Остывшие

Я не спала уже третьи сутки. Или четвёртые? Время слилось в одно серое пятно за окном. Даниил снова принёс мне чай. Он делал это постоянно, будто горячая вода могла что-то исправить.

— Кать, выпей, а? С ромашкой.

Я молчала, глядя в стену.

— Они опять пишут, — тихо сказал он, садясь на кровать. — В городском паблике. Что ты сама его спровоцировала.

— Не читай это, Даня. Пожалуйста.

— Но мы должны что-то делать! — он сжал кулаки. — Этот ублюдок гуляет на свободе, его папочка-депутат всё замёл! Следователь мне вчера так и сказал: дело «бесперспективное». Я его чуть не ударил.

Я знала эту ярость. Она жила и во мне, просто пряталась глубже. Вечерами Даня сидел за ноутбуком, выискивая хоть какой-то способ наказать Игоря. Но находил только новые оскорбления в мой адрес и фотографии нашего обидчика из дорогих клубов.

— Нашёл кое-что, — сказал он однажды, не поворачиваясь. — Старый форум. Легенда про «Плакальщицу».

Я не ответила. Мне было всё равно.

— Говорят, в одной из новостроек нашего района когда-то насмерть замёрзла девушка. Её дух остался в стенах. Если тебе очень больно, можно к ней обратиться. Нужно ночью прислониться к несущей стене и прошептать ей всё. Легенда гласит, что она заберёт твою боль и отдаст тому, кто её причинил.

Он повернулся ко мне. В его глазах горела отчаянная надежда.

— Даня, ты серьёзно? Городские байки? Поговорить со стеной?

— А что нам ещё остаётся, Катя?! — он вскочил. — Полиция умыла руки! Адвокаты боятся! Что нам делать? Сидеть и смотреть, как он живёт свою лучшую жизнь, а ты боишься из дома выйти?

Через два дня я заставила себя взять телефон. В ленте новостей выскочило свежее фото. Игорь. С бокалом в руке и самодовольной ухмылкой. Он был счастлив. Он жил. А я — нет.

Внутри что-то оборвалось. Жажда мести захлестнула меня.

Я встала с кровати и подошла к Даниилу.

— Мы сделаем это.

— Что сделаем?

— Ритуал. С Плакальщицей. Сегодня ночью.

***

Ровно в полночь мы стояли посреди тёмной спальни. Тишина давила на уши.

— Вот эта, — прошептал Даня, указывая на стену. — Она точно несущая.

Я прижалась к холодным, шершавым обоям. Даниил встал сзади и обнял меня за плечи.

— Говори, Кать. Всё говори. Я с тобой.

И я заговорила. Сначала тихо, но потом из меня полился поток. Я шептала стене о той ночи, о его смехе, о боли, о беспомощности и стыде. Слёзы текли по щекам. Даня стоял рядом, дрожа, и тоже начал шептать, добавляя к моей боли свою ненависть.

Внезапно по комнате прошёлся ледяной сквозняк, хотя все окна были плотно закрыты. А потом из вентиляции под потолком донёсся тихий, протяжный плач.

Я замерла. И тут в моей голове раздался голос. Холодный, бесплотный, как зимний ветер.

«Я слышу твою боль. Я могу забрать её. Я могу обрушить её на него».

Даниил ничего не слышал, он лишь с ужасом смотрел на моё застывшее лицо.

Что… что тебе нужно? — мысленно спросила я.

«За это нужна плата. Мне нужна энергия. Его чувства. Его любовь к тебе, его сострадание. Они станут топливом для твоей мести. Он будет рядом, но перестанет чувствовать. Это цена».

Пожертвовать любовью Даниила? Единственным, что у меня осталось? Нет.

Но Даня, видя мой искажённый ужасом взгляд, всё понял.

— Мы на всё согласны! — крикнул он в тишину комнаты. — Забирай что угодно, только помоги ей! Помоги!

В тот же миг плач оборвался. Наступила мёртвая тишина.

Я медленно повернула голову и посмотрела на Даниила. Он смотрел на меня в ответ. И на одну короткую секунду его глаза, только что горевшие любовью и отчаянием, стали абсолютно пустыми. Безразличными. Стеклянными, как у манекена.

Секунда прошла. Он моргнул, и в его взгляде снова появилось беспокойство, но я знала, что увидела. Сделка была заключена.

***

Первые несколько дней прошли очень странно. Боль, которая сидела во мне месяцами, как будто отошла на второй план. Она не исчезла, но стала какой-то приглушённой. Я впервые за долгое время смогла нормально поесть и даже проспала шесть часов без пробуждений. Но квартира стала другой. В ней будто похолодало, а Даниил… он тоже изменился.

Он больше не пытался меня обнять или взять за руку. Его забота стала какой-то обязательной, как по расписанию. Он по-прежнему приносил мне чай, но теперь просто молча ставил чашку на стол и тут же уходил к своему ноутбуку. Там он мог сидеть часами, просто раз за разом обновляя страницу Игоря в социальной сети.

