Падение летающего города 8. Путь возмездия

Я грыз кость с остатками мяса на ней, задумчиво глядя в огонь очага.

В ставнях что-то зашуршало. Шорох повторился, за ним послышался тройной стук.

Положив кость на блюдо, я встал с ложа и подошёл к стене. Клинья, удерживавшие ставню, я заранее выбил ещё утром, поэтому снял её легко и без шума. Убрал тряпки, набитые в щель для теплоизоляции. Окна в домах царства Свободной Вершины давно лишены всех стёкол — его отправили на переработку в Кузницу Победы. И хотя для окон использовалось самое простое небесное стекло, без какой-либо закалки, для низких оно всё равно большая ценность и важный компонент для создания силовых жил летающих башен.

В прогретую очагом комнату ворвался холодный воздух. Потом из ночной темноты посыпался снег, скопившийся на той стороне стены, за ним в круглое окно пролезла Реоа. Широкие полы её тёплого халата привязаны к ногам, чтобы не мешали ползать. Нижняя часть лица замотана меховым шарфом, а верхняя закрыта треугольной кожаной шапкой, какую носили многие жители Свободной Вершины. Нижние концы треуголки привязаны к подбородку меховым шарфом.

Пока я возвращал ставень, Реоа подошла к очагу, стянула рукавицы и начал греть руки над огнём.

— А ты всё ешь и ешь? — сказала она своим писклявым, но слегка охрипшим, словно повзрослевшим голоском.

Я подобрал с блюда кость:

— Поработала бы в Нутре, тоже жрала бы без остановки.

Реоа кивнула:

— Я понимаю, что труженики тратят своё тело на выращивание органов. Но недоумеваю, почему ты, Самиран, с такой готовностью выполняешь эту работу?

— Чтобы меня не убили?

Реоа стянул с головы треуголку, вонючую, как все кожаные изделия народа Свободной Вершины, подбежала ко мне и обняла.

Мне пришлось оставить кость во рту и обнять Реоа обеими руками.

— Наконец-то мы вместе, — всхлипнула она.

— Я тоже рад тебе, — промычал я и выплюнул кость.

Встав на цыпочки, Реоа начала меня целовать, одновременно плакать и говорить:

— Столько всего было! Я даже не знаю с чего начать… Что нам делать, Самиран? Как нам быть?

— Не суетиться, не бояться.

— Я почти вошла в доверие Диабы. Вчера он разрешил лечить его ссадины, после того как упал с обледенелых ступенек стены Кольца.

— Надо ещё подождать. Не спешить.

Реоа прижалась ко мне ещё крепче:

— Ах, даже если я стану его доверенной целительницей, меня всё равно не допустят в оружейную.

— Ну что же, подождём ещё.

— Но мы не можем ждать бесконечно! Если Нутро вылечат, то царство Свободной Вершины улетит. И нас никогда не спасут.

— Я боюсь, Реоа, что царство вовсе не собирается улетать от Дивии, а наоборот.

— Ты веришь, что маленький Отшиб победит летающую твердь?

— Это не я верю, а Диаба и его мёртвая жена. Кроме того, нельзя забывать, что у Диабы было припасено достаточно хитростей, чтобы нанести нам несколько поражений.

— Да… наверное, ты прав. Нельзя недооценивать этих болванов.

Я поднял кость и погрыз её:

— На всех воинских советах мы повторяли, что нельзя недооценивать этих болванов, но всё время переоценивали себя. И кто в итоге болван?

Реоа отстранилась от меня и начала развязывать верёвки толстого халата.

— У меня есть кое-что важное для тебя, Самиран.

Я снова отложил кость:

— Спасибо. Я давно не возлежал ни с кем. Но должен предупредить, что Нутро отобрало все силы…

— Нет же, — покраснела она. — Я не за этим пришла!

Реоа вынула откуда-то из рукава халата комок тряпок. Развернула и подала мне. В тряпке лежал кристалл. Я сразу узнал знакомые плетения граней «Тяжёлого Удара». Мерцающей ступени, если судить по невысокой плотности граней.

— Украла?

Реоа пискляво засмеялась:

— Неа. Сама сделала!

— Разве Диаба не отобрал у тебя боевые озарения, заменив их целительскими?

— Отобрал и заменил. И уничтожил память моего Внутреннего Голоса, как и всем высшим.

Реоа снова засмеялась. Хотелось бы назвать её смех мелодичным, но нельзя идти против истины: её смех звучал как визг раненной вьеввы.

— Тише, тише, — сказал я. — Сторож услышит. Что такого весёлого?

— Ты забыл, Самиран, что я никогда не слушала свой Внутренний Голос?

Точно! У Реоа феноменальная память, которую она всю жизнь тренировала отказом от общения с Внутренним Голосом!

