Отделение подочистки

Отделение подочистки.

Даня прибыл на сборный пункт, как ему и было предписано. Просидев час, до него дошла очередь и он вошел в комнату, где увидел усталого капитана среднего возраста. Поправив очки, он доложил о прибытии. Даня не служил. Но дед с прадедом служили. У него был белый билет и его не призвали на срочку. По зрению. С его минус 8 дорога в армию была заказана, хотя он мечтал поступить в военное училище. Но не задалось. Ограничения были после минус 3. Ему советовали сделать операцию лазером на улучшение зрения, но он отказывался. Контактные линзы он не носил – его глаза не переносили инородные тела в них. Так и рассекал в очках. Но он не переживал. Отчим ходил также в очках и почти с таким-же зрением. Даже неплохо водил машину. Так что он сам видел, что и так можно жить-не тужить. Он даже получил права на легковые автомобили и мотоциклы. Отчим ему купил легкую Ямаху-спорт и он на ней рассекал по району.

Капитан просматривал его личное дело. Подняв военный билет он еще раз посмотрел на парня.

- Ну и что мне с тобой делать? – тяжело произнес он. – ВУСа у тебя нет. В окопы тебя не пошлешь. Ты там очки потеряешь и все. Слепой снайпер блин. Права у тебя категории В и А. То есть грузовик тебе не доверить и мехводом не сделать. То есть ты рядовой Даниил Сизов нам и не х.. не нужен. Ты ничего не умеешь. И ты никто для армии. Но контракт подписан, поэтому буду думать, что тебе предложить. Свободен.

Дане стало обидно. Он так много учился и вот тебе и Юрьев день. Ничего не знаю и не умею. Умом то он понимал, что его знания нужны не в армии, но обстоятельства давили. Он в армии просто скрывался. Как он попал в такую историю, он сотни часов сам продумывал и понял только одно. Его развели. Как телка на торгу.

Даня рос в хорошей семье. Его дед был инженером-энергетиком на заводе, а бабушка воспитателем в детском саду. Мама была экономистом, а потом бухгалтером у дилера Вольво. Бухгалтерам больше платили. Отца он никогда не знал. Только раз ему мать сказала, что он англичанин. И родила она его для себя. Биологический отец и не знал о нем ничего. Они жили в двушке, правда около метро. Вчетвером им было тесно, но дружно. Потом появился Ринат, его будущий отчим. Он был нормальным мужиком. Работал строителем и у него была своя фирма. Они строили поселки в Московской области дома из дерева. Оказывается, они с мамой были знакомы и Ринат ее не забыл и потом сделал ей предложение. Мама от него ничего не скрывала. Даня был любим и жил в любви и тепле. Школа была недалеко и он там учился хорошо. Не отличник, но уверенный хорошист. Потом Ринат купил квартиру в квартале их двушки. Это была сталинка из четырех комнат. После ремонта они туда заехали и у него появилась своя комната. Ему туда Ринат купил испанскую мебель в одном стиле. У него появился компьютер, телефон и много новых возможностей.

Даня видел, что мама счастлива и постоянно улыбается. Да и Ринат к нему отлично относился. Они съездили вместе в Испанию, потом во Францию, потом в Гонконг и Вьетнам. По пути они были в Сингапуре, Бангкоке, Бомбее и Дубае. Потом они вместе съездили в Африку. Посетили Кению, Танзанию, поднялись на гору Килиманджаро. Мир начал ему открываться с разных сторон. К своим семнадцати годам он проехал полмира. Школа у него была не простая, а языковая. Даня легко выучил латинский, а потом и древнегреческий. Потом он взялся за арабский. Английский как бы сам собою подразумевался. Ринат постоянно ему говорил заняться спортом для себя, не для соревнований, но Даня пропускал все мимо ушей. Ринат не давил и потом просто перестал ему такое предлагать. Сам он был вполне накачанный мужчина и когда-то был мастером спорта по пятиборью. Он прекрасно плавал, любил лошадей, фехтовал. Стрелял он только на охоте. Раз в год он выбирался на охоту с друзьями и они ехали в тайгу за Байкалом, где у кого-то из его друзей были связи с лесниками. На приглашения на охоту Даня презрительно отказывался. Мол не дело убивать животных имея заведомое преимущество в виде ружья. Но никто и настаивал. Постепенно он вошел в выпускной класс и ему как всем предстоял ЕГЭ. В тот год к ним пришла новенькая. Она жила не в Москве и почему ее определили в их школу, никто не понял, но никто и не заморачивался. Они неожиданно сошлись и стали встречаться. Оля жила в Мытищах и говорила, что не может там учиться из-за обстановки в семье. Даня не вникал в их разборки. Ему нравилась Оля. Тут грянул КОВИД и все закрылось. Школа перешла на удаленку и он стал встречаться с Олей вне школы. Даня все хотел поговорить об искусстве или о музыке, но Оля всегда переходила на политику. Даня удивлялся, но не сильно поддерживал разговор. Его дед и так его замордовал таким разговорами. И он их не любил. Только Ринат никогда об этом не говорил. Он всегда был далек от политики. Или отстранялся от нее.

