Отблеск её души

Надо уметь отпускать и улыбаться вслед тем, кто уходит. Даже если слёзы слепят глаза...

Тамми Ньенн этого не умела. Она смогла улыбнуться и отпустить родителей, она смогла отпустить любимого дедушку и бабушку... но названную сестру Тэтту Иильс не смогла. Умерла... умерла... мертва.

И внутри стыла пустота.

И только связь с Сото удержала её и помогла выдержать боль. Вот только волосы, ранее белоснежные, теперь посерели. И глаза уже не яркий фиолетовый лепесток тимина.

— Те, кто уходит, не желает слёз и боли оставшимся.

Она это знает... но после Тэтты ничего не остаётся. Только маленький кристаллик Отклик Души, которыми обмениваются братья и сестры по духу. Был ли такой у её брата? Тамми не знала, но утратив Тэтту он перестал принадлежать Фиксу. Больше ничто его не держало, и не могло удержать. Его душу заполнил космос, холодным льдом выстудив боль потерь и дав взамен иноземцев в семью. У каждого свой путь...

Но искорка новой жизни внутри потянула к себе её сознание. Матери общаются с нерожденными особенным образом, и первые месяцы крайне важны. Ни один другой эмофон, кроме матери и отца не должен касаться дитя. И надо было решиться, снять с шеи тонкую нить с кристаллом Отклика, но руки не подымались...

— Оставь, — сказал Сото, беря ее ладони и смотря в глаза. — Пусть наша малышка знает её.

Девочки обучаются отдельно от мальчиков. И даже Сото не знал потаённого. Этими словами, этим своим решением, он давал ей право на немыслимое и невозможное. И запрет на подобное не смог ее остановить. Отклик остался с ней весь её срок, затмевая её эмофон, скрадывая и вплетаясь в дитя, что еще не появилось на свет. Сото всё понял, только когда их дочь открыла глаза и он смог взять ее в руки. Эмофон девочки был наполнен чужим светом.

— Тэтта? — тихо спросил он, и что она могла сказать?

— Прости.

Сото покачал головой, но только обнял её. Он тоже знал Тэтту.

— Тогда ты должна отдать Отклик ей. Иначе ей будет слишком тяжело.

Её сестра ушла, но вместо неё теперь была малышка. С её именем и судьбой...

****************************

Каждое имя что-то значит, но её имя было особенным. Да и сама она отличалась от семьи. Тэтта знала, что другая. И мама, и папа, и младшая сестрёнка были одним. Но не Тэтта. Её эмофон отличался, разнился, и был настроен на маленький кристалл, последнюю память той, что давно ушла. Но узнала она об этом не сразу.

— А что значит моё имя? — Тэтта ожидала, что мама скажет что-то очень простое.

Или покажет эмофоном Отзвук имени. Но нет.

В тот день, когда она задала вопрос, Тэтта впервые увидела голофото юной милой девушки.

— Это Тэтта, — сказала мама.

Нельзя отдавать Отклик ушедшего нерождённому. Эмофон зарождающегося маленького фиксианина навсегда впитает Отклик чужой души, изменится и станет неотличим. И рождённый сам станет Откликом, унаследовав судьбу ушедшего. И именно это объяснила пятилетней Тэтте её мама. Вот что значит её имя. Она Тэтта.

Так странно смотреть на своё-чужое лицо и думать, что ты чужое отражение. Что тебе отдано имя другого. А что же ещё в тебе есть? И девочка всматривается в зеркальное отражение, вслушивается в себя... и отчаянно хочет знать больше. Какой была Тэтта Иильс? И рассказы мамы, и старые голофото, и маленький кристалл на шее... с каждым днём Тэтта все более убеждена в том кто она есть.

А еще на голофото с той Тэттой был её брат.

Норн.

Она произносит это имя про себя вновь и вновь и очень хотела бы увидеть его не только как на голофото. Услышать его голос и коснуться его эмофона, как... как сестра. Но его нет на Фиксе. А еще... а еще ей страшно. Захочет ли он увидеть её? Её, Отклик?!

Вряд ли.

*********************************

... На Фиксе он был редко.

Тэтта собирается с духом и прилетает к дому в восемь лет... но выйдя у дома, замечает высокую фигуру вдали, и испуганно прячется в флип. И улетает. Она не может сказать чего именно испугалась тогда. Только стало вдруг ужасно больно и в тот день она проплакала до самой ночи. И только потом понимает, больно было не ей. Она вспоминает высокую, одинокую фигуру в саду и сердце сжимается так, что становится больно дышать.

Как же больно ему?...

Тэтта знает, что ее вот такой быть не должно. Это против правил... и многие кто понимает ее отличие от семьи не одобряют родителей. И может ли она набраться храбрости подойти к нему? Он же поймёт, чей у неё эмофон и разве есть право его отбирать?

