Отец № 2

Поначалу я забеременела от Майкла Джексона, но Людка отговорила.

Мы встретились в кафе «Стеклянная розочка».

Вообще-то, я предпочитаю маленькие экзотические ресторанчики – ну там, тайские, дижонские, чилийские. Люблю экспериментировать. Всегда интересно попробовать что-то новое: познать окружающий мир, открыть в себе бхагават гиту... Я по натуре экспериментаторка – мне нужны острые ощущения.

Когда последний раз была на Тае, употребляла исключительно острую пищу. Обожаю! Тайские соусы великолепны, а в сочетании со свежими морепродуктами – пальчики оближешь. Креветки, лангустины... И насыщенный тайский климат!

Хотя иногда бывало жарковато.

Говорят, солнце отрицательно воздействует на кожу, какой-то там пигмент вырабатывает. Со временем может развиться в злокачественную меланому. А мне это нужно? У меня от одного слова «меланома» мороз по коже. Поэтому от солнца старалась прикрываться. Что-нибудь легонькое на себя накидывала.

Древнегреческие гетеры вообще отказывались загорать, вы представляете? Считали: чем белее кожа, тем сексуальнее.

Древняя Греция – вообще отдельная песня. Это ж представить, какой они Акрополь отгрохали! Откуда столько белого камня взяли? Здание огромное – народу до жути вместить может. Сейчас туристы бродят, их немного, но если представить, сколько древних греков в праздничные дни набивалось, дух захватывает.

В Греции много местных праздников: хождение по огню, фестивали овощных культур...

Еще маслины великолепные. Я слышала, гречанки готовят их как русские бабки маринованные огурцы – каждая по собственному рецепту. Но покупала в магазинах, конечно: некоторые банки обалденные попадаются.

Шикардос!

А медицина в Европе не чета нашей. Я – это еще в Австрии – лодыжку растянула. Пришла по медстраховке, так персонал – такое у меня сложилось впечатление – не знал, что делать. Суетились, как курицы, пока не догадалась больное место резиновым жгутом перевязать. Хорошо, растянула несильно, а то бы...

О врачах, кстати.

Я чего в кафе «Стеклянная розочка» с Людкой пересеклась – отпраздновать это дело. То, что я на третьем месяце, а Людка – на втором. Почти одновременно.

Людка спрашивает:

– У тебя кто второй отец?

С первым она знакома: видела Толик пару раз, когда аквапарк посещали.

Я отвечаю:

– Майкл Джексон!

Она в ответ:

– А, эта эстрадная знаменитость из позапрошлого века? Так он же негр.

Тут я немного прибалдела. Ну какой Майкл Джексон негр, когда почти белый? Историческая личность! А во-вторых, это же второй отец – не первый. Во втором отцовстве гены значения не имеют – там важен личностный психотип. А он у Майкла Джексона что надо. Паренек не только был музыкален до ужаса, но и в финансах петрил – такой лапочка.

Сначала на роль второго отца я намечала Бетховена, но в конце концов отдала предпочтение Джексону. Бетховен танцевать не умел. Специально гуглила: история по поводу танцевальных способностей Бетховена умалчивает – никаких сведений. А второе отцовство – дело ответственное, тут важно не промахнуться.

Сама я танцевать люблю до упаду.

Моя любимая площадка – «Диско на крутонах», мы там с Толиком познакомились, первым отцом моего будущего ребенка. Как увидела, сразу поняла: с этим парнем может получиться. По крайней мере, он не хуже других. Маечка у него с мемной записью – сейчас уже не помню, что написано, но в тот вечер обхохоталась.

Текстильная промышленность работает на износ: в чатах пошутить не успеют, как в бутиках уже полный ассортимент предлагают. Особенно китайцы.

Лихо схватывают – нация предприимчивая. Хотя многочисленная. У меня был знакомый китаец – еще до Толика, – но я с ним порвала из-за несходства характерами. Козел узкоглазый. Не хочу об этом говорить.

