Отец расы

Стальной Лог привычно засыпал и просыпался под тяжелым свинцовым небом и дождем. Серые Ино скрупулезно следовали букве договора: с шести вечера до полудня мир накрывало то моросью, то ливнем.

Тяжелые капли медленно катились по стеклу, собирались в ручейки и реки. Сквозь Женькино отражение проступали промокшие призраки домов с пятнами ржавчины, темная паутина труб на крышах. На серых облаках отражались сполохи неоновой рекламы.

Откатилась в сторону оконная рама, в комнату ворвались свист выходящего из труб пара, запах машинного масла и раскаленного металла, бесконечный стук дождя. Как же он бесил!

На улицах Стального Лога даже в полдень царили сумерки. Женька прислонился лбом к холодному стеклу. Он знал, что там, далеко внизу, свет фар отражался в лужах.

Конечно, Женька Смит бывал в Москве и Питере. Горожан в них немного. Музеи, что с них взять. В далеких столицах старинные дворцы и дома прятались под куполом, светило искусственное солнце. И никакого дождя. Да, красиво и чисто, но… Он никак не мог подобрать правильное слово и невольно пожал плечами. Пусть здесь вечно сыпал дождь, но это был его дом!

Коллеги подсмеивались над ним: отправили нормального человека в отпуск, а вернулся чокнутый поэт. Он и сам не понимал, как случилось, что он начал складывать неловкие вирши. Наверное, в поездке заразился вирусом. Теперь Женька подбирал подходящие слова и рифмы ко всему вокруг. Как назвать тонкие трубы на крыше соседнего дома? Иглы? Кружева? Банально. Да и нет на иголках и в сплетении ниток клапанов, не выходят из них струи пара. Он вздохнул между глотками кофе. Ничего не получалось, и полюбившийся старинный поэт Шекспир не давал ответа.

Женька моргнул, и Люмис вывесила на стекле перед ним светящийся график дежурств. Среди голубых неоновых значков ярко выделялась оранжевая строчка сегодняшнего дня: «Лейтенант Смит. Вечерняя смена».

Вкрадчивый женский голос прошелестел:

— Дорогой, напомнить правила?

— Не надо, Люмис.

— Новости?

Женька мотнул головой:

— Не… это… если ничего важного.

— Я временно отключаюсь, — то ли спросила, то ли сообщила справочная система.

Он поднял ко рту белую кружку с надписью «Кофе». «Эрзац», — всегда морщилась мама. Надо ей позвонить сегодня. Они давно не разговаривали.

Женька разглядывал привычные конструкции на старых фасадах. Казалось, это металлические насекомые цеплялись тонкими лапками за стены и ползли на крыши, где в небо поднимались тонкие стебли с цветами-вентилями. Тут и там клапаны выстреливали струями пара, и в небе над Стальным Логом они собирались в густые облака. Из окна он хорошо видел, как с десяток ремботов взобрались на трубу соседнего здания. Опять там что-то сломалось. Или профилактика. Тогда скоро придут и к ним, отключат воду или электричество. Надо заранее форму приготовить, чтобы не опоздать.

Дом вздрогнул: под ним прокатился стримвей. «Метро», — вспомнил Женька странное слово.

— Входящий вызов, — ласково прошептала Люмис и, не дождавшись ответа, включила экран.

— Жень, подними трубку. Пожалуйста, — жалобно попросила в экране рыжеволосая девушка.

Он вздохнул, натянул на лицо дежурную улыбку:

— Ладно, Люмис, подключай. Привет, Алиса!

Звонившая наклонилась поближе к экрану, теперь за Женей наблюдал один огромный темный глаз. Довольно симпатичный, надо признать.

— Робокоп с вечера рвет и мечет. Сегодня хочет тебя послать на патрулирование у парка. Говорят, — она понизила голос, — говорят, вчера они обнесли какой-то банк в другом районе. Вот.

«С кем это вы там болтаете, мисс?!» — загремело по другую сторону экрана. Алиса пискнула, связь прервалась.

— Банк обнесли выродки, — произнес Женька.

— Я слышала, — из голоса Люмис исчезла игривость. — Могу предложить…

— Это... Потом.

Вдалеке он четко видел круг синего неба и падающие вниз солнечные лучи. Там когда-то был старый парк, где дети катались на аттракционах. Там теперь жили пришельцы — буяны, отморозки. Не Серые Ино, к которым Стальной Лог привык.

— Ублюдки!

Люмис тактично промолчала. «Все-таки хорошо, что я сделал ей побольше эмпатии», — удовлетворенно подумал он.

И повторил еще громче:

— Ублюдки!

— Предлагаю сводку за сутки, — сухим голосом сообщила Люмис.

— Городскую?

— Нет. Внутреннюю.

— Я же это… предупреждал. Не лезь в информаторий, Люмис!

— А мы договорились.

Женька почувствовал, как улыбается виртуальная помощница.

— С кем, железяка? — без злости спросил он.

— Ну я же девушка, — на стекле проступило изображение белокурой головки. Аватар Люмис кокетливо хлопал ресничками и улыбался, на несуществующих щечках появились ямочки.

— Ладно, это… читай. Без отступлений, только суть, — милостиво разрешил он.

Девушка исчезла, голос сухо перечислял события за день. Женька сосредоточенно думал, чем ему угрожало ночное нападение эльфов. Он привычно обходил лезвием шрам на левой скуле — память о первых дежурствах у парка. Несколько лет прошло, а рубец до сих пор болит.

Чужаки-инопланетяне появились в Стальном Логе более века назад. Однажды мрачным ноябрьским днем необычный летательный аппарат вынырнул из глубин космоса и врезался в главную площадь Стального Лога. Вздрогнули дома, птицы поднялись над крышами, и наступила тишина.

Люди сначала воспринимали Ино с опаской: их серая кожа, почти человеческие лица и глаза без эмоций вызывали страх.

Обе расы настороженно приглядывались друг к другу. Ничего плохого Серые не делали, в человеческие дела не вмешивались. Единственное, что их интересовало — эмоции. Постепенно отчуждение исчезло, Ино стали частью ежедневной жизни сначала города, а затем и всей страны. Многие и вовсе перестали замечать их бесстрастность и оценили технологии. Правда, за комфорт приходилось платить хорошей погодой.

Попали на землю Серые Ино случайно. Удар крошечного метеорита, потеря контроля над управлением — и корабль с грохотом столкнулся с землей. Но именно здесь чужаки нашли то, что долго и безуспешно искали в других мирах. Оказывается, много веков Ино путешествовали в поисках чувств. Предки пожертвовали ими ради удобства, а потомки хотели вернуть утраченное. Понять и ощутить, как люди, у Серых не получалось. Поэтому земляне организовали специальные курсы, где под присмотром психологов и педагогов Ино изучали радость, страх, грусть, гнев, сострадание. Они постепенно начинали понимать людей, а местные жители — пришельцев. Ничего этого младший Смит не помнил, потому что родился ровно через сто лет после первого Контакта.

Как-то в шесть лет Женька заявил матери, что женится только на эльфийке. Мать улыбнулась и погладила неразумного сына по голове: «Женечка, откуда на Земле взяться эльфам? Это сказки!». В пятнадцать Евгений Смит обещание забыл, эльфиек не встречал, но стройными блондинками интересовался. Все бы ничего, если бы не Его Величество Случай.

