От альфы до омеги

От альфы до омеги

Резкий свет!

Какие-то люди тычут в глаза фонариком. Кто они? Тошнит. Хочу кашлять, но могу только хрипеть. Больно.

Хлопают по щекам. Кашель лавиной прорывается из глубины. Задыхаюсь. Сейчас вырвет. Усилием воли подавляю рефлекс. Дышу.

– Цвет платья? – слышу властный женский голос по ту сторону света.

Не вижу кто. Она ненавидит. Презирает меня.

– Какого цвета!? – повышает голос.

Голова отзывается болью, будто казан.

– Кто? – выдавливаю из себя. Хочу знать, кто она.

– Платье! Моё платье! Назови цвет! – спрашивает холодно, без капли сочувствия.

Пошевелиться не могу. Руки и ноги зафиксированы. Эти люди. Они контролируют. Надо ответить.

Смотрю вниз. Пытаюсь разглядеть, но отблеск мешает. Непонятно. Платье похоже на халат. Она врач?

– Белый.

– На переработку, – на этот раз голос звучит устало.

Убирает фонарик и хочет уйти.

В шею упирается что-то твердое.

Хочу жить. Кричу:

– Синий! Цвет синий! – первое, что приходит в голову.

Оборачивается.

– Стой! – отдаёт команду. – На диагностику.

Боль. Темнота.

* * *

Я на операционном столе. Яркие лампы сверху. Не могу пошевелиться, но чувствую себя хорошо. Даже весьма. Приятная легкость во всем теле. Надо мной два человека в масках. Разглядеть не могу. Они что-то делают с моей головой. Слышу трение и поскрипывание инструментов.

Глаза сами закрываются и тут же открываются. Поднимается и опускается рука. Сама. Потом другая. Ноги.

– Поздравляю, – слышу чей-то незнакомый голос.

Вижу рукопожатие над собой.

– Спасибо, – узнаю голос женщины. Напрягаюсь. Хочу спросить. Не могу. Не контролирую тело. Я умер? Из глубин сознания растет паника. Чувствую стук сердца. Живой. Подавляю панику. Сердце продолжает стучать. Сильнее. Быстрее.

– Очнулся! – говорит женщина с тревогой и вытаскивает из-под стола картридж.

– Пустой.

Её напарник быстро приносит новый. Вставляет. Женщина гладит по руке. Сердце захлёбывается.

– Потерпи, дорогой, – ласкает голосом.

Сердце успокаивается. Засыпаю.

* * *

Просыпаюсь в палате. Лежать удобно. Мягко. Пробую сжать кулак. Получается. Мне вернули контроль над телом. Понимаю, что не убьют. Уже бы убили. Но кто они? Что хотят? Сколько времени прошло? Меня нашли и спасли? Но почему хотели убить? Непонятно.

Перед зачисткой я со всеми спустился вниз. Нам обещали сохранность. Где остальные?

В палату входит женщина.

– Очнулся?

Подходит близко. Помогает сесть. На мне больничная одежда.

– Ты что-то помнишь из прошлой жизни? – узнаю её голос. Наконец-то могу рассмотреть. Красивая. Яркие губы. А лицо, как у лисицы. Носик аккуратный, острый. Веснушки. Халат подчеркивает стройную фигуру. Спрашиваю:

– Почему нельзя?

– Что?

– Халат белый? Почему нельзя говорить?

– Халат? – оглядывает себя. – Вы называли платье халатом?

– Нет. Платье другое.

– Ладно, – садится рядом и берет за руку. – Прости. Мы думали, ты из этих. Омеговцев. Кто знал? Таких, как ты, мало. Почти все погибли. Хорошо, что у нас правила проверять каждого. Порой утомительно, – манерно вздыхает. – Зато вот тебя нашли.

– Так почему нельзя, если он белый?

– Ах, да! Всё таки ты видишь белый, – она еле заметно улыбнулась. – Устаревший чип. Обычное зрение без апдейта. У солдат Омеги дешевые чипы. Они не различают ультрафиолет. Так что тоже видят белый. А мы различаем. Это проверка. На каждом халате есть вставки. Их офицеры тоже видят. У них чипы лучше. Иногда тела так раскурочены, что по форме не понять.

– Устаревший? Сколько времени прошло?

– Больше ста лет.

Молчу. Пытаюсь осознать. Она тихо сидит рядом, рассматривает меня. Говорю:

– Нам обещали.

