Отсроченное возмездие

Анна Павловна, администратор гостиницы «Жемчужная», ждала следственно-оперативную группу, а если проще – полицию. Она с беспокойством посматривала на дверь, стараясь сохранять при этом лицо.

Надо же, перед самым Новым годом! Когда приезжают туристы! И такое! Сегодня утром горничная, постучав в двадцать первый номер и не услышав ответа, достала свои ключи, чтобы делать уборку, а дверь сама открылась. На крики горничной сбежалась, наверное, вся гостиница. Истеричка! На кровати лежал постоялец, мертвый. Да ладно бы русский – японец!

Анна Павловна чувствовала за собой грешок, и не один, но говорить обо всем... Пусть докажут.

Администратор еще раз бросила взгляд в окно и сквозь медленно кружащийся снег увидела – приехали.

Максим, старший оперуполномоченный следственно-оперативного отдела, был сильно недоволен и раздражен: гражданин Японии, скорее всего, не дипломат, так что придется разгребать самим. И это перед Новым годом – с одними отчетами замаешься. Нет, только закончили сложное дело, и опять!

Максим медленно, как бы нехотя вышел из машины и так же не спеша направился к входной двери гостиницы. За ним потащился стажер Сергей, который тоже раздражал старшего опера. Долговязый, неуклюжий – Максиму все время казалось, что Серж, как он в шутку его иногда называл, вот-вот споткнется и упадет.

Обернувшись на Сергея, смело ступающего по лужам, и на отставшего эксперта, Максим хмыкнул и решительно открыл дверь – расследование началось.

Он прошел в холл и встретился глазами с администратором. Хватило нескольких мгновений, чтобы они поняли друг о друге все.

«От этого не отвертишься. Вцепится – как клещ!»

«Фигуристая бабенка. Ничего лишнего не скажет, а нелишнего тем более».

Максим протянул удостоверение, представился:

– Максим Александрович Холмогоров, старший оперуполномоченный.

Сергей тоже показал свое удостоверение, но не представился.

– Анна Павловна Головачева, администратор гостиницы.

Не успела она договорить, как Максим бросил:

– Ведите.

На ходу он быстро задавал вопросы. Администратор, подстраиваясь под его темп, отвечала коротко – по делу.

Когда подошли к нужной двери, вся следственная группа остановилась – знали, что Максим первым заходит на место происшествия, чтобы «почувствовать атмосферу», как шутили в отделе.

Одноместный номер. Умерший лежит на спине на кровати. Голова на подушке. Руки не раскинуты. На белой простыне рядом с телом черным фломастером нарисован кандзи. На столе – тарелки с едой, два стакана. Ощущается запах спиртного. Открытка. Лежит на полу. Надписи на японском. Следов борьбы нет.

Через десять минут Максим отдавал первые распоряжения: выяснить личность японца, опросить постояльцев, персонал, найти переводчика, желательно носителя языка. Администратора он берет на себя.

Из дневника Макото Накамуры:

«Сегодня я встретил тебя. Шел снег, но я все равно узнал тебя. Я не мог не узнать тебя – Сайто Юдай. Надо же, ты нашел меня даже здесь, в русском городе. Я столько лет пытался все забыть, и мне удалось отодвинуть, спрятать прошлое. Как мне казалось – далеко. Я даже перебрался в другую страну, чтобы никогда, даже случайно, не встретиться с тобой – Сайто Юдай. Сначала ты сделал меня трусом, а потом забрал у меня жену. Но мы встретились спустя столько лет, и это воля Неба. Оно дает мне шанс... вернуться. Да-да, вернуться к себе. Я проследил за тобой, я не мог просто пройти мимо. Я решил покончить с этим раз и навсегда. Я решил наконец-то что-то сделать. Я узнал, где ты живешь, и послал тебе новогоднюю открытку с намеком о прошлом, а потом задумал встретиться с тобой как бы случайно у гостиницы, надеясь, что ты, если и не обрадуешься встрече, но все же пригласишь меня к себе в номер. Так и вышло, Сайто. Мы пили и много разговаривали, вспоминали, только не о том снегопаде. Ты даже извинялся за то, что увел у меня Асуко. Она родила тебе двух сыновей. Тебе – не мне. Ее уже нет в этом мире, так бывает. Я колебался, Сайто, я, как всегда, колебался и не мог рещиться, даже когда вроде бы все решил и продумал. Но когда ты ушел в ванную, я понял: или сейчас, или я так и останусь тенью. Твоей тенью, Сайто. И я положил яд в твой стакан. Сейчас я жалею только об одном – что не положил его и в свой».

