От добра добра

Из автоцикла Прогулки с пеликанами

Идём мы как-то (то есть как-то идём, без помощи крыльев) с Вобаном по Саду. Прихрамываем на обе ноги, но тащимся. Вобан в маршальском мундире вялотекущей гуаши, я в санбенито стрекозлиного крыла. Отмечаем день независимости. Нашей. Молчком, тайком, но с понтами. Глядим – стройка зиккуратится, аккуратненько так, ступенчато-пирамидально. Души в белых халатах суетятся, кирпичи золотые сами собой шмык-шпок, на раствор и под раствор. На оградке – транспарант:

«Поднебный павильон станции ретрополитена В.И. Ленин. Заказчик: ГБ (Господь Бог). Подрядчик: Спецпсихстрой Идиот, ген. директор Ф.М. Достоевский. Гл. бухгалтер Ф. Кафка».

- Видал миндал? – ёрничает Вобан.

Только я подумал, что он сей же час разойдётся как распоясается, как навстречу ангел, с бейджиком на оголённой левой груди, что, как известно, подразумевает абсолют невинности. На бейджике – буковки сияют: «Прораб-распорядитель».

Я к нему:

- Ваше С-сиятельство, не извольте казнить, а извольте слово молвить, по делу!

Ангел пуще прежнего просиял:

- Молви, раб Божий.

- А на хрена такая громадина?

Снизошед ангел с кирпичика и речот:

- Во-первых, чадо чадное, традиция: громадьё; во-вторых, традиция: чтоб американские горки поместились. Ты ж помнишь, как безумно, до самозабвения товарищ Ленин любил Горки?

Я ещё не устал согласно-лихорадочно покивать головой, как выступил Вобан, с речугой:

- Так он же Там, там с прописи. Разве нет, Ваше Сиятельство?

«Тамом» у нас принято Ад называть: магический эвфемизм в действии.

- Там, - кивнул Ангел, расплывшись в сиянии. – Там. Но если даже Иуду раз в году милуют на несколько дней, то уж этого сам Бог велел. Кто ещё из всех человеков смог проложить путь-дорожку благих намерений, да так, что прямиком в цель? В коммунизм. Вторая нитка Транссиба со всеми силами Сибири отдыхают. Да что, – Севморпуть в сторонке колдобится. А сколько к нам святых мучеников навалило! Это ж как в биллиарде – одним шаром всех по лузам. Партия, и все в выигрыше! Вы говорите – партия, я слышу – Ленин. Дачу ему дали. Достроим – приедет. Вон – ходоки в очередь уже пишутся: всё простили.

- Но…

Это опять Вобан высунулся. Вечно ему неймётся. Впрочем, прораб-распорядитель не дал Вобану слова, пресёк. Ежли, сказал, кто бунтовать, так сорганизует билет непоседе, в один конец. Туда. А взад захочется, так сами сторгуетесь. Там, дескать, это дело любят – торговаться.

В-общем, от зиккуратного недостроя мы с Вобаном на крыльях летели: от добра добра не ищут. Летели, напевая на самодельный мотив Леонид-Губаново:

- Кружок кровавой колбасы,
За три копейки склянка водки.
Обледенелые усы
И запоздалый взгляд кокотки.
От сумерек сошли с ума-а-а…

И прибавляли, отсебятиною:

- Сошли с ума от бела света-а-а!..

Но Его Сиятельство мне понравились. Чем-то одного персонажа бухгалтера Кафки напомнил. Того, что пытки подавал рассудительно и бесстрастно, как настоящий научный работник. И ещё – столичного градоначальника. Но об этом не впопыхах, опосля.