Но Оля продолжала такие разговоры и однажды она его попросила ей помочь разместить протестный плакат на заборе здания Генштаба на Арбате. Даня понимал, что это глупо, но обязался ей помочь. Они приехали и прикрепили протестный плакат на заборе Генштаба. Правда его тут же сорвали солдаты из охраны. Но снимок Оля сделала. Потом последовала просьба разместить пару листовок против войны на дверях Пенсионного фонда и местной администрации. Даня помогал, то есть он сам их клеил по просьбе Оли. У него и в мыслях не было против чего-то протестовать. Он готовился к ЕГЭ и собирался поступать на философский факультет МГУ. Все это он воспринимал как какой-то квест. И тут в мае его задержали на выходе из школы пять крупных мужчин и препроводили в минивэн с темными стеклами. Его допрашивали часов шесть в отдельной комнате для допросов с здании Отделения МВД по Западному округу города Москвы. Ничего не протоколировалось. Только аудиофайлы. Телефон у него забрали и он даже матери не смог позвонить. Даня ничего не понимал. Он все честно рассказал, но на него стали давить. Тогда он замкнулся и попросил вызвать родителей. Он в конце концов несовершеннолетний. Тогда опера поумерили пыл и все-таки вызвали родителей. Приехал Ринат с адвокатом. И начался скандал. Орали все. Ринат забрал Даню из ментовки и послал всех на три известных буквы. А еще через неделю Даню арестовали. То есть задержали, по открытию уголовного дела. Его привезли в СК и там следователь ему предъявила обвинение и отправила в ИВС до суда. Родителей известили об этом позже, когда он уже был в ИВСе.

Суд состоялся на следующий день. Его привезли под конвоем в суд, где он увидел мать и Рината. Его адвокат выступил и испросил домашний арест, а не СИЗО. Следствие просило СИЗО. Но судья не повелась и решила, что домашний арест будет вполне достаточным. Дане навесили на ногу браслет и выдали аппарат связи с пультом в виде аналогового телефона. После суда они собрались в квартире с адвокатом, который выдал вердикт. Ему шили 205 статью, часть первую об оправдании терроризма. Это террористическая статья, которую рассматривает военный суд, а не гражданский. Дело, конечно было шито белыми нитками, но сшили его уверенно. Такие дела вели опера из ФСБ, а не менты. Адвокат уверенно сказал, что его посадят года на три как минимум по этой статье. Обращения во всякие фонды и так далее бесполезны. Они только настроят против следствие и суд. Можно было обратится к прессе, но только родителям. Сам Даня не имел права общения с прессой по решению суда. Оля, которая и была триггером всего этого, неожиданно сменила школу и перевелась. А также сменила номер телефона. Адвокат предположил провокацию ФСБ. Им надо было палки получать. Скорее всего ее приняли на чем-то незаконном и потом стали использовать как провокатора. Отказаться в таком раскладе она просто не могла. Иначе бы ее посадили лет на восемь-десять. Он не советовал обращаться к прессе. Это просто усугубит его положение. И потом ему надо готовиться к ЕГЭ и надо будет получать разрешения следователя на посещение экзаменов. Адвокат резонно заметил, что следствие не стоит злить. Прекратить дело уже был невозможно. Оно уже было пущено на поток. Итак, Оля пропала с радаров, Даня сел на домашку. Они, конечно ознакомились с делом, но там кроме непонятной экспертизы листовок, которые клеил Даня ничего не было. Еще была фотка их плаката на заборе ГШ на Арбате, где лицо Дани было видно, а Оля почему-то отвернулась. Ну и еще протоколы допросов Дани. Протоколов допросов Оли не было. Лингвистическая экспертиза показала, что он оправдывал террор против действующей власти. Даня был в шоке. Он замкнулся в себе и перестал реагировать на внешние раздражители. Его представления об этом мире просто рухнули.

