Отморозок 7

Москва, Хорошевское шоссе д.76. Лейтенант Самуров сидит на стуле перед круглолицым улыбчивым майором в одном из многочисленных кабинетов здания штаб-квартиры ГРУ.

— Я вас прекрасно понимаю, Сергей Васильевич, — сочувствующе кивает майор. — Вас уже много раз опрашивали по поводу восстания в крепости Бадабер. К тому же, я внимательно ознакомился с тем, что вы и ваши товарищи по плену написали обо всем пережитом, но все же, хочу теперь пообщаться с вами лично. Чтобы, получить информацию из первых рук, от непосредственного, так сказать, участника событий.

— Я готов товарищ майор, — устало кивает выбритый начисто лейтенант, в котором сложно узнать того заросшего и угрюмого пленника, каковым он был еще буквально пару месяцев назад. Возможно, только глубокие носогубные морщины на лице лейтенанта и упрямый жесткий недоверчивый взгляд могли бы сказать внимательному наблюдателю, что этот, по сути молодой еще двадцатипятилетний парень, пережил тяжелые времена. — Задавайте ваши вопросы.

— Давайте начнем с самого начала, — по-отечески улыбается лейтенанту майор. — Когда и при каких обстоятельствах вы попали в плен?

Перед глазами у Самурова тут же встала та самая переправа, где его БТР занесло на скользком мосту через реку Логар. Тяжелая машина пошла боком, и на мгновение задержавшись у края, рухнула с моста. Лейтенант до сих пор помнит отчаянные крики экипажа, льющуюся через открытые люки потоком ледяную воду, бешеное вращение машины и гулкие удары бронированного корпуса о камни. Самуров единственный из экипажа, кто сумел выбраться из тонущего БТР, а дальше бурный ледяной поток закрутил его и несколько раз ударив о выступавшие валуны, унес с собой.

Очнулся лейтенант от сильных ударов по лицу. Незнакомая бородатая рожа в чалме нависла над ним. Увидев, что пленный очнулся, рожа отпрянула назад и Самуров обнаружил, что он лежит на берегу реки окруженный, по крайней мере, десятком вооруженных моджахедов. Они переговаривались на своем языке и смеялись, то и дело тыкая в него стволами автоматов. Потом один из «духов» пнул его ботинком в бок, принуждая встать, и что-то спросил на незнакомом языке. Самуров ничего не понял, но все же с трудом поднялся на ноги. Сильный леденящий ветер у реки продувал его насквозь мокрую одежду. От пронизывающего до самых костей холода, Сергея начала бить крупная дрожь. «Духи» от этого зрелища стали снова лопотать по-своему и смеяться еще сильнее. Потом его толкнули стволом автомата в спину и, связав руки, повели вдоль извилистого русла реки. Так начался его более чем трехлетний плен.

— Отлично, Сергей Васильевич — просиял майор, когда Самуров добрался до того момента, как к ним в камеру привели нового узника, который назвался Николаем Шевченко. — А вот тут давайте поподробней. Как он зашел, как представился, чем вас к себе расположил?

Лейтенант вспомнил Отморозка таким, каким увидел его в первый раз. Очень молодой, высокий, широкоплечий, в драном халате с чужого плеча, грязных штанах с прорехами и стоптанных старых ботинках. Парню на вид было не больше двадцати лет, на лице жидкие кустики наметившихся усов и бороды. Изголодавшиеся по новостям узники подвала тогда, едва представившись и познакомившись, все вместе налетели на новичка с вопросами, что там да как в Союзе. Парень подробно и обстоятельно отвечал на все вопросы, а они ловили буквально каждое слово, как долгожданный привет от далекой Родины. Когда новичок завел речь о побеге, поначалу никто не воспринял его слова всерьез. Пленникам, которые находились в лагере уже по нескольку лет, как никому другому было известно, насколько невероятно было выбраться из крепости. Самуров попытался объяснить все это вновь прибывшему, но тот поразил всех сказав, что он представитель командования и пришел сюда за ними. Это прозвучало совершенно фантастически, так, что в первые минуты, лейтенант даже не знал, что сказать.

— И что же вас убедило, почему вы поверили этому Шевченко? — С любопытством спросил майор. — Ведь вы, по сути, его совсем не знали, и его юный возраст говорил против него.