– Это сделала корпорация Омега. Они украли технологии и запустили операцию «Смерч». Много людей тогда погибло.

Уточняю:

– Чистку запустила Альфа.

– Это мы – Альфа. Катаклизм вызвала Омега. Они враги.

Молчим.

– У тебя чей чип? – спрашивает осторожно.

– Альфа.

– Вот, – облегчённо вздыхает. – Я видела фирменный знак, только старый. Ты наш клиент, – подмигивает. – Подумать только! А ведь могли отправить на переработку. Правильно, что крикнул «синий».

Не понимаю.

– Почему?

– Ну, – пожимает плечами, – нетипичное поведение, – смотрит на меня, но я всё ещё не понимаю. – Ах да! Ты же ничего не знаешь. Солдаты не думают. Они просто солдаты. Выполняют приказы. Мне за тебя повысили статус, – последние слова произносит с особым удовольствием.

Устаю от разговора. Перестаю понимать смысл. Ложусь.

– Отдохни! Это усталость после лекарств, – хлопает меня по плечу, словно я лошадь. – Хорошее у тебя тело. Завтра будешь как новый.

Поднимается. Уходит.

Обдумывать её слова сил нет. Приказываю выключить свет и закрываю глаза. Засыпаю собственным сном.

* * *

Просыпаюсь бодрый. Вспоминаю докторшу. Жаль, не спросил имя. Не забыть бы, когда придет в следующий раз. Поднимаюсь. Свет загорается, реагирует на движение. Утро или день, не знаю. Окон нет, часов тоже. Оглядываюсь. Рядом с койкой огромный аппарат и шкаф. Всё чистое и немного блестит, похоже, из пластика.

Иду в душ. Раздеваюсь. Куда-то пропала татуировка на правой руке и мышцы будто больше. Посмотреть бы в зеркало.

Включаю воду. Течет только холодная. Дёргаю ручки – горячей нет. Быстро моюсь в холодной и выхожу. Бодрит. Ищу полотенце, но его нет. Мне холодно, мокро. Вспоминаю про шкаф, возвращаюсь. Шкаф пустой – это странно. Вытираюсь одеялом и надеваю пижаму. Одеяло вешаю на дверь в душ сохнуть. Больше некуда.

Хочется кофе. Ищу коммуникатор. Не нахожу. Ни экранов, ни динамиков. Хочу выйти, но дверь заперта. Надавливаю с силой, поддается. Это радует, но, всё же, ломать не рискую. Наверное, лучше подождать. Подхожу к аппарату и рассматриваю. Больше тут делать нечего.

Нахожу знак Альфы. Вспоминаю вчерашний разговор. Осознаю, в каком страшном положении нахожусь, но страха не чувствую. Удивляюсь своему равнодушию. Наверное, что-то вкололи, они в этом мастера.

Нахожу над одной из кнопок надпись «питание». Нажимаю. Выдвигается нечто вроде цилиндра с трубочкой. Слегка надавливаю. Пробую языком. Какая-то жидкая безвкусная каша. Не столько хочу есть, сколько пить. Но знака воды найти не могу. Приходится утолять жажду этим. От мысли, что теперь всегда придется питаться жидкой кашей, хочется сбежать. Только знать бы куда. Радуюсь, что желания возвращаются.

Наконец слышу звук открывающейся двери. Поворачиваюсь, ожидая увидеть её. Но там здоровый человек в чёрном экзоскелете. Его лицо за пластиком шлема видно плохо, зато светятся серые бессмысленные глаза. В памяти всплыли зомби.

– Вы пойдете со мной, – сухо обращается ко мне и протягивает одежду.

– А где женщина? – спрашиваю, переодеваясь.

– Мне не понятен вопрос.

Думаю.

– Ты солдат?

– Да, – отвечает.

– Ты не умеешь думать?

– Не понятен вопрос. Вы пойдете со мной.

Понимаю, что обязан подчиниться. Да и в палате делать нечего.

Солдат пропускает меня вперед. Идем плохо освещённым коридором. Повсюду такой же пластик, как в палате. Он хорошо отражает.

– Почему так темно?

– Свет включен на минимальную мощность.

Теперь понятно, почему мой ответ показался ей нетипичным. Такой индивид не способен что-то вдруг выкрикнуть. Но человек ли он? Совсем не похоже.

– Куда мы идём?

– Наверх, к старшему офицеру.

