Освободитель

Фоме потребовалось собрать все свои силы и волю, чтобы подняться на ноги. Он снова накидался до чертей, хотя завтра с утра собирался переписать кое-что из головы на лист, и ведь уже тормознул, и, вроде собирался уходить, но тут вошла эта рыжая…

Между стаканами, и полузабытыми стихами, когда многое уже не оседало в памяти, он заметил, что рыжая исчезла, исчез и этот мудак, что раздражал Фому весь вечер.

Рыжая, конечно, совсем не разбирается в поэтах, блядь, но какие ножки!

Разогнувшись и поймав равновесие, Фома двинулся дальше. До дома оставалось еще около километра. Чтобы взбодриться, он попытался вспомнить подходящие стихи. Всплыла строфа Рембо:

Я целовал ее лодыжки

И низменный услышал смех,

Заливистый, без передышки,

Зазывный, тянущий во грех…1

Фома улыбнулся строфе, затем примерил строфу на сегодняшнюю рыжую, и ему стало грустно. Во внутреннем кармане пальто он нащупал продолговатый куб вискаря, украденный со стола, и сделал длинный глоток, чтобы легче было различать стрелку внутреннего компаса. Прислонившись к кирпичной стене, Фома стал глотать слюну, стараясь не пустить виски обратно, но тщетно.

Вытерев рот, поэт поднял голову и в возникшей перед ним пыльной витрине различил начертанное имя «Анна Каренина».

Оказалось, поэт осквернил цоколь книжного магазина.

«Их нужно освободить», – решил Фома, – «всех этих женщин, заточенных в книгах. Классные бабы, большинство из них уж точно разбираются в поэтах, томятся в плену обстоятельств, выдуманных писателями».

- Сейчас, девчата, я подарю вам свободу и, надеюсь, вы не забудете моей доброты, – пообещал Фома.

Форточка низкого зарешеченного окна магазина оказалась приоткрытой. Фома закурил, оценивая обстановку. Ночь. Вокруг – ни души. Поэт вынул бутылку, отхлебнул, затем просунул ее сквозь решетку и вылил оставшееся полбутылки виски в форточку. Жидкость заструилось по стеклу и лужей растеклось по подоконнику, намочив стопку книг. Фома затянулся сигаретой и отправил тлеющий бычок вслед за огненной водой. Книги занялись пламенем. Фома двинул вниз по улице.

***

Поэт сильно вздрогнул от падения во сне и открыл глаза. Ему показалось, что в постели он не один. Он перекатился на другой бок – не показалось. Рядом с ним лежала женщина. Она как будто ждала его пробуждения. У женщины было миловидное лицо, особенно ласковое и нежное. Блестящие серые глаза, казавшиеся темными от густых ресниц,2 смотрели прямо в глаза Фомы.

- Спасибо, – прошептала женщина. Она была не знакома поэту, но кого-то сильно напоминала. Через мгновение он узнал ее – это была Анна Каренина, точь-в-точь такая, какой он представлял ее себе, читая роман.

- Пожалуйста, – рассеяно прошептал Фома в ответ. Анна улыбнулась и подалась к поэту, под одеялом она была обнаженной…

Под утро, когда поэт проснулся, Анны уже не было.

Весь день Фома писал «Оду рыжей» и пил.

Ночью отблагодарить поэта пришла Офелия. Она была отрешенной и прохладной, но искренней. Затем после дня проведенного за одой и бутылкой, ночью утешить его явилась Эсмиральда, но Фоме больше понравилась Флёр-де-Лис, заглянувшая следом. Настасья Филипповна, кроткая поначалу, устроила на прощание гадкую сцену, вылив в окно последний алкоголь. Зато дебелая Дездемона была исключительно ласкова и щедра. Кроме «классических» женщин, было много женщин из «бульварных романов» и даже с настенных календарей, сгоревших заодно с книгами.

Между тем, рыжая, воспетая Фомой в оде, все более распаляла его теми пороками и добродетелями, которыми поэт наделил ее.

Женщины, наносившие визиты Фоме, были разнообразны, и благодарили его, как умели, но написанная им рыжая, была его грёзой, квинтэссенцией его опыта и мечты.

Наконец, после ночи с Нана, Фома решился. В щербатое, треснутое блюдо, чудом уцелевшее после многочисленных кутежей, он положил страницы своей оды. Поэт налил себе полстакана самогона, бурого от того, на чем он был настоян, отпил глоток, а остатки вылил на рукопись. Фома откинулся на спинку стула и закурил.

Он уже как будто осязал ее бедра, когда она села ему на колени. Он уже видел, как она откинула волосы коротким движением головы, и ее алый рот приблизился к его губам…

Фома очнулся, когда сигарета обожгла его пальцы, он чертыхнулся и бросил ее в блюдо…

Константин Фомин 02.2021 г. Ред. Павел Чекчеев 02.2021 г.

1 А.Рембо «Первое свидание», перевод В. Орла.

2 Курсивом выделен оригинальный текст романа «Анна Каренина» Л.Н.Толстого.