— Товарищ майор, а вы представьте себя на нашем месте, — немного подумав, ответил Сергей — Да, я прекрасно понимал, что убежать из крепости почти невозможно. Что нас слишком мало, мы разобщены и находимся внутри большого лагеря, битком набитого вооруженными «духами». Но все равно внутри каждого из нас жила, казалось бы, несбыточная надежда, что о нас еще помнят, и помогут выбраться. И вот, приходит парень и говорит, что он представитель центра и его задача вывести нас из лагеря и уничтожить это проклятое место. Вы бы поверили ему?

— Трудно сказать, — пожимает плечами майор. — С высоты моего возраста и жизненного опыта, мне было бы трудно довериться такому молодому парню, прежде чем я хорошо не узнал бы его.

— Я же говорю, все это время в плену, каждый чертов день, мы надеялись. И каждый из нас очень хотел поверить этому парню. Мы доверились и не просчитались, — твердо сказал Самуров. По сути, это именно Николай смог нас всех объединить и зажечь одной целью. Его идея с футбольным матчем, которой он сумел заразить начальника лагеря, позволила нам наладить связь с другими камерами, чтобы спланировать и организовать восстание. Считаю, что роль Шевченко в удавшемся восстании и побеге из крепости была определяющей. В день побега, он лично снял двух охранников на складе, а у ворот, вместе с Васютным, Шевченко до конца прикрывал отход основной группы, давая нам возможность сбить охрану ворот и выйти из крепости.

— Понимаю ваши эмоции и даже разделяю их. Вот вы рассказали о футбольном матче. А как вообще Шевченко удалось так втереться в доверие начальнику лагеря? — Осторожно спросил майор — Ведь, даже по вашим показаниям, Абдурахмон человек очень недоверчивый и жестокий. Он настоящий враг: умный, рассудительный и его не проведешь сказочками. Ваши свидетельства о том, что Шевченко его лечил, кажутся мне невероятными. Ведь он, насколько я знаю, не врач и даже не медбрат, как же он мог кого-то лечить?

— Не знаю, товарищ майор, что вам кажется, — тут же насупился лейтенант. — Николай Шевченко, помимо организаторских талантов, действительно обладает какими-то сверхъестественными способностями. Он лечил не только начальника лагеря, в первую очередь наших пленных, находившихся в одной с ним камере. Лично мне он сильно помог с больной спиной и с отбитыми в футбольном матче ногами. Равиля Гайфутдинова, он тоже лечил, у него была травма колена так что ногу не разогнуть было. Кроме того, Шевченко лечил Дудкина Николая, да и другим ребятам он тоже помог. Перед каждым сеансом лечения, он сначала долго настраивался, а потом водил руками около больного места. Во время его воздействия, я лично ощущал тепло и пульсацию в той зоне, с которой он работал, а после всегда становилось легче. Облегчение, тепло и пульсация сохранялись даже спустя некоторое время после завершения сеанса.

— Ну, хорошо, бог с ним с этим лечением, — махнул рукой майор, — у нас есть более важная тема для откровенного разговора. А вот активное общение Шевченко с американцами вам не показалось подозрительным?

— Нет, не показалось, — упрямо помотал головой Самуров. — Я говорил с Шевченко на эту тему и знаю, что и как там было. Если бы не американский инструктор, Николай так бы и сгнил в горах в яме и не смог бы попасть в Бадабер. В горном лагере, Николай сумел обратить на себя внимание американца, насвистывая мотив очень известной мелодии, которая и привлекла к нему внимание. Американец подозвал Николая, и они разговорились. Именно возникший интерес американца к Шевченко, в итоге и привел его в крепость.

— А вам не кажется странным, что этим молодым вроде бы обычным парнем все так активно интересуются? И начальник лагеря обратил на него внимание и американцы, вы опять же ему поверили и пошли за ним, можно сказать на верную смерть. Что в нем было такого, что обращало на него внимание и вызывало такое доверие? — С неподдельным интересом спросил майор.

— Николай обладает какой-то непередаваемой внутренней харизмой и притяжением. Он, хорошо образован, эрудирован, владеет языками. Начиная с ним общаться, через некоторое время ты уже не воспринимаешь его как юношу. Кажется, что пред тобой уже поживший и умудренный опытом человек, просто выглядящий очень молодо. Шевченко умеет простым языком так доходчиво излагать свои мысли, что вызывает к себе неподдельный интерес и доверие. И самое главное, все то, о чем он говорил, не было пустой болтовней. Он на деле всегда выполнял то, что пообещал. Именно это и вызывал доверие.