Потом он опять подставился и рассказал все деду по телефону. Деду стало плохо и мама с Ринатом его забрали к себе. Ринат наорал на него, что он совсем охуел и вообще не соображает, что делает. Даня еще более замкнулся в себе. Он вообще перестал понимать, что происходит. Он стал жить на автомате. Утром завтракал, в обед обедал, вечером ужинал. Учил предметы на сдачу ЕГЭ. Переписка ему была запрещена. Инет контролировали ФСБшники. Ринат нарочно каждый вечер копался на порно сайтах, чтобы им досадить. Ему привезли украинские и казахские сим-карты с которых он иногда передавал сообщения. В конце концов следовать ему отказала в посещении экзаменов. Тггда Ринат прямиком поехал к омбудсмену Москвы, чтобы она вмешалась. Право на сдачу экзаменов, обусловлены правом на образование и омбудсмен вмешалась. Следачка все-таки не дала разрешение на посещение экзамена. Управление образования создало отдельную комиссию прямо в квартире Рината, где Даня один будет сдавать экзамены день в день со всеми остальными. Только родителей не должно быть в квартире в этот момент. Лежачий дед на считался за родственника. После инсульта он плохо соображал. По нему было отдельное решение комиссии.

Так Даня сдал все экзамены и получил приличные баллы, что позволило ему поступить в МГУ на философский факультет. Он поступил в МГУ будучи на домашнем аресте. Это немного его приободрило, но адвокат в очередной раз опустил всех, сказав, что ему предстоит психологическая экспертиза. Причем стационарная. И почему-то ему поменяли институт Сербского на Кащенко. Или больница имени Алексеева. Адвокат был правильный и предположил, что на него там будут давить. В институте Сербского – почти тюремный режим. Там с улицы не пройти, а в Кащенко - гуляй не хочу. Там огромная территория и проходов море. Так оно и произошло. После его определения в палату на него тут же стали давить местные, которые косили от армии и проходили экспертизу. Начали отбирать еду и всячески подкалывать. Даня терпел. Он мог прожить и без пайки, но есть хотелось ужасно. Адвокат его жестко предупредил, что ему могут поставить диагноз и оставить его в психушке. Как невменяемого. Если ФСБ надавит никто не будет сопротивляться. Через неделю он уже приспособился отбиваться и стал есть раньше всех. Родители приносили еду, но есть он мог ее только с ними. С родителями он общался только путем написания записок. Он реально боялся что-то говорить. Потому что каждый вечер после отбоя к нему приходили опера из ФСБ и били его, чтобы он написал явку с повинной. Они били его профессионально, не оставляя следов. Но Даня закрылся и терпел. Ему было больно и он потом не мог спать. Он написал Ринату, что его бьют и Ринат нанял пару ребят, которые с фотокамерой с суперобъективом засняли процедуру избиения пацана из соседнего дома. Ринат потом принес эти кадры следачке, которая тут же слилась и ушла из отдела передав все дело другому следователю. Прокурор на жалобу не отреагировал. Но бить Даню перестали. И вообще не стали приходить. Следственные действия не велись. Экспертиза показала, что Даня здоров и вменяемый. По всем понятиям ему предстояла очная ставка с Олей, но ее не могли найти. Следствие затягивалось. Обвинительное заключение без очной ставки с Олей прокурор не пропустил. Дело зависло. Следак слился и дело опять передали другому следователю.

И тут умер его дед. Неожиданно он просто умер во сне. Ринат конечно все сделал, но каждый раз брал его с собой, чтобы он учился жизни. Теперь Даня стал его понимать. Он приблизился к реальности, от которой все время отстранялся.