Хорошо. Офицер знает больше, и у него чип лучше. Нужно продумать вопросы. Хотя, какие вопросы? Так, по мелочи. Главный вопрос всего один. Как теперь жить в мире, где всё чужое, а чип устарел?

Доходим до лифта. Хочу остановиться, но солдат не разрешает.

– Один этаж – лифт не положен.

Подчиняюсь правилу. Выходим на площадку. Ступенек почти не видно, лишь поблёскивают перила. Определить высоту здания невозможно. Жаль. Ясно лишь, что этот этаж не первый и не последний. Приходит в голову мысль.

– Сколько этажей в здании?

– Нет информации.

Бесполезно. Хотя зачем мне это знать? Поднимаемся. Кабинет офицера рядом с лифтом. Солдат открывает дверь, и меня ослепляет яркий свет. Слышу приветливый голос:

– Проходите. Я так рад.

Глаза постепенно привыкают. Вижу просторный кабинет с окном. Большим окном! Оказывается, сейчас день. Я помню, такой свет бывает в полдень. Все стены в стеллажах с книгами. Посередине стол и кресла вокруг. Совсем не похоже на картинки будущего. Такие же кабинеты я видел в родном двадцать первом.

Немолодой офицер в экзоскелете, как у солдата, только с нашивками и другими атрибутами, приветливо приглашает сесть. Шлема на нём нет. Седые волосы и открытая улыбка на гладко выбритом лице располагают.

Солдат остается у дверей. Немного неуютно чувствовать его за спиной.

– Обращайтесь ко мне полковник Джонсон или просто полковник, – начинает разговор.

– Грегор.

Пожимаем руки. Его рука сухая, крепкая. Хорошо, что этот обычай сохранился, чувствую себя проще.

– Грегор. Если не возражаешь, на ты.

Киваю.

– Ты для нас дорогой гость. Клиент нашей компании более ста лет. Для нас праздник спасти кого-то из вас. Поисковые работы ведутся до сих пор. И если бы не эти предатели из Омеги. Поверь, – полковник прикладывает руку к груди, – вас всех уже нашли бы. А сейчас немного формальности.

Достает лист бумаги и аккуратно кладет передо мной.

– Мы свято чтим этот старинный обычай. Вот код твоего чипа. Ему соответствует имя Грегор Бейтмен. Если это ты, поставь подпись вот тут, – показывает пальцем.

Никогда не думал, что бюрократия может успокаивать. Этот новый мир больше не кажется настолько чужим. Перед тем как подписать, беру в руки, читаю. Бумага непривычная на ощупь, то ли резина, то ли пластмасса. На ней список номеров и фамилий. Других подписей нет. Расписываюсь напротив своего имени.

– Так мало нашли?

– К сожалению, да, – забирает бумагу и кладет в папку. – Ты тринадцатый, – отворачивается к окну.

Лекарство, видимо, начинает отпускать, потому что чувствую легкий холодок внутри.

– Мой регистрационный номер был семизначным.

– Два миллиарда абонентов, – уточняет полковник с грустью в голосе.

– А заражённые?

– Эти? Ах, не переживай! Чистка прошла успешно, как и планировали, – поворачивается ко мне. – Зараженных нет.

– А как выжили вы?

– Ну, мои предки были дежурными сотрудниками. Их защитила мобильная система. Таких как они, выжило около десяти тысяч по миру. Есть ещё солдаты. Ученые Альфы успели построить инкубатор перед катастрофой. Инкубаторские не очень умны, зато послушны, а после победы станут рабочими. Так что не всё так плохо. У человечества ещё есть шанс.

– О какой победе вы говорите?

– Победе над Омегой, разумеется, – полковник удивляется вопросу. – Омега! Вот главный враг! Они строят козни и мешают возродить человечество. Мы должны избавиться от них.

– Но зачем? Они же тоже часть человечества. Почему не договориться?

– Ну, договориться мы пробовали, но они невменяемые. К тому же есть сомнения, что они всё ещё люди. У них что-то не так с чипами. Нам нужно уничтожить завод по их производству. Они не смогут пополнять ряды, и рано или поздно мы получим преимущество, – говорит убежденно, с вдохновением.

– Звучит логично.

– Да! Этот план мы разработали давно. Так давно, что враг прекрасно осведомлён. Охрана там многоуровневая и, можно сказать, безупречная. У нас, к слову, тоже. Она настолько хороша, что мы хотели разработать другой план. Но не вышло, – разводит руками с явным сожалением.

