Островитянин

Сейчас много пишут и говорят о расовых беспорядках в США, Франции и некоторых других странах. У меня тоже есть свое мнение на этот счет. Но лучше я расскажу историю, которая произошла со мной и касается некоторых расовых аспектов нашей жизни.
Как-то, лет пятнадцать назад, во время поездки во Францию угораздило меня попасть в госпиталь. Дело было в Париже. Первые сутки я провел в реанимации, но через день оклемался, и меня перевели в обычную палату.
Стандартная двухместная палата французского муниципального госпиталя, если судить по оснащенности различной медицинской аппаратурой, вполне потянет на реанимационное отделение крутой московской клиники для олигархов. По ценам (15 лет назад): реанимация – 1200 евро в сутки, двухместная палата (с трехразовым питанием и стандартным набором процедур) – 500 евро в сутки. Прошу учесть, что в случае госпитализации гражданин Франции не платит вообще ни копейки, все берет на себя обязательная медицинская страховка. Так же и застрахованные туристы. Собственно, действие моей истории и связано с медицинской страховкой.
Итак. На третий день моего пребывания в госпитале ко мне подселили жителя заморского департамента Франции – Мартиники. Это был худой негр лет пятидесяти с всклокоченной головой и в мятой одежде. Он плохо говорил по-французски, и постоянно был чем-то недоволен. Звали его то ли Дамин, то ли Драмин, не помню. Из скупого разговора с ним я с трудом понял, что он мелкий предприниматель (торгует чем-то на рынке в Фор-де-Франс) и приехал в госпиталь на обследование по направлению своего мартиникийского врача. На Мартинике не оказалось больницы нужного профиля, и его отправили в Париж. Удивительно не только то, что медстраховка покрывала его пребывание в госпитале за тысячи километров и сопутствующие процедуры, но и - внимание! – компенсировала авиабилет туда и обратно.
Чертыхнувшись про себя такому соседству, вы уж простите, я побежал к старшей сестре Фариде и выпросил у нее пару флакончиков спирта. Она долго не могла понять зачем мне это. Но я, зная, что она алжирка, рассказал, что я был в Алжире и как люблю эту страну. Поддавшись на мою лесть, строгая Фарида выдала мне заветные флакончики. Это не наша больница, где сестра ни секунды бы не сомневалась, как я конкретно применю медицинский спирт. Это Франция. А, действительно, зачем мне это? Затем, чтобы каждый раз перед посещением дезинфицировать наш общий теперь с мартиникийцем санузел. Нет, не подумайте, в госпитале с этим делом все поставлено отлично – утром и вечером тщательная уборка с хлоркой и кварцевой лампой, мыло, полотенца строго индивидуальны, для унитаза – одноразовые стерильные накладки и все остальное в том же духе. Но просто российская привычка берет свое - когда лежишь далеко не один в палате, по необходимости предпринимаешь собственные меры санитарии… А тут еще такое чучело подсадили. В общем, решил перестраховаться.
В первый же день я заметил, что Драмин демонстративно неаккуратен и требователен к очень предупредительному и доброжелательному медперсоналу. Вытерев руки полотенцем, бросал его на пол и требовал новое, по десять раз вызывал медсестру для регулировки кровати, устроил скандал, когда ему не разрешили прогулки во дворе. В общем, тип был неприятный, и я с ним сократил общение до самого необходимого минимума.
Но апофеоз случился через пару дней, накануне моей выписки. Как всегда утром пришла совсем молоденькая миниатюрная медсестра-практикантка Софи (студентка медицинского ВУЗа) узнать о меню на обед и ужин. Да-да, в госпитале нет общей столовой, еда, как в самолете, развозится на подносах по палатам в индивидуальной упаковке и есть возможность небольшого выбора на обед и ужин – 3-4 варианта, мясо, рыба, птица… Медсестра пришла в тот момент, когда Драмин ушел на процедуры. Приняв заказ от меня, девушка сказала, что на обратном пути опять заглянет, и примет заказ от моего соседа. Но и через полчаса, когда медсестра снова заглянула, соседа не было.
– Ничего страшного, – улыбнулась девушка. – Я ему принесу стандартное дежурное меню.
Через час вернулся сердитый мартиникиец и, по уже сложившейся традиции, стал требовать то одно, то другое. Наконец, когда скандал стал выплескиваться в коридор, в палату пришла старшая медсестра Фарида, крупная, крепкая женщина, которая тоже за словом в карман не лезла, и немного приструнила его.
И тут принесли обед. Молоденькая практикантка, как всегда, улыбаясь, выдала мне заказанный обед, а Драмину – дежурный.
– Почему мне дежурный обед? – возмутился мартиникиец. – А вот ему спецзаказ.
Он ткнул пальцем в мою сторону. Я отставил поднос, готовый… не знаю к чему я был готов, но в торец дать островитянину мне очень захотелось.
– Месье, – стала оправдываться Софи. – Вас не было, чтобы сделать заказ, и в таких случаях пациентам выдается дежурное меню.
– Меня не было потому что я был на процедуре!
– Месье, но вы отсутствовали, я не могла ждать долго, - лепетала растерянная девушка.
– Должны были дождаться!
– Но, месье, другие пациенты не могут ждать…
– Это меня не касается, это – ваши проблемы. Что там у вас в меню?
– Лазанья, курица, рыба…
– Вот, несите рыбу, а то, что это вы мне принесли?
– Овощи по-кантонски.
– Мне они не нужны. Пусть их ест кто-нибудь другой. Всё! Несите рыбу.
Совершенно растерянная девушка забрала поднос и убежала, а у меня внутри все просто клокотало, но я сдерживал себя. Минут через пятнадцать девушка вернулась и поставила перед Драмином запечатанный поднос:
– Вот месье, ваша рыба.
– Можете, когда на вас надавить! – желчно произнес островитянин.
– Просто иногда блюда остаются невостребованными.
Драмин брезгливо отодвинул от себя поднос:
– Можете уносить, я не голоден, – демонстративно лег на кровать и отвернулся. – Я могу написать об этом в вашем отзыве о практике, имейте это в виду.
Я взял свой поднос и вышел в коридор, чтобы, сгоряча, не врезать наглецу. Девушка стояла около каталки, нагруженной обеденными подносами, и плакала.
– Не плачьте, Софи, не стоит он того, чтобы из-за него слезы лить, – постарался я успокоить симпатичную девушку. – Подумаешь, возомнил из себя. Наплюйте!
– Он действительно может потребовать отметить этот эпизод в отзыве о моей практике. И тогда, тогда…
Каков, гад, однако, подумал я!
– Ничего он не потребует, я вам обещаю. Пусть только попробует. Я же все видел.
– Мерси, месье.
Девушка вытерла глаза и покатила подносы дальше. Я зашел в палату, еще не зная, что скажу этому типу, но он меня опередил:
– Представляете, везде такое отношение к чернокожим. Безобразие, сегрегация! И в Фор-де-Франс и вот здесь тоже. Франция, называется, демократия! Унижают, проходу не дают, эксплуатируют!
Я подошел к его кровати и понял, что если врежу, то только подтвержу этим его слова. Высказать хотелось очень много, но я сдержался и лишь прошипел, что ему, говнюку, придется завтра перед девушкой извиниться.
Судя по всему, не столько слова, сколько моя предельно злая физиономия произвели некоторое впечатление. Драмин совершенно не ожидал такого оборота и только молча сглотнул. Но я на этом не остановился. Мне пришла в голову одна мысль. Шансов было мало, что она сработает, но все-таки. Надо бить гаденыша его же оружием. Это, если получится, будет круче расквашенной морды.

