Отдел К - Оперативник номер 5

- Огонь!

Команда прозвучала резко, как выстрел из старого пистолета. И тут же воздух вокруг меня взорвался пулями. Они прилетали плотно, одна за другой, будто хотели разнести моё тело на части, не оставив ни одной целой кости. Я не умер. Не потому что я полувампир и на препаратах. Не потому что был невероятно силён или бессмертен — просто Эдуард сделал свою работу хорошо. Бронежилет и его чёртов костюм выдержали. Только вот мои рёбра и внутренности — нет.

Я чувствовал даже сквозь защиту, как каждая пуля врезается в грудь. Удары были словно молотом по наковальне, и каждый из них — это новый перелом, новая трещина внутри. Грудь болела так, будто её зажимало в тисках. Лёгкие начали заполняться чем-то тяжёлым, горячим. Кашель вырвался сам собой, а вместе с ним и кровь, которая потекла по подбородку, оставляя след, будто кто-то решил расписать меня алой краской.

Наёмники не останавливались. Перезаряжали автоматы, снова стреляли, снова кололи меня пулями, как живую мишень.

И тогда я понял: они не хотят убить меня быстро. Они хотят меня сломать. Повредить так, чтобы я был жив, но беспомощен. Чтобы я чувствовал, как теряю ноги, спину, способность двигаться. Чтобы они могли взять меня и делать со мной всё, что обычно делают с теми, кто не может сопротивляться. А потом? Потом, возможно, придумали бы что-то особенное. Что-то, что осталось бы со мной до самого конца.

Странно, что ни одна пуля не попала в голову. Ни одна не пробила шею. Не задела лицо. Как будто специально. Будто им нужно было сохранить мою личность, чтобы я видел, что происходит. Чтобы я помнил себя, когда буду просить их закончить. Меня это бесило больше, чем боль. Я всегда думал, что если умру, то с достоинством. А не так — полуживым, истекающим кровью, беспомощным, как ребёнок.

Сил не было. Совсем. Ног будто не было. Руки не слушались. Сознание мерцало, как старая лампочка, которую пора выбросить. Время стало растянутым, как резина, и я уже не понимал, сколько секунд прошло с момента, когда последний раз вдохнул нормально.

И тут я что-то услышал. Где-то вдалеке, в нескольких десятках метров, началась вибрация. Лёгкая. Почти незаметная. Затем она усилилась. Точно шаги кого-то большого. Кого-то быстрого. И злого.

Наёмники заметили чьё-то появление раньше, чем я успел осознать, что происходит. Они замерли, один из них начал поворачиваться, второй потянулся к рации, третий попятился назад. Но никто ничего не успел сделать. Потому что в следующее мгновение с небес обрушилась смерть.

Бетонная плита, отколовшаяся от потолка, будто её кто-то вырвал голыми руками, сорвалась с креплений и полетела в этих тварей, как кусок мяса в мясорубку. Она врезалась в группу наёмников с такой силой, что те даже не успели закричать, как просто исчезли, будто их стёрли с лица земли. Остались только брызги крови, клочья плоти и ошмётки одежды, которые медленно опускались на пол, как пепел после пожара.

Тишина. Она наступила не сразу. Сначала был вой, хруст, глухие удары. А потом — тишина.

Я повернул голову, с трудом контролируя свои движения, и посмотрел в ту сторону, куда отлетела эта махина. Боль была адской, но я всё равно сделал это. Хотел знать, что происходит. Хотел понять, кто там.

Но увидел только след. Длинный чёрный шлейф крови и плоти, который уходил куда-то вглубь комнаты, будто кто-то вышел из тени и начал разносить всех, кто остался жив. Без предупреждений. Без пауз. Просто убивал.

Может, это был Марк. Может, Кирилл, которого я считал мёртвым. А может, смерть решила, что на этом свете мне ещё рано быть покойником. Но я не радовался. Не думал о спасении. Потому что знал одну вещь: если ты начинаешь умирать, а тебя вдруг вытаскивают обратно — значит, тебе ещё предстоит умереть по-настоящему.

- Как ты? — прозвучало где-то рядом.

Голос был мягким, но не утешающим. Скорее, он принадлежал кому-то, кто видел много смертей и знал, как выглядит та, что пришла за мной. Я чувствовал, как чьи-то руки касаются моего плеча, осторожно проверяют пульс, пытаются понять, есть ли ещё во мне жизнь. Черты лица были размытыми, будто я смотрел сквозь воду или сквозь время. Я не мог сфокусировать зрение и видел только очертания, которые плавали перед глазами, как силуэты на задворках воспоминаний.

