Отмщение. Дорога

Я не знал, сколько уже брожу по Пустошам. Когда я покинул Нью-Рино? Месяц, полгода или год назад? Дни шли один за другим, и я потерял счет времени. И сколько я успел за это время убить рейдеров и всяких психопатов-маньяков? Немало. Порой, бывало, брал заказы на охоту за головами. Иногда по своей инициативе выслеживал всяких уродов и тварей. Однажды даже смог убить подростка Когтя Смерти, пусть тот и оставил мне на груди бугристые шрамы. Часть денег тратил на боеприпасы, ночлег и починку снаряги, другую жертвовал бедным селянам, чтоб им было на что торговать с караванщиками.

Караванщики… Я и сам долгое время ходил с караванами, но понял, что одному путешествовать проще. С одной стороны — так сложнее отбиться от оравы рейдеров. С другой — одиночку, умеющего заметать следы, сложно выследить и застать врасплох.

Последние несколько дней я шел куда-то на юго-восток, иногда ровно на юг. Питался я «подножным кормом». То игуану поймаю, то сорву дикий мутафрукт. Один раз поймал гекко, стейки из которого пожарил на костерке. Без соли невкусно, но зато сытно. А главное — это белок.

Еще полчаса назад на Пустошах свирепствовала песчаная буря, из-за которой я надел арафатку и мотоциклетные очки. Сейчас она утихла, и я снял с лица кусок ткани, а очки сдвинул на лоб. Без тряпки дышалось значительно легче.

Во все стороны тянулись бескрайние Пустоши. Точнее не совсем во всех… С одной стороны, на юге, я увидел небольшой городок, который можно было разглядеть с холма. Если разграбленные руины можно так назвать.

Но кем он разграблен? Мародёрство в наши дни — не преступление, а вполне прибыльное и законное занятие, для которого придумали благородное название «старательство». Говорят, давным-давно, многие века назад, старателями называли тех, кто искал золото на приисках. Сейчас же вместо приисков — старые руины, а вместо золота — какие-нибудь полезные вещи: оружие, припасы, медикаменты, химия и ещё много-много чего.

Вроде с войны прошло почти полтора века, но неразграбленных мест хватает. Можно подумать, что еда должна со времён Войны протухнуть, но, насколько я знал, во второй половине двадцать первого века использовались настолько эффективные химикаты-консерванты, что она может и все двести лет оставаться съедобной, пусть и немного радиоактивной.

Решив, что у меня есть шанс найти что-то ценное в руинах, я чуть ускорился. Да и через два часа закат. И я надеялся, что там можно будет найти укромный уголок для ночлега.

Городок выглядел небольшим. До катастрофы тут вряд ли жило более трёх-четырёх тысяч человек. Здания в основном невысокие, половина — трехэтажные, а другая часть с одним или двумя ярусами.

Я шел по довоенной дороге. Поэтому, я увидел на старинном знаке наименование города, которое, похоже, было неполным, из-за проклятой ржавчины. Название гласило «Вэртаун», перед этим словом не хватало двух или трех букв.

Подойдя ближе, увидел другой, самодельный, знак, на котором было написано «Уортаун». Указатель выглядел так, будто его поставили не больше пары месяцев назад. Совсем новый.

А вот это было интересно. То есть, тут уже кто-то живёт? Но я не видел движения и шумихи, присущей жилому поселению.

На подходе к города, я увидел мёртвые тела. Они были относительно свежими и лежали тут от силы два-три дня.

Проходя через город, я увидел много таких трупов. Пожилые женщины и мужчины, молодые и… Дети разных возрастов. По руинам гулял ветер, завывая и разнося мелкий сор и запах смерти.

Мразь, сотворившую такое, необходимо было покарать. И как можно более жестоко и болезненно.