Самуров задумался, как будто боролся с собой, говорить или нет, а потом все же решился.

— Знаете, он для меня, спустя два месяца после освобождения, так и остался загадкой. В последнюю ночь перед восстанием, мы долго не могли уснуть, и разговаривали по душам. Несмотря на то, что именно Николай был организатором, среди всех пленных он был самым младшим. Я спросил его тогда, не страшно ли ему, такому молодому, идти почти на верную смерть. Шевченко тогда как-то странно посмотрел на меня, а потом сказал, что если брать по настоящему, то он самый старший из всех нас и видел такое, что нам всем и не снилось. А потом сказал, что уже умирал, и ему не страшно, потому что, после смерти может быть новая жизнь.

— Что он имел в виду, говоря, что он самый старший из вас и о том, что уже умирал? — Удивленно поднял брови майор.

— Я переспросил, но Шевченко сказал, что это словами не объяснить, и чтобы я просто поверил ему на слово, что так бывает. И вы знаете, я ему верю, потому что все, о чем говорил этот необычный парень, сбылось. Вот только его больше с нами нет. Я очень надеюсь, что ему все же удалось выжить в том взрыве.

— У нас таких сведений, к сожалению, нет. — Развел руками майор, — Известно, что в результате взрыва было убито несколько десятков моджахедов и несколько инструкторов из Пакистана и США, которые в тот момент были в лагере. Про судьбу оставшихся там советских пленных ничего не известно. Скорее всего, они все погибли. Но давайте вернемся к вашему рассказу. Что было после выхода группы из крепости?

— После выхода из крепости нас там ждали два грузовика и четверо переодетых в местную одежду парней, оказавшиеся группой поддержки, о которой нам говорил Шевченко. — Продолжил рассказ Самуров. Глаза его затуманились и перед лицом поплыли картины их поспешного бегства.

Два грузовика на большой скорости вылетели из лагеря беженцев, обстреляв пост охраны на выезде и сбив закрытый шлагбаум. Этот пропускной пункт им удалось миновать без потерь, так как там царила паника, вызванная сильным взрывом в крепости. Дальше была бешеная гонка по пыльной грунтовке в сторону границы. Примерно через полчаса езды они услышали мощный гул со стороны крепости.

В небе далеко позади, возникли угрожающие черные точки преследующих беглецов боевых вертолетов. Находящийся в кузове вместе с пленниками парень, из группы встречавшей их у ворот, подал команду готовиться к отражению вертолетной атаки. Бывшие пленники приготовились дать последний бой, понимая, что шансов против боевых вертолетов у них практически нет. В этот самый момент раздался гул мощных двигателей, и над их головами пронеслась пара истребителей МиГ-23МЛД с красными звездами на крыльях.

Пушки истребителей грозно пророкотали и в сторону преследующих беглецов боевых вертолетов, потянулись длинные дымные росчерки авиационных снарядов. Это был предупредительный огонь, но пилотам вертолетов хватило и этого, чтобы прекратить погоню и лечь на обратный курс.

Пара МИГ-ов, заложив крутой вираж, развернулись и снова пронеслись над пылящими по дороге машинами, покачав им напоследок крыльями. На глазах всех без исключения пленников стояли слезы. Вот так и должна Родина встречать своих героев сыновей, и так бороться за них — до конца.

***

Двумя часами позже, майор Иваницкий, опрашивавший лейтенанта Самурова, поднялся на этаж выше, и аккуратно постучав, зашел в кабинет своего непосредственного начальника — полковника Гордеева Владимира Ивановича.

— Разрешите?

— Ну что там этот лейтенант? — Оторвав голову от бумаг, поинтересовался полковник.

— Все нормально Владимир Иванович, — доложил Иваницкий. — Самуров и остальные бывшие пленники подтверждают ключевую роль Костылева Юрия, которого они знали в лагере под именем Николая Шевченко, в организации восстания. Правда, загадок становится только больше. Все знавшие его, в один голос утверждают, что это парень был очень необычным человеком. Я бы даже сказал, каким-то мистическим человеком.

