Откровения Шанти

Меня зовут Шанти. Это имя мне подарили люди в каменном доме, где всегда пахло едой, сном и… тоской. И в это была самая горькая ирония, ибо чего ещё можно было ожидать в заточении, даже в уютном вольере? Мои дни были расписаны по шагам и делам моей смотрительницы, а ночи – по мерному гулу чего-то большого и железного за стенами. Я – птица-носорог, калао. Мои предки свободно парили над тропическими джунглями, где листья были размером с целое небо, а озорной ветер пел им свои вольные песни. А я могу всего лишь постучать своим великим, неуклюжим клювом по железным прутьям, вслушиваясь в далекое эхо тех далеких мелодий.

Однажды дверь в мою клетку случайно осталась приоткрытой. Но для меня она была не просто приоткрытой, а распахнутой настежь, в тот самый мир, что гудел, сверкал и постоянно манил к себе. Моё сердце сильно заколотилось, затрепетало, вспомнив наконец-то свой настоящий ритм. Один мощный взмах крыльев – и я была уже на краю моего заточения. Второй – и холодный, непривычный воздух ударил мне в лицо. Я полетела. В тот момент я ещё не знала, куда я лечу. Я просто летела, потому что могла это делать.

Так началось мое приключение.

Всю первую ночь я просидела на уступе какого-то высокого каменного дома с плоской вершиной. Город не спал. Он был живой, этот каменный великан, который дышал не кислородом, а светом. Мириады огней мерцали, как светлячки. Только они были во много раз ярче. Они выстраивались в прямые реки, что текли внизу, и от них шел странный запах – жженый, едкий и незнакомый. Это было одновременно страшно и восхитительно. В джунглях ночь принадлежала звездам и луне, а здесь ночь как будто бы украли у неба.

С рассветом город заговорил. Но, какие это были звуки! Не щебет птиц, не шелест листвы, а оглушительный, пронзительный гул. И этот гул пронизывал меня до самых костей. В какой-то момент я поняла, что мне необходимо найти еду. В каменном доме мне приносили фрукты прямо в вольер. Здесь же сначала нужно было найти деревья, на которых росли спелые фрукты. Но все деревья здесь были другими – чахлыми, с маленькими листьями, покрытыми серой пылью. И на них не было ни одного съедобного плода. Я полетела над серыми ущельями между каменными скалами со стеклянными окнами в поисках еды. Люди внизу казались мне вечно куда-то спешащими муравьями. Некоторые из них поднимали головы, показывали на меня пальцами и что-то кричали мне вслед. Но гул города проглатывал их голоса.

Я искала себе еду, и нашла её в странном месте – на широком подоконнике балкона одного из каменных гнезд. Там стояли горшки с цветами, а между ними лежали дольки порезанных яблок. Это была еда! Конечно, она была не такая сочная, как та, что мне приносили в зоопарке, но, все же, это была еда. Я осторожно спустилась на подоконник, озираясь по сторонам. Мой клюв, такой неуклюжий в клетке, здесь оказался прекрасным инструментом. Я аккуратно подцепила им несколько долек и сразу же их проглотила. Вкус был немного странный и непривычный, но это было лучше, чем голод.

Именно тогда я увидела её. За стеклом стояла маленькая девочка с двумя огромными жёлтыми бантами на голове. Она не испугалась меня, не закричала, не прогнала. Она просто стояла и смотрела на меня, затаив дыхание. Потом медленно, очень медленно, приблизила ладонь к стеклу. Я сначала отпрянула, но что-то в её взгляде удерживало меня. Это был не взгляд наблюдателя из-за прутьев клетки. Это был взгляд, полный такого же изумления, какое было во мне. Мы смотрели друг на друга сквозь прозрачную, но непреодолимую стену – она в своем мире тепла и уюта, а я в своем мире бескрайней и пугающей свободы.

Вдруг она исчезла и вернулась с чем-то в руке. Это было большое красное яблоко. Девочка приоткрыла окно, и сладкий, знакомый аромат сочного фрукта ударил мне в ноздри. Осторожно, доверяя лишь её глазам, я просунула клюв в форточку и взяла сочное яблоко. Это была самая вкусная еда за все время моего побега. Она улыбнулась мне, и я поняла, что в этом каменном мире есть свои оазисы доброты. Но оставаться долго на одном месте было опасно. Я вспорхнула, сделав прощальный круг перед её окном. Девочка помахала мне рукой.

