Отпуск у моря: Повести о богах

С раннего дества я помню удивительно много. Моя семья была не богатой, так что когда я родился, у нас окончательно не было денег на проживание. Отцу пришлось набрать долгов, но выплачивать мы их не могли. Вскоре, его поймали псы в лаковых доспехах и привязали к столбу на рыночной площади. Местный даймё проезжал мимо, и ему не понравилось, как мой отец смотрел на его процессию. «Взгляд полон непочтения», - сказал его советник. Этого было достаточно.

Камио обвел взглядом своих немногих слушателей. Его глаза, темные и глубокие, казалось, видели не гниющие стены, а ту самую площадь.

КАМИО: Самурай вышел вперед. Он вынул тетцубо. Первый удар пришелся по коленям. Звук… был похож, будто ломают сырые ветви. Отец не закричал. Он только захрипел. Самурай избивал его, пока от столба не осталась лишь кровавая масса, привязанная веревками. Мать, которая бросилась к нему, пронзили копьем прямо на моих глазах. Мне было шесть лет. И я стоял, и смотрел, запоминая лицо каждого воина в той свите.

Он замолчал. В палате было слышно лишь сопение Хироши и шорох циновки под Ёсико.

ХИРОШИ: И что? Ты даже ничего им не сказал?

КАМИО(тихо, больше себе):

«Закон - клинок, их суд - игра.

Но есть судья всех их побед:

Безликая, немая гора,

Что просто смотрит сотни лет.»

В двери стоял поджарый, недобрый на вид лекарь. В руке у него был аккуратный, казенного вида лист бумаги с красной печатью.

Все в палате замерли. Такие бумаги не несли ничего хорошего.

ХАКУТО(с ухмылкой): Да тебе бы стихи писать.

Хакуто прошел прямо к Камио и не глядя ему в глаза, протянул листок.

ХАКУТО: Камио, ты вызван в управительский дом, к полудню.

КАМИО(не беря бумагу): Зачем?

Хакуто усмехнулся, оскалив желтые зубы.

ХАКУТО: За долги. Долги твоих родителей перед казной. Двадцать лет неуплаты. Все по закону.

Он всунул ему свиток в руки.

ХАКУТО: Повестка на казнь. Через три дня.

Лекарь развернулся и вышел, громко хлопнув дверью.

Наступила мертвая тишина. Ёсико тихо вскрикнула и закрыла лицо руками. Хироши бессмысленно поводил пустыми глазницами.

Камио медленно поднял бумагу. Его пальцы не дрожали. Он прочитал иероглифы, перечисляющие вымышленные долги, печать даймё, приговор: «смерть через обезглавливание».

Он посмотрел на своих друзей. На их страх. На их беспомощность. А потом его взгляд упал в маленькое, замутнённое окошко, за которым виднелась серая стена храма и клочок несправедливого неба.

КАМИО(шепотом, глядя в окно): Закон, порядок, правда сильного. Хорошо, я понял правила.

Он аккуратно сложил повестку и сунул ее за пояс своей рваной накидки. Потом поднялся.

КАМИО(обращаясь к друзьям, не глядя на них): Не бойтесь. Для меня это… освобождение. Но можете помолиться за меня… Если хотите.

Он вышел из палаты, не оглянувшись. Он шел по коридору богадельни, и шаги его были тихими, но твердыми. Он шел не на казнь, а на последний урок.

[Глава 2. Рождение из ярости]

Три дня спустя. Рыночная площадь.

Ту же самую площадь, где когда-то убили его отца, привели Камио и поставили его на колени. Запрудила толпа. Перед ним, важно расставив ноги, стоял самурай-палач в простых, безупречных доспехах. Его катана, длинная и отполированная до зеркального блеска, уже была вынута.

Чиновник с тонким, надменным голосом зачитал приговор, «позор предкам» и «неуважение к установленному порядку». Слова бубнили, как далекий рой мух. Камио не слушал. Он смотрел на лица в толпе. На одни - жадные, оживленные. На другие - пустые, покорные. На детей, которых родители поднимали повыше, чтобы те лучше видели. Он смотрел на систему, пожирающую саму себя. И на его губах играла странная, беззубая улыбка. Это была улыбка понявшего. Абсурдность спектакля питала в нем веселье от гротеска бытия.

ЧИНОВНИК: …и посему, по воле нашего милостивого господина, приговаривается к смерти через отсечение головы! Да свершится правосудие!