— Ты даже не знаешь, Коля насколько, — кивнул Гордеев, поправляя свои очки. — Если его, вопреки всему, тянул и поддерживал сам Смирнов, это говорит о многом. Виктор Петрович — это настоящая легенда, и он кому попало не доверял бы. Отдать ключевую роль в столь важной операции парню, которому нет и двадцати, ему стоило больших трудов. Причем, Виктор Петрович прочил Костылева на эту роль, когда тот еще был простым дворником, недавно закончившим школу. Ты тогда еще работал в Киеве, а наш отдел занимался установлением всех связей и контактов Костылева по указанию нынешнего начальника 5-го управления. А потом мы же заметали следы бойни на даче директора завода Березовского. Там этот Костылев в одиночку уничтожил троих бандитов-рецидивистов и спас заложников, среди которых, кстати, была внучка Смирнова.

— Ну да, впечатляет, конечно. — Покивал Иваницкий и тут же поинтересовался у начальника. — Как там Виктор Петрович? Ему, надеюсь, полегчало?

— Нет, он после перенесенного инсульта так и лежит в Бурденко. Над ним колдуют лучшие специалисты, но пока прогноз неутешительный, — помрачнел Гордеев — Последняя операция, несмотря на общий успех, дорого ему обошлась. По любому освобождение одиннадцати из пятнадцати пленников и полное уничтожение лагеря подготовки моджахедов, можно считать успехом. Главное, что среди спасшихся, был родственник кого надо из ЦК. Иначе, даже такой успех, приравняли бы поражению. А вот Смирнов тяжело пережил то, что Костылев так и не вышел из крепости. Любимая внучка Виктора Петровича, та самая, которую Костылев спас на даче, встречалась с этим парнем. Так что, это можно сказать, их семейное горе.

— Будем надеяться на скорейшее выздоровление Виктора Петровича. По Костылеву вроде все ясно, парень действительно весьма неординарный и геройский. Будем представлять его к герою? — Осторожно спросил майор

— Нет, подожди, — покачал головой Гордеев. — Мало ли, а вдруг он жив. Тогда героя ему много. Представим к «звезде» или к «боевику», по обстоятельствам. А может Костылев вообще у пакистанцев, или еще хуже американцев и как оно там обернется, никто не знает. Смирнов уже вряд ли вернется, даже если выкарабкается, а нам с тобой казусы не нужны. Козырев, по слухам, тоже скоро может уйти в отставку. Кого поставят на его место пока непонятно. Давай пока подержим представление, а там, глядишь все и прояснится. В общем, не торопись, обождем еще чуток.

***

Главный военный клинический госпиталь имени академика Бурденко, отдельная палата, красивая девушка в белом халате с распущенными длинными темными волосами сидит у постели осунувшегося пожилого мужчины лет семидесяти и держит его за руку.

— Сегодня деда ты выглядишь уже совсем молодцом, — весело говорит она мужчине — Чисто побрит, щечки такие гладенькие и румяные. Ну прямо, ни дать ни взять, жених. Небось, местные медсестрички на тебя заглядываются? Смотри деда, я бабушке все расскажу, если будешь сильно баловаться. Немножко можно, но только самую малость.

Виктор Петрович, лежащий на больничной койке, слабо улыбается внучке. Сегодня ему действительно немного лучше и он очень рад видеть свою любимицу. Прошло уже два месяца с того дня, как его разбил инсульт. Операция «Крепость» завершилась успехом. Большая часть пленных сумела вырваться из лагеря, и главное, среди них был племянник очень высокопоставленного лица из ЦК партии. Именно благодаря покровительству этого лица и состоялась задуманная Смирновым операция при полной поддержке артиллерии и авиации, без которой грузовики с пленными, скорее всего, были бы уничтожены по дороге к афгано-пакистанской границе. Помимо освобождения пленных, был еще очень важный результат — сильный взрыв разворотил большую часть тренировочного лагеря моджахедов. По данным разведки, в результате взрыва погибло несколько десятков «духов» и трое иностранных инструкторов, среди которых оказалось двое американцев. Уничтожено большое количество оружия и боеприпасов, предназначавшихся для переправки боевикам через границу. От такого удара бандподполье в данном регионе еще не скоро оправится. А значит, это еще и десятки, если не сотни спасенных жизней советских солдат.

