Острожный цветок

Часть первая

От Кайенны до Вандомской площади

I. Поезд № 53

4 часа 25 минут утра. Поезд № 53, из Парижа в Гавр, только что отошел от станции Больбэк и мчался на всех парах к Бёзвилю.

В отдельном купе первого класса, растянувшись на мягких подушках, крепко спал единственный пассажир целого вагона.

Так как дело было зимой и стоял страшный холод, он укутался двумя теплыми покрывалами, надвинув дорожную шапку до самых глаз.

Над ним качалось широкое пальто-сак, прикрепленное к сетке. Вдруг во внутренних дверях купе появилась голова в фуражке с галуном.

Окинув быстрым взглядом небольшое помещение, занятое путешественником, человек осторожно, без малейшего шума вошел в купе.

Он внимательно осмотрел спящего.

— Отлично!.. — прошептал незнакомец.

Очевидно, обстоятельства ему благоприятствовали.

Путешественник занимал купе последнего вагона и, чтобы избегать излишнего любопытства, завесил своим пальто маленькое окошко, выходящее в соседнее отделение.

Но вот спящий пошевелился.

Одно из покрывал благодаря этому движению соскользнуло с его плеч, он машинально, не открывая глаз, поймал его, закутался еще плотнее, перевернулся на другой бок и почти сейчас же сильный храп после глубокого вздоха подтвердил, что пассажир и не думал просыпаться.

Вошедший в это время съежился в уголке на противоположной скамейке, спрятав лицо за оконную занавеску.

— Уф!.. — прошептал он. — А я уж испугался... Даже в пот бросило!..

Успокоенный ровным дыханием спящего, он вытащил из кармана вчетверо сложенный носовой платок, а затем, достав крошечный флакон, вылил на него содержимое. Неприятный, одуряющий запах распространился по всему купе. Секундой позднее лицо путешественника было ловко покрыто этим платком. После сильной дрожи члены спящего потеряли свою силу. Послышался глухой хрип, и голова его беспомощно скатилась с подушки.

Тогда неизвестный взял его за руку и приподнял. Он не шевелился, его можно было принять за труп.

— На этот раз дело удалось!.. Средство моего патрона произвело должное впечатление... Это не то, что негодный хлороформ!..

Он опустил окно до половины, чтобы уничтожить неприятный и тяжелый запах, захватывавший дыхание.

— Ну, теперь нечего бояться, он не проснется!.. Но мне-то спать не приходится... Черт побери, и сильно же это средство!.. Однако, поторопимся... Начальник предупреждал, что оно действует только в течение десяти минут...

Расстегнув свое манто, он вытащил оттуда тонкую короткую трость, вроде тех, которыми снабжены лондонские полицейские.

Затем, наклонившись над лежащим, он убедился, что тот едва дышит.

— Слеп и глух!.. — сказал он, отвратительно улыбаясь, указывая пальцем на фетровую шапку, закрывавшую глаза и уши путешественника. — Бедняга еле дышит и не может просить о помощи... В этом гнусном свете следует быть человечным!..

Он подался немножко назад, взмахнул тростью и нанес спящему сильнейший удар по голове.

Несчастный вздрогнул, но не испустил ни малейшего звука.

Одно конвульсивное движение, и все было кончено.

— Черт возьми, — произнес убийца самодовольно, — оказывается, я еще не позабыл прежнего!..

Не теряя времени, он сбросил с убитого оба покрывала, расстегнул пиджак покойного и, порывшись в его карманах, вытащил туго набитый бумажник.

При свете вагонного фонаря он осмотрел содержимое, заключающееся в массе бумаг и трех билетах по 100 франков.

Убийца уже намеревался воспользоваться деньгами, но после недолгого раздумья положил их на прежнее место.

— Без глупостей!.. — прошептал он. — Это запрещено!.. Хотя в сущности ужасно досадно не брать того, что плывет само в руки... Но раз так было решено...

