Отголоски

На патефоне крутилась пластинка, и по крохотной уютной мансарде, с характерным тихим потрескиванием, разносилась нежная песня Софи Лорен.

В распахнутое окно проникал свежий весенний ветер, заставляя едва заметно колыхаться желтоватые бумазейные занавески, собранные из разноцветных лоскутов светлой ткани. Слышалось мерное постукивание клавиш печатной машинки. По бревенчатым стенам плясали разноцветные зайчики от «ловца солнца», собранного из прозрачных бусин и нескольких призм разных форм и размеров.

Пальцы на мгновенье зависли над клавишами. Отхлебнув кофе из «советской» кружки, с незамысловатым изображением земляники, и с маленькой щербинкой по краю, от которой вниз расползалась едва заметная микроскопическая трещина, я встал из-за стола, подошёл к окну, и выглянул на улицу.

Там, внизу, у стремительного талого ручья, суетились вездесущие близнецы Маргаритка и Лотас, пуская по нему кораблики, сложенные из листов желтоватого пергамента, покрытого непонятными почти стёршимися иероглифами.

Похожая на большую живую фарфоровую куклу Маргаритка, само-сбой разумеется, с длинными золотистыми локонам, была одета в пафосное старинное бархатное платье, с кружевами и вышивкой, в которых ходили в средневековой Англии. Лотас же, создавая своей сестре разительный контраст, носил не менее вычурное китайское светлое ханьфу.

Из окна кухни, располагавшейся на первом этаже, на них привычно, что-то кричала дородная Ватрушка. Вероятнее всего на Лотаса. Отстирывать, после этой их прогулки, его светлое одеяние, придётся ей. А надеть что-то другое, более практичное, как и все мы, он не мог…

Мой взгляд опустился на собственные потрёпанные временем, в нескольких местах дырявые кеды, насыщенного красного цвета, и на порванные на коленках свободные джинсы. В отличие от кед, рваные джинсы были данью моде.

Взлохматив длинные, в данный момент, красно-рыжие чуть вьющиеся волосы, я перемесился к книжному шкафу, и взял с полки том Терри Пратчетта и Нила Геймана, собираясь ненадолго отвлечься от своей собственной писанины. «Как бы раздобыть компьютер?!» — уже в который раз посетила меня, уже давно ставшая навязчивой мысль. Хотя мой разум, имел об этом, отчего-то столь необходимом мне предмете, весьма смутное представление.

Меня звали Осень. Я был последним, кто стал обитателем этого странного жилища, на окраине мегаполиса, в котором словно слились воедино потоки времени. И я был единственным, кто хоть что-то помнил о своей прежней жизни, и кто мог хоть сколько-то меняться…