горечь былого

Мерил окинула взглядом кабинет начальства, пытаясь скрыть внутреннюю дрожь. Вызов сюда после инцидента был ожидаем, но её насторожило то, что вызвали только её. Где Дорби?

Ивен неспешно разложил бумаги с рабочего стола по папкам, затем подошёл к незаметной панели в стене, ввёл код. С лёгким шипением массивная металлическая дверь отъехала в сторону, открыв вход в хранилище. Конрад невозмутимо зашёл внутрь, расставил папки по полкам с отточенными, привычными движениями. Закончив, он вернулся на своё место и жестом указал на стул перед столом:

— Миссис Парра, присаживайтесь. Мерил молча подчинилась, позвоночник женщины был прямым и напряжённым.

— Что вы можете сказать о ситуации в вашем секторе? — Я принесла отчёт, мистер Конрад...

Ивен мягко, но уверенно перебил:

— Я его непременно изучу. Но сейчас я хочу услышать именно вас. — Его голос, обычно нейтральный, приобрёл стальные нотки.

— Контролировать абсолютно всё невозможно...

Мужчина снова перебил, его тон оставался ледяным и спокойным: — Возможно, миссис Парра. Однако вопрос не в этом. В отчётах мистера О'Ши хронически не хватает ключевых данных, и мне это давно известно. Мерил едва заметно приподняла бровь, всем видом вопрошая: И при чём здесь я? Конрад поднялся и начал неспешно прохаживаться по кабинету: — Недавно я прочёл увлекательную статью в «Векторе Истины». Найденные в Клисее образцы леталитов были выкуплены полностью. Часть досталась нам, как вам известно, часть — Национальному музею, а оставшуюся партию прибрала к рукам «ВитаКор Индастриз». Их представитель в статье весьма откровенно делился планами о скором раскрытии тайн леталитов. Много было пустой бравады, но, если отсечь шелуху, мы уверены: «ВитаКор» села нам на хвост. Нужно ли объяснять, что значит для Корпорации уступить пальму первенства?

— Мистер Конрад, я выполняю свою работу с максимальной профессиональной отдачей. Мои отчёты исчерпывающие. За мистера О'Ши пусть отвечает он сам. Управляющий усмехнулся, и в его улыбке не было ничего человеческого: — Как поживает малышка Либи? Должно быть, очаровательный ребёнок. Конрад остановился позади стула подчинённой, слегка облокотившись на спинку. Его глаза, словно сканеры, фиксировали малейшую реакцию: как опустился её подбородок, как побелело лицо, как задрожали спрятанные под столом руки.

— Альберт Парра, насколько мне известно, состоит в «Доме писателей Пелагеи». Мощная организация, очень серьёзная. Его книги набирают популярность, но такому талантливому человеку, несомненно, нужен надёжный тыл. Тяжело творить, когда дома разлад. А если проблемы у родных... ммм... Шедевра не выйдет.

Мерил с трудом разомкнула челюсть. Стало ясно: напор на этого человека не действует. Наглая, расчётливая тварь.

— Чего вы хотите от меня, Ивен Конрад?

— Вопрос правильный, но звучать он должен иначе: Что я должна сделать? Лицо управляющего окончательно утратило подобие приветливости. Он вернулся за стол и занял свою позицию.

— Вы подпишете официальный отказ от прекращения эксперимента. Естественно, за состояние мисс Лем вы продолжаете нести полную ответственность. Кроме того, отчёты теперь сдаются раздельно. Вы лично будете приносить мне свой. И я хочу видеть в нём не только сухие медицинские сводки, но и... личные наблюдения за участниками процесса. Мерил оторопела, но возразить этому человеку сочла глупым. — Мне нужны дополнительные люди. Состояние девушки критическое. — Вы же профессионал, миссис Парра, разве нет? — его голос стал сладким, ядовитым. — Уверен, вы в состоянии стабилизировать свою пациентку. Впрочем, я дам распоряжение: вы сможете получать любые необходимые препараты без лишних вопросов. — Это негуманно, мистер Конрад. Ставить что-либо выше человеческой жизни. — Многие великие умы с вами не согласились бы. Без определённой жестокости прорывы невозможны.

Мерил, пылавшая изнутри от бессильной ярости, собрала всю свою волю и посмотрела ему прямо в глаза:

— У меня есть условие. Вы гарантируете, что с Геллой всё в порядке. Что она жива и здорова.

Конрад растянул губы в едва заметной, холодной улыбке: — Договорились, Мерил. С ней всё будет хорошо.

———

Дорби залпом выпил свою порцию отвратительного виски. Положение было хуже, чем он мог предположить.

— Либи? Кто это?

Мерил не отрывала взгляда от липкой, испещрённой царапинами столешницы. Её голос прозвучал приглушённо:

— Моя внучка, Дорби. Мы никому не рассказывали. Ей всего шесть дней от роду. Я не понимаю, как он мог узнать...

Дорби молча заказал ещё выпивки. Теперь было ясно, почему они здесь, на отшибе, и почему биолог отказалась говорить в машине. Женщина была в ужасе, и он, к своему отчаянию, не мог сказать ничего утешительного.

— Я думал, тебя привлекли из-за меня. Но когда выяснилось, что именно ты вела первые осмотры Авы... я понял, что всё гораздо хуже. Появление Геллы, которая даже не числилась в штате, стало последним штрихом. Мужчина устало смотрел перед собой, истощённый бесплодными поисками выхода. Соперник играл с ними, имея все козыри на руках. — Я пришёл в Корпорацию учёным, полным надежд. Думаю, ты помнишь, каким я был. И ты была такой же — до разговора с Конрадом. Мне жаль, что теперь всё иначе. — Он сделал глоток, поморщившись.

— Сначала я мало контактировал с другими. У каждого свой кабинет, есть общие лаборатории... но учёные не изолированы как крысы. У «Миста» есть всё, о чём может мечтать светило науки. Ты знаешь о моих открытиях — я тогда так гордился собой. Пока однажды меня не вызвали «наверх» — якобы для награды. Там я и встретил Ивена Конрада. Он показался мне приятным, добродушным человеком. Сказал, что готовится нечто грандиозное и я приглашён в команду. Нас было двое учёных и четыре лаборанта. Команда была... дружной. Эксперимент позиционировался как «Контроль гамма-излучения в твёрдых и жидких средах». Мы работали над сфокусированным пучком гамма-излучения... Я вывел уравнение, которое делало его не просто оружием, а чем-то во множество раз опаснее. Излучение пересобирало материю на атомном уровне — Дорби замолчал, сжимая стакан так, что костяшки побелели. — Всё шло неплохо, пока не встал вопрос о воздействии на человека.

Мерил тихо, по-матерински выругалась. Дорби опрокинул ещё один стакан. — Я не стану описывать все ужасы, которые я тогда увидел. За один этот разговор мне грозит пожизненная изоляция: я нарушил три десятка подписанных договоров. Но тогда я понял три вещи: у Корпорации есть теневое финансирование и контракты с военными и властными структурами; никто не может уйти, если узнал слишком много; и слова «гуманность» для верхушки «Миста» просто не существует.

— Поэтому ты ушёл в прикладные лаборатории? — тихо спросила Мерил. О'Ши кивнул, его лицо являлось маской усталости и отвращения. — Я сделал то, что от меня требовали. Мне дали понять, что увольнение — не вариант. Тогда я сам попросился вниз. Чтобы больше никогда не принимать чудовищных решений. Поэтому я и семью не завёл. Видел, как просто управлять теми, у кого есть слабые места. Он посмотрел на женщину с искренним, жгучим сочувствием: — Прости, Мерил.

— Надеюсь, и ты меня сможешь простить, — её голос дрогнул. — Я люблю Альберта больше жизни. Люблю дочь, люблю внучку. Я сделаю всё, что скажет этот ублюдок. А потом мы уйдём. Все вместе: ты, я, Ава. Если мы разгадаем тайну камней, мы станем героями — ненадолго, но этого хватит. С помощью сенсации мы подпишем любые бумаги о выходе и навсегда покинем это проклятое место.

———

Прошло несколько дней с момента возвращения Авы домой. Мерил навещала её ежедневно, снимая показатели и доставляя необходимые лекарства. Между коллегами установилось странное, вымученное обстоятельствами доверие.

— Ава, есть какие-то предположения, что всё это значит? — Биолог аккуратно ввела иглу с новым препаратом.

— Есть несколько версий, но все требуют проверки. И, Мерил, спасибо за таблетки: они блокируют сны, дают мне возможность восстановиться. Это было необходимо. Женщина слабо улыбнулась:

— А в последнем сне... та тварь, что преследовала тебя. Думаешь, это как-то связано с инсультом? Ава задумалась. Она обдумывала это много раз: — Я не могу сказать точно, но раньше я не видела её так близко, и уж тем более — лица. — И что же ты увидела?

Девушка замолчала. Ей хотелось сменить тему, ведь то, что она скажет, прозвучит безумно. Однако лаборант всё же произнесла:

— У этого нет лица. Голова будто затянута кожаным капюшоном, а под ним... под ним бесконечно вращаются и сменяют друг друга разные маски.

