Отдел К - Шесть богов

Строительная площадка, ещё недавно погружённая в ночную тишину, теперь напоминала эпицентр чрезвычайного происшествия. Сирены завыли почти одновременно с последним всполохом сгорающего вампира — словно сама реальность, на мгновение нарушенная сверхъестественным огнём, сигнализировала о нарушении своих законов. Синие и красные огни замерцали по периметру стройки, окрашивая бетонные плиты и леса в резкие, тревожные оттенки. Полицейские, не зная, с чем столкнулись, действовали по протоколу: оцепили территорию, выставили кордоны, выкрикивали предупреждения в мегафоны. «Опасная зона! Оставаться на расстоянии!»

Но внутрь никто не заходил. Ни один офицер не переступил барьер из сигнальной ленты. Они видели следы — странные, необъяснимые. Следы плавления на арматуре, чёрные силуэты на бетоне, будто кто-то стоял и вдруг испарился. Воздух пах озоном и чем-то горьким, как после грозы без дождя. Один из сержантов, заглянувший в щель между щитами, увидел обугленную перчатку — серебристую, с непонятными символами, — и тут же отпрянул. Что-то в этом месте было не так. Не похоже на бандитскую разборку. Не похоже на теракт. Это было что-то… иное.

Полицейские ждали. Они связались с вышестоящим руководством. Ответ пришёл быстро: «Ожидайте прибытия оперативно-штурмового отдела. Никому не входить. Никого не выпускать.»

Прошло пять минут. Точнее — пять минут и семнадцать секунд. В это время стройка превратилась в магнит для любопытных. Люди выходили из домов, из подъездов, смотрели с балконов. Кто-то в пижаме, кто-то с телефоном в руке. Выстрелы, взрывы, свет — всё это не могло остаться незамеченным. Слухи начали расползаться мгновенно: «Бандиты закатали кого-то в бетон!», «Там террористы!», «Говорят, взорвали склад с боеприпасами!» — кричали женщины, прижимая к груди детей. Молодёжь, напротив, толпилась ближе, пытаясь снять видео. Один парень даже запустил дрон, но тот, едва пересёк оцепление, резко затрещал и рухнул, как будто его сбила невидимая стена. Электроника вышла из строя. Полиция тут же пресекла любые попытки самодеятельности.

Когда, наконец, прибыли машины оперативно-штурмового отдела — чёрные, без опознавательных знаков, с тонированными стёклами и антеннами особого типа — полицейские почувствовали облегчение. Из автомобилей вышли бойцы в тактической экипировке, их лица были скрыты, а движения чёткие, как у роботов. Ни криков, ни лишних жестов. К ним подошёл капитан местного ОВД, начал докладывать: «Территория оцеплена. Никто не входил и не выходил. Слышали выстрелы, несколько вспышек света, возможно — взрывы. Граждане в панике. Попытки проникновения — единичные, подавлены.»

Командир ОШО, высокий мужчина в чёрной маске с красной полосой на виске, коротко кивнул. Взглянул на стройку. Он произнёс всего три слова: «Никого не впускать.» Голос был глухой, будто из-под земли.

Полицейские не стали переспрашивать. Они знали: когда такие люди говорят, то с ними не спорят. Приказ был понятен. Но исполнить его оказалось сложнее, чем казалось. Зевак становилось всё больше. Люди приезжали на велосипедах, на машинах, стояли на крышах, снимали на телефоны. Один мужчина с микрофоном оказался журналистом местного канала — он пытался пробраться к офицеру, задавать вопросы: «Что взорвалось? Есть пострадавшие? Кто эти люди в чёрном?» — но его оттеснили. Полиция, обычно пассивная, сейчас действовала жёстко. Щиты сомкнулись. Дрон-ретранслятор поднялся в воздух, блокируя сигналы. Даже спутниковая связь на территории стройки пропала.

Здесь, под покровом ночи, действует оперативно-штурмовой отдел — специализированная группа, созданная для уничтожения сверхъестественных угроз. Их миссия — ликвидация вампиров, которые, несмотря на увечья и обугленные тела, всё ещё представляют смертельную опасность. Эти существа, когда-то могущественные, теперь обезображены, изуродованы, но всё ещё способны убивать. Их кожа — чёрная, растрескавшаяся, как древесная кора, глаза — пустые провалы, полные ненависти, а движения — рваные, хриплые, будто каждый шаг вырывает из них остатки силы. Но смерть для них — не освобождение. Только уничтожение.

