Памяти звёзд

Все истории имеют своё начало. Одни летописцы утверждают, что эта началась задолго до его рождения — там, где берут истоки все рассказы человечества. На крохотном голубом шаре, именуемом Землёй. Священной планете, что дала миру Праматерь, явление которой ознаменовало новую золотую эпоху в истории людей. Другие же считают, что всё началось гораздо позже, когда воспоминания о былом величии угасли. Когда Земля превратилась в миф, а Иггдрасиль был поделен между девятью домами Старшей Крови. Когда в столицу Империи Асов прибыла неожиданная гостья.

Асгард — вечно сияющая звезда Империи Асов! Так величественно описывают столицу могущественного царства те, кому посчастливилось ступить на эту священную землю.

Планета окутана покровом бескрайних лесов, раскинувшихся по её поверхности словно живой, дышащий организм. По легендам, многие деревья были привезены с самой Земли, и потому Асгард несёт в себе нерушимую связь с колыбелью человечества. Могучие стволы деревьев, чьи кроны теряются в облаках, кажутся хранителями древних тайн, а их ветви, покачиваясь на ветру, шепчут истории далёкого прошлого. Некоторые деревья достигают такой высоты, что их вершины сливаются с небесами, а корни, пронизывая толщу почвы, уходят в самое сердце планеты.

Лазурные моря Асгарда — одно из самых поразительных чудес этого мира. Их вода так прозрачна, что кажется, будто сквозь неё можно заглянуть в саму глубину вселенной. Под светом далёких звёзд они сверкают, зачаровывая каждого, кто осмелится взглянуть на их необъятные просторы. Волнение волн напоминает дыхание самой планеты — размеренное, но исполненное скрытой мощи. А ночью, когда светило исчезает за горизонтом, моря загораются мягким фосфоресцентным свечением.

Небеса столицы рассекают вороны. Эти древние создания, рожденные мастерством легендарного Мимира, не были обычными птицами. Чернокрылые стражи — глаза и уши Империи — несли свой вечный надзор над Асгардом. Их проницательные взгляды следили за каждым движением его обитателей, но особенно много их кружило над дворцом императора.

Белоснежные стены дворца сияли, словно сам лунный свет обрёл форму, материализовавшись в грандиозное строение. Фасады, украшенные рубиново-красными кристаллами, переливались оттенками крови и золота. Сквозь лёгкие облака башни и шпили устремлялись к звёздам, а лестницы, выкованные из лунного серебра, извивались, словно тропы, ведущие на небеса. От них стекали потоки призрачного света, придавая всему дворцу иллюзорный, почти неземной облик.

Дворцовая площадь, выложенная сверкающим обсидианом и прозрачным кварцем, отражала небесное сияние, создавая иллюзию, будто земля и небо слились воедино. В самом центре возвышался монумент, увенчанный статуей Одина. Его взгляд был устремлён в бесконечность космоса, к древней Земле — прародине человечества. В руке Великий сжимал копьё Гунгнир, символ власти и справедливости, с которым он покорил дикие просторы вселенной, позже названные Иггдрасилем.

Вдоль краёв площади выстроились величественные колонны, каждая из которых украшена искусной резьбой, повествующей о подвигах великих Наследников Крови прошлого. Эти колонны поддерживали арочные галереи, по которым можно было прогуливаться, наслаждаясь видом на горные просторы, уходящие за горизонт. Свет, проникая сквозь хрустальные витражи, окрашивал их в мерцающие оттенки синего и серебра.

Под пристальными взглядами крылатых валькирий по площади степенно двигались представители домов Младшей Крови. Их облачения — великолепные мантии, расшитые золотыми и серебряными нитями, — струились по обсидиановым плитам, издавая едва слышный, шелестящий звук. Голоса Младших звучали тихо, перетекая в мелодию, доносящуюся издалека, из-под арок галерей. В их лицах читалась гордость за принадлежность к древним родам, а в сдержанных движениях — уважение к святыне, где они находились. Некоторые останавливались у подножия статуи Одина, склоняя головы в почтении и шепча слова древних молитв.

Некоторые из представителей Младшей Крови вели за собой детей — юных наследников, с трепетом и восхищением смотрящих на всё происходящее. Их взгляды были прикованы к валькириям, и в этих детских глазах уже пылала мечта — однажды стать достойными защитниками Асгарда, чтобы заслужить право войти в Вальгаллу, обитель крылатых воительниц и вечный рай для храбрых воинов.

