Отпуск для Филча

«Здравствуйте, дорогой сэр!»

Она всегда начинала письмо подобным образом, и Аргус каждый раз блаженно щурился, смакуя про себя это обращение, и лишь потом углублялся в текст.

«Сегодня я чувствую себя неважно, разболелась спина. Но меня крайне порадовало ваше послание. Окончательная победа светлых сил над темным и страшным волшебником — это самое важное событие для всех наших».

Этих «наших» она упоминала вскользь в каждом письме, но Филч до сих пор не знал, кто эти «наши», сколько людей скрывается за этим словом и люди ли это.

«Вы не поверите, дорогой друг, но я понимаю ваши сомнения. Возможно, сложись всё иначе, Том Марволо Реддл мог стать великим совсем в другом смысле. Ведь редко кому удаётся повести за собой людей, быть, а не казаться самым сильным и умным. Но сложилось так, как сложилось».

Она всегда хорошо относилась к самым безумным его идеям. И Аргусу становилось легче и проще жить.

«Что же касается полтергейста, я уверена, что в разрушенном замке он долго не протянет. Вы сами пишете, что половина привидений исчезла бесследно. Возможно, Пивза постигла та же участь».

Как бы он был счастлив, если бы она была права. Но не с его везением. И то, что после битвы он ни разу ещё не видел подлое мордредово создание — ничего не значит. Притаился где-то, гадёныш.

«Напоследок я прошу Вас, дорогой сэр, не огорчаться, что на некоторое время нам придётся прервать переписку. Не отвечайте на это послание. Мне предстоит сложная терапия, и я точно не знаю, сколько это продлится. Как только всё будет позади, я напишу вам. Всегда ваша, Анабель Норрис».

Как же деликатно сообщала она о том, что умирает!

Аргус смахнул слезу и погладил тёплый бок миссис Норрис. Несмотря на подпись в письмах, он ни за что не назвал бы её так фамильярно — Анабель. Худые бока любимицы очень тяжело ходили, пальцами он мог прощупать какие-то опухоли на обтянутых кожей рёбрах. Мадам Помфри, поджимая губы сказала, что это не лечится. И посоветовала смириться. «Некоторые просто умирают от старости, — неодобрительно покачала она головой. — У меня много пациентов-людей. Прошу простить…»

Он не настаивал. Кому они нужны, в самом деле? Он просто ушёл в свою каморку — иногда казалось, что это единственное место в разрушенном замке, которое осталось нетронутым. Замок… Знакомый до каждого поворота, каждого камня в стене, каждой двери и каждого закутка Хогвартс перестал быть собой. На строительство съехалось множество магов со всех концов страны. И Аргусу было больно видеть, как неправильно возводят стены, как используют не те камни и как варварски относятся к уцелевшим подземельям, разрушая и перестраивая.

Но разве кто-то слушал старого сквиба? Конечно, они-то лучше знают, проучившись здесь каких-то жалких семь лет, и порой носа не показывающих из своих гостиных. И никакого уважения к слизеринской гостиной, хотя здесь были и воспитанники дома Салазара, пусть и в страшном меньшинстве. Где там сырость и плесень, что такое вообще придумали?! Сколько он себя помнит, слизеринцы ни разу не жаловались на свои покои. Так какого Мордреда их нужно перестраивать, когда Астрономическая башня по-прежнему полуразрушена, а Гриффиндорская стёрта с лица земли?

МакГонагалл лишь морщилась на его советы, а ведь он старался быть предельно корректным и обоснованным, приносил планы здания, в которых готов был с точностью до сантиметра указать, где требуется ремонт в первую очередь, а где вовсе не нужен. Свитки с картами хранились в его каморке все годы его работы. И Аргус сильно сомневался, что кто-то мог знать замок лучше него самого.

Бок кошки под его рукой дёрнулся, надулся и сразу опал. Он ждал этого уже давно, хандрить миссис Норрис начала ещё за два месяца до битвы. Но вот такая нелепая и тихая смерть любимицы все равно потрясла. Дёргаться, куда-то бежать, кого-то просить он не стал. Опустившись на колени, тяжело дышал, уткнувшись в мягкий мех каменеющего тельца. Надо смириться. Да, надо смириться!

Он долго думал, где захоронить любимицу, и пришёл к выводу, что лучше бы замуровать её в одну из стен, которые как раз возводят. Тогда он в любой день и в любую непогоду мог бы приходить в какой-нибудь тайный отнорок и разговаривать с ней.

Раскрыв план замка, он даже нашёл такое место, и не одно. Целых три на выбор. Оставалось заручиться согласием директора. И Филч сильно подозревал, что убедить её будет нелегко.

Завернув любимицу в чистую, давно присмотренную для этого дела салфетку, достаточно большую, чтобы исхудавшая страдалица полностью была закутана, Аргус оставил её на кровати и пошёл к кабинету директора.