Палач принял стойку. Солнце, выскользнув из-за туч, ударило в лезвие, ослепительно сверкнув. Толпа замерла, затаив дыхание. Командир стражи, стоявший поодаль, резко опустил руку:

КОМАНДИР: ХА!

Клинок взметнулся вверх, описав смертельную дугу.

В этот миг время для Камио растянулось. Шум толпы превратился в низкий, затяжной гул. Падающая тень катаны двигалась как в густом меду. И в этой тишине, разорвав саму ткань реальности, прозвучал Голос.

Он был повсюду и нигде. В вибрации воздуха, в стуке его собственного сердца, в шелесте пыли под ногами палача. Он звучал как скрежет камней под землей, смешанный с тихим, безумным смешком.

ГОЛОС: Смотри. Смотри на их закон. На их порядок. Он падает на твою шею. Ты хочешь видеть? Видеть, как их гордый порядок трескается по швам. Как они захлебываются собственной кровью, осознавая, что их правда - трусливая ложь. Я вижу пустоту в тебе… И она прекрасна.

Камио, превозмогая оцепенение, судорожно поднял взгляд. Над площадью, паря в воздухе вопреки всякой логике, висела Сущность. Ее очертания были размыты, будто её рассматривали сквозь мутное стекло. На лице - гладкая, белая маска без прорезей для глаз и рта, лишь легкий, неестественный изгиб, напоминающий усмешку. От нее исходило ощущение древнего, пресыщенного скукой внимания.

Лезвие было в сантиметрах от его кожи. Острота клинка уже обещала холод.

И тогда из груди Камио вырвалась последняя фраза, в которой слились вся боль, вся ненависть и вся черная радость прозрения.

КАМИО(оцепененно): Хочу…

Клинок со свистом рассек воздух и прошел сквозь шею.

Было ощущение ледяного ветра, пронизавшего его насквозь. Камио увидел, как его собственное тело, все еще стоящее на коленях, лишается головы. Он увидел, как его голова, с застывшим на лице оскалом нечеловеческой ярости, падает в пыль.

Толпа ахнула, затем на секунду воцарилась мертвая тишина - и взорвалась ликующими криками. Зрелище состоялось.

Тело Камио не рухнуло. Оно застыло. А из отруба на его плечах, вместо крови, начал сочиться густой, черный, мерцающий туман. Туман клубился, сгущался, тянулся вверх. Из рыночной пыли, из капель несостоявшейся крови, из самого страха и злорадства толпы материализовались частицы тьмы, стягиваясь к месту казни.

Черный туман над телом сформировал новую голову из искаженных воспоминаний и чистой ненависти. Черты лица были узнаваемы - это был Камио, но лишенный всего человеческого. Кожа серая, потрескавшаяся, как высохшая глина. Рот - неестественно широкий, растянутый до висков, утыканный рядами острых, игольчатых зубов.

Сущность в белой маске тихо засмеялась - звук, похожий на треск льда.

СУЩНОСТЬ: Прекрасно… Теперь ты волен творить.

Камио медленно повернул свою новую голову. Его взгляд упал на палача. Тот отступил на шаг, лицо исказилось от первобытного ужаса. Он поднял свою катану, но рука дрожала.

Камио поплыл по воздуху, оставляя за собой шлейф черного дыма. Его движение было неестественно плавным и неотвратимым. Палач замахнулся, клинок со свистом рассек туман и прошел насквозь, не причинив вреда.

КАМИО-НАБЛЮДАТЕЛЬ(голос - множество шепотов, слившихся воедино): Твой закон. Твой порядок. Твое лезвие.

Он протянул руку заканчивающимися когтями из черного стекла. Он не тронул палача. Он просто указал на его катану.

Его клинок взорвался ржавчиной, которая поползла вверх по рукояти, превратила руку воина в гниющую, черную массу. Палач закричал, глядя, как его оружие и плоть рассыпаются в прах и червей у него на глазах. Он упал на колени, захлебываясь собственной кровью, которая внезапно потемнела и закипела, вырываясь из рта и глаз.

Толпа в ужасе бросилась врассыпную. Но Камио был уже там. Над площадью, где убили его отца. Он втянул в себя страх, панику, отчаяние сотен людей. Их крики стали тише, движения замедленными, лица восковыми. Он высасывал из них краски жизни, оставляя лишь апатичные оболочки.

Он нашел в толпе командира стражи, отдавшего приказ. Тот пытался скрыться, спотыкаясь о собственных людей. Камио материализовался перед ним.

КАМИО-НАБЛЮДАТЕЛЬ:

«Твоя команда, твой приказ,

Моя смерть - сей мой показ.»