Высоко в небе, среди парящих воронов, один из них замер, устремив свой взгляд вниз. Его чёрные глаза зацепились за мужчину, уверенно шагавшего по площади. Он был облачён в зелёные доспехи, украшенные золотом. В тот же миг площадь погрузилась в тишину — все разговоры стихли, а собравшиеся Младшие преклонили головы перед ним.

Явился последний из Дома Ётунов, известный не только в стране асов, но и далеко за её пределами. Локи II, Повелитель Теней.

***

В просторной зале, залитой мягким светом, возвышалось огромное зеркало. Почти вровень с потолком, четырёхметровое зеркало с трёхметровой шириной казалось древним молчаливым стражем. Перед ним, внимательно всматриваясь в своё отражение, стоял мужчина. Его белоснежные одежды, украшенные тонкими узорами из золота и серебра, были сотканы из паутины джиджунского паука — ткани столь прочной, что могла выдержать удар клинка, и столь лёгкой, что струилась при малейшем движении. На поясе, инкрустированном драгоценными камнями, покоился кинжал. С виду простое, даже скромное оружие, в его руках оно превращалось в инструмент безупречного смертоносного искусства.

Серебряные волосы мужчины были аккуратно зачёсаны назад, придавая его облику аристократическое изящество и налёт древней эпохи. Лицо, несмотря на резкие, суровые черты, сохраняло удивительную молодость — словно время не властно над ним. Однако глаза... Чёрные, как бездонные омуты, а их белые зрачки, едва различимые, почти не реагировали на свет.

Тор был из Старшей Крови, потомком самого Великого Одина. И только его родовая сила позволяла ему сохранять рассудок перед лицом видений, что являлись в отражении. Это зеркало не было простым — оно было судией. Оно испытывало каждого, кто осмеливался заглянуть в его глубины, открывая путь лишь тем, кто достоин. За его гладкой поверхностью скрывалось искажённое измерение, в котором предки Тора сокрыли Залы Памяти — величайшее хранилище знаний, реликвий и тайн. О тех, кто существовал задолго до асов — о Первородных Эонах, о падении Великих, о галактике, погребённой в огне.

И вот зеркало вспыхнуло мягким сиянием, признавая его право. Без колебаний Тор шагнул вперёд.

Он оказался в огромном зале, где высились сотни дверей, каждая из которых скрывала свои тайны. Его внимание привлекла одна — скромная, потёртая, почти незаметная среди прочих. Медленно, с благоговейной осторожностью, он распахнул её.

За порогом раскинулась просторная комната, стены которой вибрировали, переливаясь живым металлом. В рельефах серебряных пластин оживала вся история его рода. Он видел эпические сражения и великие победы, видел преступления и падения, что навеки запятнали честь народа асов. Вспомнилось детство. Когда-то его отец, неумолимый и жестокий, водил его по этим залам, как проводник по лабиринтам прошлого, раскрывая не только славные свершения их рода, но и самые тёмные, невыразимые тайны, известные лишь избранным.

На одной из массивных фресок изображён сам Один, правитель судеб, восседающий на троне звёзд и небес. Эта сцена запечатлела момент, когда страх и паранойя затмили его разум. Под влиянием этих тёмных чувств Всеотец повелел валькириям уничтожить царство Мимира — древнего друга и мудреца, чьи знания вызывали в нём трепет и зависть. Космические корабли асов окружили планету Мимира, утопающую в бескрайнем океане. Небеса раскололись, и десятки тысяч валькирий с раскалёнными добела мечами, несущими смерть и разрушение, спустились с небес, словно крылатые ангелы гибели. Океан закипел и окрасился кровью. В тот момент, когда последняя крепость Мимира пала, Один, облачённый в чёрную броню, словно воплощение безжалостного правосудия, спустился на опустошённую планету, чтобы лично завершить начатое.

Другая история рассказывала о смерти старшего сына Одина — Тора Громовержца, первого принца Асгарда, чьё имя должно было стать символом силы и доблести. Но правда о его гибели скрывалась во тьме и позоре, а не в славных рассказах о доблести и храбрости. Как гласила фреска, Тора Громовержца отравила одна из его наложниц, пленённая асами во время разграбления её родной планеты. Пылая ненавистью к сыну Одина, она хладнокровно спланировала его смерть, воспользовавшись доверием, которое он к ней испытывал. Эта трагедия стала позорным пятном на репутации семьи Одина, и, чтобы скрыть этот постыдный эпизод, была придумана героическая сага. Согласно которой, Тор сразился с ужасающим, хтоническим драконом, чьё появление грозило разрушить Асгард. В эпической битве, развернувшейся в холодных просторах космоса, Тор одержал победу, но получил смертельные раны. Вознесённый к Праматери, он стал героем, чьё имя навеки вошло в историю.