И он принялся рассматривать бумаги, стараясь сохранить их в том же самом порядке, как они были уложены.

В конце концов он нашел одну, тщательно спрятанную во внутренним отделении и приколотую булавкой к подкладке. Вероятно, это было то, что он искал, так как из груди его вырвался глубокий вздох удовлетворения.

Он спрятал находку в свой карман, бумажник же поместил обратно в карман своей жертвы и стал застегивать его пиджак.

Но в этот момент свисток паровоза заставил убийцу вздрогнуть. Поезд, замедляя ход, подходил к какой-то станции.

Он быстро задернул фонарь занавеской.

Поезд остановился.

— Бёзвиль-Бреотэ, пять минут остановки!.. — слышались крики кондукторов.

Это был момент страшного нервного напряжения. В продолжение пяти минут в купе мог войти какой-нибудь пассажир или служащий.

Прижавшись в угол, убийца, схватившись левой рукой за дверную ручку, сжимал в правой свою ужасную трость, решившись ошеломить ею первого, кто войдет в купе, чтобы самому сейчас же исчезнуть.

Но никто не вошел. Через некоторое время, показавшегося ему целым веком, раздался свисток и поезд тронулся.

Убийца вздохнул облегченно и снова принялся застегивать покойника. Затем, открыв наружную дверь, он схватил труп, медленно раскачал его и столкнул на железнодорожное полотно.

В поезде все спали и никто не слыхал шума от падения тела, заглушенного к тому же еще стуком колес.

Отдернув занавес с фонаря, убийца тщательно осмотрел подушки.

Благодаря теплой шапке, надетой на несчастном пассажире, нигде не оказалось ни единой капли крови.

С самодовольной улыбкой убийца спустился на подножку, оставив дверь открытой, и быстро пошел, держась за металлические поручни, снаружи вагонов.

Никто ничего не слыхал и ничего не заметил, да если бы и увидали, то фуражка с галуном могла бы заставить всех принять его за контролера.

Дойдя до пустого вагона третьего класса, он вошел в него, освободился от трости и фуражки, завернув ее в номер старого журнала, надел мягкую шляпу, вытащенную из кармана, закурил папиросу и спокойно ожидал окончания путешествия.

В 5 часов 5 минут утра поезд № 53 входил в Гаврский вокзал.

Всего пять или шесть человек, ежась от холода, ожидали прибытия этого слишком раннего поезда, привезшего очень немногих пассажиров.

Убийца выскочил из своего вагона, отдал билет служащему и исчез в лабиринте улиц, окутанных еще морозными сумерками.

Понемногу прибывшие и встречавшие разошлись, вокзал опустел.

Только одна молодая женщина, лет 25-26, не уходила.

Когда сторож запер двери зала, выходящие на дебаркадер, она подошла к нему.

— Скажите пожалуйста, — начала она дрожащим голосом, видимо, взволнованная, — ведь это пришел парижский поезд?..

— Точно так, сударыня...

— Тот, который выходит в 11 часов 10 минут?..

Совершенно верно... Вы, должно быть, ожидали кого-нибудь с ним?..

— Моего мужа... Он телеграфировал, что приедет именно с этим поездом, и я недоумеваю, почему его нет!..

— Опоздал и приедет со следующим...

— Вы так думаете?..

— Убежден... Это постоянно случается... Вам нечего беспокоиться.

И сторож, пожав плечами, собрался уже уходить, но молодая женщина удержала его.

— А когда приходит следующий поезд?.. — спросила она.

— В 7 часов 40 минут, № 61... И ваш муж, наверно, приедет с ним, если, конечно, не подождет скорого, который приходит в 11... хотя я вам все-таки советую вернуться сюда через два часа, так как полагаю, что вы его встретите с 61... Опоздавшие на 53 обыкновенно приезжают с ним...

— Благодарю вас, я лучше подожду здесь...