- Рэйк? — прохрипел я, не ожидая услышать свой голос таким слабым, как будто это не я говорю, а кто-то другой через моё горло. Но произнести имя получилось легко. Как старое заклинание, которое всё ещё работает. — Ты?

- Ух ты, — произнёс он, чуть наклонившись ко мне. — Имя моё помнишь… Значит, мозг не полностью отбит. Это уже хорошо.

Я попытался рассмеяться, но вместо смеха получился глухой кашель. Струйка крови снова потекла по подбородку, но теперь она была гораздо тоньше и светлее. Слабость сковывала каждую мышцу, каждую кость. Я чувствовал, как боль медленно заполняет меня, как ледяная река, которая не собирается отступать.

- Сейчас утро, — прошептал я, пытаясь хотя бы представить, как свет пробивается сквозь эту тьму. — Ты же сгоришь…

Он рассмеялся, не зло, а с какой-то странной теплотой, будто я сказал что-то глупое, но миленькое.

- Уже глубокая ночь, — ответил он. — Для тебя прошло несколько мгновений. А для мира — целый день.

- Охренеть, — прохрипел я, пытаясь осмыслить, сколько времени потерял.

И тогда Рэйк сделал что-то странное. Положил руку мне на затылок, чуть раздвинул челюсть и влил что-то в рот. Горячее. Тягучее. Вкусное. Будто амброзия, которую боги оставили только для тех, кто не заслужил смерти, но и не имел права жить. Я даже не успел воспротивиться. Просто проглотил. И сразу почувствовал, как внутри всё начало меняться.

Боль исчезла первой. Не медленно и постепенно, а сразу, будто её стёрли из реальности. Мышцы начали просыпаться, суставы перестали хрустеть, внутренние раны затянулись, как будто кто-то невидимый прошёлся по мне иглой с ниткой, зашивая всё, что было разорвано. Переломы исчезли. Рваные раны стали гладкой кожей. Даже голова перестала болеть, как будто её заменили на новую.

- Что это было? — спросил я, чувствуя, как зрение возвращается. Формы вновь стали чёткими, контрастными. Я увидел его лицо. Холодные глаза, а в них спокойствие, будто он всегда знал, чем всё закончится.

- Это то, что может спасти тебя, — ответил он. — и что может убить, если принять больше. Но ты справился.

- Как? Что? — я всё ещё не понимал, что со мной произошло, но руки уже двигались, мышцы отзывались на каждое движение.

Я легко сбросил с себя бетонную плиту, будто это был кусок пластика, а не обломок стены весом в полтонны. Встал, отряхнулся, огляделся — вокруг была разруха. Стены превратились в груду камней, потолок провалился внутрь, словно кто-то вырвал его из здания голыми руками. Ни тел. Ни крови. Только следы уничтожения, которые говорили: здесь произошло что-то страшное.

- Тебе честно сказать или как? — спросил Рэйк, стоя передо мной, как призрак прошлого. Его голос был спокойным и немного насмешливым, но взгляд оставался серьёзным и холодным, как зима в горах. Он смотрел на меня так, как старший брат смотрит на младшего, который снова влип, хотя обещал быть осторожнее.

- Думаю, честность будет уместна, — ответил я, чувствуя, как просыпается не только тело, но и память. Всплыли воспоминания о Люциусе, о том, как он восстанавливался после каждого удара, как ломал Марка и Кирилла. И как я оказался под стеной, почти мёртвый.

Рэйк сделал паузу, потом кивнул сам себе, будто решил, что я готов услышать правду.

- Ария сказала, что ты пошёл штурмовать крепость вместе с неким Марком, — произнёс он. — Самое интересное в том, что она узнала это через Захара Константиновича. Оказывается, этот человек — глава одного из отделений ФСБ. И вот так получилось, что мне снова приходится тебя спасать… Не первый раз, между прочим. И, если честно, то я надеялся, что больше не придётся.

- Не пойдёт, — бросил я коротко, уже двигаясь в сторону, где должен был лежать Марк, а где-то поблизости и Кирилл. Их я не видел, но чувствовал запах крови, который не успел полностью рассеяться. — Я сам выхожу из своих могил. И сам решаю, где мне умирать.