Глава 12. Зелёный горизонт

Ава задумчиво вращала во рту холодную металлическую ложечку от йогурта. Перед её внутренним взором вновь и вновь проносилось скомканное, оборванное прощание с Феоро:

Пробуждение явилось сладким и обманчивым: воздух пьянил ароматом свежих оладий. Ещё одно утро, сотканное из привычного уюта. Завершив утренние ритуалы, девушка вышла на кухню. Феоро стоял спиной, напевая под нос забытый мотив их школьных лет, и перекладывал румяные кружочки теста на тарелку-тазик. Ава, притаившись, сделала выпад к вожделенной добыче, но её запястье мягко, но неумолимо перехватила мужская рука. Смех парня прозвучал как раскат летнего грома.

— Неисправима. Терпение — так и не стало твоей добродетелью.

Феоро отпустил её, и девушка, взгромоздившись на кухонный столешник, принялась уничтожать тёплые оладьи. Они погрузились в пузырь беззаботного бытия, где не было места тревоге, пока идиллию не разорвал резкий, чужеродный звук у входной двери.

За порогом застыли двое в безупречных костюмах «Мист Корпорейшн». Аве было предписано немедленно вернуться в лабораторию. Феоро шагнул вперёд, своей спиной заслоняя девушку.

— Мисс Лем ещё не полностью оправилась. Ей требуется отдых. — У нас прямые указания. Наша задача — сопроводить мисс Лем. Ава мягко коснулась мужской руки, заставив повернуться. Взгляд парня тёмный и напряжённый разрывал сердце.

— Всё в порядке, Феоро. Мы же договаривались. Если нужно сейчас — я готова.

Ответное негодование было почти осязаемым. Мужчина бросил на гостей взгляд, от ярости которого мог бы потухнуть свет.

— Подождите. Я накину пиджак и поеду с вами.

— Сожалеем. Распоряжение касается исключительно мисс Лем. — Это какой-то абсурд! Я ведь тоже сотрудник корпорации! — Насколько нам известно, вам предоставлен неоплачиваемый отпуск по уходу. Для других целей ваш допуск аннулирован.

— Если Ава уходит, то за кем, позвольте спросить, мне ухаживать? — Это вопрос к мистеру Конраду. Наша задача — мисс Лем.

Ава кивнула, её голос обрёл стальное спокойствие, за которым скрывалась дрожь. — Пять минут. Мне нужно собрать вещи.

Как только дверь закрылась, девушка обернулась к Феоро. На его лице бушевала буря из гнева, страха и бессилия. Он был прекрасен в этой ярости. Ава приблизилась, поднимаясь на носочки, возлюбленный прикоснулся к её щекам, обхватив лицо ладонями, словно что-то хрупкое и бесконечно ценное. Секунда немого диалога — и их губы встретились в первом, отчаянном и горьком поцелуе, похожем на прощание.

———

Пустой стаканчик угодил в урну с глухим стуком. Теперь её мир сузился до стерильных стен лаборатории, без права на возвращение до «уверенного результата». Феоро же, получивший когда-то отпуск для заботы о ней, был отстранён — его более не ждали. Всё, что им оставалось, — редкие, пропитанные статикой телефонные звонки. Команде выделили кельи для отдыха: кровать, комод, стол. Дорби и Мерил работали посменно, Ава же добровольно заключала себя на ночь на уровне минус девять, хотя ключ от личной комнаты у неё тоже был. Сегодня — вторая ночь. Таблетки от Мерил были заброшены два дня назад, а леталиты вели с девушкой немой, непрекращающийся диалог. Она нервничала, но в глубине души — ждала. Дверь открылась, впуская Мерил с сумкой, полной домашнего уюта, и стаканом кофе. Она одна из всех выглядела так, словно всегда здесь работала.

— Добрый вечер, дорогая. Как твоё состояние?

— В сосредоточенном ожидании, Мерил.

— Думала почему тебе является старушка? У тебя были близкие отношения с бабушкой? — Мерил принялась расставлять принесённые мелочи, организуя пространство с материнской заботой.

— Честно? Нет. Мы редко виделись и до смерти родителей, а после и вовсе перестали.

Мерил присела рядом, её руки накрыли ладони Авы — тёплые, живые, утешительные. — О, милая. Ты потеряла их так рано... Мне очень жаль. Мерил вспомнила сведения из личного дела Авы, которые они с Дорби так бесстыдно ворошили в попытках установить как много известно корпорации об испытуемой.

— Это случилось давно. Слишком. Наконец я говорю об этом без дрожи в голосе. — И после... с тобой кто-то остался?

— Меня взял к себе дядя, брат матери. Его дети уже повзрослели. Опекуны были... спокойными. Нейтральным.

— Спокойствие — не равно любви, детка. Может, старуха — это образ твоей тоски по матери?

Ава мягко высвободила руки.

— Спасибо, Мерил. Я ценю. Но, пожалуй, я приму душ, и мы начнём. — Ава? — Мерил остановила её у двери. — Тебе стоит вести записи. Фиксируй всё: мысли, ощущения, образы. Когда случится прорыв, это станет бесценным материалом. И тебе самой будет легче... не заблудиться в этом. Считай это своим дневником сновидений.

———

Веки Авы слиплись, будто их склеила невидимая смола. Четыре дня непрерывного контакта с камнями сделали своё дело. Поднявшись на ватные, отёкшие ноги, она принялась изучать логово старухи. Диван, с которого она поднялась, был пропитан затхлостью, пылью и запахом старческого тела. Когда-то он, наверное, был цвета молодой травы. Рядом — шкаф, древний, как само время, пустой и безличный. Деревянная табуретка, щелистый пол, занавески, пропускающие тусклый, безжизненный свет. Ни памяти, ни следов жизни. Спальня дышала ледяным мраком. Под потолком висела реликтовая лампочка с угольной нитью — Ава видела такие лишь на картинках в учебниках. Кухня была венцом запустения: банка с заплесневевшими соленьями, скисшее молоко, чёрствый хлеб. В шкафах — крупа в контейнерах, кишащих мелкими тварями. Как здесь можно жить? Чем дышать? Она подошла к окну. Вид из него открывался на покосившийся колодец; к нему вела протоптанная в жухлой траве тропка. Двор, опоясанный сгнившим забором, утопал в бурьяне. За колодцем лежала поляна, а за ней — стена тёмного, почти чёрного елового леса. Из других окон открывался тот же пейзаж: унылая янтарная равнина, упирающаяся в непроходимую хвойную чащу. Лишь одного окна, в дальней стене, не было, словно дом старательно скрывал то, что было по ту сторону.

Ава замерла у стекла. За окном царил вневременной сумрак — нельзя было понять, утро это или вечер, осень или весна. Серые, бесчувственные тучи, ни лучика солнца, трава цвета старой позолоты. Казалось, само это место погружено в летаргический сон. И лишь тёмно-зелёный лес, неподвижный и вечный, нарушал этот мёртвый покой. В груди у Авы заныла щемящая, знакомая тоска, едкая и разъедающая как кислота. Вдохнёшь — и уже не спастись. И тогда девушку охватил ужас. Чистый, первобытный, леденящий. Из чащи, на несоразмерно длинных, костлявых лапах, вышла Тварь. Она замерла, метрах в трёхсот, напротив окна; вращающиеся лица на её хищной голове повернулись, вытянулись в сторону старушки, словно учуяв биение испуганного сердца.

Глава 13. Соседи

Ава замкнула за собой дверь, отдавшись тревожному вихрю мыслей. Голос, тихий и ровный, едва ли громче шепота, лился в стационарный интерфейс «Логоса» — централизованной системы, чей искуSсный интеллект мог оформить любой поток сознания в безупречный отчет, протокол или лирическую запись. Сегодня она выбрала режим «Нефильтрованный дневник». — Запись. Гипотеза первая, — её голос звучал устало, но собрано. — Сознание эндогенно. Оно рождено или заключено в матрице леталита. Монстр — его порождение, защитный механизм, страж порога. Вопрос о природе детей остаётся открытым. Гипотеза вторая: леталит — катализатор. Он не содержит разума, но резонирует с психикой, выводя на поверхность глубинные страхи и конструкции. Высокий порог чувствительности и лабильное воображение субъекта… моё… — она поправилась, — …формирует комплексные образы. Старуха — проекция страха старения, увядания, беспомощности. Монстр — возможно, олицетворение подавляемой агрессии или внешней угрозы. Дети — отголоски невысказанных желаний или, что вероятнее, страхов, связанных с материнством и ответственностью. Девушка замолчала, губы её задрожали. «Логос» терпеливо мигал светодиодом, ожидая продолжения.

— Гипотеза третья, — выдохнула лаборант, и голос её стал срываться. — Абсурдная. Невыносимая. Нет Авы Лем. Нет лаборатории. Нет Феоро. Есть лишь сознание Анны Иоанновны, одинокой старухи в забытой Богом деревне, которое… сгенерировало сложную, детализированную реальность, чтобы сбежать от кошмара повседневности. Чтобы придумать себе любовь.