Закутавшись поплотнее в накидку, отделанную мехом, молодая женщина уселась в углу зала.

Ожидание было долгое и томительное, прерываемое прибытием двух гаврских поездов, которые молодая женщина в своем нетерпении принимала за парижские.

Наконец, послышался свистов 61. Она поспешила к дверям, прильнула к стеклам и внимательно осматривала всех пассажиров, выходивших из вагонов.

Увы, тот, кого она ожидала, не появлялся.

Но поезд привез мрачную новость. На полотне, неподалеку от Бёзвиль-Бреотэ, найден труп какого-то путешественника, без сомнения, ставшего жертвой преступления.

— Это он!.. — вскричала несчастная, побледнев.

Ее сейчас же окружили, стараясь разубедить, даже обмануть — все было напрасно.

— Это он!.. Я уверена в этом!.. — твердила она. — Я должна его видеть!..

Несмотря ни на что, она села в восьмичасовой поезд и отправилась в Бёзвиль.

С ним же выехали на место происшествия и судебные власти: прокурор республики, следователь, следственный пристав, доктор и письмоводитель.

Бедная женщина не ошиблась. Ее муж, обезображенный, с разбитой головой, весь в крови, лежал в станционном зале. Бумаги, найденные в его карманах, вполне установили личность покойного: Шарль-Луи Лавардан, отставной офицер 3-го полка морской пехоты, в настоящее время путешествующий коммерсант.

Власти искали каких-нибудь фактов, которые бы дали разгадку события. О грабеже нечего было и думать. Все вещи покойного — кошелек с несколькими золотыми монетами, дорогие часы с цепочкой и бумажник с тремя билетами по 100 франков — оказались в целости. Обыкновенный вор, разумеется, не преминул бы воспользоваться этим.

Кроме того, на трупе не имелось ни малейших признаков насильственной смерти, произведенных каким-либо оружием. Разбитая голова являлась очевидным следствием падения из вагона на полотно, повлекшим за собою моментальную смерть. Ударившись головой о рельсы и свалившись на откос, покойный избег возможности быть раздавленным следующими поездами.

Едва начав следствие, судебные власти получили подробный рапорт от начальника поезда № 53, в котором сообщалось, что по прибытии в Гавр наружная дверь в последнем купе вагона первого класса оказалась открытой, а в самом купе найдены два покрывала, пальто-сак и разные мелочи, доказывающие присутствие в нем пассажира.

Но пассажир этот исчез, не потребовав ни багажа, ни своих вещей, почему начальник поезда счел своею обязанностью предупредить полицию.

Как раз в тот момент, когда в Гавре комиссар осматривал купе, пришло известие о найденном близ Бёзвиль-Бреотэ трупе.

Несчастный случай объяснялся весьма просто и ясно. Заснувший пассажир, услыхав спросонья свисток паровоза, вероятно подумал, что уже приехал в Гавр, второпях открыл дверь, высунулся из вагона, но потерял равновесие и упал вперед головой.

Это было мнение врача, сопровождавшего власти.

Начальник станции присоединился к нему, отстаивая интересы своей дороги.

— А я вам говорю, что он был убит!.. — вскричала г-жа Лавардан, смело глядя на них.

Доктор, высокий, худощавый старик с длинной, седой бородой, широко раскрыл глаза и посмотрел на нее из-за золотых очков. Не менее удивленный и прокурор республики взглянул на ту, которая говорила с такой уверенностью.

Г-жа Лавардан была очень хорошенькой и интересной женщиной. Среднего роста, пропорционально сложенная, она обладала смуглым цветом кожи южанок и грацией испанок и пиринеянок, во всей фигуре которых сквозит вместе что-то наивное и настойчивое. Ее ротик, пунцовый, как спелая граната, и глаза, блестящие от слез, точно два черных бриллианта, довершали это впечатление.

— Повторяю вам, он убит, и я знаю убийцу!..