На него оглядывались. Эти гримасы, такие одинаковые и брезгливо-неприязненные, что у старых, что у молодых… Он настолько привык к ним, что сейчас мало обращал внимания на эти взгляды. Стройка шла полным ходом. И сердце обливалось кровью, когда он явственно видел, что стену ставят не там, что камни для несущей стены выбрали совсем не такие, что подвесного моста не было раньше между башнями и быть не могло, а ведь вешают на ржавых длинных цепях. Отобрали даже те, что были в старой пыточной камере. Вандалы, одно слово.

Директора он застал в кабинете, но пришлось долго ждать. Сначала она разговаривала с этим мальчишкой, которого чествовали как героя — тоже приехал на стройку вместе со своей грязнокровной подружкой. После МакГонагалл отдавала указания двум здоровым магам, вчерашним выпускникам. «На ваше усмотрение», — услышал Филч. А ведь именно эти молодцы затеяли тот нелепый мост. И обсмеяли его при попытке внести историческую ясность.

Они ушли, и директор недовольно поглядела в его сторону, перебирая бумаги. Он своё место всегда знал и даже не шевельнулся, пока Минерва не кивнула головой, предлагая подойти ближе.

— Я хотел… — он слишком плохо продумал начало своей речи и сейчас замер с открытым ртом, пытаясь сообразить, в какой форме просить о таком важном деле. Хоронить любимицу нужно было сегодня.

— Мистер Филч, — устало заговорила бывшая декан Гриффиндора. С ним она никогда не притворялась. — Люди жалуются на вас. Вы понимаете, что все, кто трудится над восстановлением Хогвартса, приехали сюда добровольно и работают абсолютно безвозмездно.

Он склонил голову, упрёки директора успели порядком надоесть. Всякий голодранец был рад примазаться к славе восстановителей, а Минерва только радовалась, встречая всякую шваль. И что толку сообщать, что некоторые рыщут ночью возле разных сохранившихся кабинетов в поисках наживы. А в подземелья, бывает, и днём забредают, набравшись наглости. Не работай остатки защиты, они бы и на нижние уровни прорвались. И поделом бы, не жалко. Только всё же неправильно это, но разве директору есть дело до жалоб старого сквиба? Слышит только своих голодранцев, а не верного завхоза, ни разу не предавшего доверия.

— …я подписала его с сегодняшнего дня. Вы ни разу не брали отпуск за тридцать три года, так что до сентября отдохните, вам все равно сейчас в Хогвартсе делать нечего.

— Отпуск? — ошеломлённо переспросил он, в ужасе понимая, что половину её речи просто прослушал. — До сентября?

— Совершенно верно. Отпуск, — Минерва поджала губы, глядя на него с нетерпеливым неудовольствием. — Возьмите, Аргус.

Он машинально принял протянутую бумагу. В голове всё смешалось.

МакГонагалл стремительно встала, собираясь уходить.

— Постойте, — опомнился Филч, — миссис Норрис! Ей нужно…

— Попросите эльфов, Аргус, мне в самом деле некогда, — перебила она. — И да, я забронировала вам номер в «Дырявом Котле» с сегодняшнего вечера. «Хогвартс-Экспресс» отправляется из Хогсмида через три часа. Советую поспешить.

Он отрешённо смотрел, как горгулья прыгает на своё место, а МакГонагалл быстрыми шагами идёт в разрушенную часть замка. Догнать? Объяснить толком? Филч ещё раз взглянул на бумагу, зажатую в руках. Там и правда было указано, что его отправляют в отпуск. Невыносимо заболела нога.

— Попросите эльфов, — пробормотал он вслух, горько усмехнувшись.

Она просто не поняла. Эльфы действительно кормили его любимицу. Но и только. Заниматься похоронами они точно не станут.

И всё же он спустился к эльфам, прохромал в удивительно хорошо сохранившуюся кухню, потребовал главного.

Нежить — а как ещё назвать порождение магии, больше сходное с мелким бесом — явилась незамедлительно. Их понять трудно, порой — невозможно. Выслушают, фыркнут, а сделают, нет ли — гадай. Единственно, за что Аргус их уважал, что миссис Норрис стервецы кормили на совесть. Никогда не жалели лакомого кусочка. А вот его не жаловали, исчезали, едва завидев, избегали всеми путями. Вот и сейчас, хоть деваться им некуда, сгрудились в дальнем углу, таращатся недобро. Ну а за что его любить?

Филч на помощь ушастых не рассчитывал. Он уже мысленно прикинул, что можно создать и простую могилу на поляне в Запретном лесу. Мерлин с ним, не растает — гулять к лесу хоть каждый день.

— Что хочет завхоз? — вопросил главный домовик, скрестив на груди руки-прутики. Надоело ему играть в молчанку.