Отдел вступил в зону поражения в 03:17. Шесть бойцов в защитных костюмах из серебряной ткани с капюшонами, в масках и термочувствительных очках. У каждого при себе короткая штурмовая винтовка, а также короткий клинок. Лидер группы, капитан Мороз, дал команду: «Тихо. Только уничтожение. Никаких пленных. Если шевелятся — значит, живы. А, следовательно, опасны».

Первый вампир был обнаружен у лестницы, ведущей вниз. Он сидел, обхватив колени руками, его челюсть была вывихнута, глаза закрыты, но он всё слышал. Как только один из бойцов шагнул на ступень, вампир вскочил с нечеловеческой скоростью, несмотря на обугленные ноги. Его руки, покрытые трещинами, потянулись к шее оперативника. Но один выстрел в упор, и серебряный заряд вошёл в грудь кровопийцы. Вампир застыл, издал звук, похожий на треск льда, и вдруг вспыхнул. Не как от огня —медленно, а мгновенно, без дыма, без пламени, просто исчез в белёсом всполохе, словно его тело перешло в иное состояние. Остался только запах озона и пепел, осевший на бетон.

Второй пытался зарыться в кучу щебня. Его обгоревшее тело было покрыто серой коркой, как у заживающей раны, но глаза — чёрные, как смола — следили за каждым движением. Когда его обнаружили, он бросился к вентиляционному люку, пытаясь выбраться наверх. Но оперативник с автоматом перекрыл ему путь. Два выстрела в ноги, чтобы обездвижить. Вампир упал, извиваясь, как гадюка. Первый боец прижал его ногой, давя ему горло. Второй вонзил клинок в сердце. Секунда, и плоть вспыхнула изнутри. Вампир сгорел мгновенно, оставив лишь чёрный силуэт на бетоне, как от удара молнии.

Третий пытался убежать по строительным лесам, цепляясь руками за арматуру. Его руки были обуглены до костей, но всё же он ловко ими перебирал, продолжая передвигаться по лесам, как тень. Один из бойцов активировал дрон-ловушку — маленькое устройство, излучающее ультрафиолетовые импульсы. Как только вампир попал в зону действия, его кожа зашипела, началась реакция. Он закричал — звук был нечеловеческий, похожий на скрежет металла. Вампир попытался спрыгнуть с лесов, но оперативник с пневматическим ружьём выстрелил серебряным дротиком и попал тому прямо в позвоночник. Вампир упал, и в этот момент его тело начало светиться изнутри. Через мгновение — вспышка. Полная дезинтеграция. Ни пепла, ни костей. Только следы плавления на арматуре.

Четвёртый был найден в бетономешалке. Он спрятался внутри, надеясь, что толстые стенки защитят его. Но датчики вибрации и движения выявили его присутствие. Группа блокировала выход. Мороз приказал подать в смеситель пар с добавлением серебряного аэрозоля. Через тридцать секунд раздался крик, потом наступила тишина. Когда люк открыли, внутри не было тела. Только чёрная корка на стенках ёмкости, и запах, напоминающий горелую резину. Вампир сгорел изнутри, как свеча.

Пятый пытался притвориться мёртвым. Лежал на боку, не дышал, не двигался. Но у кровососов и нет настоящего дыхания, поэтому датчики движения зафиксировали микровибрации — сердце, бившееся раз в минуту. Подошёл боец с детектором биополя. Сигнал высокий. Ложь. Вампир резко вскочил, пытаясь вцепиться в горло и тут же получил удар прикладом в челюсть. Перелом. Второй удар пришёлся в грудь. Кровосос упал, но продолжал ползти. Тогда применили «огненный клинок» — серебряный меч с подогревом, активируемый током. Вонзили в сердце. Вспышка. Мгновенное сгорание. Даже тени не осталось.

Шестой и седьмой вампиры действовали в паре. Они были связаны друг с другом в буквальном смысле слова — их спины соединяла металлическая перемычка, образовавшаяся в результате взрыва или чего-то ещё. Оба были обгоревшими, но сохранили координацию. Когда группа вошла в помещение, вампиры атаковали одновременно — один с фронта, другой сзади. Первый был застрелен в голову и мгновенно сгорел. Второй, однако, успел схватить одного из бойцов за руку. Клыки впились в перчатку, но серебряная нить в ткани вызвала ожог. Вампир отпрянул, но тут же продолжил атаковать. Его прижали к стене, затем применили двойной удар — серебряный нож и ультрафиолетовый импульс. Реакция была мгновенной: тело вспыхнуло, как факел, но без пламени — просто исчезло, оставив после себя вакуумный след.