Деда похоронили рядом с его бабушкой. Даня смотрел на могилу и не мог поверить, что все так в одночасье изменилось. Только пару лет назад они были дружной семьей. А сегодня нет ни бабушки, ни деда. Ему изменили меру пресечения на ограничение на свободу действий. Он уже мог ездить в Универ. Но Ринат все-таки давал ему свою машину с водителем, опасаясь провокаций. Назад он все равно ездил на метро. Ринат не мог все его хотелки удовлетворить. Квартира деда с бабушкой было отписана на него. Но он был под санкциями Росфинмониторинга. Но они решили сдать квартиру внаем, чтобы деньги приходили на его счет. Ринат нашел арендатора и они сдали квартиру вбелую, чтобы к Дане не было претензий. Даня отдал распоряжение отчислять налог со своего счета. Параллельно Даня начал учебу. Потом волшебным образом Оля нашлась и в деле появились ее показания. А прокурор взял и пропустил обвинительное заключение без протокола очной ставки. Даня вышел на суд. Прошло уже более года.

До суда Рината вызывали в территориальное ФСБ, но ничего внятного не сказали. Только чем-то грозили, но Ринат так и не понял, чего они хотели. К нему то какие вопросы? На суд вышли как есть. Гарнизонный военный суд в Лефортово проходил два дня. Оля дала показания, что она тут ни при чем и все идеи давал Даня. Она просто его сопровождала и не разделяла его действия, а наоборот старалась его отговорить. Приглашенная эксперт по лингвистической экспертизе мямлила и не смогла объяснить, где в листовках были призывы к свержению власти террористическим путем. Она настаивала, что они не могут дать юридической оценки. Даня по совету адвоката полностью признал вину и активно сотрудничал со следствием. В перерыве к ним подошел прокурор и извиняясь сказал, что будет ходатайствовать на три года заключения иначе его не поймут. Даня уже приготовился сесть в тюрьму. Он просто не понимал как так вот просто так можно придумать обвинение и посадить без вины человека. Ринат только вздыхал и посоветовал слушать старших. Иначе опять что-то будет нехорошее. Суд объявил приговор и Дане дали по минимуму – только штраф в 30 тысяч рублей и все. Адвокат пояснил, что оправдать они просто бы не могли, иначе всему следствию и операм просто конец. Они потратили деньги бюджета на ветер. Это бы им не простили. Хотя суд понимал, что дело шито белыми нитками. Ринат тут же оплатил штраф и принес в суд справку об оплате. Но на этом все не закончилось.

Адвокат их предупредил, что ФСБ не любит, когда их дела не заканчиваются посадкой и ожидал наездов уже вне территории закона. Так оно и случилось. В МГУ у Дани неожиданно возникали проблемы. Все по мелочам, но все было как-то натянуто. Его чурались однокурсники и преподаватели. К нему постоянно приходили какие-то мужчины представляясь сотрудниками ФСБ, но не показывая документы и давили на него, чтобы он дал признательные показания в организации заговора против власти и создании террористической ячейки. Даня прочитал после аресте все, что только мог найти и дело «Нового величия» тоже. Там тоже было много белых пятен. Его адвокат твердо стоял, чтобы тот не обращал внимания и терпел. Другого выхода не было. Только переехать в другую страну. Но ни Ринат, ни мама не могли никуда уехать. У Рината была совсем старая мама, а его мама не бросила бы Рината. Потом Ринат сказал, что ему не дают работать – замучили проверками. Подрядчики перестали вовремя исполнять свои договора и он боялся не выполнить свои контракты. Ему толсто намекнули, что приходили из ФСБ и им грозили перекрыть кислород, если они не перестанут с ним работать. Тогда Даня задумался. Он и так уже превратил и свою жизнь и жизнь родителей в ад. Он понял, что учиться ему не дадут. Деда он сам загнал в гроб. Бабушку – маму Рината, он не сильно знал, но Ринат оберегал ее от волнений и не говорил ей ничего про Даню. Она жила отдельно в своей двушке в Братеево. Пока она еще могла себя обслуживать, но возраст был под 90 и в любой момент могло произойти неприятное.