Мысль обожгла, словно током. Она инстинктивно отшатнулась от интерфейса, словно он мог прочесть самое сокровенное и страшное.

Разве такой человек, как Феоро — верный, живой, настоящий — мог бы полюбить такую, как я? А вот придумать его… придумать его было легко. Ава резким движением отключила «Логос» и откинулась на спинку кресла, вглядываясь в стерильную белизну потолка, пытаясь отдышаться. Спустя несколько минут, собравшись с силами, вышла в общую зону.

Мерил, с отсутствующим видом помешивая чай, сидела за столом. Её одиночество в эти дни стало почти осязаемым, тяжёлым шаром, витавшим рядом. Тишину нарушил Дорби О'Ши, появившийся в дверях с объёмной спортивной сумкой через плечо. Сумка казалась непропорционально тяжёлой; от неё веяло не бытовым уютом, а холодом тайны. — Решил обжиться? — Мерил скользнула взглядом по ноше, и в её голосе прозвучала слабая попытка светскости.

— Необходимое оборудование, — сухо парировал он, не останавливаясь, и скрылся в своём кабинете.

Ава проследила за ним взглядом. Геллу так и не заменили. Их данные, как она понимала, теперь уходили прямиком на расшифровку куда-то наверх, Конраду или его надзирателям. Они были лабораторными мышами в идеально стерильном аквариуме. А сам Конрад, вероятно, такой же мышью в аквариуме побольше. Лаборант провела рукой по волосам. Когда-то густая, тяжёлая копна стала редкой и безжизненной. Она повернулась к Мерил, которая устало смотрела в стену.

— Мерил, а ты не могла бы меня… подстричь?

Женщина встрепенулась, её взгляд стал профессионально-оценивающим. Она, конечно, заметила и выпадающие пряди, и тусклый цвет.

— Дорогая, здесь нет кристаллического триммера. Никаких «шлемов» с лазерной калибровкой.

— По-старинке, — Ава достала из кармана халата длинные хирургические ножницы, нашедшиеся в самом низу медшкафа, среди архаичного инструментария. — Для перевязочного материала. На случай, если системы откажут. Мерил вздохнула, но встала. Процедура была молчаливой, почти ритуальной. Ловкие пальцы биолога отделяли прядь за прядью, с лёгким хрустом смыкались стальные лезвия. Ава смотрела в небольшое настенное зеркало. И увидела не своё отражение, а другое — измождённое, испещрённое морщинами, с глазами, утонувшими в темноте. Старуху. Она резко дёрнулась назад, едва не задев ножницы.

— Всё в порядке? — встревожилась Мерил.

— Да… просто… показалось. Спасибо.

Два дождавшись окончания процедуры, сжавшись внутри, девушка почти бегом вернулась в свою келью.

Ночь снова принесла её в проклятый дом. Тело ломило, по ногам неприятно заструилась тёплая жидкость, и она наконец осознала, чем, помимо пыли и тлена, здесь пахнет — немытым телом и продуктами его жизнедеятельности. Осмотрев лачугу, она с леденящим ужасом поняла: здесь не было душа, и даже раковины. Вода — только в колодце. Снаружи. Старческие пальцы, непослушные и слабые, с трудом оторвали кочергой самые прогнившие доски с единственной двери. На её вопль о помощи никто не пришёл. Взяв ржавое алюминиевое ведро, она рванула на себя щеколду.

Мир снаружи оказался враждебен и погружён в тот же беспросветный, вневременной сумрак. До колодца — рукой подать, и одновременно — целая вечность. Сделав первый шаг по жухлой траве, Ава замерла, услышав грубые мужские голоса. Чьё-то могучее тело грубо оттолкнуло её в сторону. Она едва удержалась на ногах, успев заметить лишь мелькание татуировок на жилистых руках — уродливых, тюремных узоров. Двое бритых мужчин, исполинских и мрачных, как сама ночь, волокли к соседнему, такому же покосившемуся дому, тощего, безумно бормочущего парня. Он не понимал, где находится, его глаза были пусты. Ава застыла, парализованная. Её дом был не один. Рядом стояли другие такие же обветшалые избы, а вдали, за колодцем, угадывались очертания заброшенного кладбища. Дверь в соседний дом захлопнулась, поглотив жертву и мучителей. Сердце не билось, а колотилось где-то в горле, короткими, рваными толчками. В висках стучало. Внутри всё сжалось в ледяной, неподвижный комок. Это был не страх, а нечто большее — первобытное, животное оцепенение жертвы, увидевшей хищника. Старушка из последних сил доплелась до колодца. Холодная рукоять обожгла ладони. Тяжело вращающийся механизм ожил. Ведро достигло воды, и гулко упало в неё. Ава с трудом поднимала цебарку ледяной, пахнущей железом воды и, расплескав половину, с грохотом поставила его на землю. Донести ношу до дома старушке было не под силу.

И тогда взгляд девушки самопроизвольно метнулся к тому самому дому. В тускло освещённом окне она увидела их. Троих. Двое стояли, а между ними, на уровне их поясов, третья фигура, мелко и жутко дёргающаяся в такт монотонным, тупым движениям двух других. Стекло размывало картину, но доносившийся оттуда приглушённый гул, похожий на животное рычание, и сдавленный, обречённый стон не оставляли сомнений в происходящем. Ава не могла пошевелиться, не могла отвести взгляд. Ледяная пустота разлилась внутри. Неужели я в самом сердце ада?

Глава 14. Слом и шёпот

Ава сжала в пальцах холодный корпус «Логоса», поднесла его к губам и застыла. Мысли метались в черепной коробке, слепые и беспорядочные. Девушка не до конца понимала, что именно видела. Не могла определить, какой элемент той картины вызвал больший шок — сам факт или его леденящая детализация.

Лаборант очнулась, в холодной испарине, её била мелкая дрожь, хотя температура оставалась нормальной. Отбросив одеяло, Ава с горьким, смутным стыдом осознала, что этой ночью «конфуз» случился не только у Анны Иоанновны. Слава всем богам, что дежурила Мерил и женщины были одни. Коллегу Ава обнаружила глубоко спящей на крошечном диване у двери, укрытой пледом, сшитым, вероятно, из первых вязаных опытов её дочери — Мерил как-то вскользь упоминала об этом.

Ава зашла в душ и встала под прохладный, успокаивающий водопад брызг. Мерил была семьянинкой до мозга костей. Обладай она чуть менее острым умом, несомненно, стала бы идеальной женой, матерью, хранительницей очага. Мама Авы была такой же? Воспоминаний о ней совсем не осталось, она ушла слишком рано. Какое-то время отец с дочерью жили «по инерции», а после не стало и его. Покончив с гигиеной, девушка сменила постельное бельё. Очевидно, происходящее в деревне влияло на неё на физиологическом уровне. Это свидетельствовало в пользу реальности того мира. Инсульт был её или Анны? Их было двое или они — один человек? «Логос», всё так же зажатый в руке, молчаливо ожидал от неё гипотез. Ава отложила составление отчёта до вечера. Прилегла на свежее бельё, и мысли сами потянулись к Чеззу и Феоро. Парня продолжали держать в стороне. Будучи талантливым разработчиком, он наверняка имел отношение к системе безопасности всего комплекса. Что двигало Конрадом? Страх перед бунтом? Неуверенность в том, как нейтрализовать потенциально опасного соперника? Или Феоро методично выдавливали из Корпорации, и нынешняя изоляция была лишь промежуточным этапом? В заточении единственным утешением Авы оставались воспоминания: — И как тебе удаётся так молниеносно выстраивать эти цепи? — Феоро с комичным отчаянием ворошил провода амперметра.

— Алгоритм прост и очевиден, — Ава в самом деле не понимала, почему его проницательный ум отказывался схватывать столь элементарные вещи. — Видимо, практики маловато. Не возьмёшь в ученики? — Без проблем.

Аве нравилась физика. Эта наука не лгала, она обнажала сокровенную механику мироздания. В её личном пантеоне физика заняла бы место верховного божества, рука об руку с не менее величественной химией. Ава припомнила, как однажды заметила, что Феоро прекрасно понимает эти науки. Парню просто нравилось проводить с девушкой время, и он избрал самый очевидный для этого способ. Она же всегда полагала, что друг просто жалеет её, и держалась с ним холодно. Как же можно было не разглядеть его искреннего, неподдельного стремления быть рядом?

Лаборант прикрыла глаза, представляя его улыбающееся лицо, волосы цвета пшеничных колосьев, сильные, надёжные руки. Как хорошо, что Феоро переехал к ней, теперь они с Чеззом не будут одиноки.