Личный фактор заинтересованности члена ЦК в успехе операции, был одним из козырей Смирнова. Именно Виктор Петрович раскопал информацию, о том, что близкий родственник высокопоставленного лица, воевавший в Афганистане, попал в плен и находится в Бадабере. Смирнов, курировавший данное направление, тщательно проработал первоначальный план операции и сумел попасть на прием в ЦК. Там он сумел убедить собеседника в возможности освободить пленных, среди которых находился племянник хозяина кабинета. Лично заинтересованный высокопоставленный партийный деятель, привел в действие некие рычаги и Смирнов с Козыревым получили добро на реализацию операции по освобождению советских военнопленных. Без поддержки на самом верху ничего бы не было вообще. Проводить подобную акцию на территории страны формально не участвовавшей в афганском конфликте ГРУ никто бы не разрешил, не смотря на то, что реально Пакистан по уши замазан в этой войне. Все кому нужно прекрасно все знают, но официально делают вид, что ничего не происходит. Излишняя щепетильность руководства страны в подобных вопросах всегда бесила военных. Не надо быть святее папы римского. Американцы в подобных случаях абсолютно не стесняются, а чем мы хуже? Больно щелкнуть по носу Пакистан, а через него утереть нос и США, глубоко запустившим свои лапы в мягкое подбрющье СССР на южных рубежах — это ли не достойное завершение карьеры?

Вторым козырем Смирнова был Юра Костылев — необычный парень, с которым встречалась его внучка. Смирнов сделал ставку на этого юношу, настоял чтобы именно Костылев прошел подготовку и пошел в Бадабер и не ошибся, парень полностью выполнил возложенную на него задачу. Все вроде бы отлично, но узнав, что Юра, прикрывавший отступление товарищей, не вышел из крепости и скорее всего погиб, у Виктора Петровича в глазах потемнело и он потерял сознание. Как то так получилось, что Виктор Петрович стал очень расположен к этому парню и в последнее время стал его воспринимать уже как будущего члена семьи. Очнулся Смирнов только в транспортном самолете, который вывез генерала в Союз. Тело было совершенно чужим и не слушалось генерала, разговаривать он тоже не мог. Единственный способ коммуникации, который был доступен генералу — это закрывать и открывать глаза. Один раз значит — да, два быстрых моргания — нет.

Потом был самолет из аэродрома «Тузель» в Москву и отдельная палата в госпитале Бурденко. Состояние генерала так и не улучшалось, он все так же был парализован. Степаныч несколько раз навещал Смирнова в госпитале. Его жестко песочили на самом верху за проявленную инициативу с Бадабером. Сейчас в ЦК идет схватка между «голубями», которые хотят идти на примирение с Западом и «ястребами», настаивающими на продолжении жесткого курса. Судя по всему, побеждают «голуби» и новый генсек явно на их стороне. Хороших новостей о Костылеве не было. О нем вообще никаких новостей не было, что в общем при масштабе разрушений в крепости не удивительно.

Больше всего Виктора Петровича расстраивала его нынешняя абсолютная беспомощность. Если бы не проклятый инсульт, он поднял бы все свои связи и агентуру и постарался бы выяснить судьбу Юры, но в нынешней ситуации, он не может ничего сделать. Теперь он просто парализованный старик без власти и возможностей. Если бы хотя бы оставалась возможность говорить, или писать, Виктор Петрович нашел бы слова и рассказал бы обо всем внучке. О том, какой геройский парень Юра Костылев и о том, что он сделал, пожертвовав своей жизнью, для совсем чужих ему людей и для своей Родины. Вика девчонка правильная, она все поймет и ей нужно обязательно знать обо всем. Но ограниченность коммуникации не дает ему этого сделать. У него есть всего лишь: да и нет. А много ли сообщишь, используя только эти два слова? Сегодня Вика сама завела разговор о Юрии.

— Деда, я понимаю, что ты чисто физически не можешь говорить и, что есть вещи которые ты не имеешь права мне рассказывать по соображениям секретности, но мне обязательно нужно это знать. — От шутливого тона Вики не осталось и следа. Теперь она смотрел на деда пристально и очень серьезно — У меня от Юры не было никаких известий приблизительно с того самого времени, как с тобой случился удар. Он пропал. Как будто канул в воду. Перед тем, как ты уехал в свою крайнюю командировку, ты мне сказал, что он служит в твоем ведомстве. Я понимаю, что его исчезновение и твое состояние могут быть как-то связаны. Это так?