А о чем хочу?.. Ах, да!

В общем, тогда – в «Стеклянной розочке» – высказала я Людке все, что думала по поводу обсирания Майкла Джексона. Подруга, называется! Как ни крути, Майкл Джексон – второй отец моего будущего ребенка.

А Людка в ответ:

– Ладно, не ссы кипятком. Что негр – не страшно. Но Майкл Джексон – уже не модно, позавчерашний день. Знаешь, сколько от него детей за последние десять лет наделали? Не меньше тысячи. Ты тысяча первая будешь.

Тут до меня начало доходить, что, возможно, сплоховала. Не того психического отца выбрала. Нужно было еще погуглить – может, что-нибудь более редкое отыскалось.

– А у тебя кто номером два? – спрашиваю.

Людка отвечает:

– Аристотель, знаешь такого? – и, предвидя последующие вопросы, поясняет. – Он был древнегреческий философ, умный и разносторонний, как квантовый компьютер последнего поколения. Разработал основы физики, биологии, зоологии, логики, этики, эстетики и еще чего-то такого, всего не перечислить... Поняла?.. Самое главное, от Аристотеля ни одного новорожденного не психотипировано, я навела справки. Представляешь, каким уникальным выйдет ребенок?

– Небось, Майкл Джексон тоже не дураком был, – отвечаю.

А у самой перед глазами – солнечная Греция.

Нам, когда на экскурсию по музею водили, мраморные скульптуры в углах показывали. Одна из скульптур – Аристотель, как сейчас помню. Где еще, как не в художественном музее, я о нем услышать могла? Красивый мужчина, только член маловат.

Я Людке так и высказала, а она в ответ:

– Мне не трахальщик нужен, а умница, чтобы мать на старости лет обеспечивал. Кстати, он еще основы метеорологии изобрел. Без Аристотеля никакой Яндекс-Погоды в помине бы не было. Вот тебе.

У Людки пунктик: боится, что на старости лет – когда косметические операции помогать перестанут – некому будет обеспечивать. Потому суетится: деньги в ценные бумаги инвестирует, теперь ребенка завести надумала. От самого Аристотеля, для перестраховки. Но заронила-таки в мою голову сомнение, подружка подколодная.

Я два дня промучилась, потом решила: иду на аборт. Я что, дура, рожать от Майкла Джексона, когда от него не меньше тысячи родили?

Поехала в консультацию за направлением, а мне врачиха – приятная такая деловая женщина – говорит:

– Направление на аборт я вам выдать, разумеется, могу... хотя искренне не рекомендую. Если дело только в том, что не желаете рожать от Майкла Джексона, так психотип будущего ребенка можно подменить – еще не поздно. Современная психургия позволяет.

Я и не знала, что можно, – в два уха слушаю. А врачиха рассказывает:

– Наука сейчас развивается стремительными темпами, особенно медицина. Нам с вами сложно представить, но пятьсот лет назад люди ничего не знали о спермотозоидах, триста лет назад – о генах, а сто лет назад – о том, что человеку для репродукции необходим не один отец, а два: физический и психический. Спасибо британским ученым, прояснили ситуацию. Первый отец поставляет сперму, а второй – психотип, который навсегда откладывается в мозгу младенца. Как вам известно, вторым отцом становится тот мужчина, о котором женщина больше всего думает перед тем, как забеременеть. Но в любом случае не первый отец. Таковы непреложные законы эволюции.

Да знаю я, знаю – небось, не дура!

А врачиха подбивает клинья:

– Последние, самые передовые, разработки позволяют подменять психотип ребенка в материнской утробе. Но возраст зародыша должен быть не более трех месяцев. Вы как раз на третьем: еще немного, и станет поздно. Лучше дать ответ немедленно, чтобы оперирующие психурги выделили время в своем плотном графике. Стоимость операции: три миллиона. Немало, конечно, но так со всеми новейшими разработками бывает. Со временем обязательно подешевеет. Если вам не по средствам, рожайте от Майкла Джексона или делайте аборт, а на последующих беременностях приходите. Будем рады вас видеть.