Где-то в центре города я нашёл магазинчик с жизнерадостной вывеской «Товары Тощего Энди», на которой помимо названия имелся большой значок-смайлик. Осмотревшись внутри, я понял, что он разграблен. И увидел сейф, который был грубо взломан, скорее всего взрывчаткой или плазменным резаком.

Я ходил по омертвевшему городу и думал: какая же мразь это сотворила?

На меня накатила хандра, и чтобы унять нервную дрожь, я достал свой немногочисленный запас сигарет и закурил. Курил я редко, и обычно мне хватало двух пачек на целый месяц.

И вдруг услышал стоны и всхлипы со стороны переулка.

Двинул в этот самый проход, и понял что всхлипы и стоны раздавались из мусорного бака. На всякий случай я достал из кобуры свой Кольт 1911, который ещё в Нью-Рино мне подарили Мормоны. Мало ли кто это может быть. Нужно быть готовым ко всему.

Поначалу меня охватило волнение. Я думал, что в этом контейнере может прятаться противник. Дрожащие ладони крепко обхватили рукоять Кольта 1911, на лбу появились капли пота.

— Эй, я не причиню тебе вреда, вылезай! — сказал я как можно более дружелюбно, а руки все еще крепко сжимали пистолет. Костяшки моих пальцев чуть побелели.

Возможно, путешествия сделали меня осторожным. Или же я просто стал параноиком, ожидающим нападения отовсюду. Хотя, такая настороженность может спасти жизнь.

Я наставил на мусорку ствол, взвёл курок. Крышка приподнялась на несколько дюймов, из-под неё на меня посмотрели заплаканные карие глаза.

— Ты кто, мелкий? — спросил я, осознав, что там прячется ребёнок, вроде как пацан примерно восьми или девяти лет, не старше.

Ствол я сразу же убрал в кобуру, чтоб не пугать дитя. Наверное, он и так был запуган резнёй и пальбой, произошедшей здесь совсем недавно.

Я думал, что пацан вылезет, мы поговорим спокойно, и он расскажет что случилось в городке. Но произошло то, чего я точно не ожидал. Одетый в серую рубашку и бежевые шорты мальчуган резко выскочил из помойки, сжимая в руках миниатюрный пистолет. Давно не видал такое оружие. Долбаный двухзарядный мелкокалиберный «Дерринджер». Конечно, эта мелкая пушка даже кожаную броню не всегда пробивает, но после пары попаданий в голову могут быть фатальны.

— Эта штука! — кричал он на меня. — Это оружие! У них были такие же! ТЫ ОДИН ИЗ НИХ!

— Успокойся, малой! — его угроза меня не впечатлила. Знал бы он, сколько раз мне приходилось оказываться на прицельной линии.

— У… У них были эти громкие стволы! Которые стреляют множеством пулек за раз! — он явно был не в адеквате.

Но решится ли он спустить курок? Не каждый взрослый может отважится стрелять в кого-либо на поражение, а тут совсем малой шкет, который, наверное, впервые в руки оружие взял.

— Эта штука называется помповый дробовик, — я показал ему свой Ремингтон, что висел на ремне. — Но я не понимаю о ком ты говоришь. Что тут, чёрт побери, произошло, малой? Почему ты тут единственный выживший? Кто всех убил?

— Так… Ты не из них? — пацан стал медленно опускать пушку. Прошли считанные секунды, и он убрал пистолет-мелкашку в нагрудный карман.

— Был бы из них, то скорее всего подстрелил бы твою мелкую задницу, И да, будь осторожен с оружием. А то ещё себе палец отстрелишь. Кстати, голоден?

Пацан робко кивнул. Приглядевшись, я увидел, что глаза покраснели от долгого плача.

— Я… Не знаю сколько я сидел в мусорке. Папа дал мне небольшую коробку, которую он назвал «завтрак караванщика». Вкусно, но хватило всего на пару раз. Я, наверное, больше суток не ел…

Я молча кивнул, достал из рюкзака мутафрукт, полбутылки воды и отдал ему.