Тор был девятнадцатым носителем этого славного имени и в детстве часто задавался вопросом, почему ему дали именно это имя. Однажды, набравшись смелости, он спросил об этом своего отца. Старый Грюйнхир с глубоким и непроницаемым взглядом ответил лишь: «Так надо!».

— Я был уверен, что найду тебя именно здесь! — раздался знакомый голос, вырвав Тора из глубокой пропасти мрачных размышлений.

Тор вздрогнул, словно пробуждаясь от затяжного сна, и медленно повернулся на голос.

— Локи... — с лёгкой печалью в голосе произнёс он. Его взгляд задержался на своём названном брате дольше обычного. То, что должно было быть смертельной ловушкой для любого, кто осмелился бы проникнуть в Залы Памяти, не представляло опасности для Локи. Он всегда был исключением, всегда находил лазейки, о которых другие не догадывались. — Рано или поздно ты расскажешь мне, как тебе удаётся пройти зеркало, — добавил Тор, невольно выдавая в голосе восхищение.

Локи, ухмыляясь, сделал лёгкий жест рукой,.

— Это проще простого! — его голос звучал весело, почти насмешливо. На первый взгляд Локи выглядел как обычный смертный: высокий мужчина с длинными тёмными волосами и хищной улыбкой. Однако под этой внешней оболочкой скрывалась мощь Старшей Крови. — Обмануть зеркало не так уж сложно, как тебе может показаться. Нужно просто быть тем, кто ты есть — и в то же время тем, кем не являешься.

Тор вздохнул, глядя на Локи.

— Отец до последнего не верил, что ты тайно проникаешь сюда, — с грустью заметил он, вспоминая суровый лик Грюйнхира, его жесткость и непреклонность.

Локи, не сдержав короткий смех, прикрыл небесно голубые глаза на мгновение, словно вспоминая.

— Он всегда был упрям, — произнёс он с лёгким презрением, но в глубине всё же уважал жестокого императора. — В конце концов, у нас у всех свои секреты, разве не так?

— Если ты здесь, значит, наши подозрения подтвердились? — Тор резко сменил тему.

Локи слегка склонил голову, оглядывая старинные стены, на которых свет падал тускло и неохотно.

— Более чем, — ответил он, задумчиво касаясь одной из древних фресок. — Младшие из Мидгарда действительно отправляли своих послов в Хельгард, но вот о чём они говорили с отпрысками Хель, мне не удалось узнать.

Тор нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное.

— Если они о чём-то договорились, значит скоро мы об этом узнаем, — сказал он хрипловатым голосом.

— Когда увидим их флот у наших миров! — хмыкнул Повелитель Теней.

Локи на мгновение замер, его взгляд упал на одну из стен, украшенную фреской с изображением Фрейи, жестоко убивающей своих детей.

— Никогда не понимал, почему вы, асы, так стыдитесь этого. Великая Фрейя поступила так не ради прихоти. Почему бы не рассказать всем, что на самом деле произошло? В конце концов, мы — Наследники Крови. Нас избрала судьба совершать и великие, и страшные дела! — Его взгляд впился в глаза Тора. — Ты выглядишь ещё более угрюмым, чем обычно. Что-то случилось?

Тор долго молчал, погружённый в воспоминания, которые тяжким грузом давили на его сердце. Он вспомнил день, когда впервые держал на руках свою дочь Гуду. Её появление озарило тёмные стены дворца, как рассвет среди ночи. Её рождение стало настоящим чудом, которое асы праздновали целый год.

— Гуда была для нас даром, — медленно произнёс Тор, не глядя на брата, его голос был низким и хриплым. — Благословением, ниспосланным Праматерью.

Он вздохнул, и в этот вздох было вложено всё его страдание.

Они с Локи покинули Залы Памяти и теперь шли по широким коридорам дворца, где слуги с почтением склоняли головы перед ними.

— Доктора сказали, что время, которое она может проводить вне стазисной камеры, сокращается, — продолжил Тор, и его голос дрожал от боли, хотя внешне он казался спокойным. — Аберрационные процессы в её теле усиливаются, и даже стазис только замедляет, но не останавливает разрушение. Они считают, что это может быть последний раз, когда мы сможем её разбудить. И то — всего на пару дней, — его голос почти сломался. — Моя дочь умирает.

Локи молчал, не было нужды говорить.