ПОКРОВ: Сказал ты, и разрубил его попалам. Это было прекрасное зрелище.

Сказал покровитель, находясь в священном саду цветущей сакуры, сидя на прекрасной лавочке.

КАМИО: И все таки я не пойму, почему ты это сделал?

ПОКРОВ(с ухмылкой): Сделал... что?

КАМИО: Ты понимаешь о чем я.

ПОКРОВ: Просто мне нравится творить историю. Я же высшее существо и делаю что хочу. И ты теперь тоже.

Камио посмотрел на сидящего рядом парня, неземной внешности, с белыми волосами, читающего книгу.

КАМИО: А ты кто?

АДАМ: Я - Адам, первый и последний архангел. Раньше Покров частно набирал новобранцев, но раз они нас предавали - он сажал их в бездонные темницы либо убивал на месте.

КАМИО: Так я тоже архангел?

ПОКРОВ: Нет, ты скорее равный мне. Видишь-ли, мне стало интересно «что будет если даровать силу бога смертному?» и не ошибся в выборе.

[Глава 3: Песочница Вечности]

Прошли годы. Десятилетия. Столетия.

Для Наблюдателя время стало гибким, как глина. Он научился сжимать его и растягивать, подобно тому, как это сделал для него Покров в момент казни.

Сад Покрова оставался неизменным. Вечно цветущая сакура, чайная церемония, которая никогда не заканчивалась, и тихие, полные скрытой силы беседы.

ПОКРОВ(наливая чай из бездонной чашки): Ты знаешь, я ведь вспоминаю день твоей мести. Ты показал им, что их сила - иллюзия, коррозия на лезвии времени.

КАМИО(принимая чашку, но не пьёт): Это не было местью. Это был… эксперимент. Чтобы увидеть, как ломается их реальность. Страх вкуснее, когда он приправлен осознанием собственной ничтожности.

Камио подходит к колодцу божественной воды, но его отражение это мальчик, 14-ти лет, который стоит с чашкой в руках, но его глаза полны отчаянья и скуки.

КАМИО: Его власть - в сохранении хрупкого, абсурдного баланса страданий и надежд, из которого соткана человеческая история…

КАМИО: Но времена меняются. И ты из первых рук должен знать, что происходит в это время с властью.

АДАМ: Ага, я тоже понимаю о чем речь.

КАМИО(удивленно, с ухмылкой): Ты?… Ты буквально древнее мамонтов.

АДАМ: Поверь, друг - я самый прогрессивный из всех, кого ты знаешь.

Камио плюнул на землю и сделал жест рукой, будто хочет сказать «пошли отойдем».

Покров остался сидеть на лавке, смотря в путь уходящих Адама и Камио.

Камио отвел Адама подальше от Покрова и посмотрел в небо.

АДАМ(читая книгу): Ну и чего ты хотел?

КАМИО(бросает его книгу на пол): Может ты и прогрессивный, но ты точно самый тупой, из всех кого я знаю.

Камио сжимает кулак и бьет четко в лицо Адама.

АДАМ(пошатнулся): Ты чего это удумал? Тоже предать нас решил?

КАМИО(реализует саблевидный меч): Кого это «вас»?

Камио стоящий от поодаль, делает размашистый удар, его меч распадается на куски в воздухе и достигает Адама, пытающегося закрыться руками.

АДАМ: Значит Покров был прав - ты ещё юнец.

Адам молниеносно бежит к Камио и делает первый удар мимо, а вторым идеально попадает. Камио пытается закрыться от удара, но земля начинает проминаться под ногами.

КАМИО: Дело пахнет жареным…

Камио отпрыгивает назад, не ожидая такой силы от него.

АДАМ: Ты вероятно действительно глуп, раз задумал переиграть меня.

КАМИО: Хооо, так ты это зовешь «игрой»? Ну так давай сыграем.

Он буквально телепортируется вокруг Адама с бешеной скоростью. Адам не видит Камио, он буквально везде.

КАМИО(звук со всех сторон): Угадай где я…

АДАМ: К чёрту!

Адам раскрыл крылья и взлетел в попытке улететь. Но резко перед ним оказался Камио.

КАМИО(с ухмылкой): Не угадал!

Он делает удар сверху и Адам с грохотом падает на землю, без сил подняться.

АДАМ(плюется кровью): Ты думаешь… Покров тебе это… Спустит с рук?…

КАМИО: Однозначно. Теперь я - его любимчик.

Камио щелкает пальцами и Адам растворяется в пустоте.