- Ищешь своих бойцов? — усмехнулся Рэйк, шагая за мной. — Ну, того, что оборотень… — он замолчал, будто выбирая слова. — Его, наверное, стоило бы убить. Но, оказалось, что он твой лучший друг. Так что я дал ему время уйти. Он им воспользовался. Убежал, даже не оглянувшись. Честно, мне жаль, что не пришлось его добивать.

Я остановился. Медленно обернулся. И посмотрел ему прямо в глаза.

- Что с ним? — спросил я, и в моём голосе не было вопроса. Только требование.

Он немного помолчал. Почувствовал напряжение. И тогда добавил:

- С ним всё в порядке. Он жив. Более-менее. Я дал ему шанс. Он выбрал бегство. Возможно, правильно. Возможно, нет. Но он ушёл. И ты, кажется, рад этому.

- Я просто хотел знать, жив он или нет, — с тяжестью в голосе ответил я.

- Мой совет тебе, Роберт, — произнёс Рэйк, подходя к оторванной голове, из которой вытекала густая чёрная кровь. Он носком сапога пнул её вперёд, будто мяч на футбольном поле после бойни. — В следующий раз, когда будешь штурмовать подобные крепости с вампирами, которые сидят на препаратах, будь добр, сжигай их тела.

Я остановился, посмотрел на него. Его лицо было спокойным, но в глазах проскальзывало что-то более глубокое — не просто опыт, а предупреждение, которое он уже давал кому-то раньше. И, возможно, его проигнорировали. Как и меня сейчас тянуло сделать то же самое.

- Не было времени, да и спичек маловато, — огрызнулся я, продолжая осматривать руины здания. С помощью эхолокации я искал Марка, но не находил. Ни пульса. Ни дыхания. Только пустоту. — А ты бы хотел, чтобы я всех сжёг? Так, чтобы ни одного трупа не осталось?

- Понимаю, — ответил он, не обижаясь на мой тон. — Просто новообращённые вампиры — самые опасные существа в вашем мире. Особенно, если они были военными до обращения. Их тело перестраивается, мозг начинает голодать, организм требует энергии, крови, плоти… И им плевать, кто перед ними — друг, родственник или просто человек, который стоял рядом. Они съедят любого. Даже тех, кого любили.

Он сделал паузу, затем добавил:

- Их мозг сходит с ума. Полностью. Никакого контроля. Никакой логики. Только инстинкт. Я видел таких много раз. Ты же оставил почти весь гарнизон в живых. Думаешь, они просто валяются и ждут, пока ты вернёшься? Нет. Они уже начали трансформироваться в окончательный вариант. Уже начали голодать. И теперь они не просто вампиры. Они — ходячий кошмар.

Я немного замялся, пытаясь переварить его слова, и вместе с этим у меня возникло нехорошее предчувствие.

- В смысле? Они разве уже не были вампирами? — в моей голове родилась неприятная догадка. — Я что… я убивал людей?

- Неужели ты прогулял все занятия по классификации моего вида? — усмехнулся Рэйк, чуть склонив голову набок. — Эти наёмники… — он обвёл руками пространство вокруг нас, будто хотел показать не только то, что осталось после боя, но и то, что было до него, — …они ещё не стали вампирами полностью. После укуса должно пройти двенадцать часов, как минимум. Иногда больше. Каждый организм сопротивляется по-своему. Кто-то выдерживает час. Кто-то целую неделю. Но в конечном итоге люди всегда проигрывают.

- То есть… я убивал тех, кто ещё мог бы остаться человеком? — мой голос стал ниже. Где-то глубоко проснулась старая боль. Та, которую я давно загнал внутрь себя. Совесть. Она не мешала мне раньше. Но сейчас начала просыпаться.

- Они вампиры, но не в том понимании, к какому ты привык. В общем, если вампир укусит человека, то у укушенного есть три выхода. Первый и самый хреновый для него – это съесть мертвечину. Голод во время обращения страшный, поэтому можно сожрать всё, что угодно. Если укушенный отведает мертвечины, то станет кроном. Кроны — это существа, похожие на гибрид Голума и зомби. Привёл такой пример, чтобы тебе было понятно. По одному они не представляют опасности, но вот когда собираются в стаи, то даже опытному воину не справится с ними.

- Кроны и упыри одно и тоже? – я вспомнил тех мерзких существ в деревне.