Виктор Петрович моргнул один раз, подтверждая. Вика немного помолчала, а потом, собравшись духом, спросила еще.

— Скажи, с ним все в порядке?

Виктор Петрович два раза быстро моргнул. Вика помрачнела и после небольшой паузы задала еще один вопрос.

— Но он хоть жив?

Генерал моргнул сначала один раз, а потом еще два раза.

— Что это значит, дедушка? Это ни да, ни нет? Ты этого не знаешь?

Генерал моргнул один раз.

— Спасибо деда! — Вика взяла деда за сухую безжизненную руку и прижала ее к своей щеке по которой бежали слезы — Тогда для меня он жив.

***

Громкий звонок в дверь. У Валентины Сергеевны Костылевой почему-то сразу резко защемило в груди. Весь последний месяц она не находила себе места. От ее Юрочки уже давно не было никаких писем. Обычно, он писал ей раз в две недели. Самое большее раз в месяц. Небольшие по объему письма рассказывали о нехитром армейском житье сержанта стройбата. Как не раз писал Юрочка, в армии каждый следующий день похож на предыдущий как брат близнец. Поэтому писать-то особо и не о чем. Ранний подъем, обязательная зарядка, на завтрак каша, на обед суп, а ну ужин снова каша, но уже с котлетой. А в промежутках между приемами пищи, работа на очередной стройке. Мать по праву гордилась своим сыном. Ведь не каждому солдату дадут отпуск всего лишь после полугода службы и присвоят звание сержанта. Значит, Юра на хорошем счету у командования.

В ее кругу про армию ходили разные слухи. Кто то из ее подруг на работе рассказывал о том, что ее сын, вернувшись из армии, взялся за ум и стал совсем другим человеком, более ответственным, надежным и спокойным. Другие жаловались, что у их сыновей в армии отношения с сослуживцами складываются непросто, а у кого-то из знакомых, сын вернулся из Афганистана в цинковом гробу. Слава Богу, что ее кровинушка служит в стройбате под Астраханью. Пусть он не и попал в десант или в спецназ, как изначально рассчитывал, главное, что он не попал в этот ужасный Афган. Вернется Юрочка из армии с хорошей рабочей специальностью, обязательно поступит в институт, станет инженером, а там, глядишь, женится, и у нее пойдут внуки. Каждая мать, всем сердцем, хочет своим детям самого лучшего и Валентина Сергеевна тут не исключение.

Поначалу Валентина Сергеевна уговаривала себя, что с Юрой все в порядке, просто работы очень много и он замотался, или долгожданное письмо, затерялось где-то на почте. Ведь такое часто бывает. Все в стране знают, как работает советская почта. Мало того, что там не спешат с доставкой отправлений, так еще запросто могут и потерять посылки или письма. Вот у соседки сверху так и было, писем от дочери с Дальнего Востока полгода не приходило, а потом пришло сразу целых три за разные даты, как будто их специально собирали, чтобы вместе принести.

Валентина Степановна, одетая в домашний халат и мягкие тапочки, открыла дверь. На пороге стоял высокий представительный мужчина в штатском костюме.

— Костылева Валентина Степановна? — Вежливо поинтересовался он.

— Да. А что вам нужно? — Чуть треснувшим голосом ответила мать Юры.

— Можно мне пройти в квартиру? — Спросил мужчина, предъявляя ей какую-то красную книжечку. — Здесь нам с вами будет неудобно разговаривать

— Да-да, — ответила женщина, толком не рассмотревшая, что было написано в удостоверении, чувствуя, как ноги у нее подкашиваются и сердце стремительно летит куда-то вниз.

Мужчина, увидев как хозяйка квартиры сильно побледнела и покачнулась, аккуратно подхватил ее и войдя в квартиру проводил на кухню, где усадил на табурет перед окном, и не спрашивая, налил стакан холодной воды из под крана. Подавая стакан, он мягко сказал.

— Вот, выпейте Валентина Степановна.

Женщина, сделав несколько глотков холодной воды, поставила стакан на подоконник и взглянула на гостя.

— Кто вы? Что-то случилось с Юрой?

Гость положил небольшую картонную коробочку на стол и подвинул ее ближе к хозяйке дома.