———

Неожиданно, примерно в предобеденное время, О'Ши попросил всех собраться в общем зале. Мерил заняла место у компьютера, Ава опустилась на синий диванчик, где всё ещё сонно лежал плед, оставленный Мерил. Женщины услышали гул из кабинета Дорби. Мужчина засек время и спустя пару минут довольно кивнул, махнул рукой в сторону своей двери: — Это поглотитель звука. Картинка, впрочем, останется. Я принёс его неделю назад. Нужно было выждать время, чтобы сумка и сегодняшнее отсутствие разговора на записи не совпали. Сейчас, просматривая видео, наблюдатели услышат лишь помехи. Восстановить исходный звук будет невозможно. Я хорошо поработал над аппаратом. К тому же, — он кивнул в сторону Авы, — твой парень мне помог. Я попросил его найти способ связаться с отделом разработки, чтобы те списали помехи на системный сбой. Повторять такой фокус мы не будем. Итак, настало время нам обо всём поговорить. Женщины удивлённо переглянулись, но никто не стал выдавать свои реакции — камера всё ещё писала. Дорби посмотрел на Мерил:

— Мерил, — голос его прозвучал мягко, но неумолимо. — Полагаю, тебе есть что сказать Аве.

Взгляд биолога утонул в узорах на полимерном полу. Казалось, она искала в них спасения. — Ава, милая... — её голос дрогнул, обнажая сталь нервов. — Я счастлива, что могу наконец это высказать, и не жду прощения. Я... являюсь агентом мистера Конрада. Идея с дневником... это был его план. Канал для передачи информации наверх. Всё, что ты туда вносишь, немедленно становится известно руководству.

Внутри Авы всё оборвалось и похолодело. Предательство? Так вот почему её так внезапно окружили этой показной, материнской заботой? Она осталась одна. Совершенно одна в этом леденящем мраке. Пальцы её впились в колени, но голос прозвучал ровно и отстранённо, будто чужой:

— Понятно. Благодарю за откровенность, Мерил.

— Хорошо, если с этим разобрались, позвольте мне сказать, — подхватил Дорби. — Вопрос о Гелле не давал мне покоя. Мерил в обмен на сотрудничество выторговала её безопасность. Конрад согласился, и это стало последним подтверждением — Гелла у них. Искать её следовало здесь, на нашем уровне. Пока я шёл по коридору к лифту, моя нога неприметно зацепила... нет, не следы. Воздух. Система вентиляции здесь общая, но фильтры меняются по индивидуальному графику для каждой лаборатории. От дверей №3 и №7 пахло... не дезинфекцией. Запахом крови, стресса и дешёвым антисептиком, который используют в тюремных лазаретах. Аромат живых, страдающих людей. Камеры фиксируют движение, но не улавливают то, что переносят потоки воздуха. Моя догадка — лишь теория, но, мне кажется, близка к сути.

Мерил приложила руку к губам, но, опомнившись, сделала вид, что кашляет, платком промакивая подступившие слёзы.

— Значит, Гелла, вероятно, здесь. И слухи правдивы. Корпорация ставит эксперименты над неугодными. Ава задумчиво смотрела в стену, словно пытаясь разглядеть сквозь неё очертания истины.

— Да. И я знаю, что это происходит при поддержке государственного управления, военных структур. Переиграть «Мист» у нас не получится.

Дорби кратко поведал историю из своего прошлого Аве.

Девушка, на удивление, сохраняла спокойствие. Словно происходящее с ней безумие было на порядок темнее.

— Значит, все мои размышления доступны верхушке?

Мерил кивнула:

— Всё, кроме сегодняшней ночи.

— Нам нужно использовать их метод против них. Ава, выбери самую маловероятную версию и развивай её. Мерил, держись уверенно, словно этого разговора не было. Нужно выждать время, чтобы первенство досталось «ВитаКор». Тогда есть шанс, что всё закончится и мы вернёмся в свои кабинеты.

— А если дать им то, что они хотят? — робко предложила Мерил. Дорби в ответ покачал головой, его лицо стало суровым. — Камни не станут спасением, они станут удавкой на шее общества в руках «Мист Корпорейшн». В этом я нисколько не сомневаюсь.

— А если я пойму, что они могут? — предложила девушка. — Сможем ли мы шантажировать их, чтобы выйти из Корпорации?

Дорби задумался, его пальцы щелкали в кармане халата, как бывало в моменты стресса.

— Шансы есть, но нельзя исключать, что они выбьют из тебя правду. Думаю, они вколют тебе эликсир истины, и ты сама всё расскажешь.

— Только если я не вколю ей до этого антидот, — взгляд Мерил впервые обрёл уверенность, стальную решимость.

— Они могут забрать её и держать отдельно от нас. И мы будем бессильны. Дорби опёрся о стену, нервно продолжая щелчки.

— Мерил, мы можем поработать вместе. Я создам капсулу, которая будет реагировать на введение чужеродного вещества и выбрасывать в ответ антидот. Это обезопасит нас от данного сценария, но найдутся другие... Если Аву изолируют, мы также останемся беспомощны.

Лаборант совершенно по-новому взглянула на Дорби О'Ши. Физик всегда ходил угрюмый, молчаливый. Казалось, ему всё равно на команду, на эксперимент. Но всё это время он думал о них, о каждой из своих подопечных. Как не потерять. Как защитить. Ава решила задать вопрос:

— Дорби, как ты связался с Феоро?

Учёный улыбнулся девушке, в его глазах мелькнула тень уважения. — Феоро защитил тебя кулаками, — беззлобно усмехнулся он, ловя её недоуменный взгляд. — И был прав. После этого я нашёл способ... не связаться, а скорее, оставить сообщение в системе удалённого технического обслуживания. Оно выглядело как автоматически сгенерированный отчёт о периодическом сбое телеметрии. Код сбоя, который я указал, был заранее известен твоему парню как сигнал тревоги. Он сам вышел на связь. Оказалось, ребята из разработки давно создали свой «закулисный» чат, для экстренных случаев, прекрасно маскирующийся под служебные системные уведомления. Идеальная слепая зона в их же паутине. Я не виню его за произошедшее, понимая его чувства. — Он пообещал помогать нам как может из дома. К счастью для нас, для ребят из разработки не составит проблемы какое-то время общаться друг с другом в обход созданной ими же системы безопасности.

———

Во сне Ава стояла в прихожей, лицом к лицу со шкафом, напоминающем кладовку. Старуха уже разбросала какие-то вещи; в самом низу, в углу, стояло нечто, напоминающее телегу. Колёса от старого трёхколёсного детского велосипеда, местами потерявшие краску, венчал дощатый, полугнилой ящик. К конструкции скромно прилегала верёвка из спутанного шпагата. Ава решительно отправилась обратно к колодцу за водой. Вакханалия в доме соседей стихла, к её огромному облегчению. Доковыляв до ведра, с титаническим усилием Анне Иоанновне удалось водрузить ношу на повозку. Она ликовала, что вырвала хоть одну победу у этого места. Старушка уже вкатила поклажу в прихожую, как вдруг, запнувшись о старый тяжёлый утюг, предварительно ей же выброшенный из кладовой, несчастная полетела вниз. В полете тело её напоролось на обломок металлической трубы; хруст ослабленных костей оглушительно прозвучал в тишине, прежде чем она рухнула на пол. Боль, острая и обжигающая, как раскалённый нож, пронзила всё её существо. Ава никогда не ломала кости, но разум, отточенный научными знаниями, тут же поставил безжалостный диагноз: открытый многооскольчатый перелом левой берцовой кости. Физическая боль померкла перед всепоглощающим, животным ужасом, накатившим с новой силой. Она почувствовала на спине сквозняк из распахнутой настежь двери. Беспомощно лежавшая на полу женщина, была обнажена перед тем, что скрывается за пределами дома.

Глава 15. Эхо небытия

Ава снова оказалась во мраке. Сознание сбоило, словно старый приёмник, уловивший посторонний сигнал. Она была заперта в бесконечно огромном и одновременно тесном пространстве. Помимо оглушающей тишины — тишины не только как отсутствия звука, но и как пустоты, лишённой жизни, — в её голове искорками мелькали воспоминания. Ухватиться за них не получалось. Лаборант одновременно была и отсутствовала. Чувствовала спокойствие стоячего озера и вековой мерзлоты, постоянство космоса и его галактик. Безмятежное умиротворение. Она знала — больше она не сможет вернуться сюда.

———

Феоро по секретному каналу получил от О'Ши пакет документов. Данные были зашифрованы и не оставались в облачном хранилище — разработчик сам когда-то, из чистого любопытства и вызова, создал этот не отслеживаемый протокол. Пальцы непроизвольно потянулись к тонкой металлической флешке на шее, затерявшейся под одеждой, — на ней хранился исходный код этого шифра. Его личный талисман и символ свободы. Понимая опасность своего детища, Феоро никому о нём не рассказывал, и дешифратор был только у него.

Доверять ли О'Ши? Мысль о том, что физик — подсадная утка, не отпускала. Но последний ход Дорби говорил об обратном. Мужчина настаивал, чтобы Феоро искал защиту себе и команде, и предложил выход — связаться с его знакомым, общественным деятелем и экспертом в законодательных хитросплетениях. В файлах была записка: передать сведения об эксперименте будет сложно, но сначала ты должен проникнуть в систему и найти неопровержимые доказательства, работающие против корпорации.