В кабинете сидели двое. Сергей слушал, а Максим вслух подводил первые итоги расследования.

– ...Администратор гостиницы показала, что 27 декабря, примерно в семь часов вечера, в двадцать первый номер поднялись двое: постоялец Юдай Сайто и, видимо, его знакомый, который примерно через два часа вышел из гостиницы один. Юдай Сайто – торговый представитель фирмы «Японская жизнь», приехал в командировку...

Максима прервал стук в дверь. На пороге появился японец лет пятидесяти, с помятым лицом, как показалось оперативнику. После приветствия ему предложили сесть.

– Нам нужен перевод, – сказал Сергей, протягивая открытку японцу.

Макото Накамура потянулся за открыткой, но тут же опустил руку. А вдруг на ней остались отпечатки его пальцев. Как же он не подумал! Его могут взять сейчас, а сейчас нельзя. Сергею пришлось положить открытку перед ним.

Переводчик склонился над ней. Губы его зашевелились. Потом он поднял голову и, глядя сквозь Сергея, произнес торжественно – сначала по-японски, а, сделав паузу, по-русски:

– В падающем снеге

скрывается тайна

дороги и путника.

К столу подошел Максим и положил перед переводчиком фотографию кандзи.

– Это было написано на простыне в номере умершего.

Накамура вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Он не писал этот кандзи. Неужели сам Сайто сделал это. Он поступил как мужчина – не выдал его.

– Этот кандзи переводится как «возмездие».

– И что у нас получается? – спросил Максим, впрочем, больше рассуждая, чем спрашивая. – На какой-то дороге шел снег, что-то случилось, и теперь пришло время возмездия.

Японец молча кивнул.

Когда переводчик ушел, Максим, расхаживая по кабинету, обратился к стажеру:

– Серж, а тебе не показалось, что этот японец ведет себя как-то странно?

– Да кто их разберет, японцев!

Из дневника Макото Накамуры:

«Я все-таки сделал это. Я убил тебя – Сайто Юдай. Я убил не только тебя – я наконец-то убил свой страх, свое разочарование, свою боль... Какая ирония судьбы – меня еще и пригласили быть переводчиком. Переводчиком своей жизни. И я переводил.

Но теперь только я знаю, что произошло почти тридцать лет назад. Только я, Сайто.

Школьный автобус сломался. Многие пошли пешком – всего четыре километра. А ты решил взять машину матери. Конечно, без спроса. Сколько мальчиков брали и берут машину без спроса – и кому-то везет, а кому-то нет. Нам не повезло. Когда мы вечером возвращались домой, темнело, дорога была пустынной, шел снег. Мы весело обсуждали... даже не помню что. Ты прибавил скорость. Машина, казалось, присоединилась к нашему веселью. Вдруг что-то мелькнуло и вот уже надвинулось на стекло. На мгновение в машине стало темно.

Я отпрянул. Ты резко затормозил, и я снова приблизился к стеклу. Так близко, что увидел красный стекающий след. Ты выскочил из машины, оставив меня в растерянности и страхе. Потом, очнувшись, выскочил и я. Ты наклонился над мальчиком, потом схватил его и понес в лесополосу. Ты всегда действовал, Сайто.

– Сайто, куда ты его несешь?! – кричал я, пытаясь остановить тебя. – Надо вызвать полицию! Может, он еще живой! – Я наконец догнал тебя и, вцепившись в спину, остановил. – Его найдут! Нас найдут! – в ужасе кричал я, поняв, что ты хочешь сделать.

Ты опустил мальчика на снег и заговорил быстро, захлебываясь:

– Не ори! Не найдут. Лучше помогай! Мы забросаем его камнями...

– Какими камнями?! – снова закричал я в попытке остановить тебя. – Они будут искать его. Они пустят собак!..

– Да, собаки... Это несчастный случай. Надо...