Я отыскал старшую медсестру Фариду и рассказал ей о том, что произошло в обед. От себя добавил лишь личные пожелания в плане мер воздействия. Она не знала о том, что случилось, внимательно меня выслушала и потом резко встала:
– Идемте, месье! Сейчас разберемся.
Зайдя в палату, Фарида специально грохнула дверью и встала у кровати мартиникийца, уперев сильные руки в бока. Драмин сел и испуганно заморгал.
– Значит так, месье такой-то, – она произнесла его трудновыговариваемую фамилию. – Предлагаю вам извиниться перед Софи за вашу сегодняшнюю отвратительную выходку…
Драмин попытался что-то сказать, но Фарида не дала ему слова:
– … и если вы попытаетесь испортить ей отзыв, то я напишу докладную главврачу о том, что вы систематически нарушаете внутренний распорядок госпиталя, и вас не только немедленно выпишут, но и обязательно сообщат об этом в страховую компанию, и вам придется оплатить лечение из собственного кармана.
– И авиабилет, – злорадно добавил я.
– Да, и авиабилет тоже, – Фарида посмотрела на меня. – Я думаю, что многие с удовольствием подтвердят факты ваших злостных нарушений.
Драмин, как рыба на берегу, молча открывал и закрывал рот, растерянно переводя взгляд с Фариды на меня.
Фарида посчитала беседу оконченной и вышла снова громко хлопнув дверью.

На следующее утро меня выписали, и я покинул клинику. На первом этаже, получая справку о выписке и фактуру на оплату услуг, я увидел Софи со своим приборчиком, в который она обычно записывала заказы пациентов. Она, заметив меня, подошла и заговорила:
– Поздравляю с выздоровлением, месье! Вы теперь домой, в Москву?
– Да, домой. Спасибо, Софи за вкусные обеды, за внимание и… Не бойся моего соседа, мы с Фаридой его убедили не кляузничать. Уверен, он теперь будет вести себя хорошо.
– Да, месье! Он даже сегодня извинился...
– Ну, вот, видишь. Счастливо, Софи! Привет Фариде!
Я подхватил спортивную сумку и направился к выходу, где меня поджидал друг. Закрывая стеклянную дверь, я обернулся: Софи улыбалась и махала мне рукой.