Восьмой — самый сильный — пытался сбежать по крыше. Он обгорел не очень сильно, поэтому сохранил скорость. Прыгал с перекрытия на перекрытие, как зверь. За ним выдвинулись два оперативника с реактивными прыжковыми ранцами. Преследование длилось три минуты. Вампир достиг края стройки и пытался спрыгнуть на соседнее здание. Но в этот момент сработала ловушка — сеть из серебряных нитей, раскалённых до 500 градусов. Он попал в неё, закричал, начал падать. Один из бойцов прыгнул следом и вонзил клинок в спину. Вампир сгорел в воздухе — вспышка света, и пепел, развеянный ветром.

Когда способных передвигаться упырей больше не осталось, бойцы начали расстреливать остальные тела вампиров, чтобы не оставить от них ни следа. Кровососы хоть и выглядели сильно обожжёнными и мёртвыми, но это лишь временная защитная реакция. Каждый знал, что лучше испепелённый вампир, чем мёртвый вампир.

***

- Никого нам не оставят эти придурки, — выругался Марк, сжимая в руках винтовку с оптикой, как будто хотел сломать её.

Он стоял, прислонившись к облупленной кирпичной стене переулка, в полусотне метров от стройки. Ветер трепал его тёмный капюшон, а в глазах отражались вспышки выстрелов и всполохи белого света, прорезавшие ночь. Где-то вдалеке, за лесами и бетонными плитами, гремели одиночные выстрелы, раздавались глухие хлопки, словно кто-то закрывал двери в иной мир.

Иван стоял рядом, молчаливый, как тень. Он не смотрел на стройку. Он смотрел вниз, на трещину в асфальте, как будто в ней была закодирована вся правда о том, что происходит. Его лицо, суровое, с глубокими морщинами у глаз, не выражало злости. Только усталость. Усталость от того, что всё идёт не так, как должно.

- Почему мы не уничтожаем упырей вместе с ОШО? — Марк снова заговорил, уже громче, почти крикнул, но тут же сдержался, бросив взгляд в сторону полицейского кордона. — Мы хуже? У нас хуже подготовка? Слабее оружие? Мы что, не умеем стрелять?

- Нет, — отрезал Иван. Голос его был низким, спокойным, но в нём чувствовалась сталь. — Мы не хуже. Но мы — не они.

Он отвинтил крышку фляжки и отпил глоток чего-то тёмного и горького. Воздух вокруг дрогнул, когда очередная вспышка осветила переулок. На мгновение лица оперативников осветились резким светом.

- После смерти Татьяны Викторовны стало сложнее действовать, — продолжил Иван, закручивая фляжку. — Намного сложнее. Она была связующим звеном. Медиатором. Той, кто мог говорить с ОШО, с нами, с Управлением и не стать врагом никому из них. Она держала баланс. А теперь… теперь каждый видит в другом угрозу. Подозревают, что кто-то из нас может сливать информацию. Что кто-то симпатизирует вампирам. Что кто-то… пытается использовать зачистки для своих целей.

Марк фыркнул.

- Чушь. Мы убиваем их, потому что они убивают людей. Не из-за политики. Не из-за власти.

- Я знаю, — кивнул Иван. — Но они — нет. Или делают вид, что не знают. Поэтому теперь все крупные зачистки проводит только ОШО. Без координации. Без поддержки. Без «попробуем взять живым». Только уничтожение. Мгновенное. Полное. Без следа.

Он посмотрел на стройку. Там, за бетонными плитами, вспыхнул свет — не красный, не синий, а белый, чистый, как молния. Через секунду всё стихло.

- Они не разбираются, кто перед ними, — продолжил Иван. — Им плевать. Плевать на заложников среди людей, среди самих вампиров. Если шевелится — значит, угроза. Если дышит — значит, уничтожить. Они не пытаются понять. Не ищут причин. Не расследуют. Они — машина. И теперь существует правило: никаких других групп на крупных объектах. Только они. Только ОШО.

Марк покачал головой.

- И что? Мы просто стоим и смотрим, как они делают нашу работу? Как они уничтожают всё, что могло бы дать нам ответы? Ты видел того, что бежал по крыше? Он был почти целый. У него были глаза. Не пустые. Он… думал. Он пытался выжить. Может, он знал что-то? Может, он мог рассказать, откуда они приходят? Где их логово?

- Мог, — тихо сказал Иван. — Но ОШО это не интересует. Для них он — угроза. Только и всего. А мы… мы теперь «нестабильный элемент». После Татьяны… нас отстранили от ключевых операций. Даже доступ к архивам снизили. Нам дают только вторичные зоны. Остатки. Пепел.