Когда человечество перестало считать чужаками Серых Ино с Бета-Тау, на город вновь свалились пришельцы: в центральную клумбу городского парка воткнулась гигантская металлическая шишка. В тот же вечер по киберкорду сообщили, что в районе Солнечной системы потерпел аварию корабль иномирников. Контакт установили сразу же, благо, опыт у землян уже был.

Мелодичное сочетание звуков, которым именовали себя существа, без особой подготовки человеческая гортань повторить не могла. Серые Ино сквозь зубы характеризовали новых гостей словом, в переводе обозначавшим нечто среднее между «паскудниками» и «отморозками».

Женька, заканчивающий Полицейскую Академию, не поверил глазам, когда впервые увидел на экране группу юношей и девушек. Высокие худощавые блондинки заставили его сердце биться сильнее. Они так напоминали эльфиек его детства!

Муниципалитет разрешил потерпевшим крушение ждать спасателей в парке — единственном зеленом уголке в центре города. Блондины обещали создать райский лес и улучшить экологию. Слово они по-своему сдержали. Каждый день солнце ласково светило над парком, за оградой пели птицы, ветер доносил до горожан запах диковинных цветов и трав. Безоблачное небо заканчивалось строго над оградой, и в самом городе по-прежнему было сумрачно, постоянно лил дождь.

Между тем Ино оказались правы: прибывшие имели склочный характер и неприятные привычки. Начали они с того, что выгнали людей из парка. Потом эльфы сломали и выкинули за ворота все, что там стояло. За оградой образовалась свалка из качелей и каруселей, палаток, лавочек и урн, металлических стоек и вырванных с корнем фонарей.

Любопытных, пытавшихся проникнуть к эльфам, охрана пришельцев избивала и выбрасывала наружу. На протесты и увещевания хозяев города никто из красавчиков внимания не обращал. Серые в конфликт не вмешивались.

Сначала никто не понимал, для чего эльфы оставили проезд в горе мусора за воротами. А через пару недель состоялся первый набег на город, который быстро превратился в ежедневный ритуал. После захода солнца ворота парка распахивались, и в город врывалась волна хулиганов на тяжелых мотоциклах. По дороге они громили все, что попадалось под руку. Особую ярость вызывали цветочные магазины. Несчастные хозяева, вспоминая «визит» остроухих, бледнели и говорили: «Лучше бы все сгорело».

Прошел год, потом второй, а затем и третий. На горах мусора эльфы вырастили колючие кусты. При попытке подойти ближе они шевелились, как живые, и пытались оплести ветвями любопытного

Спасатели не прибыли и через десять лет. За это время сложилась традиция: каждый вечер из парка вырывалась банда погромщиков, а затем полиция задерживала, штрафовала и отпускала их.

Женька пригладил жесткие темные волосы. Пальцы пробежали по шраму от удара эльфа. Сколько он ни пытался позже найти обидчика, тот на его пути не встречался. Женька даже не знал, юноша это был или девушка. Н-да, может, сегодня повезет, и он расквитается с распоясавшимся ублюдком.

***

Выехали раньше обычного. Город уже погрузился в темноту. Свет фонарей еле пробивался сквозь плотный мелкий дождь, отражался от вечных луж. Когда отряд прибыл на место, подул холодный ветер. Сколько не уверяли создатели, что ТерраФлекс Комбат не пропускает холод и воду, Женька с товарищами все равно ежились.

— Спасибо, дорогие, что не включили ливень, как в прошлый раз, — высказался в небо Алексей Поляков по прозвищу «Ревизор», едва они вышли из глайдера.

Сохранять тишину ни к чему: забор парка полностью экранировал звуки города. Если все пойдет по плану, ждать предстояло не меньше получаса. Группа привычно готовила сеть АргентЛок к работе. Сегодня их поставили ближе к парку, в первом кругу.

Заранее развернуть сеть — задача ответственная. Проезжая под ней, эльфы не должны ничего заметить. От того, как быстро группа успеет ее опустить, зависит, смогут ли они остановить очередной набег белобрысых бандитов или нет.

Привычно проверяя АргентЛок, Женька посмотрел на напарников. Ревизор дотошно ощупывал каждую ячейку. Когда-то сеть не выдержала, в результате Лешка провел три месяца в больнице, залечивая раны и переломы, полученные в бою с эльфами.

Рядом стоял Левка «Фантом». В обычной жизни Лев Новак был тихим человеком, примерным семьянином, отцом трех девчонок. Казалось, его невозможно разозлить, но это ему не мешало с образцовым спокойствием дать распоясавшемуся хулигану в зубы.

Четвертым в группе был Витька Итальянец. Он действительно был наполовину итальянцем и носил звучное имя Витторио Риккарди. Каким ветром занесло его знойного папашу в Стальной Лог, никому не известно. Исчез он незаметно, как и появился, оставив после себя отпрыска. Женька подозревал, что Витька был не единственным ребенком любвеобильного южанина.

С Витькой они дружили с детства, вместе учились в Академии, вместе начали служить. Иногда доставшимся в наследство женолюбием и подтруниванием он доводил Женьку до белого каления, но Итальянец не раз выручал его в трудные времена. Стальная дисциплина и преданность делу — вот что больше всего в нем ценила команда. Ради них можно и потерпеть Витькины шуточки, которые он отпускает, когда нервничает.

Дежурство было не первым и не последним, но именно сегодня Женьке было не по себе. Он сотню раз видел вблизи пришельцев. Все как один высокие блондины, они не были ни «светлыми», ни благородными. Днем эльфы редко покидали парк и в городе вели себя крайне осторожно, другое дело ночью.

Сегодня из-за ветра холод щипал свежевыбритое лицо. Напряжение нарастало. Женька заметил, что сжимает и разжимает руки в перчатках. Он попробовал дышать поглубже, но все равно не расслабился. Нет, так дело не пойдет. Кто они такие, эти ублюдки, что каждую ночь устраивают в его родном Стальном Логе «Дикую Охоту»!

Четверо мужчин сливались со стенами покинутых домов: темные ТерраФлексы, лица закрыты опущенными визорами. Вот-вот начнется, а может быть и нет. Все-таки случались ночи, когда эльфы не выходили за ограду. Друзья посмеивались над задумавшимся Женькой.

— Ну что сегодня новенького, Поэт? — усмехнулся Итальянец.

— Давай уж читай, — подхватил Ревизор.

Женька смущенно улыбнулся. Напарники знали, он коротает ожидание в попытках сочинять стихи. Получалось плохо, но он пробовал снова и снова.

Он прошептал в коммуникатор первые строки «шекспировского» сонета:

— Они не тронут сердце ясным взором,
В их черной тени умер светлый дух…

— А дальше? — поинтересовался Фантом. Женька без слов развел руками.

— Вот он, наш романтик, — прокомментировал Ревизор.

— Может, еще и балладу пропоешь, чтобы эльфы не задерживались? —добавил Итальянец,

— Да ну вас, — беззлобно отмахнулся Женька.

— Пусть пишет — а мы пока приготовимся, — вступился за него Фантом.

В коммуникаторе раздался голос Алисы:

— А мне понравилось. Ой, мальчики, не отвлекайтесь, в парке движение.

Женька вдохнул и резко выдохнул. Заскрипели ворота, и на свободу вырвалась очередная «Дикая охота». Ревели тяжелые мотоциклы, распространяя вокруг себя едкий запах горячего металла и выхлопных газов.