Как-то вечером, когда все были дома Ринат предложил уехать в Испанию. У него там жил его старый друг, который начал торговать с Китаем. Он ему пока не предложил работу, но ему нужен был человек, который работал в Китае. Ринат там работал давно. Он там покупал всякую отделку подешевле. Они бы могли продать две квартиры – Дани и мамы Рината и купить там себе квартиру без ипотеки. Оформить им вид на жительство брался уже друг Рината. Он сам прошел все круги ада по оформлению и знал все входы и выходы. Их квартиру в Москве можно было сдать на долгий период какой-нибудь крупной фирме, для их экспатов. Ринат был готов все тут закончить и переехать. Держала его только мать, но его сын от первого брака пообещал проследить за бабушкой и у них отлегло от сердца. Проблема была только в том, что Росфинмониторинг пока не снял свои ограничения с Дани. Надо было ждать их решения. Заявление Даня уже подал.

Но этим все не ограничилось. Даня отказали в выдаче нового загранпаспорта. Не иначе опять ФСБ встряло. Старый его паспорт просто истек. Опять Ринат подключил свои связи и ему сделали паспорт в МИДе, а не обычным путем, но посоветовали пересекать границу в Белоруссии или Казахстане, а не в московских аэропортах. На всякий случай. И лучше на машине, а не поездом или самолетом. Или Азербайджан тоже подойдет. Там на границе можно просто дать взятку и все закроют глаза. Кавказ. Даня даже боялся спрашивать сколько это Ринату стоило. Он и так понимал, что немало.

Как только с него снял ограничения Росфинмониторинг Даню избили. Прямо около метро. Безо всяких там причин. Его нашли прохожие и вызвали скорую. Телефона его не нашли. Банковская карточка тоже пропала. Конечно, он все восстановил, тем более, что на карте у него были копейки. Ему так Ринат посоветовал. То, что было на счете не пропало. Когда Даню выписали из больницы Ринат сказал, что от него не отстанут и будут давить – ФСБ его не посадило и им это как серпом по гениталиям. Но пока квартиры не проданы и вызова из Испании не было. Там тоже своя бюрократия. Тогда Ринат предложил обратиться к его крестному. Ринат был татарином, но он перед свадьбой с мамой Дани крестился. До этого он был атеистом. Так захотела мама Дани и он решил, что семейное счастье стоит крещения. Крестным у него был старый друг его покойного отца – генерал-полковник. Даня вообще этого не знал. Ринат поехал к нему. Тут началось СВО. И генерал сказал, что от ФСБ можно спрятаться только в армии. Там нет их власти. Там работает только военная разведка или контрразведка. Тем более на СВО нужны люди. Правда белый билет не давал права его зачислить в нормальные части. Но с особыми отметками его все-таки отправили на сборный пункт. Крестный Рината обещал помочь. Так Даня и оказался в армии. Зато он сразу почувствовал, что за ним тут нет догляда. Он сменил номер телефона и симку. Номер оформили на какого-то таджика из фирмы Рината. Он понимал, что с его зрением ему ничего хорошего не предложат, но все-таки отметки в деле были и просто так его не бросят в окоп. Так обещал генерал. А он был в своем праве. Он был в оперативном управлении Генштаба – не просто так. И при власти. А Даня просто написал заявление на академический отпуск в МГУ. Там просто облегченно вздохнули.

Прямо перед отправкой в войска его опять встретили какие-то мужчины и порезали ему руки требуя сознаться и написать явку с повинной. Тогда Ринат просто перевязал ему руки и отвез его сам на сборный пункт. Даже водителя не привлек, чтобы никто не знал. Конечно, по камерам можно было и отследить, но в Воронежской области они поехали по второстепенным дорогам, где не было камер. Он сдал Даню на сборный пункт и он стал рядовым в армии России. Ему посоветовали выкинуть смартфон и купить кнопочный телефон, который и включать можно было только по команде. И потом тот самый капитан определил его в отделение по очистке и санобработке. Иными словами, в похоронную команду. Но их работа была не в похоронах, а в сборе трупов на полях сражений и доставки их на место сбора останков, для определения и идентификации личности погибших. Самими похоронами или доставкой тел к местам захоронений занимались другие люди.

Когда Даня подписывал контракт Ринат предположил, что ему не дадут пользоваться смартфоном и поэтому вся его зарплата шла на карту, которая осталась дома со смартом вместе, он ему купил дешевый китайский смартфон и кнопочник рублей за 400. Он мог всегда послать смс Ринату, чтобы он ему сбросил пару тысяч рублей на еду или еще на что-то, но на другую карту.