Смотрю на него. Картина вырисовывается мрачная. Говорили, все беды от заражённых, избавимся – заживём. А теперь какая-то Омега... Тоска.

– А как быть мне?

– Как хорошо, что ты спросил, – полковник явно старается улыбнуться как можно шире. – Какой бы охрана надежной не была, у неё всегда есть слабое место, – делает паузу, – и это место ты.

– Я?

Искренне удивляюсь. Вот уж точно неожиданно. Может, поэтому он так добр ко мне? Это льстит и настораживает.

– Да, да. Ты! Пока ты не понимаешь. Но ты наш ключ к спасению. Я сейчас объясню. Всё очень просто. У тебя чип старого образца. Нетронутый прогрессом, так сказать. При этом в нём есть все базовые функции.

– И?

– Все их системы свой-чужой настроены на наши модернизированные детали, а у тебя их нет! Ты легко пройдёшь на завод. А там мы проинструктируем. Подумать только! Этой войне придет конец, а всё благодаря тебе.

– Хм... – его предложение восторга не вызывает, но, думаю, отказаться не позволят. Всё же пытаюсь охладить пыл полковника: – Я не военный и ничего не понимаю в этом. Не уверен, что справлюсь.

– Мы всё учли. И неопытность, и дезориентацию. Навигатор с пошаговой инструкцией уже загружен в твой чип. Нужно только выполнять команды. Они будут всплывать в голове по мере надобности. Единственная проблема – твои желания. Но и это решаемо. У нас есть медицинский препарат для подавления. Но он действует недолго. Так что примешь повторно в условленное время. По сути, это единственная сложность.

– А почему именно я? Вы говорили, я тринадцатый.

Полковник морщится, смотрит, думает.

– У тебя хорошее тело. Подходящее. Остальные женщины, старики. А ты похож на солдата.

Мне не нравится выражение его лица и пауза в ответе. Похоже он разволновался. Но звучит логично. Тело у меня хорошее. В своем времени я был тренером по боксу. Всё равно оглядываюсь, убеждаюсь, что мы с солдатом примерно одной комплекции. Но что-то не даёт покоя.

– А их можно увидеть? Таких, как я?

– Конечно! После задания. Они сейчас в жилых кварталах с остальными. Далеко отсюда. Когда всё закончится, станешь почетным членом нашей колонии. Выберешь женщин по вкусу. Лучшие комнаты. Выделим двух солдат для домашней работы. Есть за что побороться, – подмигивает.

– А если поймают? – ворчу, хоть перспектива начала привлекать.

– Не поймают. Но даже это есть в инструкции. Тебе нужно во всем следовать ей и вовремя принять лекарство.

Полковник делает знак солдату, и тот открывает дверь. В комнату заходит она.

– Вы уже знакомы с Жанной, – говорит утвердительно, – она вас подготовит и снабдит необходимым. На задание отправишься через час. У них пополнение новыми солдатами и сражение, – полковник смотрит на часы, – через два часа. Должны успеть.

– Ловко вы, – удивляюсь скорости подготовки. Они словно только меня и ждали.

– Спасибо, – отвечает полковник, и мы прощаемся.

Мы выходим в коридор с Жанной. Солдат за нами. Мне неприятно.

– Зачем он?

– Он помощник. Сопровождает, – говорит ласково. – Не обращай внимания.

Не обращать внимания на груду мышц тяжело. Молчу, хоть и есть, что спросить.

– Слушай, – она прерывает молчание, – ты вроде станешь почетным и сможешь выбрать женщину?

– Да.

– Можешь выбрать меня?

Удивленно смотрю. Вроде красивая, на что я ей?

– Понимаешь? У нас мужчин мало. Вернее, солдат много, но они не могут делать детей. А мне уже как бы пора.

Кошусь на солдата за спиной. Его лицо невозмутимо. Совсем овощ.

– Ты красивый, – останавливает меня и гладит по плечам. – Даже жаль. Прижимается и смотрит прямо в глаза. Они сияют во мраке. Не думал, что я красивый. Так, обычный. Мужественный. Не слюнтяй, точно. Но может, здесь в будущем другие вкусы? Хочу обнять. Прижать к себе.

Отпихивает. Странная какая-то.

Идем дальше. Думаю, ей статус почётного важен. Женщины во все времена одинаковы. Пока зарабатываешь, у них любовь, а как бизнес хиреет – уходят. Ладно, пофиг. Их не переделать.