У меня как-то само собой вырвалось:

– Нет! Я сейчас! – и тут же спохватилась. – Но это не опасно?

– Никакой опасности, – заверила врачиха. – Замена психотипа осуществляется в состоянии гипнотической анестезии. Мы заменим воспоминания о Майкле Джексоне воспоминаниями о Сократе... извините, Аристотеле. Вы ничего не почувствуете, кроме приятных сновидений. Два часа – и вы беременны уже от Аристотеля.

– Я согласна! – воскликнула я, напуганная тем, что чуть не опоздала.

– Хорошо.

Врачиха достала бланки и принялась заполнять, потом оторвалась от бумаг и спросила:

– Кто должен стать новым вторым отцом?

Об этом я не подумала. То есть заранее не проработала вопрос. Шла в консультацию за направлением на аборт – кто знал, что современная психургия позволяет менять психотип ребенка?!

Тут меня словно осенило, словно с небес озарение снизошло, настолько разволновалась.

У меня такое несколько раз было. Впервые – перед групповым сексом. Но это давно, еще в детстве.

А другой раз я испытала подобное волнение перед прослушиванием виниловой пластинки «Битлз». Слушала, наслаждалась и не могла успокоиться: «Это ж какие сумасшедшие деньги музей за пластинку, да еще и допотопный проигрыватель отвалил? Мне бы хватило, чтобы несколько раз в Дубай смотаться».

В Дубае пляжи великолепные.

И кормят на убой, хотя без спиртного.

И архитектура – закачаешься. На верхних этажах роскошные подвесные сады разбиты, с пальмами и цветниками. А лифты открытые. Пока до верхнего этажа доедешь, описаться можно, такой потрясающий обзор.

Я высоту не очень хорошо переношу, поэтому высоких зданий опасаюсь. У меня от них головокружение.

– Какого второго отца хотите видеть у своего ребенка?

Кажется, я немного отвлеклась, прошу прощения.

Врачиха – деловитая и внимательная – сидела передо мной, ожидая ответа на заданный вопрос. Ну я и брякнула:

– Аристотеля!

Кого еще я могла с налету придумать?

А в голове – мыслишка: у меня срок больше, чем у Людки. Вот у подруги физиономия будет, когда я на месяц раньше от Аристотеля рожу! Представить только! Ради одного этого: чтобы нахалке нос утереть, – стоит прооперироваться.

Врачиха заглянула в компьютер – погуглила, наверное, – и говорит:

– Что же, Аристотель – отличный выбор. Самое главное, нестандартный. Это свидетельствует о вашем изысканном вкусе. Заявка принята – вот документы. Приходите в пятницу с оплаченным счетом: заменим психотип Майкла Джексона на Аристотеля. Вы приняли правильное решение, сохранив бесценную человеческую жизнь.

Легко сказать, решение правильное. А мне, между прочим, еще уламывать первого отца на замену второго.

Толик – клевый парень, но иногда такой баран неповоротливый, что не дай Боже.

Он и первым-то отцом случайно оказался: буквально под руку подвернулся. Что называется, выбрал нужный момент.

Ну ладно. Первый отец – семя, основа физического мира, не самое существенное. А вот второй – с психотипом, который передается ребенку, – другое дело. От второго отца зависит, станет ли ребенок счастлив, как к нему будут относиться окружающие и сколько он начнет зарабатывать, когда повзрослеет, – потому что умение зарабатывать записывается в личностном психотипе.

Не в генах же, в самом деле?!

Ой, сама себя насмешила! Иногда такое сказану – сама полчаса над собственным остроумием заливаюсь, остановиться не могу.