Визг шин, скрежет упавших мотоциклов — это первые машины врезались в АргентЛок дальней цепи. Ревизор дал отмашку, и группа опустила «заслонку» — вторую сеть, ловушка захлопнулась.

Он видел это сотню раз: эльфы дрались как раненые звери, отчаянно пытаясь вырваться. Они без зазрения совести пускали в ход кастеты и дубинки. Хрипы, ругань, удары, свист смешались в странное подобие музыки.

— Эстеты, — прошипел в коммуникатор Ревизор и нецензурно выругался.

Приближался опасный момент, когда погромщики могли вырваться на волю. Группа Ревизора держала резервную сеть, чтобы ни один не ускользнул. Петля передового АргентЛока неотвратимо смыкалась, в ней еще оставался небольшой проем, когда из нее вырвалось трое «всадников».

Первая машина на скользком асфальте пошла юзом, закачалась, водитель не удержал равновесие и рухнул с «железного коня». Женька поморщился от звука, с которым существо проехалось по асфальту.

Эльф остановился у Женькиных ног. Рядом немедленно материализовались еще двое белобрысых. Упавший отмахнулся от них, вскочил на ноги, указал на мотоцикл. В этот момент Женька узнал черный шлем: точно такой же — мерцающий золотом — был на его обидчике. Сжались зубы, в груди разорвался огненный шар, и время замерло.

Мотоциклист медленно поднял руку, уверенно коснулся замка и одним плавным движением снял шлем с маленькой золотой короной. Эльфийка тряхнула головой, лейтенант Смит впервые в жизни выпал из реальности.

Стильная короткая стрижка, чувственные губы, ореховые глаза — именно так представлял девушку своей мечты Женька. Ее не портили ни многочисленные татуировки, ни пирсинг. Эльфийка орала, а Поэт не мог отвести глаз в восхищении.

— «Ты утоляешь мой голодный взор, Как землю освежительная влага», — с глупой улыбкой Евгений нараспев прочитал строчки шекспировского сонета и выронил пульт управления АргентЛоком [начало 75-го сонета У. Шекспира].

Эльфийка удовлетворенно кивнула, криво ухмыльнулась, вскочила на мотоцикл и с телохранителями помчалась к парку. У ворот она притормозила, сделала неприличный жест и что-то мелодично прокричала.

— Что она говорит? — он спросил охрипшим голосом.

— Поэт, тебе не понравится, — меланхолично отозвался Фантом.

— Говорит, что ты придурок, — прикрыв коммуникатор, ответил через поднятый визор Итальянец.

— Что у вас происходит, Ревизор? — в разговор ворвался голос начальника.

Драка быстро закончилась после бегства принцессы. Буянов повязали, затолкали в транспортные траки и доставили в эльфоприемник.

Всю обратную дорогу в отделение Ревизор не отводил глаз от Женьки. Тот выглядел странно: смотрел в пространство, не отвечал на вопросы, улыбался. Женька видел перед собой прекрасную незнакомку с нежной кожей, сияющими глазами олененка, восхитительными розовыми губами, которые, наверное, так приятно целовать. В общем, вел он себя как влюбленный придурок.

Едва они вернулись и сняли ТерроФлексы, дежурившая в тот день Алиса по громкой связи сообщила:

— Лейтенант Смит, немедленно явиться к начальнику отделения.

В кабинете Робокопа, как всегда, было холодно. На полную мощность работала вентиляция, поблескивали металлические панели на стенах. Начальник ждал подчиненного стоя, возвышаясь над голографическими картами города. «Нехороший признак», — в другой раз сообразил бы Женька, но он видел перед собой девушку своей мечты, неожиданно воплотившуюся в эльфийке.

— Лейтенант Смит, прошу садиться, — ледяным тоном пригласил к столу совещаний Робокоп, сам сел напротив. — Ваш последний рейд привел к серьезным последствиям. Вы допустили массовый побег эльфов.

Женька не реагировал. Начальник отделения не был таким уж непробиваемым служакой. Когда-то он был напарником Женькиного отца, хорошо знал всю его семью.

— Лейтенант Смит… Женя, что случилось? — в голосе Робокопа послышалось сочувствие.

Женька моргнул, пытаясь прийти в себя.

— Я это… ситуация вышла из-под контроля. Она… она упала.

— Ситуация?

Женька замотал головой, покраснел до корней волос.

— Ну… она… упала с мотоцикла. Вот, — он обреченно выдохнул. До невозможности чесался шрам, от стыда он не мог оторвать глаза от столешницы.

— Так, Женя, я понимаю, что ты или не можешь объяснить, или случилось что-то необычное.

— Я это… Я, — Женька попытался сглотнуть, во рту было сухо, как в пустыне, — я растерялся.

— Гм, растерялся, — начальник побарабанил пальцами по столу, резко наклонился вперед и цепко взглянул в лицо. — А на записи видно, что ты бросил пульт управления. Сам. Сынок, тебе бы отдохнуть.

Женька покраснел еще сильнее и яростно замотал головой. Если его отправят в отпуск, он может нескоро увидеть красавицу, а ждать столетие он не хочет.

— Я буду стараться. Не надо в отпуск.

Робокоп уставился в потолок, слегка прикрыл глаза. Молча они посидели минуту или две. Потом начальник смягчился.

— Ладно, парень. Спишем на усталость. Отдохнешь пару дней, справятся ребята и без тебя.

На выходе из кабинета Женька ляпнул:

— У нее симпатичные острые ушки и…

Робокоп едва не задохнулся от возмущения и заорал во всю мощь легких:

— Немедленно к мозгоправу! И не спорить!

В кабинете психиатра Женька пробыл недолго. Ему выписали успокоительные и отправили домой.

Лекарства не помогали. Прекрасная принцесса преследовала его во сне и наяву. Он видел ее лицо в отражениях, слышал голос в шорохе дождя. Ночи стали короткими и мучительными: ему представлялось, как белокурая бестия бесстыдно облизывала пухлые губы и подмигивала. Забывшись тревожным сном под утро, он плелся на работу, а вечером все повторялось.

Через две недели Женя уже не понимал, где реальность, а где его видения. Измученный любовным томлением, он сам пришел к врачу.

— Евгений, как вы себя чувствуете? — голос врача был спокойным.

Женька вздохнул, помялся.

— Я, это… потерял равновесие. Не могу сосредоточиться. Голова болит. Мне кажется, она рядом и зовет меня, — и он честно выложил все, что ему мерещилось.

Психиатр слушал, как показалось Женьке, с большим сочувствием, кивал, строчил что-то в компьютере.

— Евгений, надеюсь, вы поняли, что ваше состояние называется влюбленностью? — осторожно начал врач.

Женька согласился.

— Отлично. Но у вас она приняла, как бы это сказать, навязчивую форму. Ваши мысли, бессонница, перепады настроения, жалобы сослуживцев — это уже не романтика, а серьезная проблема. Тем более эльфийка… — врач сокрушенно качнул головой. — Понимаете, Евгений, современная медицина знает много случаев, когда контакт с эльфами приводил к сложным морфофункциональным расстройствам идентичности, которым предшествовали эмоциональные и психические реакции…

— Доктор, можете попроще, это… я не понимаю.