На Тора внезапно нахлынули воспоминания о днях, когда его дочь, Гуда, впервые проявила силу Старшей Крови. Её голос обладал разрушительной мощью, столь редкий и ценный дар, даже среди самых сильных из Старших. Каждое её слово могло раскалывать скалы, повергать в ужас врагов, и Тор был безмерно горд. Гуда с пылом уверяла отца, что с такой силой она сможет одолеть любого врага, вновь объединить весь Иггдрасиль под властью истинных потомков Одина.

В день своего совершеннолетия, полная решимости доказать свою силу, Гуда тайно уговорила Локи взять её на охоту за чудовищами Хель. Она знала, что Тор никогда бы этого не позволил, поэтому не сказала ему ни слова. Дворец был в смятении, когда обнаружили её исчезновение. Слуги носились по залам в поисках, но скоро она вернулась триумфатором, держа в руках отрубленную голову древнего дракона. Народ ликовал, приветствуя её как новую героиню Асгарда. Празднества продолжались несколько дней, воспевая её подвиг. Локи, однако, на время исчез из дворца, понимая, что Тор едва сдерживал ярость, а Алфхилд, чья любовь к дочери граничила с безумием, была готова задушить Повелителя Теней за его безрассудный поступок.

Теперь, вспоминая эти моменты, Тор чувствовал, как его гордость перемешивалась с невыразимой болью. Он закрыл глаза, пытаясь удержать в памяти те счастливые дни, когда Гуда была полной жизни и энергии.

— Старшая Кровь... — наконец произнёс он с горечью. — Великий дар... Но для неё он стал проклятием. И я бессилен что-либо изменить.

Тор замолчал, его грудь сдавило тяжёлое осознание своей беспомощности. Локи, стоявший рядом, наблюдал за братом с выражением, которое сложно было прочесть. Он никогда не был близок к выражению эмоций, но что-то в глазах Локи отражало понимание и сострадание.

— Тор... — начал он, его голос был мягким, лишённым привычной насмешки. — Я понимаю твою боль. Мы все ощущаем её. Возможно, где-то есть древнее знание, которое мы упустили. Артефакт, что поможет её спасти. Я готов перерыть все уголки вселенной и...

Локи прервала появившаяся на их пути фигура Алфхилд. Тор напрягся, когда увидел её выражение лица — тревога, беспокойство, даже страх, всё это было в её ярких, словно звёздные галактики, глазах.

Алфхилд была воплощением красоты и силы. Её волосы, мерцающие, как плазма, источали ярко-белое сияние, как у воительниц древних времён. Её наряд, как всегда, выбивался из традиций асов. Вместо роскошных платьев и корон, она предпочитала практичный комбинезон, напоминающий одеяния валькирий. На её поясе висел кристальный меч, излучающий холодное синее свечение.

— Что случилось? — голос Тора, обычно громкий и уверенный, дрожал от неприкрытого волнения. Сердце его сжималось, предчувствуя самое худшее.

— Лучше тебе самому это увидеть! — её голос прозвучал встревоженно, почти умоляюще. Не сказав больше ни слова, она быстрым шагом повела Тора за собой, не оборачиваясь назад.

Алфхилд была права: чтобы поверить, ему нужно было увидеть всё собственными глазами. Перед ним стояла женщина в чёрной мантии. Мантия, как живая, обвивала её тело, словно тёмные тени, её движения были медленными, грациозными, но в то же время лишёнными какой-либо жизни, как будто она была куклой, управляемой невидимыми нитями. Лицо женщины скрывала странная маска, сделанная из тёмного зеркала, отражающего свет так, что даже взглянуть на неё было сложно, даже Тору, который привык к виду ужасов и чудес Истока. Её волосы, огненно-рыжие, танцевали вокруг, будто сами по себе, пылая как языки пламени, то усиливаясь, то затихая, в зависимости от движения мантии. За её спиной стояли две валькирии, неподвижные и собранные, их руки крепко сжимали оружие, готовое в любую секунду обрушить на незваную гостью карающий удар, если она осмелится на что-то лишнее.

Женщина оглядывалась медленно, словно изучала каждую деталь помещения, и казалось, что её взгляд проходит не через глаза, а через искажённые отражения её зеркальной маски.

— Тор... Как же асы любят давать своим детям это имя, — наконец заговорила она, и её голос эхом разнёсся по залу, но звучал странно. Она говорила то шёпотом, то криком, её голос ломался, как колокольный звон на ветру. — Сколько вас уже было? Ах да, вы, ваше величество, если не ошибаюсь, девятнадцатый по счёту! — в её голосе звучала едва заметная усмешка, подчёркивая сарказм.

— Я ожидала большего от господина народа асов. Роскошный приём в тронном зале, парад в мою честь... А вместо этого меня бросили в этот подвальный угол, — продолжала она с ядовитой ноткой в голосе. — Впрочем, здесь уютно, — добавила она.