– Вроде, у вас можно несколько женщин? – уточняю на всякий случай.

– Смотря кому. Но зачем тебе? Меня разве мало?

С ними всегда так, ещё ничего нет, а она уже крутит. Но пусть думает, что хочет.

– Посмотрим, – говорю неопределенно. – Задание сначала нужно выполнить.

В разговорах с дамами, чем меньше определённости, тем лучше. Это я давно выкупил. Тем более подозрительно это всё.

– Как знаешь, – отвечает с улыбкой, а глаза хитрые. Лиса и есть.

– Ты навигатор установила? Вы так быстро всё подготовили? – делаю вид, что восхищаюсь.

– М...– мычит, может, поняла, что вопрос с подвохом? – Вовсе не быстро. Мы тебя два года назад нашли. Восстанавливали. Ты был в плохом состоянии.

Отводит глаза.

– Но как же? Я помню...

– Стой! Ты приходил в сознание всего два раза. Остальное время без сознания. Тебе кажется, что времени прошло мало. Так должно быть.

Мы заходим в медицинский кабинет.

– Сколько ещё интересного я узнаю?

– Обязательно узнаешь. А сейчас раздевайся. Ложись на кушетку. Будем делать из тебя солдата.

Послушно ложусь. Бугай стоит рядом с невозмутимым видом, готовый выполнить любой её приказ. Не строю иллюзий, что будет, если захочу сбежать. Защелкивает фиксаторы на руках и ногах. Смотрит на меня сверху и ухмыляется. Думает, я ей игрушка. Всё-таки стерва.

Словно на музыкальном инструменте набирает команды на пульте.

Кушетка поворачивается вертикально и отъезжает. Одновременно механизм поднимает мне руки, и я оказываюсь подвешенным в форме звезды. По мне проходит луч сканера. Затем раздается щелканье и сверху спускается два манипулятора. Они конструируют экзоскелет прямо на мне, подключают усилители к нервным окончаниям, цепляют бронированные пластины. Работают быстро. Боли не чувствую.

– Как мне это снимать?

– Разве нужно? – смеётся.

– Я не давал согласия, – говорю терпеливо. Понимаю, что сила пока на её стороне.

– Снимается легко. Не переживай. Сейчас индивидуальная подгонка. Потом снимать, надевать будет легче, – объясняет торопливо по-деловому.

Мне не нравятся её шутки.

Манипуляторы заканчивают с броней. Меня ещё раз сканируют и опускают на пол. Фиксаторы оказываются внутри брони и просто отсоединяются от тросов.

Разминаю руки, ноги, слегка подпрыгиваю, сжимаю, разжимаю кулаки. Такой силы и легкости я не ощущал даже в юности. Любое дело кажется по плечу.

– А теперь сюда, – показывает мне на кресло с большой установкой сверху. Придется потерпеть. Приготовься.

Сажусь, установка опускается. Мою голову тут же сдавливает со всех сторон. Нос, уши, рот, глаза заполнят тягучая жидкость. Не могу дышать минуту или две. Покалывает. Потом тяжесть резко отступает, и я снова дышу, слышу, вижу. На голове шлем.

– Ты готов! – смотрит на меня довольно, – Не отличить от них. Сейчас инструктаж и внедрение. Слушаешь внимательно?

Киваю.

– Итак. Первую дозу ты получил, когда автомат надевал шлем. Время пошло. Сейчас начнет действовать. А теперь нащупай языком внизу слева на зубе зацепку. Нашел?

Щупаю, нахожу сразу.

– Да.

– Отлично! Через пять часов навигатор даст сигнал. Подденешь этот зуб языком, и из него выскочит капсула.

– Мой зуб? – делаю очередное неприятное открытие.

– Извини, но все другие способы требуют модификации костюма, а он напрямую связан с чипом, и малейшее изменение тут же фиксируется их аппаратурой. Это понятно?

– Да, – но мне уже непонятно.

Замечаю, что отвечаю, как солдат. Отдавать себе отчёт становится сложнее. Просто хочу угодить.

– Второе. Ты будешь стрелять в наших солдат. Вот в этих, – тычет пальцем в нашего. – В таких стрелять. Повтори!

– Стрелять в таких, – повторяю движение за ней. Мысли стали короткими. Сложное не понять.

– Молодец, – она улыбается.

Красные губы, белые зубы. Хочу угодить. Хочу, чтобы была довольна.