Командиром отделения был прапорщик Ефимцев Андрей Михайлович из Иркутска. Он был возраста Рината, но совсем седой. Тоже подписал контракт и его отправили сюда. Ринат тоже прошел Афган, но особо никогда об этом не говорил. Михалыч был спокоен как удав. У него было двенадцать бойцов в отделении, из них два водителя и остальные просто бойцы – рядовые. Им придано было два уазика 469 с двумя полуприцепами для вывозки трупов. Двое, как правило оставались в расположении, чтобы готовить еду остальным. Целый день на воздухе и еще с физической работой давали себя знать. Даня заменил одного парня, который подорвался на мине. Тому просто ступню оторвало на фиг. Поэтому Михалыча слушались все. Он был авторитет и у них это был первый подрыв. У других отделений это было не редкость. Мины они такие – никогда не угадаешь где их противник заховал.

Первый свой опыт Даня получил под Бахмутом. Там они долго просидели. Были жуткие бои. Дроны летали как мухи. Их не держали в первой линии, но как тлько было продвижение их всегда вызывали на место боев и они начинали вытаскивать трупы. Приказ был вытаскивать сначала только своих. Они не должны были подгнивать, чтобы потом их можно было хоронить в открытом гробу. А приказы не обсуждаются. Сначала все было нормально. Свои отличались и формой и касками. Только автоматы были одинаковые. Оружие тоже подлежало вывозу с поля боя и сдаче по номерам. Причем любое оружие. Минометы, автоматы, пулеметы, пушки, орудия и боеприпасы. Техникой они не занимались – это была не их епархия. Там шныряли технари с тягачами. Потом пошли слухи, что наши договорились с хохлами на обмен тел погибших и поступил приказ собирать и тела противника. Разница была в том, что для своих были нормальные мешки для тел, а для хохлов из тонкого целлофана. Или им не подвезли обычных и на противнике экономили. Никто этого не знал. Даня сразу ощутил, что погибших противников было намного больше. Примерно один к шести или семи. Точно было не узнать, но работы прибавилось. Сначала он был не в себе и не понимал, как он сможет таскать трупы, но потом втянулся и через пару недель ему уже было все равно. Он воспринимал это как обычную работу. Тяжелую в прямом смысле работу. Они работали и в дождь, и в снег. Налипшая грязь на берцах была их спутником на всех дорогах. Ходили как в грязевых калошах, едва перебирая ноги.

Однажды они получили приказ на зачистку одной лесополосы под Бахмутом после удара нашей артиллерией и Солнцепеками. Когда прибыли на место Михалыч всех строго осадил. Тут был опорник противника и он перебдел и стал проверять все на закладки. Потом он вызвал саперов. Там было все напичкано минами и заминировано было все от входов в землянки, до окопов. Пока саперы работали они собрали всех, кто был разбросан по территории. Отдельно приходилось собирать руки и ноги. Удар был такой силы, что многих просто порвало на куски или были тела запекшиеся в огне термобарических ударов. Потом подошел молодой старлей-сапер и сказал, что землянку основную они разминировать не будут. Там все выставлено не неизвлекаемость. Поэтому ее будут подрывать. А уж кто там остался – сие неведомо. Будут в разряде без вести пропавших. Но то не наша вина. Они сами себе подписали приговор. Или им так подписали – никто не знает. Так и рванули. И все кто там были оказались похоронены под завалами и узнать их имена уже не представлялось возможным. Война чрезвычайно практичная штука. Тут никто не заморачивается сложными мыслями. Или ты- или тебя. Главное выполнить приказ. Даня вообще поражался – какая это махина армия. Какой-то молох, который все перемалывает. Реальных бойцов было процентов тридцать от всей структуры. И армия – это снабжение. Он вспомнил слова Рината. Без грамотного снабжения армия воевать просто не сможет. И он понимал, что у них снабжение лучше. Они иногда брали в плен трехсотых и тут же из отдавали контрикам. Так эти раненные жаловались на все. Но никто им не верил – все уже наелись сказок про поваров и водителей. Их просто передавали контрразведке. А там уже их головняк.