— Ты помнишь плетение всех своих бывших боевых озарений? — воскликнул я.

Визг раненной вьеввы подтвердил моё предположение.

— А где взяла свободные грани?

— Диаба оставил мне тысячу, чтобы я делала ему и грязным колдунам «Унятие Крови» и «Мягкие Руки» светлой ступени. Но слияние граней в кристаллы озарений — это трудное, хи-хи, дело, иногда у меня не получается светлый кристалл, а только заметный.

— На оставшиеся грани ты делаешь «Тяжёлые Удары»?

— У меня пока что один этот кристалл. И он бесполезный из-за своей слабости. Но постепенно их будет больше, и они будут ярче и на много использований! Понимаешь, Самиран?

— Понимаю.

Я вложил в тон ответа как можно больше энтузиазма, но Реоа уловила фальшь.

— Ты не рад, что у нас появилась возможность сражаться?

— Сражаться со всей Свободной Вершиной? Ты не в своём уме.

— Тогда — сбежать!

— Мы не знаем, где мы. Тем более не знаем, в какую сторону бежать.

— Я подслушиваю разговоры хворых выучек и грязных колдунов. Иногда они пробалтываются, откуда прилетели. Иногда Диаба упоминает какие-то места. Я уже выяснила, что вокруг царства Свободной Вершины, на расстоянии многих дней перелёта, расставлены засады и лежбища башен. Они высматривают приближение нашего небесного воинства.

— Ты молодец. Что ещё разведала?

— Что Диаба и его воины отвлекают внимание наших отрядов от поисков Свободной Вершины. Для этого они устраивают засады и нападения, уводя поиски в другую сторону.

— Вот зачем были устроены лежбища башен в лесах, — догадался я, вспомнив находки искателей рода Ситт.

— Но рано или поздно наши нападут на след.

Я кивнул:

— Что ещё, кроме «Тяжёлого Удара»?

— Я могу сделать: «Прозрачность Воздуха», «Крылья Ветра», «Проворство Молнии», ну и все целительские озарения, включая скрытое и к грязи ненужное озарение, которое я усвоила ради тебя, когда твоя мама зачем-то проводила обряд определения демонической сущности.

Она напомнила это с лёгкой укоризной.

Я задумчиво продолжил грызть кость. Как сказать Реоа, что я не намерен бежать? Моё место — рядом с Диабой. Только так я могу узнать его планы. По крайней мере, я так объяснил себе моё нежелание снова воевать, куда-то бежать и что-то делать. Вдобавок оправдывал себя, что выращивание органов отбирает силы, я из дома-то выйти не могу, чтобы не свалиться на обледенелых ступеньках.

— Сделаем так, — сказал я. — Ты продолжай копить кристаллы. Но не спеши.

— А ты?

— А я буду выращивать органы Нутра.

— То есть, делать то, что заставляет Диаба?

— Пойми, мы не можем бежать неизвестно куда. Давай, разведаем все что можем. Представь, что мы разведчики в стане противника.

— Пока мы будем разведывать, Отшиб взлетит!

— Ну и пусть. Ты же уверена, что он не сможет победить Дивию?

— Уверена.

— Вот и хорошо. Чего тогда метаться и визжать как раненая вьевва?

Реоа упорно помотала головой:

— Мне не нравится твоё настроение.

— А это не настроение, а приказ. Ведь я всё ещё первый старший отряда, второй старший воинства Дивии и уполномоченный помощник, не так ли?

— Ну… так… наверное.

✦ ✦ ✦

Я бросил начисто обглоданную кость в корзину с такими же костями. Утерев рукавом губы, взял Реоа за ворот халата и, сдерживая отрыжку, сказал:

— Раз уж ты здесь, то давай возлежим, что ли…

Реоа оттолкнула меня:

— Фу, какой ты противный! Настоящий труженик Нутра.

— А это тут причём?

— Я с детства наблюдала, как труженики, выбравшись из Нутра Дивии, грязные и потные, тащились в самые дорогие едальни срединных Колец и жрали, жрали, жрали, набивая своё нутро! Потом напивались припрятанного хозяином едальни вина, и вели себя, как ты сейчас.

— Труженики носят твердь на своём горбу! Попробуй-ка ты рожать световодные пути, дышать отравленным воздухом и получать урон от каждого вдоха и выдоха.

— Они сами выбрали своё предназначение. И получают за этот урон большое вознаграждение. И скидку на еду. Но это не причина вести себя как свинья в сарае.

Я сел на ложе:

— У меня есть несколько дней отдыха, после чего я снова пропаду в Нутре Отшиба. Я подозреваю, что мы будем выращивать новую почку. Я думал, что хотя бы немного отдохну с тобой.

— Погрызи косточку.