В комнату входят двое. Одеты как я.

Жанна показывает на них:

– Напарники, – хлопает одного по плечу. – Друзья. За ними прятаться. Ты понял?

– Да.

– Ты должен выжить.

– Да, – на всё да.

Офицер берет меня за руку, хочет увести. Она указывает на дверь. Я должен уйти.

Иду за офицером. Спускаемся на лифте. Молчим.

Едем в туннеле.

Остановились. Ржавая лестница.

Команда: «Поднимайся по лестнице последним».

Первый напарник уже вылез. Слышу глухие выстрелы. Вылез второй. Звуки борьбы.

Команда: «Жди».

Жду. Опять глухие выстрелы и тишина.

Команда: «Поднимайся».

Поднимаюсь через люк. Я в бункере. Три мертвых солдата противника.

Команда: «Кидай тела в люк».

Кидаем. Чисто.

Команда: «Стань на позицию номер три». Оглядываюсь. Вижу цифру три на полу. Становлюсь.

Команда: «Выставь оружие в амбразуру". Выставляю.

Команда: «Жди».

Жду. Наступают солдаты Альфы.

Команда: «Целься, стреляй». Целюсь, стреляю. Наступление разбито.

Команда: «Жди».

Жду. Наступают солдаты Альфы.

Команда: «Целься, стреляй». Целюсь, стреляю. Наступление разбито.

Команда: «Жди».

Жду. Долго жду.

Команда: «Убей напарников».

Не хочу. Они друзья.

Команда: «Выстрели напарникам в голову».

Не хочу. Они друзья.

Команда: «Выстрели друзьям в голову».

Убиваю друзей. Мерзко. Хочу сбросить в люк тела.

Команда: «Оставь. Не бросай в люк. Жди».

Жду. Оглядываюсь по сторонам. Железобетон. Три бойницы и двери. На полу два тела в броне и много крови. Они были моими друзьями.

Жду.

Раздается сигнал.

Команда: «Выходи из бункера».

Выхожу. Впервые оказываюсь снаружи. Сверху нависают полуразрушенные высотки. Из потрескавшегося асфальта торчат бункеры. Из них выходят солдаты Омеги и куда-то идут.

Команда: «Иди с ними».

Пристраиваюсь к ближайшей тройке. Под ногами камни. Повсюду остовы ржавых машин. Раньше у меня тоже была машина.

В голове появляются мысли, наверное, заканчивается действие лекарства. Щупаю языком зацепку. На месте.

Солдаты Омеги не разговорчивы, похожи на наших.

Небольшие группы соединяются в отряд. Вот я уже иду строем. Мы все одного роста. Так совпало? Или это Жанна постаралась? Хочется увидеть её хитрые глаза.

Сбоку подходят ещё двое. Один из них офицер. Я оказываюсь в центре отряда.

Шокер в затылок. Темнота.

* * *

Прихожу в себя. Лежу внутри какой-то трубы. Раздетый. По мне бегает луч сканера. Слышу механические щелчки и другие звуки техники. Это часть плана? Или меня поймали враги и теперь изучают?

Сосредотачиваюсь, чтобы услышать команды внутреннего навигатора. Он молчит. Трогаю зуб языком, его нет. Всё становится на свои места.

Если бы хотели убить, убили. Лежу, жду своей участи.

Сканер выключается, и труба приходит в движение. Меня поднимает вертикально. Стенки расходятся. Машина одевает меня в экзокостюм и возвращает шлем.

Передо мной за пультом сидит врач. Думаю, что врач, потому что в белом халате, как у Жанны.

Поворачивается ко мне и деловито спрашивает:

– Какого цвета моё платье?

На всякий случай отвечаю нестандартно:

– Синего.

Ухмыляется.

– Не бойся. Забудь про переработку. Это для отчёта.

Откуда он знает? Мнусь. Ладно.

– Белого.

– Отлично. Нейро-связь в порядке.

Врач отдает команду двум солдатам на входе и, как кажется, теряет ко мне интерес.

Меня уводят.

Здание изнутри похоже на здание Альфы. Такие же темные коридоры с дверями на две стороны. Лифт в конце. Глазам зацепиться не за что. Все унылое и однообразно пластиковое.

Меня приводят в кабинет.

На стене интерактивная карта вместо окна. Никакой мебели. Одна стена вся в сенсорных кнопках и датчиках. Кое-где торчат провода. Другая стена голая. В центре портрет Жанны?