Если честно, беременеть от Толика я не собиралась. Залетела по дури. Во время траханья – пока Толик меня обрабатывал, поворачивая кверху и книзу филейными частями, – по телеку транслировали ретро-концерт Майкла Джексона. Так второе отцовство и образовалось. Непроизвольно. Врачи сделали МРТ, пробили по базе и выдали заключение: точно Майкл Джексон, с вероятностью 99 % в периоде.

Так что никакого Бетховена я в качестве второго отца не планировала. Людке – и вам тоже – соврала для вящего понту: чтобы не зазнавались.

И вот теперь...

А что теперь?

Ах, да: теперь нужно признаться Толику в предстоящей операции.

Вечером я улучила момент. Заказала еду из ресторанной доставки: японскую, как он любит, – и подождала, пока Толик не насытится примитивными роллами и суши. Потом, когда размякший отец будущего ребенка отвалил от помятых пакетов, нежно проворковала:

– Милый, ты не против, чтобы твоим сородителем стал какой-нибудь другой человек?

– Каким еще сородителем?

– По отцовству. Нашего будущего ребенка.

Толик оторвался от ноута, на котором параллельно занимался непонятными мне графиками, и удивленно захлопал глазами.

– Это как? У тебя же вторым отцом... этот, как его?... Майкл Джексон.

– Точно!

Я подскочила к Толику и обняла за шею.

– Милый, я хочу, чтобы вторым отцом нашего малыша стал Аристотель.

– Кто?

– Аристотель. Ученый из Древней Греции. Он изобрел что-то такое важное, мне Людка рассказывала. Представляешь, как будет здорово, если ребенок унаследует способности к изобретательству. Сейчас за изобретения, особенно военные, нормальные бабки платят. А наш мальчик, с такой-то родословной, выйдет минимум в академики.

Толик по-прежнему не понимал.

– А как это возможно? Ты уже беременна, насколько мне известно.

– Ах, милый, в наше время все возможно при обоюдном желании, – защебетала я. – Современная медицина творит чудеса. Она может заменить психотип ребенка с одного психического отца на другого. При условии, что срок беременности не больше трех месяцев. А у меня два с половиной... Теперь ты усек, милый?

Я не отпускала его шею, готовая придушить в случае отказа. Но Толик не думал сопротивляться.

– А разве так можно? Ну, делай – я не против. Заменяй на Аристотеля.

– Спасибо, милый! – я покрыла его лицо жаркими и слюнявыми поцелуями, по-прежнему держа руки на шее. – Я так счастлива, ты не представляешь. Аристотель в качестве второго отца – это то, о чем я мечтала. Осталось перевести три миллиона за операцию. Документы к оплате на тумбочке, поторопись. Нужно успеть до пятницы, иначе сроки выйдут, и психическим отцом малыша останется Майкл Джексон... Ты не хочешь убить мои надежды на будущее? Ведь правда, милый?

Толик дернулся, но я держала цепко. И в конце концов уговорила.

Я умею убеждать людей, если захочу: особенно ловко у меня с мужиками получается.

Еще я люблю выйти голышом из бамбуковой хижины на песчаный пляж – ранним утром, когда никого народу, – и простереть руки к солнцу. Здравствуй, здравствуй, солнышко: тайское, балийское, бразильское, гавайское!

А еще обожаю дайкири с грейпфрутом.

В Тунисе я проезжала вечнозеленые грейпфрутовые рощи на ярко-красном «Феррари» – какое наслаждение! Можно сравнить с кругосветным путешествием по Средиземному морю на парусной яхте или верховой ездой по Алтайским Апеннинам. Когда твои бедра равномерно подпрыгивают по потному конскому крупу: чпок, чпок, чпок, чпок, чпок...

Простите: кажется, я опять отвлеклась.

В пятницу я была в клинике, с оплаченным счетом на руках. С Людкой не поделилась – нечего ей! Позже наслажусь закономерным триумфом, а пока нужно сосредоточиться на медицинской процедуре.