Он отвернется.

И обвинит.

И...

Нет. Внутри что-то шепчет, что ей он плохого не скажет.

Но она очень боится увидеть в его глазах осуждение. И откуда-то твердо знает, как больно бьёт отчуждение.

Разве она может заменить её?!

Она, обманка....

Она смиряется, что ей нельзя к нему подходить. Но вновь и вновь старается его увидеть. Хоть по трансляциям. Хоть по голофото в новостях. Хоть издали... но к дому больше не прилетает.

**********************************

— Вы должны его найти! Я знаю, он попал в беду!

Тэтта упряма и вновь стоит перед кабинетом. Высокий пожилой фиксианец в форме полковника недовольно смотрит на неё. Но в то же время в его взгляде мелькает сожаление и понимание. И она только упрямее смотрит в ответ.

— Кто вам капитан Иильс?

Вопрос больно колет и Тэтта обрывает себя на полуслове. Порывается что-то сказать, но стыдливо вновь кусает губы.

Ну как же сказать?

— Он попал в беду, я знаю... его два года нет!

— Судьба Норна Иильса не должна вас волновать. Его ищут. Это всё, что я могу вам сказать.

Тэтта смотрит на него молча.

— Я всё равно буду приходить. Я всё равно буду здесь.

— Это ничего не изменит.

— Тогда я полечу на Землю! Пропала и капитан Янсон!

И полковник удивлённо подымает брови, смотря на юную упрямицу. И надо сообщить о ней ее родителям, и надо... но только вздыхает.

— Мы не прекратим поиски. Но космос огромен.

Это Тэтта знает. Но все равно продолжает приходить под дверь кабинета и полковник угощает ее чаем, но ему нечего ей сказать в надежду. Только говорить о том, что надо уметь иногда отпускать. Только Тэтта этого не умеет. Как мама.

И так проходят ещё долгие три года.

**********************************

Ей пятнадцать. На человеческий лад.

Дом за деревьями манит взгляд, и стоит держаться, не дать ходу своим ногам и не броситься по дорожке вперёд. Она всего лишь Отклик, в ней живет чужое отражение, но эмофон от Дома Иильс такой сильный и родной, что хочется плакать. Тэтта кусает губы, называя себя воровкой. Нет, она ничего не крала... или все таки украла?! И как можно подойти ближе?!

Зачем она только прилетела сюда?!

Потому что ОН прилетел. Наконец прилетел. Он жив. Её брат... и она поспешно глушит мысли чей.

Он там. И не один. Тэтта знает это из газет. Высокая черноволосая Ким Янсон, человек с Марса, теперь связана с ним навсегда. Такая храбрая и смелая, под стать ему. Интересно... это так необычно. Это редкость найти свой Отклик в другом с другой планеты и расы. Но Тэтту это не удивило. Иначе и быть не могло. Ведь это он.

Тэтта останавливается за широким стволом дерева, будто в задумчивости касаясь ладонью шершавой коры... а сама жадно устремляет взгляд на дом. Окна дома приветливо распахнуты, и ей чудятся светлые комнаты и как под ветром идут волной лёгкие шторы... и он сидит в кресле, читая книгу. Сердце застучало громко-громко, и она поспешно отвернулась, зажмурилась.

А вдруг он почувствует её?!

Тэтта едва не бежит, но лишь быстрым шагом отходит прочь всё дальше и дальше... а потом оглядывается. Дом грустно замолкает позади, а у далёких дверей ей видна фигура.

Человека.

*****************************

Семья всегда приветствует связь. И братья, и сёстры, приветствуют того, кто разделил путь родного им по крови.

Но Тэтта знает, что никто не приветствовал ту, что стала единым целым с ним. И знает кое что ещё. Тэтта обязательно бы это сделала. И подарила бы традиционный подарок. Она бы это сделала.

Она повторяет себе это вновь и вновь.

Пусть она всего лишь Отклик, но это её Отклик.

И упрямо трудится, вкладывая всю душу в Дар Приветствия. Радость принятия. Пожелание счастья. Всё тепло, на какое способно сердце. Ты сестра Тэтты. И это она приветствует тебя и благодарит за брата.

Что ещё она может?

Ничего. Совсем ничего...

И даже если она не сможет это прочесть, это прочтёт он...

****************************

Посылку приносит дрон-доставщик. Ким немного удивлена, обнаружив своё имя. Она с подозрением оглядывает коробку и не находит ничего подозрительного. А потом она одёргивает себя. В самом-то деле, сколько можно опасаться тени?! Они на Фиксе, а не в открытом космосе или чужой опасной планете.