— С… Спасибо, дяденька. Мой папа… Мой папа, наверное…

— А как папу зовут? — задал я вопрос смотря пацану в лицо, которое выражало скорбь и грусть. Пацан пережил настоящий ад.

— Эндрю, — у него выступили слёзы на глазах. — Все звали его Тощий Энди. Он торговец. Или… был им.

Когда я заходил в тот магазин, то трупа внутри не видел. Но, может, он валялся где-то на улице.

— А как он выглядел? То есть… Выглядит? — продолжал я расспрашивать уцелевшего пацанёнка.

— Худой, лысеющий, со шрамом на щеке… Вы его видели? Он… Он погиб? Или?

В глазах паренька была надежда. Он хотел верить, что родитель жив. Но, придётся его расстроить.

Почему расстроить? А потому, что я действительно видал среди трупов того, кто подходил под описание. Худощавого лысого мужика, которому заряд картечи разворотил грудь.

— Мои соболезнования, пацан. Твой отец героически погиб, пытаясь защитить этот городишко.

Ребёнок утёр рукой слёзы. Тяжело лишиться родных. Я тоже ощутил это на себе, когда гангстеры в Нью-Рино убили мою беременную жену. Вот вроде я и лишил жизни бандитов, убивших мою вторую половинку, но вернуть я её никак не мог. Однако месть за неё облегчала мою скорбь.

— Как тебя зовут, парень? — я решил с ним познакомиться. — Я Уолтер. А ты кто?

— Младший, — уверенно ответил тот.

— Странное имя…— протянул я, почёсывая заросший щетиной подбородок.

— Полностью — Эндрю Младший, в честь папы. Он планировал отдать свой магазин мне, когда я повзрослею.

— Ладно, Младший. У тебя есть ещё родственники? Или ты совсем один?

— У… У меня есть дядя. Папин брат, Рослый Билли. У него лавка в городке Лейксайд, селение у озера.

— А где этот город? — я решил поинтересоваться.

— Э-э-эм… — он почесал затылок. — Я там ни разу не был. Не знаю.

— Так ты говоришь, нападающие были вооружены дробовиками? — перевел я тему.

— Да… И ещё битами. У большинства долбаные ружья, но у некоторых биты. Один из них кричал «Дробителей не остановить!»

— Это похоже на рейдеров… Ладно, попытаюсь доставить тебя дяде.

— А папа?.. — посмотрел на меня пацан пронзительным взглядом.

— Его не вернёшь. Нужно учиться отпускать тех, кого любишь…

— А похоронить? Я не хочу чтобы папу клевали стервятники!

Я смотрел пацану в глаза. Его взгляд был одновременно скорбным, но имелась там искорка мстительной ярости. По Младшему видно, что хочет покарать тех, кто убил всех его родных и друзей. И я как никто другой его понимаю. Сам испытывал такое же чувство, когда потерял свою Лейлу.

Хотя почему бы не потратить немного времени?. Закопать хотя бы на метр или полтора под землю и сколотить деревянный крест-надгробие. Жаль, что тут нет священника. В Нью-Рино жил Отец Тулли, который порой читал заупокойные молитвы на погребении состоятельных горожан. Неплохой был мужик, хоть и горький пьяница.

— Ладно. Тебе стоит достойно проститься с отцом и похоронить его. Найдём лопату и закопаем. Но потом надо думать, как добраться до Лейксайда. Кстати, а что с твоей мамой? Ты её не упоминал.

— Мама… Папа говорил, что у неё случилось что-то с сердцем, когда я был совсем-совсем маленьким. Мол, её сердце просто внезапно остановилось навсегда.

— Понимаю… Слушай, Младший, а ты не в курсе, где можно раздобыть лопату?

— Недалеко от города есть кладбище. Там, в каморке рядом, жил странный дядька, который за этим местом следил. У него можно раздобыть и лопату, и лом, и доски с гвоздями… А мой папа… Его тело сильно изуродовано?