Меня раздели и уложили на пластиковое ложе, которое задвинули в емкость, горящую изнутри ровным матовым светом.

Матовое свечение обволокло меня и утащило за собой. Наверное, началась гипнотическая анестезия, о которой инструктировали во время осмотра. Сейчас начнутся сновидения: тихие, убаюкивающие...

И они начались.

Раздалось ритмичное пощелкивание костяшками пальцев, и сквозь туман проступил Майкл Джексон. Бледное лицо, тонкая фигура в старомодном, но явно щегольском одеянии. Сразу понятно, отчего далекие предки считали его иконой стиля.

Послышались начальные захватывающие аккорды.

Следом за солистом из тумана возникли другие негры – танцевальная группа поддержки. Мужчины и женщины. Все стройные, тонкокостные, прекрасные.

Но прекраснее всех оставался неподражаемый Майкл. Его суставы начали синхронно, в такт музыке, выворачиваться самыми невозможными способами. Ноги совершали резкие движения, вроде прыжков, каждый из которых сопровождался музыкальными переливами.

Затем Майкл Джексон запел.

Вот чего в этой картине недоставало – замечательного джексоновского вокала. Который поддерживался усилиями танцевальной труппы, старательно копирующей движения лидера, но не могущей достичь его божественной одухотворенности.

Напряжение нарастало.

В руках танцевальной труппы возникли ножи и кастеты, а в руках Джексона – пулемет Хатчинсона. И началось кровавое танцевальное месилово, когда фигуры уворачиваются от пуль, но те все равно выбивают из дрыгающихся рядов то одного, то другого зазевавшегося.

Постепенно бандитские ножи и кастеты сменились на короткие мечи, а пулемет Хатчинсона – на пращу.

Поменялись и одеяния: теперь и танцоры группы поддержки, и сам Майкл Джексон были одеты в короткие белые плащики до колен. Штанов ни на ком – даже не мужчинах – не было, но это не вызывало удивления или душевного отторжения. И ритм поменялся: сделался более умеренным, что ли.

Танцевали вокруг колонн из белого камня – в точности таких, какие я видела в Акрополе.

Наконец, музыка прекратилась – остались лишь фирменные дерганые движения. Но и они все замедлялись и замедлялись, пока полностью не прекратились. Усталые танцоры рухнули на заблаговременно подстеленные коврики, а Майкл Джексон, неожиданно обзаведшийся бородой и остепенившийся, ходил между всеми и напевал тихим, каким-то совсем не джексоновским, голосом.

Теперь я понимала его слова, несмотря на несносный древний английский. Хотя вряд ли это был английский – скорее, древнегреческий.

Майкл напевал о том, что метафизической сущностью мира являются материя, форма, также действующая и конечная причины. О том, что индивидуальное бытие включает в себя несколько предикатов, таких как количество, качество, отношение, место, время, обладание, положение, действие и страдание. О том, что наш мир иерархичен: беря начало неорганическими веществами, заканчивается таким сложным творением как человек.

Майкл не пел, а рассказывал.

И он был уже не Майклом Джексоном, как я сейчас понимала, а учителем всего сущего – Аристотелем.

Аристотель неторопливо прохаживался между сидящими и напряженно внимающими ему учениками и вещал о вселенских истинах – и не было в мире ничего и никого, равного ему в мудрости и величественности. Если только не Собор парижской Богоматери, который настолько высокий, что при его осмотре можно сломать себе шею.

Я люблю ездить в Париж, хотя городок маленький и клошары достают. Они там под каждой скамейкой ютятся, как воробьи.

Но парижская мода – это нечто!

Особенно мне приглянулись юбки макси в сочетании с укороченными жакетами и замшевые ботинки с напуском. А еще вышитые стеклярусом прозрачные платья с просвечивающим под ними бордовым нижним бельем. Очень пикантно – надо будет попробовать!