Реоа запахнула ворот халата и тщательно, будто готовилась к бою, завязала его шнурками. Потом отошла к сундуку с записями Льва Эммануиловича Иванова и уставилась на него.

— Это скрижали жены Диабы, о которых я слышала?

— Ага.

— И что в них?

— Много всякого. Я ещё не всё прочитал.

— Правда, что она была из рода Гонк?

— И да, и нет. Она была демоном в теле девочки этого рода.

Реоа сплюнула:

— Вот почему нужно уничтожать демонов. Они всегда задумывают плохое против летающей тверди.

— Этот демон не только задумал, но и осуществил.

Реоа без особого интереса поворошила свитки записей:

— Зачем Диаба дал тебе это?

— Чтобы я прочитал и проникся величием замысла Чуари Гонк и принял сторону детей сопротивления.

— Ты проникся?

— Говорю же, не дочитал ещё.

Реоа подошла ко мне и села рядом. После короткого молчания сказала:

— Ты бы умылся. Всё лицо в жире. Фу, ещё и куски мяса в бороде!

— Это не мясо, а пареная ман-га.

Я ушёл в комнатку для умывания. Тщательно помыл лицо в кадке с тёплой водой, нагретой очагом, и утёрся тряпкой. Когда я вернулся к ложу, Реоа уже развязала плотную шнуровку, которую только что тщательно завязывала.

— У тебя есть жена, Самиран, — сказала она замогильным голосом.

— Хочешь тоже стать моей женой?

— Нет. Может быть. Вообще, я возлежу с тобой только из-за того, что мы можем скоро все умереть.

…

Через десять минут я откатился от Реоа и сокрушённо сказал:

— Проклятое Нутро отобрало все силы!

Голая девушка натянула до подбородка одеяло из шкур:

— Бывает, наверное. В сословии Возвращающих Здоровье есть славная семья, которая лечит вялые стручки.

Я попробовал отшутиться:

— Зато теперь я понимаю, почему жёны рода Те-Танга заводят детей от других мужчин. Ведь мужья тратят все силы, чтобы рожать растения-двери, витиеватые деревья или органы Нутра. На органы, предназначенные удовлетворять женщин, сил не остаётся.

Реоа дёрнулась, чтобы одеться, но я попросил:

— Давай, просто полежим. Поговорим.

— О чём?

— Помнишь, как ты переживала, когда потратила свои свободные грани на скрытое озарение для демонического обряда?

— Помню.

— А теперь оказалось, что существует озарение для переноса озарений. Кто бы мог подумать, что можно переусвоить озарения и выбрать новое предназначение?

Реоа замотала головой:

— Наверняка оно было запретным.

— Или скрытым озарением какого-то славного рода, — поправил я. — И эти славные жители Дивии пользовались им, не позволяя пользоваться другим.

Реоа нахмуренно молчала, натянув на лицо одеяло.

Я продолжил:

— Представляешь, какую власть даёт возможность усваивать любые озарения без ограничений?

— А ты представляешь?

— Конечно. Выбрал себе два ярких озарения, походил с ними, наделал кристаллов, а потом удалил и взял новые. Сегодня ты славный священник, завтра — могущественный целитель, а послезавтра — варишь лучшее озарённое мясо или танцуешь под куполом Дома Танца. Да для тебя все Пути открыты!

— Это не может быть так просто, — запротестовала Реоа, высунувшись из одеяла.

— Почему?

— У каждого озарения есть обратная сторона. Наверняка нельзя бесконечно менять озарения. Чем-то придётся расплачиваться.

— Даже если и так, то остальные люди всю жизнь владеют лишь теми озарениями, какие выбрали в Доме Опыта по настоянию старших сословия. Это узаконенное рабство предназначения.

— Предназначение — это личный выбор… — ответила Реоа.

Ей явно не нравилось, к чему я клоню.

А я клонил далее:

— Тебе не смешно, что в Дивии скрывают полезные озарения от прирождённых жителей, а падший Диаба запросто их выкрал?

— Совсем не смешно. Кроме того, откуда ты знаешь, что это озарение есть у кого-то в Дивии? Это только твои догадки.

— Ты просто боишься признать самой себе, что Диаба и его соратники хотят захватить Дивию не из-за того, что они злобные низкие и болваны, а чтобы раздать озарения всем без ограничений. Никаких запретов, никаких сокрытий. Озарения каждому и даром.

— Мало ли чего он там хочет. Мы ему не позволим.

— А теперь представь, если об этом намерении Диабы узнают дивианцы?

— Ну, представила, и что?

— У Свободной Вершины появится много сторонников. Если уже не появилось.

— Этой гадости ты начитался в скрижалях жены Диабы?

— Нет, сам додумался.