- Почти. Кронов в вашем мире я не встречал, но вот их разновидность видел. Это простые кошки, собаки, крысы и другие мелкие животные с мутацией вампира. Они, конечно, намного слабее кронов, но отнюдь не беспомощные.

- А если человек выпьет кровь животного?

- Он станет низшим вампиром. Низшие вампиры выглядят как люди, только обладают всеми слабостями и голодом вампиров. Превосходят человека по силе и скорости почти в два раза. Серьёзные противники, если так подумать, - громко цокнул Рэйк.

- И остался третий вид… Испив человеческую кровь, укушенный становится обычным кровососом. Но как становятся высшими вампирами? Например, такими, как ты? – я посмотрел на него искоса.

- Высшего вампира из человека может сделать только другой высший вампир. Для этого нужен не только укус, а ещё и сама кровь высшего вампира. Процесс болезненный, но трансформация происходит намного быстрее.

- Значит, я пойду их добивать, — сказал я, чувствуя, как внутри нарастает напряжение.

Но Рэйк только чуть улыбнулся, будто я снова попал в точку, которую он заранее просчитал.

- Не нужно, — произнёс он, подходя ближе. — Я уже всё сделал. Обезглавил каждого, кто мог восстановиться, и закинул в печь. Сейчас она работает. Сожжёт плоть, кости, даже зубы. Ничего не останется. Когда сюда прибудет комиссия из базы, то не найдут ни единого следа вампиров. Ни запаха. Ни крови. Ни намёка на сверхъестественное. Всегда должны быть плюсы и минусы.

- И в этом есть плюсы и минусы? — не понял я его мысли. — Что ты имеешь в виду?

- Плюсы простые: нет доказательств, значит, нет лишних вопросов. Никаких «кто это был», «кто их создал» или «кто контролировал». Просто уничтоженный объект. ЧВК «Север» больше не существует официально. Красиво и чисто. Но вот минусы… — он замолчал, будто давая мне время сообразить, что он имеет в виду. — Минус в том, что ты не сможешь никому доказать, что всё это происходило на самом деле. Твои слова ничего не стоят без тел. Без записей. Без доказательств. Хотя, раз тут никто ничего не видел, то и тебя здесь не было. Есть пара часов…

Я переваривал его слова, чувствуя, как внутри растёт холодная уверенность: он прав. Прав насчёт всего. Мы уничтожили крепость, но оставили за собой лишь пепел. И теперь никто не поверит, что здесь, среди этих руин, скрывался один из главных врагов. Никто, кроме нас.

- Сука! — выругался я, со всей силы пнув лежащую рядом бетонную глыбу. Она разлетелась на осколки, будто была сделана из стекла, а не из железобетона. Внутри меня всё рвалось, кипело, ломалось. Я чувствовал, как боль превращается в ярость, как мысли тонут в этом водовороте. — Я не могу найти двоих…

Рэйк даже не вздрогнул. Только чуть наклонил голову набок, как человек, который уже знал, что я скажу.

- Марка? — спросил он. - Он лежит на заднем сиденье в моей машине. Ждёт меня или тебя. Хотя, кажется, он не особо верит, что ты вообще мог выжить.

- Я ищу другого.

- И кто же это? —голос Рэйка стал более глухим и серьёзным. Мы выбрались из завала, оставив за собой руины и запах горелой плоти. Теперь мы стояли под открытым небом, которое уже начало светлеть, предвещая скорый рассвет.

- Не ты ли отпустил Кирилла? — произнёс я с издёвкой. — Это хорошо. Я про другого.

Он немного помолчал, потом спросил:

- Кто?

Я посмотрел ему прямо в глаза, будто хотел увидеть там правду, которую он скрывал:

- Люциус.

Пауза повисла между нами, как туман над болотом. Тяжёлая. Холодная. Смертельно опасная.

- Который? — спросил он, и я сразу понял: он знает больше, чем говорит. Его лицо осталось каменным, но мышца на щеке дёрнулась, как у человека, который только что услышал имя, которое лучше бы забыть.

- Вроде генерал, — ответил я, стараясь говорить спокойно. — Он вроде как твоего ранга. По крайней мере, так о нём говорили.

Рэйк медленно опустился на корточки. Не потому что устал, а потому что понял: игра ещё не закончена. Он сидел, будто подбирал слова, взвешивал их, как боеприпас перед стрельбой, а затем произнёс:

- Это меняет всё.