На третий месяц Даня уже настолько огрубел, что практически в разговорах перешел на мат – так было короче. Нормальный язык постепенно забывался. Однажды они нашли почти нетронутую землянку подготовленную как баню, с каменкой, печкой и даже веники присутствовали. Они тогда напарились вволю и еще соседей морпехов напарили. Те тоже в грязюке по уши сидели. Воду привозили водовозкой. Такие вот незамысловатые прелести войны давали отдушину. Вид трупов уже стал обыденностью и вообще не вызывал эмоций. Даня полностью потерял брезгливость и спокойно вытаскивал трупы из схронов уже разложившиеся. Зима кончилась и весной они быстро портились. Наступало лето. Дане осталось служить по контракты полгода, когда хохлы начали наступление. Их сразу отвели за вторую линию обороны и приказали ждать. Через две недели пришел приказ на очистку поля боя и их выдвинули на работы. Когда они прибыли к месту боев даже Михалыч крякнул. Все поле по фронту километров пять и в глубину километра три было усеяно разбитой техникой и трупами различной степени испорченности. Неделю они вычищали поле и вывезли около семисот трупов и почти все были не наши. Пару раз даже трехсотые были, но они их добивали, так как те были в основном без конечностей и истекали кровью. Михалыч связался с командованием, но те сказали, что забирать раненных нет возможности – нет транспорта и им пришлось проявлять к ним акты милосердия, чтобы люди не мучались. Особенно тяжело было выковыривать тела из бронетехники. Они там все были обгоревшие и при вытягивании тела просто распадались на части. Приходилось их по частям складывать в мешки. Потом собирали боеприпасы и оружие. Техники все время ворчали, что не очистили внутренности техники от тел, на что Михалыч предложил им самим попробовать. Те сразу замолчали. После этого их отвели на станцию, где стоял помывочный поезд и они смогли отстираться и помыться, потому как пахло от них конкретно. Там стояли стиральные машинки и это было счастье одеть на себя чистое и не воняющее обмундирование. Они купили барана у местных. Говорят, чеченцы привезли стадо. Сделали шашлык, но есть не очень хотелось – запах паленого мяса не давал насладиться блюдом. Зато овечий осетинский сыр пошел на ура. Водители осетины поделились.

Однажды под Марьинкой противник неожиданно оставил первую линию окопов и отошел. Туда сунулись наши штурмовики и потом вызвали их отделение – там было полно раненных и убитых. Когда они подъехали к месту, то Михалыч закричал и замахал руками показывая вверх. Все подняли головы и увидели летящие на них бомбы с крылышками. Даня сообразил, что это летят высокоточные бомбы. Их с Сушек запускали. Бежать было некуда и они все попадали на дно окопов. Рвануло так, что Даню и еще двоих засыпало землей с головой. Еле откопались. Потом свалили стразу – ну его. От греха подальше. Видать летчикам не довели, что те отступили – вот они и добивали. Но слава Богу никого не убило. Двоих контузило конкретно. Их сразу в госпиталь отправили. Придали им еще двоих новеньких в необмятой форме.

А за месяц до окончания контракта один из новеньких, в нарушение всех правил полез в опорник без проверки саперами и подорвался. Там была противотанковая мина установлена и осколками Даню приголубило по спине и заднице. Очнулся он уже в госпитале. Его прооперировали вынули из него до сорока осколков. Часть осталось в нем. Они были мелкие и пока решили их не трогать – оставили на следующий раз. Он подумал, что остался жив, но тут еще и контузия. Взрыв был сильный и башкой его тоже приложило прилично.

Лечился он почти полгода. Контракт его вышел. Даня получил деньги за тяжелое ранение и боевые. Ринат все приготовил и с визой на руках он уже летел в Стамбул и потом в Малагу. В Испании и они все сделали как предлагал Ринат. Сам он умотал в Китай по делам, а Даня сидел в уличном кафе и пил кортадо. Он уже понял, что не пойдет учиться на философский факультет, а будет строителем, как Ринат. Все его странные желания улетучились как дым. И он совсем не хотел ехать обратно. Жесткое знакомство с правоохранительной системой было слишком жестким. Можно ли его в этом винить? Не знаю. Но Даня точно знал одно, что война меняет человека. Но судимость у него все равно осталась.