Реоа выскользнула из-под шкуры и начала натягивать серые портки, похожие на сложенные в несколько слоёв боксёрские шорты. Максимально неэротичное нижнее бельё.

Одевшись, Реоа сказала:

— Мы все изменились в плену. Но ты изменился хуже всех.

— Это из-за бороды? Мне тоже не нравится. Но в Свободной Вершине напряжёнка с брадобреями.

Горько усмехнувшись, Реоа пролезла в окно и пропала в ночной темноте.

Пару минут я грустно смотрел на огонь. Потом подбросил в него дров и взял с блюда ещё кусок мяса на кости.

Фиаско с Реоа не сильно меня расстроило, всё-таки мой организм подорван работой в Нутре. Кроме того… я осознанно не захотел изменять Нау. Оторванность от жены и ребёнка, вообще от жизни в Дивии и от долга небесного воина, достигли за эти дни такого размера, что я натурально плакал, вспоминая о них. Вероятно, эта чувствительность тоже результат мучений, в которых я рожал световодные пути.

Я грыз мясную кость, всхлипывал и поглядывал на сундук с записями жены Диабы.

За предстоящие свободные дни мне нужно ознакомиться с наследием Льва Эммануиловича Иванова, он же Чуари Гонк, она же, как я догадался, Морская Матушка. Это её образ запечатлён в статуях, мозаиках и в «Игре Света» в подводном храме.

✦ ✦ ✦

Я уже успел покопаться в наследии Чуари Иванова, поэтому понимал с чего начинать.

Все записи сделаны краской на свитках светлой кожи. Записи на русском языке, хотя в поздних свитках встречались целые куски на дивианском. Вероятно, Морская Матушка путала языки.

Свитки разделены на несколько неравных наборов по нескольку десятков в каждом. А наборы разложены по отсекам сундука. Некоторые свитки обвязаны лентой из ткани. К лентам прикреплены кожаные бирки с вырезанными на них русскими словами. Я наугад прочитал бирки на свитках из разных отсеков.

«Размышления об озарениях»

«Семья и род Гонк»

«Дети Дивии и их смертность»

И прочее в таком духе.

Один внушительный пучок свитков обвязан серой тканью. На бирке вырезано «Важное для иссл.» Вероятно, слово «исследования» не поместилось.

Некоторые бирки вызвали особый интерес:

«13 год, лето, Дом Опыта и попытка бегства»

«17 год, весна. Покушение на Гуро Каалмана и его последствия»

«20 год, зима. Восстание и падение»

Лев Эммануилович завёл собственное летоисчисление со дня переноса в Дивию. Даже помесячный календарь организовал.

Но было много бирок без даты, например:

«Мысли о происхождении серого мяса и его граней»

«Природа серого мяса и формирование первых людей»

«О дивианском языке и о том, что он — не язык»

«Искажения времени и оптические иллюзии пространства на Озере Мрака»

«Карты доисторического мира и привязка к географическим реалиям XX века»

Судя по всему, Лев Эммануилович намного дальше меня продвинулся в понимании происхождения Дивии и озарений. Некоторые заголовки обещали рассказать о строительстве Дивии, о работе озарений, о Первых Жителях, которых Лев Эммануилович называл «предтечами», и многое другое, ещё мне совершенно непонятное.

Тянуло прочитать их прямо сейчас, но для начала надо понять, каков автор этих записей? Можно ли ему верить, или всё это записки сумасшедшего демона?

Пучок из пяти свитков озаглавлен «Низкие царства и общественный порядок в них». В нём исследователь излагал свой взгляд на геополитическую ситуацию в доисторическом мире и как её использовать для освобождения от тирании Неба. Правда, все свитки обвязаны ещё одним куском кожи с надписью: «Пройденный этап. Архив».

В самом большом отсеке лежал внушительный набор из сотни свитков, обвязанный не лентой, а вязкой небесного стражника. К ней приделана не кожаная бирка, как на остальных, но дощечка, с выжженным заголовком:

ОПЕРАЦИЯ «ВОЗМЕЗДИЕ»

ОРГАНИЗАЦИЯ ВООРУЖЁННОЙ БОРЬБЫ ПРОТИВ ЛЕТУЧИХ УГНЕТАТЕЛЕЙ В УСЛОВИЯХ ДОИСТОРИЧЕСКОГО МИРА

Одно лишь название объяснило многое.

Свитки, посвящённые жизни Льва Эммануиловича до переноса в Дивию, сложены в одном отсеке сундука. Все с бирками названий: «Рождение и детство (1898-1906)», «Гимназические годы (1907-1915)», «Петербург 1915-1918», «Гражданская война» и так далее. Это полная дивианская автобиография Льва Эммануиловича Иванова и его трансформации в Чуари из рода Гонк.

Начал с «Рождения и детства»: