Отважные голуби

Вечернее яркое солнце, пробиваясь сквозь пыльное окно кладовки, освещало странную и умиротворяющую картину. Анна, жена егеря Егора, сидя на низкой табуретке, бережно перебирала перья на спине у Фили. Огромный филин стоял, нахохлившись, напоминая мохнатую, серо-бурую вазу с большими жёлтыми глазами. Он стоически выносил процедуру, лишь изредка цокая клювом, когда пальцы Анны находили особенно щекотливое место. Егор, стоя рядом, подавал ей банку с особым порошком от паразитов.

— Кажется, он даже получает удовольствие, — улыбнулась Анна, следя, как Филя прикрывает глаза от её прикосновений.

— Ему всё равно, лишь бы не трогали перья вокруг ушей, — пояснил Егор. — А так — терпит. Птица серьёзная, не то что…

— Не то что голуби? — подхватила Анна. — А знаешь, голуби тоже бывают очень серьёзными. Храбрыми даже. Я в юности, в городе, видела одного такого.

Она отряхнула руки, и Филя, почувствовав перерыв, важно переступил с лапы на лапу и уставился в стену, делая вид, что его здесь нет.

— Какого? — заинтересовался Егор, присаживаясь на корточки рядом.

— Ну, серого, самого обычного. Сизаря. Но с характером. У нас во дворе была стая бродячих собак — не злых, но наглых, гоняли всех, мусор разрывали. И вот этот голубь… Он их не боялся. Совсем. Стоял на асфальте, клевал крошки. Собаки подбегут, залают — он отпрыгнет на полметра и продолжает клевать. Смотрит на них одним глазом, будто говорит: «Ну и что?». А однажды, — глаза Анны загорелись от воспоминания, — я видела, как он отгонял пса от голубки, которая, видимо, сидела на гнезде где-то на карнизе. Не улетел, а наскакивал на собаку, хлопал крыльями прямо перед её мордой. Пёс от неожиданности отступил! И людей он не боялся. Подходил ближе всех.

— Значит, или его гнездо где-то рядом было, или просто храбрец от природы, — заключил Егор, задумчиво поглаживая Филю по спине. — А у меня тоже есть история про одного отважного голубя. Только не городского воина, а… скажем так, полевого инструктора.

Анна вопросительно подняла бровь, и Егор начал рассказ, глядя в тёплый луч заката, где кружила пыль.

— Это было ещё до того, как мы с тобой поженились. Я тогда еще егерем не был. На самой окраине района, там, где поля уже начинаются, стояла старая, дореволюционная голубятня. Кирпичная, круглая, с башенкой. Её уже давно забросили, но само здание было крепкое. И местные, кто помнил, что тут когда-то разводили почтовых, иногда подкармливали птиц. Там собралась своя, полудикая стая. В основном обычные сизари, но были и пара «чубатых», видимо, одичавших домашних.

И вот однажды я и заметил среди них одного. Он выделялся. Не окрасом — самый обычный сизый с двумя тёмными полосками на крыльях. А поведением. Он был не просто вожаком, который летит первым. Он был… наставником.

Я несколько раз наблюдал. Стая вылетала кормиться на убранное пшеничное поле. Все неслись сломя голову, суетливо. А этот — нет. Он летел сбоку, как пастушья собака. Если видел в небе коршуна или ястреба-перепелятника (а те там частые гости), он издавал резкий, тревожный звук и делал резкий манёвр в сторону укрытия — к той же голубятне или в лесополосу. И вся стая, словно по команде, повторяла за ним.

Но самое интересное было с людьми. К голубятне иногда подходили. Одни — покормить, бросить хлеба. Другие — мальчишки, чтобы пошуметь, может камнем кинуть. Этот голубь, мальчишки его Серым звали, или Капитаном, их всех… классифицировал. Если видел идущего с пакетом или женщину, он спускался ниже, садился на крышу голубятни и ждал, не боясь. Если же шла группа подростков с гиканьем — он либо оставался высоко на верхотуре, либо, если стая была внизу, взлетал первым, уводя за собой других. Я тогда тоже подростком был. Меня не боялся. Иногда даже кормил его, он мне был симпатичен.

А Серый… Он научил голубей, где безопасно пить — не из лужи у дороги, где могут быть масло и бензин, а из чистого корыта, которое поставили местные старушки. Он показывал, на какие поля лететь, где после уборки комбайна больше всего зерна остаётся.

— То есть он взял шефство над целой стаей? — удивилась Анна.

— Да. Он был самым опытным. Возможно, бывший домашний, потерявшийся и одичавший, но сохранивший ум. Или просто очень умный дикий голубь, который понял, как выживать эффективнее всем вместе. Он был их глазами и мозгом.

Егор помолчал, давая истории улечься.

— Чем всё кончилось? — спросила Анна, уже полностью забыв про Филю.

— А тем, что на ту голубятню обратили внимание егеря и энтузиасты из общества охраны птиц. Подремонтировали её, сделали удобные насесты, стали подсыпать корм регулярно. Место стало популярным у горожан — приезжали, фотографировали «птичью коммуну». И наш Серый капитан стал местной звездой. Его все узнавали. Он уже не просто инструктировал, а принимал парады. Садился на самый видный шест и наблюдал. А стая его слушалась беспрекословно. Он заслужил этот авторитет.

Филя, наконец уставший от неподвижности, тяжело взмахнул крыльями и перелетел на свою привычную жердь в углу, выразительно отвернувшись от людей.

— Вот видишь, — сказала Анна, вставая и отряхивая колени. — Мы думаем, голубь — глупая птица. «Крыса с крыльями». А они… они могут быть храбрецами и стратегами. Наставниками.

— Именно, — Егор обнял её за плечи, глядя в окно, где на высоковольтном проводе уже выстроилась вереница вечерних сизарей. — Просто их отвага и ум — другие. Не как у филина или ястреба. Их сила — в стае, в знании города или поля, в умении отличать друга от врага. И в том, чтобы, если повезёт, найти своего Серого капитана, который поведёт за собой и научит, как выжить в этом огромном и непростом мире. Даже если этот мир — всего лишь окраина города и старая голубятня.

Люди вышли из кладовки, оставив Филю наслаждаться долгожданным одиночеством. А за окном, в последних лучах заката, стая голубей, совершив последний круг над крышами, дружно устремилась к своему дому — тёплому, безопасному и полному зерна, которое когда-то один храбрый и умный голубь помог им отстоять и найти.