– Удивлен? – спрашивает человек в форме офицера Омеги. Он сидит во главе длинного стола из черного металла и внимательно меня разглядывает.

– Это она. Наш доморощенный гений. Недавно повесил.

– Гений? Не понимаю.

– Ничего удивительного, – встает и подходит ко мне. Нагло осматривает, словно я изделие. Судя по нашивкам, он тоже полковник. Невысокого роста, жилистый, средних лет. Ноги кривые, колесом. Щупает. Дать бы ему по морде, но за спиной два солдата. Терплю. Вспоминаю, что в старину с пленных сдирали кожу. Агрессия проходит.

Заканчивает осматривать и смотрит мне в глаза. Его умный взгляд словно пронизывает насквозь. Словно он всё знает обо мне. Становится неуютно и даже тревожно.

– Да... Молодец! Почти как настоящий.

Начинаю понимать, что он видит во мне всего лишь солдата. Нужно ли разубеждать? Или правду сказать выгоднее? Жду, что он скажет.

Хлопает меня по плечу и садится на место.

– Мне доложили, ты считаешь себя Грегором?

Не знаю, как ответить. Молчу.

– Что-то ты неразговорчив. Мне обещали интересное общение, – говорит разочарованно.

Шестым чувством понимаю, что разочаровывать нельзя.

– Я не знаю, что говорить. Что вас интересует? Я готов рассказать всё, что знаю об Альфе в обмен на безопасность.

– Альфа? Какая прелесть, – отвечает ехидно. – Информация? Похоже, ты знаешь меньше всех. Альфа – это мы. Мы приемники Альфы. Вот, посмотри на эмблему тут на столе. А вот герб над картой. Вот флаг в углу.

Смотрю. Действительно, везде символы Альфы.

– Что? Заморочили тебя? Это они Омега и несут ответственность. А мы имеем право на все технологии.

Кажется, начинаю понимать суть конфликта. Старо как мир. Желания помогать какой-либо стороне всё меньше. Говорю:

– Никаких привязанностей у меня к ним нет. Мне всё равно, какая сторона победит. Я жил задолго до всего этого.

Вздыхает.

– А жаль. Правда ведь на нашей стороне. Ну да ладно. Это потом объясним. Скажи лучше, ты веришь, что ты Грегор из прошлого?

– Как веришь? – удивляюсь. – Я это помню. Я помню свою жизнь. Как родился, учился.

– Даже так? – задумчиво стучит по столу. – Не может быть. Ладно. Ты не знаешь, для чего тебя послали к нам?

– Знаю. Уничтожить ваш завод чипов.

Смотрит пристально. Думает.

– Похоже, у тебя действительно есть мыслительные функции. Только для чего они, если для выполнения задания их подавили автонолом?

– Они у меня от рождения.

Полковник не слушает.

– Это могут быть ложные воспоминания. Ты знаешь, что должен был погибнуть вместе с цехом? Что у тебя в крови гремучая смесь, а в зубе был детонатор?

– Нет, – внутри холодок, – Но откуда вы...

– В твоём чипе наше устройство. Рефлексор. Мы его поставили, когда ты ещё был у нас, – подмигивает. – Он списывает твои мысли и передаёт на пульт главному медику. Ты его видел. Жанна рефлексор так и не нашла, хоть и открывала твою черепушку. Мы знаем всё, что знаешь ты, и даже больше. Он иногда включался, когда ты был без сознания. В минуты особого э...– полковник оскалил зубы в ухмылке, – удовольствия.

Он посмотрел на портрет Жанны и погрозил ей пальцем.

– Что она только с тобой не делала? Какие эксперименты ставила! Сам бы не отказался от некоторых. И как только не забеременела?

Посмотрел на меня с ухмылкой.

– Все инкубаторские – тупые импотенты, – поясняет. – Думали, подкрутила что-то для личных забав. А мы всё шутили над её игрушкой. Проект не забросили только потехи ради. Какая там информация от чурки в лаборатории? – машет рукой. – Называли тебя солдатом личного пользования. Что ещё у бабы в голове?

К моему лицу хлынула кровь, и кулаки сжались.

– Видно, не только с этим позабавилась. Она гений! Кто бы мог подумать? А мы её взашей. Не случайно же она добилась полной интеграции! Или случайно? Два года ты у неё лежал без сознания. А она всё крутила, колола. А потом ожил вдруг и к нам. В Альма-матер.