— Хорошо. Евгений, эльфы умеют вызывать у нас, людей, особую форму невроза, которая уничтожает человека. Ваша ситуация не исключение. Вы знаете, почему нет смешанных браков с эльфами?

Женька дернул головой:

— Из-за генетики?

— Она здесь не при чем. ДНК людей и эльфов практически не отличаются. Проблема глубже. Малое отличие в наследственности, и они иначе воспринимают и проживают время. Они существуют в другом темпоральном потоке, хотя вроде бы вместе с нами. Вот так, Женя.

Врач успокаивающе протянул к нему руку:

— Нет, мы не убьем вашу любовь, вы лишь начнете понимать, где настоящая жизнь, а где выдуманная. Так понятно?

Женька кивнул.

— Я настоятельно советую лечь в нашу больницу…

Дальше Женька не слушал. Ему было страшно, как никогда в жизни. И еще он боялся потерять свою принцессу.

Небольшая комната с холодными, стерильными стенами и забранным толстым стеклопластиком окном, простая больничная одежда, минимум предметов — с этим можно было смириться, если бы не запертая на замок дверь. Первые дни Женька не находил себе места, мерил шагами пространство. Его бесил скрип поворачивающейся видеокамеры. Он бы окончательно свихнулся, если бы не поэзия.

Однажды врач принес блокнот и ручку, чтобы Женька записывал свои мысли и вопросы. Появилось первое стихотворение, потом второе, третье. Строчки были корявыми, неправильными, но он не останавливался. Вскоре между мечтой и реальностью установилось равновесие. Он не перестал чувствовать, но уже не терялся в любви.

Через десять дней Женька вернулся в полицейское отделение. С ним радостно здоровались коллеги. Алиса выскочила из-за стойки и, взвизгнув, обняла его. Ревизор хлопнул по спине в раздевалке. Итальянец попытался привычно пошутить, но Фантом его резко одернул.

— Рад тебя видеть, Женя, — сказал Фантом, — мы все за тебя держали кулаки.

— Добро пожаловать домой, Поэт, — добавил Витька, — без тебя здесь никак.

Вечером, в патрульной машине, он слушал разговоры коллег и чувствовал, как возвращается жизнь. Ну что же, эльфийские принцессы влюбляются в людей только в сказках.

***

В Стальном Логе все было по-прежнему: дождь ежедневно поливал улицы и дома строго по расписанию, в лужах отражались неоновые огни реклам, пар вырывался из клапанов. Женька заступал на дежурство и сменялся, ходил с друзьями в бар по вечерам и пил кофе в одиночестве дома.

Пришла очередь его группы стоять в ночном оцеплении у парка. Шрам чесался до невозможности. Он даже попытался это сделать через шлем. Ага, как же, ТерраФлекс намертво блокировал любую попытку прикоснуться к коже человека.

— Потерпи, у меня тоже зудит, — посочувствовал Ревизор. — Вить, ты вчера определял барыгу с кривыми имплантами?

— Ага, а что не так?

Женька не прислушивался. Дни сливались в серую вереницу одних и тех же событий — взломали банкомат, подожгли будку освещения, разбили стекла, подделали пропуск. И бесконечные драки с эльфами. Он вздохнул и стал вспоминать прочитанные днем строчки.

— Эй, Поэт, не усни, — поддел его локтем Итальянец. — А то драка, а ты о принцессе мечтаешь. И сеть держи крепче, не как в прошлый раз.

Женька усмехнулся, но мысли бродили где-то далеко.

— Как ты, спать не хочется? — поинтересовался Фантом. — Помню, когда мне лекарства давали, так я стоя засыпал.

— Не, это… полегче стало. Мне бы экшена поменьше, надоело одно и то же.

— Пока ублюдки не уберутся, так и будет, — откликнулся Ревизор.

Привычное слово, которым Женька раньше сам часто называл эльфов, царапнуло слух, он поморщился. Хорошо, что лицо закрывал визор, напарники не заметили.

— Ну смотри, Поэт, может, она сегодня снова выкатится. Поговорите по душам, — едко сказал Итальянец.

Не рассказывать же Витьке, что ему каждую ночь снились глаза эльфийки, нежная кожа и ласковая улыбка. Утром Женька просыпался с чувством утраты. Их миры так далеки, что его любовь — грустная сказка. Да, он знал, что между ними пропасть. Но как быть, если во сне он чувствовал нежность ее касаний и запах волос. Наваждение какое-то. Оставались только стихи. И Женька повторял про себя строки старинного поэта «Ты утоляешь мой голодный взор, Как землю освежительная влага...» [Начало 75-го сонета У. Шекспира, перевод С.Я. Маршака].

Группу снова назначили в ближний к парку круг. Они быстро растянули АргентЛок и замерли. Шрам не давал покоя, скорее бы уже началось. Женька собрался было что-нибудь припомнить из прочитанного днем, когда поступил сигнал, распахнулись ворота, в проходе показалась «Дикая охота».

Повторилась до боли известная картина. Лавина визжащих и орущих пришельцев врезалась в серебряную сеть, передовая группа быстро ее замкнула. Полицейские дроны подцепили «авоську» со скандалящими эльфами и потащили в сторону тяжелых траков. Дубинками и пинками полицейские затолкали буянов в бронированное брюхо машин, которые сразу же отправились в сторону эльфоприемника. Наконец наступила ночная тишина.

— Как же я устал, — вырвалось у Женьки. — Ну почему нельзя хотя бы разок для разнообразия вести себя прилично? Зайти в бар, посидеть, выпить с друзьями, а не разбить все в хлам, а?!

— Это ты меня спрашиваешь? Потому что они — инопланетные засранцы, не зря их Серые не любят, — ответил Витька.

Фантом поднял визор, взглянул с пониманием:

— Да уж, согласен, но ничего не поделать. У нас с ними договор. Пока они не убрались с нашей планеты, придется караулить и выдворять в резервацию. В смысле, в парк, я хотел сказать.

Группа вернулась в отделение, и каждый занялся своим делом. Фантом заряжал ТерраФлексы, Итальянец в техподдержке разбирался с внезапно забарахлившим коммуникатором. Ревизор, как обычно в конце дежурства, общался с Робокопом. Эльфы бесновались и непотребно ругались в отдельных тесных клетках, ожидая приезда дипломатической службы. Женька помогал писать протоколы, где в строгом соответствии с законом фиксировали суммы ущерба и сроки его возмещения. Затем все пошло не по плану.

Адвокаты-эльфы обычно оставались отстраненными, подчеркнуто деловыми. Они свысока смотрели на людей, словно подчеркивая ничтожность низших существ перед ними. Их движения оставались грациозными, как в танце, а слова четкими и деликатными, хоть без всякого следа теплоты или дружелюбности.

Эльфы никогда не торопились, будто впереди было все время мира. Они могли торговаться и препираться до скончания веков. Единственному человеку в отделении — легал-офицеру Алексе Вороновой — удавалось быстро сломить сопротивление эльфов, и тогда они подписывали протоколы через час-полтора.

— Добрый вечер, — начала капитан Воронова, сканируя предъявленные адвокатами документы, — изложите основания для присутствия в отделении, пожалуйста.

Она и сама напоминала стоявших перед ней блондинов: стройная, белокожая, с большими глазами, очень светлыми волосами, туго стянутыми на затылке в хвост.

— Я представляю интересы Высшей Расы и не обязан сообщать первому встречному о наших намерениях, — холодно ответил адвокат, его серебристые глаза слегка прищурились.