Я, не дослушав, кинулся к тебе, чтобы забрать мальчика, но ты был сильнее, ты всегда был сильнее. Ты оттолкнул меня, и я, запнувшись, упал рядом с мальчиком, и моя рука коснулась его еще теплой руки. На мгновение мои глаза закрылись. А снег шел и засыпал нас, шел и засыпал... Вот тогда я умер. Я умер вместе с этим мальчиком. Но понял это позже, гораздо позже. Ты, конечно, все придумал: я согласился показать, что это я был за рулем – потому что мне только через месяц исполнялось четырнадцать, после школы я поступил в университет, его оплачивал твой отец – я согласился, я взял деньги. Когда моя Асуко ушла к тебе – я почти не боролся, я согласился, хотя мне было больно, очень больно. Я захотел уехать – далеко. Я даже покинул Японию и стал жить во Владивостоке, чтобы больше не встретиться с тобой. Но мы встретились, и все то, что, казалось, было загнано, отрезано, похоронено, – вернулось.

Осталось сделать последнее. Мертвецы должны лежать в могиле. Яд на столе. Я готов, Сайто. Слышишь, я наконец стану тем, кем был до появления кровавого пятна на стекле машины. Я оживу, Сайто! Пусть и совсем ненадолго».

– Такими темпами у нас японцев совсем не останется, – усмехнулся Максим, глядя на дневник Накамуры, на иероглиф, теперь уже оставленный на стене, и уже раздраженно распорядился: – Переводчика. Русского.

Они уже час обследовали съемную квартиру Макото Накамуры. Тело обнаружила хозяйка квартиры. Они с японцем договорились, что он продлит срок аренды и переведет деньги. Но деньги не пришли и жилец не отвечал на телефонные звонки. Тогда хозяйка приехала сама, но дверь была заперта изнутри. На звонки и стук в дверь никто не ответил. Тогда хозяйка квартиры вызвала полицию.

– Его убили, потому что он что-то знал и был связан с тем японцем из гостиницы, – начал выдавать версии Сергей. – Поэтому вчера он так странно вел себя.

– Ага, только дверь изнутри закрыта. – Максим снисходительно посмотрел на стажера. – Нам только тут черепашек-ниндзя не хватало.

На следующий день, прочитав перевод дневника, Максим облегченно вздохнул:

– Ну вот, можно закрывать дело. Жаль, конечно, мужика. Но, судя по переводу кандзи, – «возмездие свершилось». Серж, а ты подарки к Новому году купил?

– А я тоже брал у отца машину, – неожиданно сознался Сергей. – Однажды я не справился с управлением... И скорость была приличная. Короче, мы с друзьями съехали в кювет. Отделались ушибами, но я помню, как ругался отец. Он кричал, размахивал руками, лицо его выражало злость, а глаза сияли. От радости, что я живой, что все живы. Его состояние так поразило меня, что я больше не брал машину. И до сих езжу по необходимости.

– А я брал и ездил. Мы тоже попадали в аварии. Мелкие. Но я все равно ездил. А этот переводчик так и остался мальчиком в той машине. Я вообще удивляюсь, как он решился отравить, заметь, отравить, а не ножом или еще чем убить, бывшего друга и себя. – Максим помолчал, подошел к окну, посмотрел на кружащийся снег, потом развернулся и уже будничным тоном добавил: – Надо уметь решать проблемы. Сразу.

– Что, надо было перешагнуть?

– Ага, отряхнуть снег и... – с иронией ответил Максим. – Все, закрываем дело. Так тебя подвезти, за подарками? А то, может, вместе...

– Нет, – резко ответил Сергей и, смягчаясь, выдумал причину: – У меня сегодня еще дела.

Их разговор прервал телефонный звонок. Максим взял трубку. Кому еще что надо!

– Что?! Яд разложился. Накамура не мог убить ни друга юности, ни себя.

– А как же запертая изнутри дверь?! – совсем по-детски выпучив глаза, выпалил Сергей.

– Сережа! – Максим забегал по кабинету. – Быстро ориентировку в аэропорт, в порты. Задержать мужчину, выслать фото: 55–65 лет, японец, место рождения и проживания предположительно Хоккайдо. Путешествует наверняка один. – Максим выдохнул, крутанулся на месте. – Хорошо хоть, сухопутной границы с Японией нет. Да, и привези сюда администраторшу. Пусть опознает, кого она еще впускала в гостиницу. Не опознает – она у меня присядет. Ну, что застыл?! Если не деньги, то месть. А мстить им может отец мальчика! Или я не старший опер!

Минут через сорок Сергей позвонил Максиму.

– Администратор пропала! Ее нет ни на работе, ни дома. На звонки не отвечает, – с тревогой в голосе сообщил он. – Может, преступник убирает свидетелей?

– Вы что, квартиру вскрывали?

– Да. Там никого.

– Детективов поначитался! Да кому она на хрен нужна?! Обзванивай больницы! Сегодня такой гололед!