———

Ава пришла в себя, по ощущениям, не скоро. Мерил сидела рядом на вращающемся робостуле, вглядываясь в лицо девушки. Морщинки на лбу биолога, казалось, стали глубже. После произнесённого откровения формально ничего не изменилось, но между женщинами повисло невидимое напряжение. Девушка не услышала даже извинений, ведь Парра была уверена, что о прощении не может быть и речи. Ава старалась быть вежливой, однако Мерил понимала — дверь в сердце коллеги для неё захлопнулась навсегда. Взгляд, очнувшейся ото сна, скользнул по пустым шприцам на лотке, небрежно брошенным на прикроватный столик. — Ты проспала девятнадцать часов. Летаргический сон, — Мерил провела рукой по вискам, будто стирая невидимую усталость. — Вколола тебе адреналин и кортизол, разумеется, с интервалом.

Ава вспомнила о доме Анны. Попробовала пошевелить левой ногой, и оглушительная боль разбила её слабую надежду на то, что её саму происшествие не коснётся. — Мерил. Анна сломала левую большеберцовую, возможно, и малоберцовую кости. Проверь, пожалуйста, ногу.

Женщина откинула одеяло и приступила к тщательному осмотру. Конечность отзывалась болью, однако явных повреждений биолог не нащупала. Мерил опустила на Аву сканер «Омнивизор» — аппарат, способный за секунды просканировать тело до клеточного уровня, проецируя на экран голографическую 3D-модель любого органа или системы. Изучив данные, биолог поделилась наблюдениями:

— Кости целы, мышцы, нервы тоже. Однако есть сильные нейронные зажимы, в точности повторяющие картину многооскольчатого перелома большеберцовой кости и... шейки бедра.

— говорящая с сочувствием посмотрела на девушку. — В мире, далёком от технологий, такое повреждение может быть летально. Мерил повернулась к разделительному стеклу и махнула рукой стоявшему за ним Дорби. — Надеюсь, ты не против. Думаю, нужно обсудить случившееся. — Не против.

Аве было всё равно. Мерил, Дорби... Они не понимали происходящего. Сказать им — поймут ли? Что это изменит? Пока Мерил объясняла О'Ши произошедшее, Ава безразлично смотрела в потолок.

— Я поднимусь наверх. Доложу о ситуации и попрошу перерыв. Физик отправил запрос. Поднимаясь в лифте на семнадцатый этаж, Дорби ощущал липкое, навязчивое чувство неправильности этого решения. Он кожей чувствовал — Конрад сделает только хуже. Но что ему оставалось?

— А, мистер О'Ши, — Ивен Конрад с напускным почтением проговорил имя физика. Размешивая свою порцию НПД, он не спешил начинать диалог, наслаждаясь моментом власти.

— Ава нуждается в помощи. Она потеряла способность к передвижению. Конрад выключил «перемешиватель», проверил на табло температуру напитка, затем отпил глоток.

— Хорошо, конечно. Спустись на минус второй в лабораторию №2.7, возьми у ребят гибкий экзоскелет. Он поможет. Я уже в курсе инцидента.

— Это как чинить фары у автомобиля, когда двигатель давно неисправен. — язвительно заметил Дорби.

— И что ты предлагаешь, О'Ши? Хочешь, чтобы я отпустил вас всех домой? — Конрад сладко потянулся как кот. — Мерил вернётся в своё пенсионерское гнёздышко, Ава попадёт к своему рыцарю в сияющих доспехах, а ты... Понятия не имею, в каком старом, разбитом гараже ты обитаешь. Сомневаюсь, что у тебя вообще есть дом. А после мы все споём «Гимн Династиям» и обменяемся объятиями?

Дорби терпеливо ждал.

— Так вот, О'Ши, мне всё так же нужны результаты. Записи «Логоса» стали сухими и подозрительно односторонними. Девушка всё грезит о том, что камни сводят с ума, а образы ей знакомы. На этом эксперимент, казалось бы, можно завершить. Но, отчего-то, я ей совершенно не верю.

— Я занимаюсь леталитовыми волнами, изучаю их природу, измеряю воздействие на нервные узлы...

Ивен звонко поставил тару на стол.

— Мне известно, для чего ты тут. Не утомляй меня своими разъяснениями. Словно вспомнив что-то, Конрад продолжил:

— Ах да, ваш маленький секрет с мистером Таном раскрыт. Я знаю, что вы пересылаете друг другу некие данные. Лишь вопрос времени, когда я подберу к ним ключ. Но мне вовсе не хочется отвлекаться на эту ерунду. Посему предупреждаю: сообщения должны прекратиться. В противном случае мне придётся придумать какое-нибудь... наказание. Ивен встал, и его лицо исказила гримаса холодного удовольствия. — Немного «волшебства», направленного на подсознание Тана, и я выбью из него признание, что проклятая девчонка выболтала ему все подробности эксперимента. А дальше, не дурак же, понимаешь? За нарушение контракта я призову вас к ответственности. Ты прекрасно знаешь, что значит быть в долгу у Корпорации. Сделайте то, что должны. Хватит этих глупых танцев по периметру. Лем продолжит эксперимент сегодня ночью. У Мерил есть мощные блокаторы боли, а экзоскелет поможет лаборанту перемещаться. Надеюсь, я удовлетворил твой запрос. Ивен театрально развёл руками.

— С вашего позволения. Не дождавшись ответа, Дорби развернулся и вышел. Придётся поторопить Феоро с защитой.

———

Экзоскелет напоминал змеиную кожу по толщине, но был не прошибаемо твёрд. Пользоваться им оказалось на удивление легко. Мерил весь вечер пыталась разговорить Аву, но получала в ответ лишь односложные отмашки. Девушка снова и снова прокручивала произошедшее, как мельница крутит жернова. Вернуться в тело старухи на этот раз было страшнее всего. Ава окажется в омуте боли и безысходности, и пробудет там неизвестно сколько. Анна была в отчаянном положении. Помочь несчастной женщине было не кому, а без помощи старушка обречена. Вот она — безнадёжность. Знать, что смерть уже стучится в дверь, и смиренно ждать. Мозг девушки зацепился за эту мысль. Почему-то именно она казалась единственно верной.

———

Ава открыла глаза, болезненно щурясь от белого света. В нос, помимо запахов старости, ударил аромат кварцевого стерилизатора и хлора. Её нашли! Кто-то помог Анне выбраться из лачуги. Старушка лежала в больничной палате. Ногу обхватывал металлический монстр — аппарат Илизарова. Ава видела его в старых учебниках. Боль в бедре, очевидно, не снималась даже препаратами. Женщина лежала на пропитанной насквозь нечистотами одноразовой пелёнке. Волосы сосульками свисали с поредевшей головы. Во рту стояло зловоние от отсутствия гигиены и остатков зубов. Аве стало нестерпимо стыдно и в то же время очень печально. Старушка тихо заплакала. Никто не должен жить так. Никто не должен умирать так.

Умирать?

Слово эхом вибрировало в голове. Оно было и замком, и ключом. Напрягая память, девушка с корнем выдирала воспоминания из недр подсознания. Звук осыпающейся земли, отсутствие зрения, возможности двигаться, дышать. Не это ли последняя искра угасшего навеки сознания?

Глава 16. Цена доверия

О'Ши набрал номер Феоро, более не скрываясь от прослушки. Город окутал вечер, впрочем,

стерильную лабораторию это не касалось. Она навсегда словно была погружена в царство

Аида: рассветное солнышко не могло постучаться туда, где не было окон. Наконец, в трубке

раздался удивлённый голос собеседника.

— Дорби? Что случилось?

— Мистер Тан, вынужден сообщить, что канал связи, установленный нами, более не может быть использован.

Феоро оцепенел. Пересохшими губами произнёс:

— Дорби, у вас всё в порядке?… Она в порядке?

Физик перевёл взгляд, скользнув через стекло, в альков Авы. Девушка молча сидела и разглядывала ноги: одну — человеческую, и одну... Она не сказала Феоро о том, что случилось, и когда тот звонил, Ава старательно делала вид, что всё в порядке. — Всё стабильно, мистер Тан. Все делают то, что должны. На последнем слове Дорби сделал акцент, указывая Феоро, что их прежний план в силе. О'Ши позвонил, чтобы предупредить: вмешательство в систему может быть замечено. Действовать необходимо срочно. И разработчик верно понял намёк. Закончив разговор, Феоро устало опустился на спинку кресла. Система считывала код: множество проекций мелькали впереди на экране. Он искал брешь. Лучи закатного солнца ласково обволакивали профиль парня. Кто-то сдал их канал. Кто-то из своих. О тайном способе общения знали только те, кто участвовал в его создании: Том, Майло, Рик, мистер Эдкинс и он сам. Чезз подошёл по-кошачьи незаметно. Великан молча взирал на хозяина, выражая безмолвную поддержку. Феоро, наконец заметивший зверя, опустил руку в мягкую шерсть, попутно вызывая Тома. Коллега был ему ближе остальных, поэтому начать решил с него.

На той стороне раздавались шуршание и торопливые шаги. — Феоро! Как ты, братец?

— Спешишь, Том?

— О, на самом деле да. — Собеседник замешкался. — Но парочку минут найду. Голос Тома горел. От него исходило столько уверенности, жизни и простого человеческого счастья, что Феоро невольно улыбнулся. Вот он какой, мир за пределами ужаса, что настиг его, Аву и остальных. Там по-прежнему существовали хлопоты, работа, отдых — вся эта мирская суета.