«Странно, раньше они никогда не реагировали», — думала Алекса, пока говорил второй эльф.

— Я требую соблюдать права подзащитных в рамках наших культурных и расовых особенностей.

— Понимаю, — спокойно сказала Воронова, — но мы на территории людей, и здесь действуют человеческие законы. Пожалуйста, предоставьте разрешения и позвольте оформить необходимые протоколы.

В самой перепалке не было ничего особенного, так начинались все переговоры с эльфами, но что-то в этот раз немного отличалось.

— Ваши законы чужды нам! Мы руководствуемся древними кодексами, которые превыше ваших правил!

— Мы готовы выслушать ваши доводы, — Алексу было трудно вывести из себя, — но протокол должен быть заполнен правильно, без исключений.

Адвокаты обменялись холодными взглядами, затем один из них раздраженно сказал:

— Вы обязаны уважать статус Высшей Расы. Нарушение наших прав — преступление. Мы требуем применить соответствующие нормы.

— Я здесь, чтобы поддерживать порядок в оформлении документов, а не спорить о превосходстве рас.

— Вы нарушаете достоинство и честь!

— Давайте все же работать по правилам, — сдержанно предложила легал-офицер.

— Мы не будем мириться с вашим равнодушием и подадим жалобу в соответствующие инстанции, — возмутился эльф.

— Вы можете подать жалобу в установленном порядке, — предупредила капитан, приготовившись перейти к оформлению бумаг.

Однако адвокаты на этом не остановились. Их тон становился все более резким и властным.

— Мы выше социальных норм вашего человеческого мира, — настаивал серебряноглазый.

Второй, с татуировками на шее, добавил:

— Уважать эльфов означает учитывать их уникальные права и свободы!

При служебном расследовании никто так и не смог понять, почему адвокаты сорвались на крик и начали крушить мебель. Их подбадривали запертые в клетках. Привыкшие к эльфийскому гневу сотрудники быстро положили обоих на пол, а затем препроводили в камеры. В задержании законников участвовал и Женька.

Едва действие завершилось, как в отделение влетела знакомая белокурая красотка и с места в карьер завопила на низком эльфийском. Автоматический переводчик выдал смесь фольклора и нецензурных выражений. Женька ничего не понял и попросил:

— Госпожа, будьте любезны предъявить документы!

Ну как попросил, рявкнул что было мочи: иначе перекрыть визг вошедшей синьоры не получилось бы.

Девушку предложение лейтенанта не восхитило. После короткой паузы она завопила еще громче. Вместо ругани Смит слышал пение ангелов до того момента, когда носок грубого ботинка красотки не ударил по голени. Непроизвольно он выдал информацию о ближайших родственниках блондинки, скрутил руки и засунул в единственную пустую камеру.

Всю ночь Женька корил себя, что был так груб. Он вспоминал, как заломил ей руки, как она шипела. Наверное, от боли. «Все могло быть иначе, если бы я был мягче, если бы…». Витька, видя мечтательное выражение на лице друга, понимающе усмехнулся:

— Чего, эльфийку свою вспоминаешь? Здорово она тебе врезала!

В этот момент Женька понял, что никакие таблетки не заглушат его чувства, и память о белокурой красавице навсегда останется с ним.

Эльфов освободили после рассвета. Покидая отделение, принцесса Элариэльниссавэндуралин внимательно посмотрела на Женьку. У него зачесался шрам, заболел синяк на голени.

И снова дежурства, выезды к парку и в город, задержания.

Прошло несколько месяцев. Обычный дождь сменился ледяным. Пришельцы по-прежнему терроризировали город.

Женька давно не встречал свою принцессу. Он грустил, безуспешно пытался увидеть человеческий мир глазами эльфов. Как-то на дежурстве он разговорился с Серым Ино — консультантом полиции.

— Ты все еще паришь в эльфийских мечтах, Женька? — спросил Сьелло, помешивая кофе.

— Да что ты понимаешь в любви, Ино... — вздохнул Женька.

— Вот именно, — ответил Ино, забавно наморщив серый безбровый лоб. — Если уж так невмоготу, может, стоит не размазываться, а взять и пойти на курсы эльфийского? Ну, встретишь ее и объяснишься на ее языке. Только надо погрузиться по-настоящему. Понять их культуру, мысли.

Женька хмыкнул:

— Курсы эльфийского? Ты серьезно?

— Совершенно, — кивнул Ино. — Нет, конечно, высший Эльдариэль тебе без подготовки не осилить, начни с низшего Элдар-нексуса. Вот я когда учил вашу лингву… Как этот, ну который вы… Ага, как мост на другую сторону, где все чужое.

— Гм, звучит неплохо, — задумался Женька. Откладывать дело в долгий ящик он не стал, и уже через несколько дней начал учиться.

Друзья из группы подшучивали над ним, называли его «вечным романтиком».

Витька Итальянец частенько спрашивал:

— Женька, ты опять на курсы эльфийского? Может, в бар и по пивку. Я тебя с такими девочками познакомлю. Давай, а?

— Нет, — в очередной раз отказывался Женька.

— Там девчонок-то много? Или как? — интересовался Итальянец.

— Ну, парочка есть.

— И как?

Женька неопределенно крутил пальцами, потом добавлял:

— Нашей Алисе в подметки не годятся.

— Поэт, обрати на нее внимание. Видно, что девушка по тебе сохнет, — на полном серьезе включался в разговор Фантом.

— Ладно, давай читай, — разрешал Ревизор.

Стихи у Женьки получались трогательными, полными светлой грусти и горечи. Внесенная в лингву эльфийская мелодика звучала ветрами древних лесов, шумом волн далеких морей, и в каждой строфе была нежность.

Иногда Итальянец спрашивал:

— Ну, чего там нового в мире отморозков?

Женька пожимал плечами, но не выдерживал и рассказывал:

— Они странные. Как у Пушкина…

— У кого? — вырвалось у Витьки.

— У Пушкина, был такой древний поэт, не перебивай. Он написал «Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень Не столь различны меж собой». Вот и мир эльфов такой — свет и тьма, красота и уродство, доброта и жестокость. Они так далеки от нас, что мы не можем понять друг друга.

— Да чего там понимать. Зло всегда зло, а добро… — вмешался Фантом.

— Не-ет, — перебил его Женька. — Для них добро и зло — части единой системы, не противоположности.

— Ублюдки они и есть, — уронил Ревизор.

Женька начал объяснять:

— Эльфийская мораль... она совсем не такая, как у нас, людей. В их мире важна ответственность перед своим народом и природой, а все остальное не имеет значения. У них странные табу, например, нельзя вредить живому.

— Ага, конечно, чего же они нападают на город, — возмутился Витька.

— А разве они кого-нибудь хоть раз избили, ну кроме нас, я уж не говорю об убийствах.

Друзья замолчали, потом Ревизор протянул:

— А Поэт прав, никогда такого не было. Раздолбать все вокруг могли, но, чтобы покалечить, не было такого. И чего дальше?

— Самое страшное для эльфа — предать свою кровь и клан. У них честь важнее жизни.

— Матерь Божья, посмотрите-ка! — удивился Итальянец.

— Ну да. Но при этом эльфы интригуют, убивают воинов других кланов. Но больше всего меня удивило, как для них течет время.