В допросной было тесно и душно. Кроме задержанного Кичиро Танаки, старшего опера Максима и стажера Сергея здесь находились переводчик и адвокат. Перед началом допроса Сергей успел сообщить, что администратор Головачева действительно лежит в больнице – упала, ударилась головой. По предоставленному фото она опознала Танаки.

– Расскажите, как и за что вы убили Юдай Сайто и Макото Накамуру.

– Я потерял своего единственного сына, и только потому, что двум мальчикам захотелось покататься на машине. Просто покататься, без прав, но весело, со скоростью, с музыкой, высовываясь из окна и выкрикивая разную чушь. Я сам недолго работал в полиции и знаю, как там все устроено. У Сайто был богатый отец, со связями, хотя он и ушел из семьи, но помогал сыну. Сделали несчастный случай. За рулем якобы был несовершеннолетний – Накамура. Как он путался, боялся и блеял в суде! Мы с женой старались все забыть, начать новую жизнь. Но не получилось – детей у нас больше не было, и в конце концов мы развелись. Я женился во второй раз, но и этот брак закончился разводом. Как будто тень умершего неотомщенного сына преследовала меня. Я стал следить за Накамурой и Сайто. И случай представился. Я знал, что Накамура живет во Владивостоке. И узнал, что Сайто ездит туда по работе. Я сюда приехал как турист. Я подумал, что мне хватит шестнадцати дней, и, значит, виза не нужна. Потом нащел их и проследил. Когда Накамура вышел из гостиницы, я выждал и, уговорив администратора, что хочу сделать новогодний сюрприз другу, назвал его имя и узнал номер комнаты.

– Вы дали администратору деньги?

– Да. Я видел, что она колеблется. А деньги все быстро решили. К тому же она была одна. Мне повезло.

– Что было дальше?

– А дальше просто: я открыл дверь – замок простой. Сайто лежал на кровати с закрытыми глазами. Я лишь тихо подошел к столу и налил в пустой стакан отравленную минералку.

– Но он мог и не выпить?

– Мог. Но маловероятно. С похмелья всегда хочется пить. Но еще я подумал: пусть нас рассудит Небо. Если он умрет, значит, я прав.

– Почему дверь у Накамуры была заперта изнутри? Как вы убили его?

– Я читал его дневник, когда перед этим залез к нему в квартиру.

– Зачем вы залезли в квартиру Накамуры?

– Я хотел оставить и ему отравленную минералку, но когда прочитал его дневник, то придумал изощренную казнь. Я пришел к нему открыто и сказал, что хочу отомстить за сына. Он был очень удивлен, но все понял. Он сам сказал, что отравил Сайто. И может, когда я был в номере гостиницы, Сайто не спал, а уже лежал мертвый. Накамура сказал, что тоже хочет умереть и что должен сделать это сам, чтобы уважать себя. Я согласился, но все же оставил ему стакан с ядом и попросил закрыть за мной дверь.

– Зачем вы оставили яд? У Накамуры был свой.

– Я... должен был так сделать. За сына. За моего мальчика.

– Но ведь Накамура мог и не решиться – не выпить яд.

– Мог. Это была продуманная жестокая месть. Накамура или должен был убить себя, или мучиться всю оставшуюся жизнь.

– Яд Накамуры разложился. Сайто отравили вы. И если бы не оставили свой яд, то Накамура, скорее всего, был бы жив.

– Что вы чувствуете сейчас? – не выдержал и вклинился в допрос Сергей. – Облегчение?

Танаки опустил голову, помолчал и тихо произнес:

– Я очень устал...

***

Первого января Максим проснулся рано – будто и не ложился. Прошлепал на кухню, стараясь никого не разбудить. Попил воды. К нему никто не вышел: жена не проснулась, дети спали в своих комнатах, кошка Дуняшка, скорее всего, развалилась в ногах у Алинки, а терьер Боня спит с Егором, а может, в прихожей уснул.

Максим вздохнул – очень хотелось курить. Он бросил год назад. Все-таки не выдержал, достал спрятанную пачку и вышел на лоджию. Вспомнилось, как много лет назад познакомился с девушкой. Она пригласила его на дачу к друзьям. Там он поругался с ней – молодость! – приревновал, сорвался и сел в машину. Он, переживая, ехал в ночи по незнакомому дачному поселку. Он даже не сразу понял, что машина подскочила... А осознав, не остановился.

Наверное, это был мусор. Да точно – дачный мусор.