— Тан, ты звонишь, чтобы помолчать?

— Том, я просто не припомню, когда слышал тебя таким счастливым. Делись радостью! Теперь замолчал уже Томас, впрочем, ненадолго.

— Я на свидание собираюсь. С самой красивой девушкой корпорации! — О, поздравляю, это прекрасно! Ты так долго вздыхал по Рейне, что я уже перестал надеяться, что у тебя появятся отношения.

— Кхм... Вообще-то, я про неё и говорю.

Повисло молчание. Рейна никогда, решительно никогда не замечала Тома. Но вдруг всё изменилось. В голове Феоро мелькнула догадка:

— Том, она пользовалась твоим компьютером?

— Не понял? Какая разница?

— Ты показал ей канал? Показал?

— Ну да, показал. — Том замялся. — Я знаю, ей нравятся умные, вроде тебя, я хотел произвести впечатление! И я ведь тоже помогал в разработке. Феоро попытался успокоить друга. Убеждал, что ничего страшного, просто он заметил подозрительный вход в систему, поэтому уточнил.

— Я не давал ей исходники, она просто глянула с моего компьютера как всё устроено. Не переживай, она не сможет читать чат! Извини, Феоро. Наверное, я не должен был... — Всё в порядке, Том. Ты, наверняка, весь в сборах. Удачи на свидании! Феоро сбросил звонок, сложил руки в карманы брюк и подошёл к окну. Мельком глянув на часы, он собрался сделать ещё один звонок. Собеседница встретила его порыв молчанием. — Зачем ты это сделала, Рейна?

— Удивлён? — в её голосе прозвучала горькая усмешка. — А ты никогда не задумывался, почему всё всегда крутится вокруг неё? Почему одни могут жертвовать всем ради своей одержимости, а другие вынуждены довольствоваться объедками с их стола? Парень затих, наблюдая, как лучи уставшего солнца касаются листьев, играя с ними, подсвечивают сочную траву на газоне возле дома.

— Рэй, ты ведь не такая. Зачем?

— Откуда тебе знать, какая я? — в её голосе впервые прорвалась неподдельная, жгучая боль. — Ты не знаешь меня и никогда не пытался. Ведь всегда был слишком занят ею. Феоро разочарованно покачал головой.

— Все наши разговоры я помню. Ты импульсивная, умная, но не подлая. Хотела так отомстить? Рейна, это ведь касается не только нас с Авой, это серьёзно! Девушка не отвечала. Она старалась сдержать слёзы, чтобы не испортить макияж. — Феоро, всё не так, как тебе сейчас видится. Извини, я опаздываю. — Рэй? Я могу быть уверен, что ты больше не станешь участвовать в этом? Ты не понимаешь, насколько это опасно. Пожалуйста, пообещай. По бархатным девичьим щекам проложили дорожки первые влажные слезинки. Рейна зажала рот рукой, чтобы не выдать себя. Вернув себе контроль, она отстранённо произнесла: — Обещаю. Прощай.

———

Ава готовилась ко сну, по привычке проверяя все версии на логичность. Она взяла махровое полотенце, мыльные принадлежности и отправилась в душевую. Переместила стоящий в углу около двери стул, залезла на него и начала просматривать полки в поисках камер. Двигалась бесшумно — звук, вероятно, записывался. Убедившись, что камер нет, девушка подошла к лейке, открыла воду, слегка намочила волосы, немного постояла рядом, затем громко всхлипнула, и закрыла систему. Скинув пижаму, обмоталась полотенцем и вышла в общий зал.

Сегодня дежурил Дорби. Лаборант подошла к его кабинету и громко постучала. Учёный выглянул спустя минуту. Про себя Ава насладилась его растерянным взглядом. Он оглядел девушку, затем, вернув себе самообладание, пытался смотреть в глаза, то и дело соскальзывая к ключицам.

— Ава? Что-то случилось?

— Я хотела принять душ, но, похоже, лейка неисправна. Система управления высоко, я не смогу достать. В общем, нужна помощь. У тебя, вроде, были инструменты? Сглотнув комок в горле, Дорби смог лишь кивнуть. Прихватив необходимое, коллеги направились в душевую.

———

Конрад с хищной сосредоточенностью вглядывался в запись их разговора с Феоро Таном. Едва Дорби покинул кабинет, Ивен немедленно взял парня в оборот, чтобы точечно, мягкими уколами, прощупать почву — понять, что знал его подчинённый. — Чтобы помочь Аве и поскорее покончить с экспериментом, я должен досконально разобраться, что происходит. — Ивен участливо разыгрывал сочувствие, не сводя пристального взгляда с визитёра.

— Феоро, как вела себя девушка, когда вернулась домой? Было в её поведении что-то... необычное? Настораживающее?

Парень находился где-то в глубине своих мыслей, но после паузы тихим, прерывистым голосом начал отвечать:

— Да, и немало. Тревога, панические атаки, постоянное чувство чужого присутствия... Сны. Дикие, безумные сны, которые сплетаются с реальностью, пока не перестанешь понимать, где грань...

Конрад, словно коршун, учуявший добычу, резко облокотился на стол, жадно впитывая каждое слово. Феоро, нашедший в беседе некое болезненное облегчение, продолжал говорить, а Ивен в это время лишь бесстрастно вертел в руках очередную стеклянную фигурку, на лице мужчины застыла маска внимания, скрывающая холодный, расчётливый

интерес.

Глава 17. Mater vitae

Ступни грел умный модуль тёплого пола, прогоняющий кварцевый холод плит. Она стояла перед ним босая. По одной ноге вверх, от голеностопа до бедра, тянулся экзоскелет, обволакивая конечность словно вторая кожа и теряясь под краем грубого полотенца. Дорби поднял взгляд: по тёмным прядям стекали редкие капли, разбиваясь о плитку глухими, окончательными стуками. Юные девушки всегда казались ему незрелыми, почти детьми. Но глаза Авы словно были бездной. В них пульсировало нечто, не вмещающееся в одного человека, расползаясь за пределы физической оболочки. Тысячи голосов шептали в них разные истины переплетая одну с другой. Девушка стремительно состарилась здесь, за эти недели. Взгляд Дорби скользнул по морщинкам, проступившим на упрямом лбу, по теням, легшим у некогда спелых губ. Печать времени на её лице свидетельствовала не об увядании — о наполнении. О неизмеримой глубине. Женщина, стоявшая перед ним, была прекрасна той пугающей, вечной красотой, перед которой любой мужчина готов пасть на колени. Воплощение Mater vitae* в хрупкой человеческой плоти. *Мать жизни (лат.)

Не прошло и пары секунд с их прихода. Ава сделала шаг вперёд, приподнялась на цыпочках, губы её приблизились к его уху. В тёплом воздухе её дыхание обожгло кожу ледяными мурашками.

— Нам нужно поговорить. Имитируй починку, — шёпот беззвучный, лишь шевеление губ. Впервые — на «ты». Пальцем девушка прикоснулась к своим губам, жестом призывая говорить, затем указала на инструменты.

— Ава, принеси стул. Разберу панель, — громко бросил Дорби, взгляд его на миг зацепился за мокрые босые ступни. Взяв стул, физик скрылся в санитарном блоке, оставив девушку одну.

Не теряя ни секунды, убеждаясь, что он не смотрит, Ава натянула поверх влажного тела грубый рабочий комбинезон. В стеклянной кабине на полу сидел Дорби, бесцельно ворочая инструменты и двигая ногой стул. Лаборант бесшумно опустилась рядом. О'Ши повернулся — и встретил её взгляд. В нём читалось лишь чистое, безоговорочное доверие. Память метнулась в прошлое:

Одинокая прогулка по заповеднику. Встретить некоторые виды животных, в нынешних реалиях, можно только здесь. Из-за величественного кедра вышла лань. Физик замер. Зверь ступал осторожно, умные глаза оценивали чужака. И тогда, решившись, лань вышла из тени на свет. Доверилась.

О'Ши понял: хрупкую жизнь Авы нужно сохранить любой ценой. Завтра стоит попросить Феоро разбить какую-нибудь безделушку из затемнённого стекла. Камеры не заметят подмены. Леталиты поместим здесь, за панелью системы. Мысль пронеслась яркой вспышкой. Как вовремя девушка дала идею. Придётся заслонить обзор камерам. Возможно, подключим Мерил. Учёного вывел из размышлений едва слышный шёпот: — Кажется, я поняла. Ответ был на поверхности.

Физик замер.

— Я должна сказать тебе. Это жжёт изнутри как заноза. О'Ши опомнился, громко звякнув шуруповёртом о плитку. — Дорби, чего так яро боятся взрослые, скрывая от детей? Мужчина отыскал нужный ответ мгновенно:

— Ты думаешь за тобой в сновидениях ступает погибель?…

«Логос» был ушами Корпорации. Но истину необходимо оставить миру. И сейчас знающая доверяла её коллеге. Ему одному. Дорби найдёт как использовать информацию во благо. — Ава, если это так, тебе необходимо спасаться. — пересохшими губами шептал физик. Девушка уверенно мотнула головой.