Дальнейшие события моего путешествия слились в калейдоскоп удивительных встреч и открытий. Я научилась пить воду с блестящих крыш после дождя. А ещё я обнаружила, что в некоторых местах люди специально оставляют еду для птиц – пухлых, наглых и воркующих. Да, совершенно верно, это были голуби. Они сначала попытались клевали меня, защищая свою территорию, но мой клюв быстро убедил их в необходимости дружелюбных отношений. Я пообедала рядом с ними, чувствуя себя заморской диковиной в их сером и суетливом обществе.

Потом я обнаружила целое озеро, окруженное каменными великанами с острыми шпилями. Вода в нем была темной и неподвижной, а по краям сидели огромные белые птицы с длинными шеями – лебеди. Они были прекрасны и холодны, как сама вода. Я попытался издать приветственный крик, но мое гортанное «кар-кар» лишь эхом отразилось от каменных стен, и лебеди презрительно отвернулись. Я была для них всего лишь чужестранкой, впрочем, как и они для меня.

Но самая волшебная встреча ждала меня на закате. Я устроилась на одном из многочисленных мостов, что, как паутина, соединяли разные берега реки. Солнце садилось прямо в воду, окрашивая каменный город в багрянец и золото. И тогда город запел. Не тем гулом, что днем, а настоящей, чистой, пронзительной музыкой. Звук шел откуда-то сверху, с самого высокого шпиля, и разливался над всем миром. Это была песня не о железе и скорости, а о чем-то вечном и печальном. Я закрыла глаза, и мне показалось, что я слышу голос самого города – древнего, повидавшего многое, хранящего миллионы историй в своих каменных стенах. В этот миг я поняла, что этот мир так же полон чудес, как и мои родные тропические джунгли. Просто чудеса здесь другие. Они сделаны из камня, света и звука.

Именно в этот момент совершенной гармонии я увидела их. Это были люди в знакомой одежде служителей зоопарка. Они медленно шли по набережной и вглядывались в каждое дерево, в каждую стаю птиц. Среди них я узнала свою смотрительницу. Ее лицо было уставшим и печальным. И тут ко мне пришло осознание. Они ведь не охотники. Они просто ищут меня. Ищут не для того чтобы просто поймать, а потому что… они волнуются и переживают за меня? Потому что я часть их мира, пусть и такая непокорная.

Мое сердце, которое ещё совсем недавно рвалось на свободу, вдруг сжалось от странной тоски. Я вспомнила теплые и заботливые руки моей смотрительницы, её ласковый голос, твёрдую уверенность в том, что всё и всегда будет хорошо. Я вспомнила девочку у окна, которая принесла мне большое и сочное яблоко. Свобода, о которой я так мечтала, оказалась совсем другой. Каждый мой день был битвой за выживание, а каждая ночь – настоящим испытанием.

Люди из каменного дома подошли ближе. Они ещё не видели меня, слившуюся с сумерками на стальной балке моста. И я сделала свой выбор. Нет, не выбор между свободой и неволей. А выбор между вечным одиноким странствованием и домом, где обо мне заботятся. Расправив крылья, я с громким, гортанным криком, который был так хорошо знаком моей смотрительнице, спикировала вниз и села на парапет прямо перед ней. Девушка ахнула и поднесла руки к лицу. В её глазах не было ни капельки гнева, только облегчение и та самая, так хорошо знакомая мне, любящая забота.

— Шанти, девочка моя, – прошептала она. – Мы так долго тебя искали.

Девушка-смотрительница медленно протянула руку ко мне, и я вновь почувствовала тот самый запах дома, заботы и безопасности. Я ещё раз посмотрела на огни большого города, на темнеющее небо, на текущую внизу реку. Да, я была свободной птицей. Я увидела чудеса каменных джунглей, нашла оазисы доброты и услышала звуки большого города. И теперь я, по собственной воле, возвращаюсь домой. Нет, не в клетку. А именно домой. Потому что дом – это не стены, а сердца, которые тебя ждут.

Мое приключение подошло к концу. Но я знала, что оно навсегда останется со мной – в моих перьях, пропахших ветром свободы, и в моем сердце, которое теперь было больше, чем просто сердце птицы калао из Ленинградского зоопарка. Оно было сердцем путешественника, вернувшегося в свой дом.