— Валентина Степановна, я майор Ковалев Игорь Сергеевич. Должен вам сообщить, что ваш сын Костылев Юрий Антонович, выполняя особо важное задание командования в Демократической Республике Афганистан, пропал без вести. Ваш сын за время службы проявил себя как храбрый и инициативный воин, он заслуженно пользовался уважением сослуживцев и командиров. Юра был награжден медалью «За отвагу» за участие в другой боевой операции. Медаль, которой он был награжден, сейчас перед вами.

— Как Афганистан? Этого не может быть! Вы, наверное, что-то путаете. Мой сын сейчас служит под Астраханью в стройбате. — Валентина Степановна защищаясь от страшных слов человека в штатском, подняла руку словно пытаясь его остановить. Но где-то, в глубине души, она ясно понимала, что это никакая не ошибка и все, что сказал ей этот человек правда.

— К сожалению это не ошибка, Валентина Степановна. Ваш сын служил в частях специального назначения, в войсковой разведке проще говоря. — Покачав головой, мягко ответил ей человек в штатском. — Служба в стройбате — это было только прикрытие. Вы не отчаивайтесь. Пропал без вести, это совершенно не значит, что он погиб. Возможно, ваш сын жив и находится в плену. Обещаю, что мы приложим все усилия, чтобы узнать о его судьбе.

Слова гостя доносились до Валентины Степановны как сквозь вату. Она вроде их слышала, но совсем не понимала. Голова ее закружилась, и она потеряла сознание скользнув в спасительное беспамятство.

***

Германия, база Рамштайн, здание военного госпиталя. В отдельной палате без окон на койке, подключенный к сложным медицинским приборам, неподвижно лежит исхудавший молодой человек. Глаза его закрыты, черты лица заострились, дыхание почти незаметно. И только равномерный писк приборов и ползущая по экрану прибора синусоида показывают, что парень еще жив, но находится в глубокой коме.

В палату входят двое в белых халатах. Один из посетителей бородатый мужчина в очках с толстыми стеклами, в другом молодой человек лежащий на койке, если бы он был в сознании, узнал бы своего старого знакомого майора Джона Смитта, который на самом деле является оперативным офицером (Case Officer) Ричардом Уотсоном из Оперативного директората (Directorate of Operations), специализирующегося на советской активности в Афганистане и Пакистане, имеющим очень высокие полномочия и выезжающим в длительные командировки для работы с агентами на местности. Служит он в одном строго законспирированном учреждении из трех букв, и это никак не КГБ, а его американский антагонист — CIA или ЦРУ.

После восстания и последовавшего за ним взрыва Уотсон, находившийся в тот момент далеко от эпицентра, остался жив и здоров. Когда он вместе с коллегой Беном добрался до ворот, через которые прорвались беглецы, он увидел столпившихся около разбитого грузовика моджахедов, которые бешено вопили и потрясали автоматами. Протиснувшись ближе, он увидел два лежащих на земле тела. Один незнакомый ему военнопленный был точно мертв вокруг его головы растеклась огромная лужа крови. А вот второй, тот самый Николай Шевченко, которого он забрал из лагеря Рахима, мог быть еще жив.

Несмотря на то, что раненный в грудь парень был без сознания, толпа бесновалась именно вокруг него. Один из моджахедов в сердцах сильно ударил парня прикладом по голове, прежде чем Ричард смог остановить его. Остальные радостно завопили, и тогда, Уотсон выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в воздух, отгоняя жаждавшую расправы толпу от русского.

— Все назад! Не смейте трогать этого человека! — Громко прокричал Уотсон активно жестикулируя пистолетом, чтобы обратить на себя внимание.

Американец был хорошо известен на базе и поэтому афганцы, хоть и злобно ворчали, но не посмели спорить с ним. В этот момент к месту сборища подоспел начальник лагеря.

— Я посажу на кол этого шакала, — злобно выплюнул он, сжимая ручку своей плети так, что костяшки его пальцев побелели. — Сначала выпотрошу его, узнав кто его сюда прислал, а потом заставлю умирать долго и очень мучительно.

— Вы ничего не сделаете этому русскому, — спокойно, ответил Ричард. — Наоборот, вы сейчас же разгоните эту толпу и доставите парня в госпиталь, и не дай бог, с головы у него упадет хотя бы один волос.

— Тогда я лично отрежу его голову и поднесу вам на блюде, если он вам так нужен. — Злобно процедил Абдурахмон, буравя глазами американца. — И обещаю, что все его волосы останутся на месте.