— Да как течет оно, обычно! — отмахнулся Витька.

— Не перебивай, интересно же, — вступился за Женьку Фантом.

— Время для эльфов, не знаю, как будто живое. Я понял так, что для них едины прошлое, настоящее и будущее. Это для нас время убегает между пальцами, а они живут в вечности, что ли.

— Группа, приготовились, — оборвал разговор Ревизор. И началась обычная поимка буянов.

Лейтенант Смит безуспешно пытался заполнить протокол, но вместо этого на экране появился сонет: «Твоя ль вина, что милый образ твой Не позволяет мне сомкнуть ресницы И, стоя у меня над головой, Тяжелым векам не дает закрыться?» [yачало 61-го сонета У. Шекспира, пер.С.Я. Маршака].

Он не успел его стереть, как за спиной возмутился Робокоп.

— Женя, белиберда какая-то! Где протокол? Сколько можно! — старый служака прибавил несколько специфических подбадривающих выражений.

По громкой связи лейтенанта Смита вызывали к диспетчеру. «Вечерний рейд не начался, а неприятности уже на подходе», — подумал Женька.

— Иди, — сказала Алиса и ткнула большим пальцем за спину.

В клетке буянила белокурая красотка. Лейтенант Смит приглушил звук переводчика, из которого доносилась площадная брань.

— Алиса, как зовут красотку на лингве? — прокричал он.

Красотка прекратила орать и сказала, глядя в глаза Женьке:

— Элли. Меня зовут Элли.

— Так, что у нас сегодня? — Женя листал бумаги. — Ага, попытка вскрыть банкомат. А зачем? Вы, эльфы, деньгами не пользуетесь. А? Что скажете, Элли?

Элли за решеткой разразилась соловьиной руладой, суть которой сводилась к тому, что деньги — мировое зло, от которого надо избавиться, впрочем, как здания, городские коммуникации и сами люди.

Лейтенант присмотрелся к эльфийке. При задержании ее изрядно помяли: под правым глазом наливался фингал, костяшки тонких пальчиков сбиты. Вскоре прибыли адвокаты и забрали девицу.

Прошло несколько дней, когда по громкой связи снова прозвучало: «Лейтенанту Смиту срочно явиться на стойку регистрации. Повторяю, лейтенанту Смиту…»

Он не сразу узнал эльфийку. Платье из мягкой ткани струилось вокруг тела, переливалось серебром и зеленью. Тонкая вышивка вдоль выреза переходила в татуировки, словно они были единым целым. Серебряные колечки в острых ушках и крошечный драгоценный камень в одном из них лишь подчеркивали принадлежность девушки к древнему лесу. От нее и пахло лесом, травами, цветами. Ни следа отчаянной байкерши, лишь утонченная элегантность и красота.

— Здравствуйте, господин лейтенант, — мелодично произнесла Элли на лингве без всякого акцента. — Будьте любезны, посмотрите.

В протянутом конверте Женька увидел распоряжение руководства, по которому он командируется в распоряжение Элариэльниссавэндуралин. Имя теперь не казалось таким уж сложным, оно означало «Сияющая звезда, ведущая прямым путем».

— Как мне вас называть, господин лейтенант?

Он хриплым от волнения голосом сказал:

— Женя.

Эльфийка кивнула.

— Хорошо, Женя. У вас принято приглашать девушек в кафе. Пригласите меня, — она сделала паузу и добавила, — пожалуйста.

Когда они выходили из дверей отделения, дежурившая в тот день Алиса так и сидела с раскрытым ртом.

***

При появлении полицейского под руку с эльфийкой посетители в кафе замолчали. Женька изо всех сил делал вид, что ничего особенного не происходило. Лицо горело, чесался шрам, но он мужественно шел к единственному свободному столику у окна. Едва они уселись и сделали заказ, как зал зажужжал, обсуждая небывалое событие: эльфы в кафе заходили не часто, но чтобы вот так, под руку с человеком.

Женька мучительно соображал, с чего начать беседу. С девушками проблем не было, всегда находились общие темы, но с Элли… Черт бы побрал этих эльфов, о чем с ними говорить?!

Принцесса посмотрела в подсвеченный голубым неоном потолок, Женька проследил за ее взглядом. Гладко отполированный лист отразил поднятые лица, остальное размывалось в изгибах металла.

— Мне нравится идея создать небо. В вашем городе его нет, одна скучная серость, — голос Элли звучал мягко, совсем не так, как при задержаниях.

— Здесь по вечерам выступает «Сбой Системы». Нечасто, но можно достать билеты, — смутившись, Женька замолчал.

— А что это? — доброжелательно поинтересовалась Элли.

— Ну, группа такая, гологлоубал.

— Не понимаю.

Как мог, Женька попытался описать пульсирующие под музыку линии и плоскости, разноцветные орнаменты, уплывающие в бесконечность.

— Наверное, похоже на космос, — заключил он.

Элли хмыкнула.

— А я никогда не был там, — Женька показал глазами на потолок.

— На крыше?

— Не-а, в космосе. Красиво, наверное.

— Скучно, — возразила Элли.

Они замолчали. Наконец эльфийка снова заговорила:

— У вас непринято спрашивать о возрасте, но мне… интересно. Сколько тебе лет?

— Двадцать восемь. А… тебе?

— По нашим меркам, я едва выросла из детских… — она запнулась, подбирая слово.

— Вэлов?

Она улыбнулась:

— Спасибо, да. Ты даже не младенец. У нас взрослыми становятся после восьмидесяти-девяноста. Мне сто сорок один.

Он сглотнул. Под ее взглядом Женька внезапно ощутил себя мальком или головастиком.

Эльфийка внезапно перегнулась через столик и коснулась прохладным пальцем шрама. Его словно ошпарило, сердце бешено колотилось в горле. «Хорошо, если в полумраке кафе она не заметит, как он покраснел», — думал Женька. Элли провела ладонью по щеке, удивленно подняла брови.

— У наших мужчин не так. А это что? — и она снова дотронулась до левого виска.

— След. После нашей первой встречи.

— Я не помню, чтобы я тебя ударила.

— Это было несколько лет назад.

Она с сомнением покачала головой:

— Нет, не помню. Странно. Как это случилось?

Он прокашлялся, голос хрипел, выдавая волнение:

— Ну, это… Визор… и вот. Хорошо в глаз не попало. Был бы кривой.

— Это как?

— Одноглазый.

Женька попытался коснуться руки Элли, но та ее отдернула.

— А новый когда вырастет?

Он усмехнулся:

— Нет, у нас так не бывает.

Элли опустила глаза и прикусила прелестную губку, у Женьки что-то сжалось в груди.

— Ну, не попало же, — попытался он оправдать ее.

Она кивнула, светлые волосы взлетели золотистым облаком и опустились. Женька задохнулся.

— Вы так быстро живете. Как мотыльки.

Он вспомнил странных существ в московском зоосаду, похожих на летающие цветы из книжек.

— Они не могут жить в металле. Вот, смотри, — эльфийка сжала и разжала кулачок. Над тонкими пальцами с многочисленными кольцами порхали два цветка.

— А, это… Они настоящие?

Элли впервые рассмеялась, снова тряхнула головой:

— Какие же вы все-таки дети. У нас так младенцев учат. Это Elwar… для развлечения.