Но всё же, почему на коробочке в два ее кулака написано ее имя? И что означает эта вязь букв на фиксианском?

Стоило дождаться Норна, и только тогда открыть посылку.

Ким оставляет её на столе, но поневоле вновь и вновь бросает на неё взгляды, мучимая неожиданным приступом любопытства. Норн возвращается ближе к пяти часам, и он не в духе. Уж Ким знает, когда он не в духе. Он становится как колкий холодный лёд, звенящий в своей прозрачности.

— Что случилось? — проницательно спрашивает она и Норн тонко улыбается, без капли тепла.

Всё ещё там, а не здесь.

— Ничего важного, — качает он головой. И наконец выдыхает. — Это не очень приятная тема. Я пока не хочу говорить об этом.

Ким понятливо кивает. Ладно. Главное, что не произошла беда и их не отправляют на очередное общее задание. Ким и так мучает ощущение, что их хотят отставить в сторону — мягко и осторожно, как хрустальных. И это почему-то уязвляет.

В это время Норн вдруг настороженно переводит взгляд на стол, где стоит маленькая посылка.

— Что это?

— Не знаю, — признаётся Ким. — Доставили несколько часов назад. Там надпись на фиксианском и... моё имя. Что странно.

Норн кивает, подходя и настороженно подымая руку над посылкой, считывая остаточный фон. И его лицо через несколько секунд растерянное и бледное.

— Это... это не может быть, — глухо говорит он и ломано опирается одной рукой о столешницу. Ким подходит встревоженная, вопросительно-требовательно смотрит и Норн как-то странно говорит: — Это подарок. Традиционный подарок семьи... нам.

Ким не понимает вначале. И только потом осознает что стоит за его словами.

— Но у тебя нет семьи. Ты сам говорил, что те, кто остался, чужие тебе.

Он кивает, и вновь смотрит на посылку.

— Ты... можешь открыть её? — севшим голосом спрашивает он.

На Норна это совсем не похоже. Но Ким только согласно кивает, и открывает посылку, аккуратно сняв обёрточную бумагу и вот в руках небольшая шкатулка. Бросив взгляд на напряженного, закусившего губу Норна, она нажимает на крышку и две половинки распахиваются, открывая взору золотую подушечку внутри, на которой лежит и сияет продолговатый кулон кристалл.

— Возьми, — глухо просит Норн.

Кристалл почти невесом, но очутившись в ладони... Ким будто окутывает невидимым шквалом света и чувств. Будто кто-то невидимый обнимает, даря тепло и радость, приветствуя и желая счастья. И Ким тонет в странном мареве, ослеплённая и оглушенная... и сквозь этот ураган она чувствует, как ее руку накрывает узкая ладонь Норна, что притягивает её к себе, заключая в объятия.

Это было что-то невероятное. Куцые чувства Ким надрывно дрожат, и ей нужно время, чтобы выдохнуть.

— Что это? — непослушными губами задает она вопрос.

— Традиционный Дар Приветствия, — говорит Норн и замолкает.

Ким встревоженно подымает на него взгляд, потому как то, как он это говорит... в глазах Норна плещется боль, непонимание и растерянность. Норн с усилием втягивает воздух, шумно выдыхая.

— Это эмофон моей сестры. Но она не может быть жива.

Не может. Не может-не может-неможет... и всё же?!

******************************

Он должен был узнать кто. Должен был. Он даже составил план действий.

Но это было ни к чему.

Утром Дом позвал его в сад. И стоило выйти на крыльцо, как взгляд сам устремился вглубь. Он неуверенно шагнул с крыльца... и сорвался в бег. И вихрем налетел на тонкую девичью фигурку, что отпрянула будто в испуге. И он поспешно схватил ее, обнимая и крепко прижав к себе. И девушка вцепилась в него, заплакав.

— Прости... прости, что я не она... я... просто так хотела увидеть!

Он уткнулся лицом в белые волосы, отчаянно зажмурившись, впитывая всей душой сияние родного эмофона. И что-то сжалось внутри пружиной, с болью разламываясь и горячие слёзы обожгли его лицо. Впервые он плакал после её смерти так. И с каждым вдохом становилось легче. Будто отходило в прошлое тёмное, и Дом и сад вновь оживал, и царившая вокруг пустота растворилась в звенящем утреннем воздухе призраком прошлого.

— Ты дома, — проговорил он. — Ты наконец дома, Тэтта...

— Норн... но я...

Он улыбнулся сквозь слёзы, смотря на девушку перед собой.

— Неважно, — тихо сказал он. — Я приму тебя любой. Пойдём домой. Я познакомлю тебя с Ким.

Тэтта наконец была дома. Его сестра. И не так важно как она выглядела. Другие могут обманываться.

Но только не он.