— Я должна добраться до того, что охраняет страж промежутка.

———

О'Ши помогал лаборанту подключить энцефалограф, капельницы, аппараты. Его рука внезапно замерла в воздухе.

— Не возвращайся туда, Ава, — прошептал он, и его голос, прежде её раздражавший, прозвучал хрипло и беззащитно.

— Я должна и сделаю это. Таково моё предназначение. Учёный знал: завтра леталиты будут спрятаны. Он будет защищать её до конца, до последней капли крови. Но предчувствие беды, тяжёлое и липкое, подбиралось к горлу. Бросив последний, уничтожающий взгляд на чашку Петри, Дорби подключил финальный электрод.

———

Анну Иоанновну небрежно обтирала губкой женщина в поношенной медицинской форме. Волосы старухи оставались сальными, глаза слезились, склеивая ресницы. Лицо мыть не утрудились.

— Какой сейчас год? — проскрипела Анна.

Санитарка ухмыльнулась, смотря на пациентку сверху вниз: — Две тысячи двадцать пятый. Будешь каждый день спрашивать? Ава собралась с духом:

— В каком государстве мы находимся?

— Иисуса Христа! — женщина ядовито всплеснула руками. — Тебе сустав менять, а ты даже не знаешь, где живешь? В России мы! Только время у врачей отнимаешь, могли бы кому полезному помочь… Женщина пустилась в рассуждения, но Ава уже не слышала. Это иная реальность. Другое летосчисление. Название государства — архаика. Значит, всё... грандиознее. Бесконечно грандиознее моих предположений.

———

Конрад плеснул виски в тяжёлый бокал, устроившись перед монитором. Та же запись разговора с Таном звучала иначе — пересобранная, перекроенная его собственным голосом. Переписать системный регламент — риск, любая проверка вскроет подлог. Но аккуратно смонтировать свою же запись — гениально и просто. Никто ещё не распознал обман. Ивен допил виски, поставил бокал с сухим стуком. На мгновение ссутулился, будто на его плечи легла тяжесть всей Корпорации. Пальцами упёрся в виски, позволив себе тяжкий, уставший вздох. Затем отчётливо скомандовал электронному ассистенту: — Соедини с мистером Ноуэрзером.

Спустя пару гудков раздался ровный, знакомый голос: — Мистер Конрад. Чем обязан?

— Для вас есть пациент, мистер Ноуэрзер.

Короткая пауза.

— Подтверждающие его состояние материалы имеются? — Всё исчерпывающе очевидно.

— Родственники?

— Я проинформирую их...

Голос в трубке стал твёрже:

— О нет, Ивен. Лучше предоставьте это нам. Заеду по завершению ужина. Сегодня. Окончив разговор, Конрад накинул пиджак, бросил взгляд на часы и направился к лифту. Его личная обязанность — контроль любой ценой. И его начальник не приемлет уступок.

———

Было поздно, но Рейна знала: её цель ещё здесь. Девушка замерла у знакомой, ненавистной двери. Тихо постучала и следом вошла.

— Рейна, милая. Как свидание? — голос собеседника источал ядовитую сладость. — Хватит, Терри. Ты обещал.

Молодой управленец с наглым прищуром поднялся и двинулся к ней. — А ведь было время, ты сама рвалась ко мне, а не от меня. — мужчина вальяжно провёл ладонью по столешнице. — Этот стол многое видел. — Подпиши согласие. Ты дал слово.

— Не волнуйся, пташка. — Терри Вишес наклонился, достал из нижнего ящика стопку бумаг и поднёс к авторизатору. — Развод получишь. Наши условия выполнены, не так ли? Ты свою «маленькую» услугу моему другу Конраду оказала. И заметь, я даже не лез в подробности. Память Рейны издевательски снова показывала девушке, как её когда-то завидный жених превратился в настоящего монстра. Хотя, он всегда им был. Терри манипулировал женой, словно куклой, заставляя её заниматься сомнительными вещами. Рейна сначала решила, что как верная жена она должна во всём помогать супругу, но однажды он перешёл черту. Вишес в открытую попросил девушку соблазнить нужного ему человека. — Идите к чёрту. Вы оба. Ты и Конрад. — Рейна потянулась за бумагами, но мужчина резко поднял их выше, железной хваткой вцепившись в запястье уже бывшей супруги. — Не забывайся, любимая. Помни, с кем говоришь. — собеседник швырнул ей листы и грубо оттолкнул. Терри уже повернулся к столу, уверенный, что Рейна уйдёт, но девушка замерла в дверях. Обернулась. Тихим, почти беззвучным голосом спросила: — Что с ним будет?

— Твоего новоиспечённого любовника я трогать не собираюсь. Мне вы не интересны. — Что будет с Таном?

Наглое лицо расплылось в мерзкой улыбке.

— Вот как? Попал под кожу.

— Ответь, Терри!

— Успокойся, дорогая. — Он сложил руки в издевательски фальшивом умоляющем жесте. — С ним всё хорошо. Скоро он уедет. Со своей Авой... кажется, так зовут его подружку. Покинут наши просвещённые ряды.

Рейна лишь кивнула и безмолвно вышла, звучно захлопнув за собой дверь.

Что осталось после?

Непривычное имеет свободу, пока разум спит. Но стоит сознанию поймать неизведанное в рамки понимания — как оно стремительно теряет силу вызывать первозданный ужас. Оно

просто становится фактом.

Мистер Ноуэрзер погрузился в кожаное кресло оттенка "горький шоколад". Двое его тенистых сопровождающих замерли у двери, впитавшись в стену. В руке хозяина самой авторитетной клиники душевных недугов, заиграл тёмно-янтарный бренди в бокале с логотипом корпорации "Мист". Ивен Конрад запустил тщательно смонтированную запись трагический любви, которая привела к потере рассудка. На экране — светловолосый юноша и видная брюнетка. Совместные обеды. Смех в стерильном холле перед началом смены. Идиллия. Затем — третий. Высокий, с щеголеватым оттенком учёный. Девушка всё чаще с ним. Светловолосый герой отступает, ярость клокочет в нем тихо и глухо. Герой берет отпуск — и это лишь отдаляет пару окончательно. Финальная сцена — срыв. Кабинет менеджера, крик, и — резкий, костяной хруст удара, брошенного в челюсть оппонента. Ивен пытается сгладить ситуацию диалогом:

— Что с вами происходит, мистер Тан? Вас что-то беспокоит? Парень находится где-то в глубине своих мыслей, но после паузы тихим, прерывистым голосом отвечает:

— Да, и немало. Тревога, панические атаки, постоянное чувство чужого присутствия... Сны. Дикие, безумные сны, которые сплетаются с реальностью, пока не перестанешь понимать, где грань...

Ноуэрзер допил бренди. Бокал с тихим стуком встал на стол, ослепительно блеснув вместе с перстнем, украшенным логотипом его клиники. Лицо пожилого мужчины выражало одобрение. Доктор уточнил:

— Нам нужно "лечить" его или просто придержать?

Когда-то общество решило проблему психически нездоровых людей радикально — изоляцией. Комитеты профилактики, лечебницы-крепости... Психиатрия стала новой инквизицией, а такие люди, как Ноуэрзер, — её великими инквизиторами. Владельцами тишины и смирительных рубашек.

— Думаю, лечить не требуется. Этот протокол составлен мной на случай, если эксперимент приведёт к неожиданному результату.

Ноуэрзер смотрел на знакомого с легким, почти отеческим прищуром. Он увидел в Конраде слабость, не простительную для занимаемого положения. — Позволь, дам тебе совет, Ивен. Таких, как мы, ненавидят. Называют чудовищами. Но мы — хирурги общества. Отсекаем гнилые ткани, чтобы сохранить тело целым. Мы берем на себя бремя малого зла ради великого блага. И разница между тобой, и, скажем, твоим коллегой Терри Вишесом в том, что для тебя работа это прагматичный просчёт, поиск наиболее приемлемого варианта. Вишес же, искренне наслаждается властью, терроризирует людей потому, что это приносит ему удовольствие.

— Для чего вы это говорите, мистер Ноуэрзер? — устало выдохнул Ивен. — Для того, чтобы ты не сомневался и рука твоя не дрогнула. Мужчины завершили беседу рукопожатием. Ивену появилось над чем поразмышлять.

———

Яркий свет хирургической лампы впился в сетчатку. Ава пыталась осознать себя. Врач — само напыщенное пренебрежение — позволял медсёстрам облачить себя в стерильный халат. Они ловили каждый его взгляд, смеялись натянуто и подобострастно. На старуху никто не обращал внимания, словно она была предметом обстановки. Хирург не разговаривал с пациенткой лично, а лишь приказом давал медсёстрам распоряжения. Значит умерла не Анна. Я побывала в сознании человека, погребённого. Дух не угасает вместе с телом?