— Вы явно забываетесь, мистер Сарбанри. — Не отвел своего взгляда Уотсон. — Этот человек теперь собственность дядюшки Сэма, и за его сохранность, пока он здесь, будете отвечать именно вы.

— Этот сын паршивой гиены явно замешан во взрыве и в побеге других русских. Мой лагерь практически уничтожен, погибло множество моих людей, — не отступил Абдурахмон. — Именно с появлением этого проклятого шайтана все и произошло. За это просто смерти мало. Если бы я мог, я бы убил его тысячу раз самыми мучительными способами.

— Мистер Сарбанри, вы лучше вспомните, кто финансировал и снабжал современным оружием вас и ваших людей, а потом взвесьте последствия, если я окажусь разочарован вашими проступками. Я сразу же доложу наверх, о наших с вами разногласиях и поверьте, вам это не понравится. Особенно, в свете допущенных вами же проколов с безопасностью лагеря. Судьбу этого парня, если он выживет, теперь будет решать мое правительство. Виновников произошедшего мы еще определим, а пока будьте добры, прикажите вашим людям разойтись и доставьте парня в госпиталь.

Абдурахмон выругался на непонятном для Уотсона языке и громко крикнув, что-то собравшимся вокруг них людям, резко развернулся и пошел прочь. Толпа нехотя начала расходиться, оставляя лежащих русских и стоящих над ними американцев в покое.

***

Загадочный пленник действительно оказался жив. Тяжело ранен, контужен, без сознания, но жив. Уже через три дня Уотсон, вместе с пленником, вылетел из Бадабера вертолетом Bell UH-1 Iroquois на аэродром в Пешавар, откуда, по поддельным документам, Юра в состоянии комы, на самолете C-130 Hercules со специальным оборудованием, был вывезен на базу Рамштайн в Германии. Уже на базе пленнику сделали несколько сложных операций, стабилизировали его состояние, но вывести из состояния комы пока так и не смогли.

Доставив Шевченко в Германию, Уотсон улетел обратно в Пакистан. Дела не ждали, и требовалось его личное присутствие на афгано-пакистанской границе, особенно в свете проведенной русскими успешной операции по освобождению пленных и уничтожению лагеря в Бадабере. За насущными делами, Уотсон не забывал о своем подопечном и его постоянно информировали о состоянии Шевченко. Теперь, когда появились новые весьма интересные сведения об этом человеке, у Ричарда нашлись время и необходимость лично прибыть на базу Рамштайн. Дело становилось еще более интересным, чем изначально предполагал американец

— Как его состояние? — Отвернувшись от лежащего на койке парня, Уотсон вопросительно смотрит на бородатого.

— В принципе, состояние пациента стабильное, — немного подумав, ответил тот. — С огнестрельными ранениями в область груди мы неплохо поработали, с этой стороны никаких проблем нет, но контузия от взрыва и удар прикладом по голове, сыграли свою роль в его нынешнем состоянии. Кроме того, по результатам нашего обследования, у него уже была черепно-мозговая травма и это тоже имеет свою цену.

— Ваш прогноз? — Коротко спросил Уотсон.

— Умеренно оптимистичный. — Еще раз взглянув на пациента, ответил бородатый.

— А сроки вашего умеренного оптимизма назвать можете?

— С этим у нас проблема. Пациент может прийти в сознание прямо сегодня, а может через полгода. Мозг слишком тонкий механизм, чтобы мой ответ был более определенным.

— Хорошо. — Принял решение Уотсон — Готовьте пациента к переправке через океан. Пора его доставить Национальный военно-морской медицинский центр в городе Бетесда, штат Мерилэнд. Я думаю, что там его быстро смогут поставить на ноги.

***

Уважаемые читатели, вышла первая глава новой части цикла. Работа над седьмой частью активно идет. Беру паузу с выходом новых глав до декабря. В декабре главы начнут выходит регулярно с периодичностью 2 раза в неделю. Пауза с выходом глав нужна, чтобы набрать запас и полностью определиться с сюжетом, так как, по мере написания новых глав, возможно придеться править более ранние. Не хочу выкладывать "сырой" материал. в ожидании новых глав вы можете почитать мой полностью законченный цикл "Каратила": https://author.today/work/232258