Пока я мыслями по парижским подиумам разгуливала, туман в операционном сне начал рассеиваться, и древнегреческие фигуры побледнели. Потом полностью растаяли в воздухе.

Я ощутила легкое похлопывание по щекам:

– Просыпайтесь! Просыпайтесь!

Процедура завершилась планируемо, без осложнений – так сообщил психург, который проводил операцию.

Я сделала это!

Теперь я беременна не от Майкла Джексона, а Аристотеля, авторитетного древнегреческого перипатетика!

Божечки, как круто!

А еще я знаю и могу без запинки повторить слово «перипатетика» – подумать только! Лечащий психург предупредил, чтобы не пугалась: это побочные последствия операции. Пока мозг зародыша связан с моим, взаимное влияние неизбежно. Но через неделю после родов пройдет без следа.

С тем и вернулась к Толику.

А через две недели – едва очухалась после операции и разобралась с делами: парикмахером, массажистом и визажистом, – назначила встречу Людке. Я была счастливой и торжествующей.

На сей раз мы пересеклись не в кафе «Стеклянная розочка», а в пиццерии «Пьяный сапожник».

Там дизайн прикольный: на стенах развешены сапоги и разные другие ботинки, а названия блюд имитируют сапожные термины. К примеру: подошва мясная под соусом из острых гвоздей. Или: дратва из спаржи в горячем рисовом клейстере. Разве не весело?

Но кормят вкусно, в этом даже не сомневайтесь.

Усевшись за столик, я не смогла сдерживаться и сразу Людке все выложила.

– Ну что, – спрашиваю, – подруга? Что теперь скажешь? Когда я рожу от Аристотеля на месяц раньше твоего?

Людка ошалело на меня взглянула и спрашивает:

– Ты что, психотип ребенка подменила? В клинику ходила?

– А то! – засмеялась, наслаждаясь растерянным подружкиным видом.

– Я тоже, – вдруг заявила Людка.

– Да?

Поначалу-то я обрадовалась: подруга как-никак, – а потом у меня в мозгах защемило. Если она поменяла психотип будущего малыша, выходит, не от Аристотеля собирается рожать? Как же так?!

Видно, у меня на лице сомнения отобразились, потому что Людка не стала дожидаться продолжения, а сама рассказала.

– Аристотель – вообще, древние греки – за последнюю неделю из тренда вышел. Слишком отдаленное прошлое: психические образы нечеткими получаются. Врачи рекомендуют находить вторых отцов в промежутке от 15 до 18 века. Это оптимальный исторический период для деторождения. Поэтому я подумала и решила заменить Аристотеля на Лейбница. Готфрида Вильгельма – вообрази, как звучит имечко! Лейбниц в науке не меньше Аристотеля наворочал: дифференциальное и интегральное исчисление, математическая логика, комбинаторика, закон сохранения энергии.

Я прикинула, что мне – на четвертом месяце беременности – замену психотипа не провести. Медицинские противопоказания. Да и денег где взять? Стрясти с Толика три миллиона на новую операцию нереально, а на окучивание другого денежного кадра требуется время. Не меньше недели. А учитывая мое интересное положение, десяти месяцев минимум.

Выходит, рожать мне от второго отца, который вышел из тренда? Бородатого древнего грека с нечетким психическим образом?

И это лучшая подруга!

Как она могла, гадина ядовитая?!

Вот так и получилось, что я произвела младенца, физическим отцом которого был Толик, а психическим – древнегреческий философ Аристотель.

Но теперь ни о чем не жалею. Через двадцать лет мой Аристотелевич всем им – в том числе прыщавому людкиному Готфрид-Вильгельмовичу – показал, где раки зимуют. Утер носы по полной программе. Убедил, что нельзя сбрасывать со счетов современности древних греков и никакими нечеткими психическими образами они не страдают.

Шикардос!