Смотрит на меня. Руки с локтями на столе. Глаза сверкают.

Меня раздражает его тон всё больше. Его поза, его манера. Чувствую прилив агрессии. Сдерживаюсь.

– Что это значит? – стараюсь не повышать голос. – Альма-матер. Что значит?

– Подкинули мы тебя им. Ты наш проект по интеграции старых чипов. Тринадцатый. Но такая цифра... Сам понимаешь. Не особо старались. Решили подшутить над бывшей сотрудницей. А она, вон, наоборот, поверила. Всё у неё не как у всех.

Полковник поднимается и, заложив руки за спину, становится перед портретом. Рассматривает.

Мне слышится в его словах горечь. Неужели она для него больше, чем ученый?

– А может, это фокусы её? А ты кукла на пульте? – резко поворачивается ко мне. Повышает голос. – Сюрприз с секретом?

Не верю! Я знаю, что человек. На всё остальное срать. Оглядываюсь. Солдаты стоят спокойно.

– Что? Сбежать хочешь? Не бойся, не убьём. Ты нам нужен. Понять бы, как работаешь, – смотрит на меня хищными глазами.

Подопытный? Они хотя сделать из меня подопытного? Я не хочу! Осознаю это всеми своими фибрами. Лучше смерть. Бежать! Бежать от всех, и будь что будет!

Куда? На входе два бугая, а окна нет. Окна нет? А за картой что? Они заложили окно ради карты? Когда есть пустая стена? Зачем? Нет! Внезапная догадка. Они перевесили карту на окно для меня. Чтобы я не видел, как мы низко. А вдруг стена?

Раздается тихий сигнал. Полковник тут же уверенно приказывает:

– Взять его!

Действовать нужно быстро. Уворачиваюсь на уровне рефлексов. Отпрыгиваю вправо. Становлюсь в стойку и прямым в голову вырубаю солдата. Ого! Раньше я так не мог! Не жду. Толкаю полковника и прямо к карте. Пан или пропал! Прыгаю головой вперёд. Шлем легко пробивает карту и стеклопакет. Расчет верен.

Слышу крик: «Не стрелять!» Приземляюсь с перекатом. В таком костюме можно и выше. Оглядываюсь. На меня летит тело с четвертого этажа. Вскакиваю. Бегу.

Впереди бункеры. Наверняка там ловушки. А если нет, то солдаты впереди или позади, неважно. Слышу треск, затем четкий голос. Жанны?

– Прыгай! На здание. К лебедке!

Смотрю вверх. На уровне четвертого этажа болтается краб на тросе. Думать некогда. Нужно бежать. Полагаюсь на костюм и прыгаю. Достаю до второго этажа. Чувствую, как ноги и руки прижимаются к стене. Главное, не останавливаться. Бегу, перебирая руками и ногами, как обезьяна. Выше и выше. Хватаюсь за лебедку.

Меня поднимает вверх. Держусь крепко. Периодически отталкиваюсь ногами от стены.

Крыши у здания фактически нет. Обломки. Осколки. Легко запрыгиваю. Хочу отдышаться и осмотреться, но изящная фигурка в женском экзоскелете бросается мне на шею. Шепчет:

– Прости. Я не знала. Не знала. Это они. Они меня обманули. Я ушла. Я так рада, – пытается прижаться к груди.

Отстраняю от себя, беру за плечи и спрашиваю, глядя в глаза:

– Я человек?

Опускает голову и тихо шепчет:

– Прости. От человека у тебя только чип.

Молчит.

Поднимает голову и говорит с жаром:

– Но я добилась полной интеграции? Понимаешь? Полной!

Прижимаю к себе, всё-таки я рад.

– что дальше?

Жанна достаёт и надевает на меня нечто вроде рюкзака. Тщательно застегивает и включает. Надо мной распускается зонт из двух лопастей.

– На этом мы будем перемещаться с крыши на крышу, пока не уйдем далеко. Где нас никто не найдет. На Земле таких мест теперь много. Может, найдем таких же отщепенцев?

– Стой! На мне рефлексор. Они знают каждый мой шаг.

В ответ слышу смех. Красные губы, белые зубы.

– Так просто? Как же я не проверила? А ведь эту программу написала я.

Не знаю бояться её гениальности или восторгаться.

Не выдерживаю и целую в губы. Отпихивает. Хитро смотрит на меня и четко произносит:

– Дели́т рефлексор! Пароль: от альфы до омеги!