— Кать, подойди, — позвал он меня на третий день. Голос у него был ровный, совсем без эмоций.

Я подошла и посмотрела на экран. Там был новый пост. Всего одна фраза: «Третью ночь не сплю. Кажется, я еду крышей».

— Смотри, — сказал Даня, не отрывая взгляда от монитора. — Началось.

Он даже не улыбнулся. В его голосе не было ни капли радости или злости. Он просто сказал это, как будто прочитал новость в газете. Меня аж передёрнуло. Раньше мы бы, наверное, обрадовались, а сейчас я почувствовала только холод, который пополз по спине.

С каждым днём всё становилось только хуже. Игоря ломало всё сильнее. Он писал, что его мучают кошмары, что у него болит всё тело, хотя врачи ничего не могут найти. А Даниил просто собирал все эти записи о чужих страданиях и показывал мне. Это было похоже на отчёт о проделанной работе.

Как-то вечером я сидела на диване и пыталась смотреть какой-то старый фильм. И вдруг случайный звук в фильме вернул меня в ту ночь. Дыхание сбилось, меня затрясло. Слёзы сами потекли из глаз, я даже не могла их остановить. Раньше Даня в такие моменты сразу подбегал ко мне, крепко обнимал и шептал, что всё будет хорошо, пока я не успокоюсь.

Сейчас он просто подошёл и встал рядом. Он смотрел на меня так, будто я была каким-то экспонатом в музее.

— Тебе холодно? — спросил он совершенно будничным тоном. — Или это оно? Судя по его последнему посту, его сейчас тоже знобит.

Я подняла на него заплаканные глаза. В его взгляде не было ни капли сочувствия. Только интерес. Холодный, почти научный. Он не видел моей боли. Он видел симптом, который должен был проявиться у Игоря. И в тот момент я поняла, что боюсь его. Боюсь сильнее, чем всех своих воспоминаний.

Самое страшное случилось через неделю. Мне приснился кошмар, и я проснулась от собственного крика, резко сев в кровати. Сердце колотилось где-то в горле, подушка была мокрой от слёз. В темноте комнаты я увидела тёмный силуэт. Даниил сидел на краю кровати и просто смотрел на меня. Он не двигался, не пытался меня успокоить или включить свет.

— Даня? — прошептала я, всё ещё дрожа.

Он помолчал пару секунд, а потом в темноте загорелся экран его телефона.

— Интересно, — произнёс он абсолютно спокойно. — Он прямо сейчас пишет, что ему кажется, будто в комнате кто-то есть. Твой страх очень сильный. Отлично передаётся.

Я смотрела на него, и меня сковал такой ужас, какой не снился мне ни в одном кошмаре. Человек, которого я любила, сидел в метре от меня и хладнокровно анализировал мой страх, сверяясь с телефоном, как с каким-то прибором.

***

Прошёл месяц. Месть свершилась. На странице Игоря появился пост от его матери. Она написала, что её сын в тяжёлом состоянии в закрытой психиатрической клинике. Враг был побеждён. Всё закончилось.

Я ждала. Я очень ждала, что теперь всё станет как раньше. Что эта тварь, Плакальщица, получив то, что хотела, отпустит Даниила. Но ничего не менялось. Пустота в его глазах никуда не делась. Он перестал следить за Игорем. Он вообще перестал чем-либо интересоваться. Он просто был рядом, как тень.

В тот вечер я не выдержала. Он сидел на кухне и просто мешал ложкой сахар в чае, глядя в одну точку.

— Даня, — начала я, и голос тут же сорвался. — Поговори со мной. Ну пожалуйста.

Он поднял на меня взгляд. Вежливый и совершенно пустой.

— Я слушаю.

— Я так больше не могу! — я зарыдала, слёзы снова потекли по щекам. — Я хочу, чтобы всё было как раньше! Я хочу, чтобы ты вернулся! Пожалуйста, Даня, обними меня! Скажи хоть что-нибудь!

Он смотрел на моё заплаканное лицо с лёгким удивлением, будто я кричала на незнакомом ему языке. Он молча выслушал всю мою истерику, подождал, пока я немного успокоюсь, а потом сказал тихо и чётко:

— Я не понимаю, чем ты недовольна. Цель достигнута. Он страдает. Разве ты не этого хотела?

И тут до меня дошло. Плакальщица не одолжила его чувства. Она сожгла их. Использовала как топливо для своей мести. Она отомстила за мою сломанную жизнь, но в ответ сломала его. Я победила, но осталась совсем одна, запертая в квартире с пустой оболочкой человека, которого любила больше всего на свете. Он был живым памятником цене моей мести.

В наступившей тишине из решётки вентиляции вдруг донёсся тихий звук, похожий на довольный вздох.