[Сцена: Первое «Назначение». Эпоха Эдо, XVII век]

В одном из городов процветала порочная сеть торговцев людьми. Их главарь, жестокий и алчный бывший самурай по имени Дзюнъити, мечтал о власти, которую не могли дать деньги. И однажды, он проснулся на абсолютно пустом рынке. Главарь не мог понять где все люди и как он там оказался. В далеке был слышен звук музыкальных инструментов, он подошел туда и увидел сцену, но там не было людей - лишь обезображенные тени, которые играли не обращая внимания ни на что живое.

К нему сзади подошел человек в ковбойской одежде, сапогах со шпорами.

КАМИО(смотря на сцену): Иногда наблюдать за чем-то простым, может оказаться интереснее, чем что либо еще. Ты со мной согласен?

ДЗЮНЪИТИ: Что ты такое?

КАМИО: Формально не «Что» а «Кто». *резко повернул голову к Дзюнъити* Мое имя Камио, будем знакомы.

ДЗЮНЪИТИ: И что тебе от меня надо «Камио»?

КАМИО(улыбаясь): Обожаю тех, кто сразу переходит к делу.

Главарь с силой падает на колени смотря в пол, с усилием кое как поднимает голову и видит Камио, направившего на него длинный револьвер.

КАМИО(крутит револьвер, который испаряется и Камио тянет руку, от которой исходит темная аура): Мое предложение чистое как вода, в божественном колодце. Я вижу, как ты ненавидишь их всех. Ты хочешь видеть, чего люди хотят на самом деле?

ДЗЮНЪИТИ(сквозь зубы): Какова цена?

КАМИО: Очень просто - ты будешь меня веселить, творя что вздумается… Согласен?

ДЗЮНЪИТИ: Да, пожалуй.

Они пожали руки и главарь проснулся, после чего, начав видеть страхи, желания и силу людей.Он узнавал, кого боится купец, какую тайну скрывает судья, от какого кошмара просыпается в поту стражник.

Шантаж, тонкие намёки, подстроенные «несчастные случаи», наводящие на мысли о призраках. Город погрузился в паранойю. Люди начали обвинять друг друга, сводить старые счёты, сходили с ума от необъяснимого ужаса. Дзюнъити, не пролив и капли крови, стал править из тени, питаясь их страхом.

В Саду Покрова раздался вздох.

ПОКРОВ: Игриво. Но... разрушительно для тканей. Ты не дал им шанса на искупление, на рост. Ты просто ускорил гниение.

НАБЛЮДАТЕЛЬ(с усмешкой): «Рост»? Их «рост» - иллюзия. Я показал их истинную природу. Это и есть чистая правда. Ты же любишь правду?

[Сцена: «Демоны». Эпоха Мэйдзи, XIX век]

Следующий эксперимент был масштабнее. Наблюдатель нашёл место — заброшенную шахту, где погибли десятки рабочих. Их невысказанная боль, ярость и отчаяние витали там, как миазмы.

Он собрал эту эмоциональную грязь, сконцентрировал её и дал ей примитивную форму - искажённые, тенеподобные существа, питающиеся жизненной силой.

Демоны выползли из шахты и терроризировали округу. Убивая и калеча души. Так началась эпидемия безумия и страха.

ПОКРОВ(впервые его голос прозвучал жёстко): Останови это. Ты нарушаешь равновесие. Страх должен быть семенем, из которого может взойти что-то ещё: мужество, сострадание, мудрость. Ты же превращаешь его в токсичное болото, где ничего не растёт.

НАБЛЮДАТЕЛЬ(спокойно): Равновесие? Это стагнация. Вечная, скучная пьеса с предсказуемым финалом. Я пишу новые жанры. Это куда интереснее твоих нравоучительных драм.

Покров решил ничего не отвечать на это. Лишь его маска сменилась вместо вечной улыбки на нейтральную гримассу.

[Сцена: Мятеж. Наше время (относительно истории Дюры)]

КАМИО(глядя в божественный колодец): Надо-же, а ведь я не ошибся с выбором кандидата. Юкитака оказался на удивление удачным.

ПОКРОВ: Довольно игр! Ты не видишь ничего дальше своих зубов.

В Саду Покрова разыгралась буря. Лепестки сакуры осыпались и замерзали в воздухе.

ПОКРОВ(его безликая форма дрожала от гнева): Ты плодишь зло, которое поглотит и тебя! Ты стал тем самым «законом», который когда-то возненавидел!