Мысленный вихрь выдернул девушку и швырнул в Промежуток. Утёс Мора. И — Оно. Существо. Но на этот раз Ава не побежала. Она уверенно сделала шаг навстречу. Я знаю кто ты, но почему ты выглядишь именно так? Воспоминание всплыло, кристально ясное: детство, уже потерявшая мать малышка, отправилась на экскурсию по заводу с отцом. Перед взором девочки предстала громада металлического путепровода на четырех опорах-ногах. Внутри «ребер» — скрежещущие, лязгающие ящики. Маленькая Ава залилась слезами от ужаса. Позже отец погиб — по иронии, придавленный сорвавшейся балкой-конечностью этого механического голема. Страх оказался пророческим.

Создание не нападало. Гигант замер, словно вылепленный из сырой, необожженной глины. Ожидая.

Я была права. Тот умерший... я чувствую, это был мужчина. Тебя для него не существовало, потому что всё уже случилось. Дети не думают о тебе — ты далеко, а многим незнакома. Взрослые бегут. Старики смиренно принимают. Ты — не чудовище. Ты — Проводник. Ава поднялась на пригорок, подошла вплотную к застывшему существу. Страх отступал, уступая место потрясающему, бездонному откровению. Девушка уверенно коснулась глиняной конечности.

Феоро не ошибался! Сознание едино и вечно! Леталиты ключ, открывающий проход в чистилище угасающего сознания. Дух существует вне времени и тел! И если это так... значит ли это, что я могу изменить Промежуток?

Девушка закрыла глаза — и представила: мрак над Утёсом разрывается, открывая дорогу первому за всю вечность — ослепительному лучу рассветного солнца. Блик озарил её лицо, по щекам покатились слезы не страха, но благоговения. Ава продолжала размышлять:

Теперь, выходит, я была в Промежутке Анны Иоанновны. Леталиты искажённо показали мне её страх: одиночество, смерть, насилие. Подсознание женщины спроецировало страх в индивидуальный кошмар. Отсюда появилась деревня, граничащая с кладбищем. Анна пряталась от погибели или смиренно ждала её. Я не могу увидеть чужое восприятие смерти — поэтому на опушке леса возник мой проводник.

Пазлы складывались в жуткую картину: брошенная старуха, падение, перелом, долгие дни боли и грязи в одиночестве. Равнодушие соседей, хамство врачей... Теперь Ава видела всё — всю историю человеческого страха и, угасания пронесшуюся за секунды вечности. Вдруг, глиняная конечность под ладонью девушки начала нагреваться. Раздался тихий щелчок — первый черепок откололся и полетел вниз. По исполинской фигуре побежали трещины, в мгновение вся она стала рассыпаться на куски с сухим, печальным шелестом.

Выходит, на этом всё.

Ава чувствовала это даже здесь — жизнь Анны Иоанновны оборвалась. Изношенное сердце не выдержало мук вмешательства. Врачи равнодушно покинули операционную. Осознание пронеслось одномоментно, по порядку промежутка, исключая время:

Я тоже не смогу выбраться. Теперь я существую здесь.

Воплощение гибели разлеталось на глазах. Медлить нельзя. Знание недопустимо утратить. Дорби должен сохранить его! Как попасть в конкретное сознание? В отчаянной попытке дотянуться до физика, девушка визуализировала кружащие в воздухе песчинки-осколки. Ава интуитивно, но безошибочно нашла ту, что вела к Дорби. Одного касания было достаточно — в него вложилась вся истина о природе сознания, вся разгадка леталитов. От воплощения небытия остались только две конечности. Черепки неумолимо осыпались, оставляя кружить в воздухе пылинки, когда-то крепкого, человеческого существования. Только бы успеть! Ава потянулась к ещё одной песчинке, вложив в прикосновение всё то, что бережно несла в сердце. Всю нежность к нему. Всю благодарность за то, что всегда был рядом. Те, бессонные ночи для обоих, проведённые в разных комнатах, под диким желанием соединения. Все её скрытые взгляды скромно бросаемые на его спину, волосы, руки. И совершенно искреннее, абсолютное послание:

Я люблю тебя.

———

Мерил уже третью минуту безуспешно пыталась запустить сердце Авы. Слезы капали на

неподвижную грудь пациентки, но монитор упрямо рисовал тонкую, безжалостную прямую.

Внезапно Дорби, метавшийся по лаборатории, пронзительно, по-звериному взвыл — и

рухнул на пол, сжимая голову руками. Из его широко раскрытых глаз хлестнули слезы, в

разуме выжигалась чужая, последняя истина. Ивен Конрад, неотрывно следивший за

монитором, хмуро сжал губы. Пора. Он набрал номер Ноуэрзера.

———

Феоро подскочил в постели, с горлом, сдавленным немым криком. Он попытался встать — ноги не слушались. По полу, рыча и задыхаясь, как подраненный зверь, он бился в истерике, рвал на себе волосы и пронзительно выл. В отчаянии звонил Дорби, Мерил, в лабораторию, получая лишь тишину в ответ. Не зная куда себя деть, нацепил на шею флешку-талисман. Парень натянул первый попавшийся пиджак и помчался в Корпорацию. У выхода его уже ждали. Человек с сединой у висков что-то говорил сладким, успокаивающим голосом. Двое других — крепкие, безликие — молча скрутили Феоро, сорвав с его шеи последнюю надежду, и затолкали в машину с затемнёнными стеклами. Ноуэрзер на мгновение зашёл в опустевшую квартиру. После недолгого поиска, заглянул в верхний ящик стола, освещённого экраном монитора. Аккуратно достал "нужную" Конраду папку с данными об эксперименте, которые тщательно собрал Феоро для передачи знакомому Дорби. Пробежал глазами по компромату, криво улыбнулся:"Неплохо постарались." Ноуэрзер обернулся на раздавшийся позади звук. Напротив него, в луже лунного света, замер огромный кот, и его зелёные глаза горчили немым укором.

Эпилог

Ивен Конрад вертел в пальцах маленькую чёрную флешку. Всё рассчитано верно. Жаль, нужного откровения пока не случилось. Остался последний ход. В кабинет вошел Дорби О'Ши. Спустя три дня реабилитации. Он молча опустился в кресло напротив. Выглядел на двадцать лет старше. Конрад выдержал многое за последние дни, но то, что случилось с командой после гибели Авы не сравнимо больше любой ему известной беды. Было ли ему жаль? С каждым разом всё сильнее. Но система оставалась неумолимой к чужой боли. — Думаю, нам нужно поговорить, Дорби.

— Мне нечего сказать тебе, Конрад. — Взгляд физика скользнул по камерам. — Они выключены. Разговор останется между нами. — пытался убедить менеджер. — С чего бы я верил тебе? Ты вывернешься из любой ситуации. — У тебя нет выбора. Ты обладаешь нужными мне знаниями, а я нужной тебе властью. И мы можем значительно упростить жизнь друг другу.

— Я ничего тебе не скажу чёртов ублюдок!

Дорби сжимал и разжимал кулаки, чтобы сбросить напряжение и не ударить оппонента прямо сейчас.

Ивен сохранял ледяное спокойствие.

— Вот как мы поступим, Дорби. Ты вернёшься к учёным, получишь свободу действий. Снова займёшься наукой. Я не требую от тебя раскрывать тайну Авы сейчас, но я верю, что со временем мы вместе поработаем над этим.

— А если нет? Закроете меня, как Геллу?

Губы Конрада дрогнули, на секунду обнажив сожаление. —Я готов предложить тебе альтернативу. Я отпущу Мерил. Насовсем. Они с Альбертом собирались переехать ближе к дочери, я дам им этот шанс. — С чего ты взял, что я прощу тебе Аву? С чего взял, что стану торговаться? Менеджер поднялся и открыл дверь в смежный кабинет. Через мгновение оттуда показалась крупная кошачья голова. В её зелёных, равнодушных глазах Дорби прочёл всё: пустую квартиру, немой укор и ту самую, единственную нить, что ещё связывала его с Авой. — Это питомец Феоро Тана и его подруги.

О'Ши медленно поднялся с кресла.

— Ты не смог уберечь одну жизнь, я даю тебе шанс спасти другую. Феоро в порядке, насколько это возможно, но находится под нашим контролем. И только от тебя зависит его дальнейшая судьба.

Дорби истерично, беззвучно рассмеялся.

— Изначальной целью был я? Всё это — чтобы вернуть меня в науку?! — Я не мог знать, чем закончится эксперимент, — парировал Конрад. — Но сила в том, чтобы пользоваться любыми возможностями, которые любезно преподносит судьба. Ты единственный, кто способен понять, что она нам оставила. Никакие препараты не выбьют из тебя эти данные — твой разум их слишком технически переработал. Ты должен работать добровольно. Или же, можешь снова подвергнуть риску своих знакомых. Они замерли. Два полюса — ледяной прагматизм и обожжённая ненависть. После минутного немого диалога, физик опустился в кресло. Тень огромной кошки молча скользнула между ними, разъединяя два мира — тот, где торжествует система, и тот, где вечно светит рассвет над утёсом Мора. Дорби закрыл глаза и в них отозвалось эхо далёкого прикосновения. И всезнающая, безжалостная тишина.

Примечание от автора:

Леталиты — от Лат. Letalis — смертоносный.