Потом она резко стала серьезной:

— Женя, для нас жизнь — тихая река. Она медленно течет по лесу. Разве можно суетиться на ее берегу? Шуметь? Бросать камни в воду просто так? Не лучше ли пытаться почувствовать каждое движение листика, дуновение ветра. А вы, как буря, что крушит все вокруг. Не понимаю.

Она качнула головой.

— «Вот так, подобно призракам без плоти, Когда-нибудь растают, словно дым, И тучами увенчанные горы, И горделивые дворцы и храмы,
И даже весь — о да, весь шар земной». [У. Шекспир «Буря»].

— Что это? — у нее расширились глаза.

Женька пожал плечами:

— Стихи. Старинные. Шекспир. Извини, вспомнил.

— Неожиданно. Очень красиво. А мне нравится это: «Lórelindö náriö cala, Alcaro eldaron fór, Súlö caurelya vala, Nai elenath mólö ór».

— Я не все понял. Вернее, ничего не понял.

— Это квенья. Язык предков. Приблизительно это означает: «Яркий свет звезды пылает, Слава древних в путь ведет, Ветер землю охраняет…» — она запнулась. — Наверное, по-вашему дальше будет что-то вроде «Любовь вечно в сердце». Sina lúmarnö ná.

— Безобразно, — автоматически перевел Женька.

— Ты говоришь на Эльдариэль? — на лице Элли появилась растерянность.

— Пока нет, я Элдар-нексус учу.

Так исчез лед между ними. Свободное время Женька теперь проводил с Элли, показывал ей город, рассказывал о людях. Та делилась своими представлениями и эльфийскими обычаями. Они часто спорили.

— Женя, почему ты видишь только вспышки света, а не поток. Ты как будто участвуешь в гонке. Нельзя все сделать быстро и сразу. Остановись, подумай, — теперь Элли часто мешала человеческие слова с эльфийскими.

— Что вы заторможенные такие! Здесь все ясно, как день, — закипал Женька.

— Lintöro («торопыга» с дружеской насмешкой).

— Спасибо, что не Nairöl (уничижительное «сжигающий жизнь в суете» или «быстро живущий»).

Поначалу после перепалки они несколько дней могли не общаться, но потом Элли снова появлялась в отделении, и общение возобновлялось.

Как-то она заметила:

— А ты неплохо говоришь на нашем. Лучше вашей недоэльфийки.

Последнее слово звучало неприятно ядовито.

— Думаю, у тебя бы лучше получилось общаться с законниками.

Женька задумался.

Вскоре он перестал воспринимать эльфийку как принцессу. В его представлениях она превратилась в немного странную девчонку, обидчивую недотрогу. Не выдержав в очередной раз ее подтрунивания, он попытался признаться ей в чувствах. Лицо Элли застыло:

— Ú venia garad an-uir. (Дословно: «нет условий для такой связи»).

— Почему это невозможно?

— Мы слишком разные. Наши биологические характеристики не совпадают.

— Но ведь в легендах…

— Чушь, сказки врут. Предать клан хуже смерти. Ú-bennathon na vedui. (Дословно «Нет пути к концу», обозначает безвозвратную утрату чего-то важного или святотатство).

Элли насупилась.

— Я… я не знал. Прости. Я думал, что…

— Что ты мог думать, dumbad (глупец). У нас даже число хромосом не совпадает. Как генетик тебе говорю!

— Ты генетикой занимаешься?

Она кивнула:

— И биоинженерией.

— Зачем? — удивился Женька.

— У нас дети не рождаются. Я последняя.

— Как так?

— Сначала женщины не хотели, потом уже не могли. Мы не люди, многие не вынашивали детей. Если проблему не решить, i Elenath vanwa. Мой клан исчезнет.

— А Elenath что означает?

— Нас называют «Звездные жители», Elenath.

Они помолчали.

— Ты мне нужен, — немигающим взглядом уставившись вдаль, произнесла Элли.

— Зачем? Если…

— А? Нет, не в этом смысле. Мне нужен твой биологический материал.

Женька покраснел.

— Ну ты и mablung (дурачок)! — захихикала Элли. — Достаточно образца крови. Если не получится, можно выделить ген из твоей кожи. Кусочка. Твой генотип лучше всего подходит для моих задач.

— Откуда ты знаешь?

— В ваши засекреченные архивы только младенец не зайдет. Да и то пока ходить не научился.

Женька задумался. Похоже, для Элли он лишь инструмент, источник необходимого материала, сырьевая база, так сказать. Вот дурак, он все время думал, что нравится ей сам по себе, как личность, а должен выступить в роли кого? Племенного быка, что ли?

— Женя, поверь, тебе не будет больно. Я постараюсь все сделать аккуратно. У меня и наноинъектор с собой есть. Да крови-то нужно всего ничего. Ну пожалуйста, meldö, не упрямься.

Он едва не взорвался. Элли даже назвала его как собачку или кошку. Кретин! Влюбленный болван! Она как считала его низшим существом, так и считает. Эльфийка продолжала говорить, когда Женька вскочил и быстрым шагом ушел.

Мрачный, на очередном дежурстве он молча переодевался в ТерраФлекс. Расшевелить его не удалось даже Витьке.

«Проклятые ублюдки! Они все поворачивают в свою сторону. Meldö я для нее. Позови еще меня «кис-кис-кис». Вот полудурок! Лгуны, манипуляторы, скользкие твари. Их интересует только собственное благополучие».

В тот вечер Женька с нетерпением ждал очередную партию буянов. Когда их заталкивали в траки, он с удовольствием прошелся дубинкой по спинам. Ревизор покосился неодобрительно, но промолчал.

Ночью на кухне он снова пил кофе с Серым Сьелло.

— Как твоя девушка? — спросил Ино.

Женька непонимающе поднял брови.

— Та эльфийка.

— Между нами ничего нет и быть не может, — буркнул он.

— Да, жаль мне их.

— Кого?!

Сьелло присмотрелся к Женьке:

— А, так ты ничего не знал? Правда? Думал, ты в курсе.

Женька молча пил кофе.

— Может, поговорим? — предложил Ино.

Женька дернул плечом.

— Давай я начну. Мне не нравятся эльфы. Очень. Нет причин любить созданий, которые всех считают ниже себя. Но они гибнут. В вашем парке последние представители расы.

Женька поднял глаза на Серого.

— Их планеты больше нет. Месть оскорбленных соседей. Спасся единственный клан. Корабль они разбили, починить не могут, — сообщил Сьелло.

— То есть, они никогда никуда не улетят? А еще Элли мне говорила, что у них какой-то генетический сбой.

— Они это называют проклятием. В определенном смысле так и есть: они так сильно связаны с природой своей планеты, что, покинув ее, лишились возможности иметь детей.

— А их ночные выходки?

— Расплата за долгую жизнь. Когда-то лишняя энергия уходила в охоту, но они давно не охотятся. Ужасные соседи.

Женька надолго задумался. Ино не дождался ответа, по-человечески вздохнул и ушел с кухни.

Прошло несколько дней. Однажды, возвращаясь с дежурства, Женька обнаружил сидящую на лестнице у его квартиры Элли. За ее спиной маячили два хмурых телохранителя.

Бледная эльфийка встала, выпрямила спину и звонко произнесла:

— Nai Estel erya, nai lû e-gar, an aran en nin vaerö anta ú-chebin estel.

Хотя лицо оставалось бесстрастным, но в глазах стояли слезы.