НАБЛЮДАТЕЛЬ(его голос зазвучал ледяным металлом): Ты просто боишься. Боишься, что твоя вечная, скучная история наконец получит достойного автора. Ты правил, сидя на троне из тишины и созерцания. Но правление это не наблюдение. Это действие. Пора сменить декорации.

Наблюдатель, рождённый из пустоты, понял эту природу. Он создал вокруг Сада абсолютный метафизический шум. Из всей той грязи, которую он насобирал за века. Он заглушил Всю силу Покрова.

Покров упал, без сил сдерживать мощь бездны.

ПОКРОВ(его голос стал прерывистым): Что... ты... делаешь...?

Он шагнул вперёд. Его форма стала плотнее. Он втягивал в себя баланс, лишая Покрова основы существования.

Сад рассыпался, как мираж. Вечно цветущая сакура обратилась в пепел. Лавочка разломилась. На месте Покрова осталась лишь слабая, бьющаяся тень, лишённая силы и формы.

НАБЛЮДАТЕЛЬ(смотря на своё отражение в чёрной, застывшей поверхности бывшего пруда):

«Коль дал мне волю, дай и силы,

Но не думай, что сам не попадешь на вилы.»

НАБЛЮДАТЕЛЬ: Не волнуйся. Я не уничтожу тебя. Ты будешь смотреть, как я пишу новую историю. Без скуки. Только чистый, незамутнённый восторг.

Он посмотрел вниз, на огни города. Его широкая пасть растянулась в улыбке.

НАБЛЮДАТЕЛЬ(про себя): А теперь… посмотрим, что вы будете делать, когда опустится занавес.

[Глава Финальная: Исправление и Стирание]

Сцена 1: Последнее предупреждение в Каркасе

Среди ржавых балок и парящих в невесомости обломков памяти, сидел Наблюдатель. Перед ним, как на экране, клубилось изображение - полковник Юкитака в своём кабинете, строящий планы.

НАБЛЮДАТЕЛЬ(голос, звучащий как эхо в пустом цеху): Ты забавен, человечек. Ты получил кисть, чтобы добавить мазок в мою картину, а возомнил себя художником. Ты копируешь мои жесты, не понимая их сути. Это скучно.

Он щелкнул пальцами. В кабинете Юкитаки погас свет, и в тени на него смотрел Камио с тысячами глаз по всему телу.

ЮКИТАКА(вскрикнув, отпрянул к стене): Я… я выполняю Волю! Я строю новый порядок из обломков старого!

НАБЛЮДАТЕЛЬ: Ты строишь курятник и думаешь, что это храм. Последнее предупреждение. Играй отведённую роль. Приведи этих назойливых детективов к финалу, который я задумал. Иначе наша следующая встреча… станет твоим финальным актом. А я не терплю плохих актёров.

Камио щелкает пальцами - свет загорается, а он пропадает.

ЮКИТАКА(в холодном поту): Так ты меня считаешь игрушкой… Будь по твоему.

[Сцена 2: Конец игры в башне]

Наблюдатель наблюдал. Он видел, как Дюра и Акари поднимаются по башне. Видел жалкую попытку Юкитаки противостоять им, его истерику, его предательство собственной, жалкой мечты о власти. И когда Юкитака, получив смертельную рану, прошипел что-то о «новом мире», Наблюдатель разочарованно вздохнул.

НАБЛЮДАТЕЛЬ(со вздохом):

«Кончились идеи, кончился и ты…

Появятся мысли - тогда и набери.»… Пора за дело.

Камио пропал из сада, что-бы разобраться с Юкитакой. Покров в этот момент почувствовал ослабление «оков».

ПОКРОВ: Его темница слабеет…

Он сделал удар по куполу, который его сдерживал и смог выбраться.

[Сцена 3: Башня]

Камио уже готов добить Хошино, но за его спиной образовается пустота. Он с ужасом оборачивается, видя Покрова.

КАМИО: Что? Как ты?

Покров сгущает пространство, стирая Камио, уходя оборачивается, оглядя Дюру и Акари, но после - уходит в портал.

Камио открывает глаза, видя кромешную тьму.

КАМИО(впервые его голос полный непонимания, почти паники): Что… это? Где… Я?

Он смотрит на свои руки, но не видит привычных за столетия когтей и серой кожи. Он видит человеческие руки мальчика.

Он попытался крикнуть - не было звука. Попытался создать хоть что-то, искру, мысль, боль - но его творящая воля, лишённая внешнего мира как глины, бумерангом возвращалась к нему, ничего не создавая.

КАМИО(с ужасом): Я что… Умер?

Камио остался летать в бесконечном, безмерном пространстве. Финальная точка всей его жизни.