Он замолчал. В переулке стало тише. Стрельба прекратилась. Только ветер шуршал мусором.

- Мы не хуже, Марк, — прошептал Иван. — Но нам больше не доверяют. А доверие… в нашей работе — это всё. Без него ты не командир. Ты — мишень.

Марк сжал кулаки.

- А если они промахнутся? Если один уйдёт? Если кто-то выживет? Мы будем стоять здесь и ждать, пока они снова приедут? Пока ещё кто-то умрёт?

- Пока приказ не изменится — будем, — ответил Иван. — Но это ненадолго. Я чувствую. Что-то меняется. Вампиры становятся смелее. Они приходят в дневное время. Они не боятся огня. Они… учатся. ОШО уничтожает старых, слабых, обгоревших. А новые — сильные, организованные — остаются в тени. И никто не охотится за ними. Никто, кроме нас.

- Всё это брехня, - отмахнулся снайпер. – Просто скоро жатва, вот упыри и суетятся. Всего-то. Суки!

- Один сбежал, - командир быстро указал на цель.

Марк не стал ждать. Он бросился в погоню.

Сначала бежал по стройке, там, где не было оцепления. Через леса, перепрыгивая щели в перекрытиях, скользя по мокрому бетону. Его винтовка болталась за спиной — сейчас она была бесполезна. Слишком тесно. Слишком темно. Марк бежал с ножом в правой руке и фонарём в левой, включённым на узкий луч. И он видел следы: капли чёрной, вязкой жидкости на арматуре, трещины в стекле, будто по нему прошёл раскалённый нож, и запах — сладковатый, гнилостный, как труп в колодце.

Погоня устремилась в город. Через пролом в заборе, мимо спящего сторожа, в темноту узких улочек. Марк бежал, как преследующий зверь, не думая о боли в лёгких, о порезах от арматуры на руках. Он знал: если упустишь момент, то этот вампир уйдёт. А если он уйдёт, то завтра он убьёт. Много.

Вампир бежал на удивление быстро, несмотря на обгоревшую плоть. Его спина была покрыта чёрной коркой, как у мумии, одна рука свисала, сломанная, но он двигался — с прыжками, с рывками, цепляясь за решётки, перепрыгивая через заборы. Он не был таким же, как те, кого уничтожил ОШО. Он был умнее. Он знал, куда бежит.

Марк не отставал. Опыт не пропьёшь. Он умел читать траекторию, предугадывать путь. Он понял: вампир не просто бежит — он ведёт. Куда-то. Возможно, к убежищу. Возможно, к ловушке. Но Марк не останавливался. Он знал: даже ловушка лучше, чем пустота.

Они нырнули в лабиринт старых кварталов — узкие проходы между домами, тёмные арки, обрушившиеся балконы. Фонари здесь не горели. Только лунный свет, режущий тьму полосами. Вампир свернул в узкий проезд между двумя пятиэтажками, где когда-то был двор, а теперь — мусор: ржавые машины и бетонные плиты. Марк бросился следом. Его дыхание стало хриплым. Сердце билось, как молот.

И вдруг — тишина. Кровосос исчез. Марк замер. Фонарь дрожал в его руке. Марк медленно поворачивался, освещая стены, землю, тени. Никого. Ни звука. Ни движения. Только ветер, шуршащий в пакете. Потом тихий шаг. Слева. За контейнером.

Марк сорвался с места. Ударил прикладом по металлу. Грохот. Из-за угла вылетела тень — быстрая, как молния. Вампир прыгнул вперёд, пытаясь проскользнуть мимо, но снайпер был к этому готов. Он схватил его за шею — обожжённую, чешуйчатую, как у змеи. Вампир завыл — звук был нечеловеческий, словно рвётся металл. Он ударил Марка по руке — когти впились, кровь брызнула. Но снайпер не отпустил.

Они покатились по земле. Марк оказался сверху. Вампир бил его коленом, пытался вцепиться в горло. Его глаза — чёрные, без зрачков — горели ненавистью. Марк выставил перед собой клинок. Кровосос попытался его отбить, но в этот момент снайпер резко рванул вниз — и вонзил лезвие в грудь вампира, прямо под ключицу.

Клинок вошёл глубоко. Вампир закричал — и вдруг замер. Тело напряглось. Из раны потекла кровь.

- Вы опоздали, - захрипел упырь, оскалившись. – Слишком поздно.

- Поздно? – не понял Марк и провернул рукоять ножа по часовой стрелке.

- Да… - кровосос заулыбался. – Теперь вашего Роберта ничто не остановит, - и он засмеялся, как дьявол из преисподней…