«Пусть будет надежда всегда, пусть время станет союзником, ибо я отдаю все ради спасения. Ничего себе, формула жертвы ради клана», — перевел про себя Женька.

Элли продолжала:

— Ты примешь мою жертву?

— Не понимаю.

— Клан постановил… я… за кровь… — она все-таки всхлипнула.

Телохранители свирепо смотрели на Женьку.

— Ты, что, предлагаешь себя, — он задохнулся от ярости. — Да за кого ты меня принимаешь?! За скотину? Ты же… мы же… А я люблю…тебя. Нет.

— Тогда мы обречены, — Элли бессильно опустилась на ступени.

— Я…

***

Ночные набеги на город резко прекратились. Через две недели эльфы расчистили баррикады вокруг парка и высадили кусты. Выглядели они странно: металлические стебли и нежные сине-зеленые листья словно шевелились под невидимым ветром, мелодично жужжали, когда к ним пытались прикоснуться. По ночам на необычных растениях распускались огромные серебристые цветы, их нежный запах заставлял улыбаться. Но самым удивительным были открытые ворота. Теперь эльфы разрешали прогуливаться по части парка. Первые посетители делились впечатлениями и сайберглифами: скучная городская «зона отдыха», как ее обозначали на картах и в документах, превратилась в волшебный сад.

Впрочем, о мире в городе приходилось лишь мечтать. Раньше Серые Ино держались в стороне, однако теперь они активно противодействовали всем попыткам улучшить экологию. Нет, сами они не вступали в прямые баталии с эльфами, для этого существовали люди.

Внешне миролюбивые Ино мастерски провоцировали горожан на митинги протеста и прямые нападения на объекты эльфов. Полиция усилила охрану города, теперь все чаще бригады реагирования выезжали на захваты.

Прибавилось работы и у легал-офицеров: Серые Ино оказались кляузниками и сутягами, они причиняли неприятности почище эльфов. Мелкие придирки и споры с ними перерастали в полномасштабные судебные войны, а уж если в дело оказывался замешан эльф… Кибер-атаки и шпионские игры казались детскими шалостями.

Чтобы наконец в Стальном Логе наступил мир, пришлось реформировать систему легал-офицеров. От них требовали не просто разобраться с представителями трех рас в отделениях полиции, им приходилось гасить конфликты, представлять интересы сообществ в судах, а для этого нужны знания языков, особенностей уклада и традиций.

Женька одним из первых прошел обучение. Поступить на курс было сложно: от кандидата требовали представить рекомендации уважаемого представителя каждой расы.

От людей ходатайство написал Робокоп, он же в миру полковник Константин Андреевич Марков. Слова полковнику всегда давались плохо, из любого его сообщения выпирал казенный текст: «Я полностью уверен, что старший лейтенант Евгений Смит обладает всеми необходимыми качествами для успешного обучения и дальнейшей работы в качестве легал-офицера. Его внимательность, упорство и глубокое понимание межрасовых особенностей делают его отличным кандидатом. Старший лейтенант Смит всегда стремится действовать честно и справедливо, а его желание защищать права всех рас заслуживает уважения. Именно такие специалисты нужны нашему городу».

Серый Ино Сьелло расщедрился на целых два предложения, что свидетельствовало о небывалом уровне доверия: «Старший лейтенант Евгений Смит доказал умение контролировать эмоции и принимать взвешенные решения. Уверен, что он достойно справится с поставленными задачами».

Рекомендацию эльфов подписала принцесса Элариэльниссавэндуралин. Как обычно, ушастые блондины переделывали текст раз сто или двести, чтобы довести официальный документ до приемлемого уровня информативности и поэтичности: «Дорогой путник, старший лейтенант Смит излучает свет понимания и уважения к древним путям наших предков. Его сердце полнится терпением, ум его прозорлив в постижении тайн разных народов. Он слушает душой и потому обретает мудрость и ведет к миру. Быть хранителем равновесия — вот призвание его, и в этом ему не будет равных».

Хочешь не хочешь, но Женьке пришлось смириться с реальностью: эльфы не способны любить так, как это делают люди. Элли его чувства унижали, а его оскорбляло отношение эльфийки к нему как к низшему существу. То один, то другой пытались настоять на своем, но неизменно проигрывали, пока они честно не обсудили проблему.

— Мне не нравится чувствовать себя низшим, второсортным только из-за того, что я человек, — за чашкой кофе сообщил Женька.

Элли удивленно взглянула на него:

— Низшим? В природе свое место каждому отведено.

— Добавь еще «meldö», и мы снова поссоримся.

Эльфийка надолго замолчала. Женька чувствовал себя не в своей тарелке, даже собрался уйти.

— Ты удивляешь меня, Женя. Почему ты… Почему бы тебе не смириться и жить дальше?

— Потому что у нас низшими считают животных. Это человеческий закон. А ты ставишь на мне клеймо.

В тот раз они снова поругались и встретились лишь через неделю. Тогда же Элли принесла официальное извинение на Эльдариэль:

— Goheno nin, mellonnîn an ú-bedin i chîr lín ar an i nath lín (наиболее формальная форма просьбы о прощении, переводится как «Прошу простить меня и отпустить обиды»).

— Na vedui, mellon nîn, le nallon ar úvö carö úvö melme. Á tultien lle nai óröenyaliö, ar nai alassea úvöcarö mérö, — произнес формулу примирения Женька («В конце концов, друг мой, я не храню зла и принимаю тебя с радостью, отпуская боль»).

От выказанного ее уважения Элли раскраснелась.

Теперь легал-офицерами служили представители трех рас. Поначалу, пока не появились правила, работа продвигалась туго. Тем не менее совет города настоял на своем, и разным по природе существам пришлось договариваться, слушать и уважать друг друга.

Когда родился первый малыш со вшитым Женькиным геном, эльфы смирились с тем, что стали частью этого мира. Они в обычной манере сообщали: «Вестник Света из Леса Серебряных Листьев с гордостью возвещает: ныне родился первенец эльфийской крови, в жилах которого слились две древние сущности — вечная мудрость бессмертных и живая сила смертных. Это дитя принесло свет новой надежды, ибо пары эльфов обрели дар продолжения рода, долгий забытый и вновь возвращенный волей науки и магии. Радуется сердце эльфийского народа, ибо растет поколение, что поведет их в новую эру. Пусть лунный свет и каждая звезда на небе благословят эту судьбоносную весть, что ознаменовала новый рассвет для вечных лесов и звезд».

Элли делилась с другом:

— Женька, ты даже не представляешь, как успешно прошел эксперимент!

Тот восторгов не разделял, ему по-прежнему было неловко, оттого и ответ звучал сухо:

— Серьезно?

— Да! А ты теперь отец расы.

Женька смутился:

— Ну, это… я бы не стал так заявлять. Сомнительно звучит.

Эльфийка отмахнулась:

— Надо с достоинством принимать победы, muindor (близкий друг, союзник). Если бы не ты… Наши женщины теперь могут рожать детей. У меня целая очередь выстроилась. Придется тебе привыкать к новой роли.

Она захихикала.

— Ну что ты в самом деле… — Женька покраснел.

Наметившаяся в Стальном Логе идиллия так и не состоялась. На околоземной орбите повис новый корабль пришельцев. Его туша по ночам светила не слабее Луны. Кто эти путники, зачем они явились — вот что теперь занимало умы горожан.