— Заряд картечи в грудь вызывает очень жуткие раны. Ты подожди тут, я вернусь минут через десять.

Я подумал, что неокрепшей детской психике не пойдёт на пользу вид разорванной картечью груди. Потому я решил попытаться найти какую-нибудь ткань, чтобы завернуть тело Тощего Энди.

На первом этаже одного из двухэтажных жилых домов я нашёл ковёр, ворс на котором облез и повреждён насекомыми. Но чтоб завернуть тело — сойдёт.

Я свернул ковёр, дошёл до тела отца Младшего. Развернул это напольное покрытие, положил на него труп и закатал так, чтоб видно было только голову. Пусть пацан хоть в последний раз посмотрит на отца, перед погребением. Оно у мёртвого мужика вытянутые, с тонкими губами, козлиной бородкой. Волосы короткие, а на правой щеке грубый кривой шрам. Это точно он

Я вернулся в тот переулок, где встретил пацана. Он, жадно чавкая, ел мутафрукт и уже допил воду, что я ему дал. Трагедия трагедией, а обед по расписанию. Впрочем, дети часто менее восприимчивы к такому, работают естественные механизмы защиты.

— Идём, малой. Проводим твоего папку в последний путь.

Доев фрукт, пацан снова погрустнел. Но хорошо, что хоть плакать перестал. Или же он, как говорят, «все слёзы выплакал»? Хрен знает. Может быть, у пацана теперь душевная травма на всю жизнь. Вдруг от пережитого шока он станет маньяком-убийцей? Но тут уже время покажет. Детские травмы могут проявиться по мере взросления.

Молча мы дошли до тела торговца. Рядом копошились рад-тараканы, почуявшие запах бесплатной еды. Чтобы не тратить патроны, я раздавил их несколькими ударами подошв своих крепких берцев.

Подхватив завёрнутое в ковёр тело, я закинул на плечо.

— В какой стороне кладбище? — спросил у пацана.

— К западу от города… — его голос дрожал. Судя по всему, сказывался пережитый шок.

Я кивнул и потащил останки Эндрю Старшего в сторону кладбища. Покойник действительно был тощим, оправдывая свое прозвище.

Я шёл мимо двухэтажных зданий. Не меньше половины определённо заброшены очень давно, со времён падения бомб. А те, что обжиты и отремонтированы, подчистую обнесены налётчиками.

Пройдя несколько рядов, я увидел магазин с вывеской «Пушки и снаряга». Помимо названия там имелся логотип в виде двух скрещенных винтовок. Я на все сто уверен, что уж этот магазин рейдеры точно ограбили. Пушка— штука очень ценная. Особенно, если это продукция компании «Оружейники», которая изготавливает оружие по довоенным чертежам уже на протяжение почти целого века.

Мы медленно шагали по пустым улицам Уортауна. Из звуков было слышно только завывание ветра и карканье злобных чёрных птиц.

Спустя минут пятнадцать, наконец, добрались до кладбища. В каморке у ворот я раздобыл там обычную штыковую лопату. Вошел на кладбище, положил тело, и принялся копать. Штык врезался в сухую пустынную землю с трудом из-за засухи.

Чтобы вырыть яму в полтора метра глубины, мне понадобилось около часа. Закончив с этим делом, я положил тело в могилу лицом вверх. Пацан опустился на колени и стеклянным взглядом смотрел на лицо своего родителя.

— Я буду вечно помнить тебя, папа… — пацан снова заплакал. — Я надеюсь, эти уроды получат по заслугам.

Мы постояли у могилы пару минут. Через полчаса солнце должно было скрыться за горизонтом, так что я быстро закопал могилу. После этого в той же каморке гробовщика отыскал пару досок, молоток и гвозди, чтобы соорудить простой крест, на котором гвоздем начеркал имя погибшего мужчины.