— Странного, — буркнул Аргус. — Директор велела обратиться к вам. Миссис Норрис необходимо замуровать в стену. Я покажу где.

Он замолчал, вздохнув облегчённо — вот и сказал. Быстрее уж отказали бы.

Взгляд домовика изменился:

— Миссис Норрис умерла?

Он кивнул. Разве это не очевидно?

— Показывайте где. Данке сам сделает.

Вот и всё. Домовик аппарировал его в каморку, потом к облюбованной стене, безошибочно узнав её на карте. Иногда ему казалось, что эльфы куда разумнее волшебников. Один щелчок пальцами — и свёрток исчез из его рук. А на стене, на уровне глаз появилось очень тонкое, почти незаметное изображение кошки, гордо выгнувшей спинку.

Аргус прислонился к рисунку лбом, нащупал пальцами рисунок, вздохнул, сглатывая слёзы.

Рядом прозвучал хлопок — понятливый эльф оставил его одного.

На сборы осталось совсем мало времени. Он бестолково увязывал в узелок какие-то вещи, с трудом представляя, что может понадобиться в отпуске. Понимал он только одно — он стал не нужен здесь, его просто выставили, чтоб не мешался под ногами. А ведь много лет он не покидал эти стены. Бывало, выбирался ненадолго в Хогсмид. Но это было другое.

Как он найдёт «Дырявый котёл» Филч старался не думать. Что Хогвартс-Экспресс прибывает на вокзал Кингс-Кросс, он слышал неоднократно.

Наконец всё было упаковано — пачка писем, галеон и несколько сиклей, смена нижнего белья и томик стихов. Это было даже больше того, с чем пришёл он сюда много лет назад.

Спохватившись, что надо с кем-то попрощаться, Аргус застыл на ступенях. Осознание, что прощаться не с кем — пришло не сразу. Но он только тряхнул остатками волос, вытер лысину, покрывшуюся холодным потом, и зашагал к воротам.

Нога мешала идти быстро. Разболелась не ко времени. И Филч очень боялся, что на поезд он опоздает. До станции в Хогсмиде путь знакомый, но не близкий.

Но он успел. Поезд, окутанный белыми клубами пара, словно ждал своего взмыленного пассажира. Едва завхоз Хогвартса, хватаясь за сердце, глухо бьющееся о грудную клетку, забрался в вагон, паровоз издал пронзительный гудок, сотрясся всем своим железным телом и двинулся вперёд, в полную неизвестность.

Филч занял первое же купе, оказавшееся открытым. Усевшись у окна, он долго пытался отдышаться, вглядываясь в проносящиеся мимо поля и редкие деревья. Сердце успокоилось, но билось тревожно. Рука невольно пошарила рядом, миссис Норрис всегда успокаивала, но наткнулась лишь на пустоту. Аргус вспомнил, слабо застонал, закрыв ладонями лицо. Теперь можно, теперь даже нужно, но воспалённые глаза оставались сухими. Почему-то нигде не учат, как переживать смерть самого близкого существа.

Больше не будет магических писем. Раньше Аргус думал, что это магия Дамблдора. Тот посоветовал написать миссис Норрис письмо, когда василиск окаменил бедняжку. Куда относила письма сова, оставалось загадкой. И Филч был потрясён, получив ответ, принесённый недовольным эльфом. Красивым почерком миссис Анабель Норрис благодарила его за послание и выражала радость и согласие на переписку. После оживления соком мандрагор Аргус некоторое время не писал, но любимица смотрела с таким укором, что игру он продолжил. Миссис Норрис стала сама приносить ему свои послания. Директор посоветовал не думать, как кошка может писать письма. «Магия, Аргус, — пояснил он. — Примите как должное». И спрашивать он перестал.

Но со смертью директора письма продолжали приходить. Как и раньше чётко — раз в месяц. Иногда — короткие и лаконичные, иногда длинные и философские. Ему даже пришло в голову, что в ту ночь, когда миссис Норрис пропадала перед получением письма, она как-то сообщала свои мысли Минерве МакГонагалл, ведь та тоже кошка в анимагической форме. И именно декан Гриффиндора отправляла ему послания. Но однажды, набравшись храбрости и прямо спросив Минерву об этом, он получил в ответ лишь холодное и категоричное: «Не говорите глупостей, Аргус! Какие письма? Вы в своём уме?» И тогда Аргус подумал, что это магия Хогвартса, а может — магия самой кошки. Иногда ему снилось, что миссис Норрис вовсе не кошка, а заколдованная леди. Но он отгонял эти сны. Будь это близко к правде, разве стала бы миссис Норрис любить его, старого одинокого сквиба? Нет, разумеется. Любить его не за что — это он хорошо понимал, да и сам Аргус ни к кому привязанности не испытывал, сколько себя помнил. Но любимице этого было не понять, и она доверчиво засыпала у него под боком после ночного дежурства.