Тор шагнул вперёд, и его мощная фигура нависла над женщиной.

— Тронный зал для достойных! — грозно произнёс он. Его голос эхом разнёсся по каменным стенам, отражаясь и умножаясь, как будто сами залы дворца вторили ему.

Локи, скрытый в тени одной из колонн, наблюдал за этим необычным визитом с напряжённым вниманием. Гостья была загадкой, окутанной легендами. Одни шёпотом утверждали, что именно она принесла чуму, которая поглотила сотни звёздных систем много веков назад. Другие говорили, что она была ученицей самой Медеи, древней колдуньи, и что она даже пережила свою наставницу, что уже само по себе было чудом.

Тор бросил быстрый взгляд на Алфхилд, которая стояла на шаг позади него.

— С ней был кто-то ещё? — спросил он, и его глаза сверкнули ледяным блеском.

— Нет, — ответила Алфхилд, на мгновение встретившись с его взглядом. — Я велела тщательно обыскать её корабль. Никого не обнаружили.

— Хорошо. — Тор кивнул и посмотрел на незваную гостью. — Говори, ведьма, зачем ты пришла в мои залы? Почему оскверняешь мой дом своим присутствием?

Женщина медленно, но уверенно выпрямилась, её огненные волосы заструились вокруг. Она подняла голову, и за зеркальной маской на мгновение вспыхнули холодные отблески.

— Вы, потомки Одина, никогда не отличались вежливостью, — произнесла она с явным презрением. — Лишь оружие и мёд занимают ваши мысли. — Её голос стал холоднее, тише, и в нём зазвучал стальной оттенок. — Я пришла к тебе, Тор Копьеносец, по делу.

— Ведьма из Фир Болг! Какая неожиданная встреча! — Локи шагнул вперёд, выходя из тени, и присоединился к разговору. — Вежливость, наверное, состояла бы в том, чтобы отсечь тебе голову или отдать её на милость твоим сородичам. Слышал, Туата Де Дананн объявили за твою голову немалую награду, — он склонил голову, его глаза сверкнули хитростью.

Ведьма пропустила насмешку Локи мимо ушей, не обращая внимания на его слова. Она склонила голову, будто приглядывалась к нему через свою зеркальную маску.

— Кто это у нас тут? — произнесла она издевательским тоном. — Уж не Локи ли, бедный сиротка!

Локи мгновенно напрягся, его лицо помрачнело. Губы его сжались в тонкую линию, а рука скользнула к рукояти меча. Ведьма осмелилась говорить голосом его матери.

— Кем ты себя возомнила, тварь? — его голос стал холодным и твёрдым, как лёд. Он вытащил меч, его клинок засиял зловещим светом.

В ответ её голос вновь изменился. Это был хор из тысячи душ, переплетающихся в одну зловещую какофонию.

— У меня много имён... — прошептала ведьма, и её слова, будто ядовитый дым, проползли по комнате.

Тор шагнул вперёд

— Я не позволю осквернять эти залы твоим именем, ведьма! — его голос раскатился, как гром. — Говори, зачем ты пришла, и молись, чтобы твоя причина убедила меня не выдать тебя Туата Де Дананн!

— Ты, великий и благородный Тор, можешь убить меня здесь и сейчас. Или отдать дознавателям туата, — оно стала говорить голосом Гуды. — Но тогда аберрация, которая уничтожает твою дочь, сделает своё дело. А если слухи, которые бродят по домам Мидгарда, правдивы... она действительно последнее твоё дитя.

В комнате воцарилось напряжённое молчание. Рука Тора сжала её горло казалось, что её хрупкая шея сейчас переломится.

— Ты переходишь черту, ведьма! — прорычал он, с трудом сдерживая ярость.

Она вскинула руки.

— Я могу её спасти! — выкрикнула она, и Тор ослабил хватку.

Алфхилд, стоящая рядом, мгновенно выхватила меч, её глаза вспыхнули огнём отчаяния. Ярость матери, потерявшей надежду, была всепоглощающей.

— Ты лжёшь! — выкрикнула она, её меч сверкнул в воздухе. — Как смеешь ты играть на нашей скорби?

— Я?! Лгу?! — колдунья театрально коснулась своей белоснежной шеи. Её голос был пропитан сарказмом. — Я никогда не лгу! — она тихо рассмеялась. — Вы можете сомневаться, но, как и вы, я в отчаянной ситуации, — её голос вновь изменился, став зловещим шёпотом. — Я прекрасно осознаю, куда пришла, но у меня нет выбора. Как, впрочем, и у вашей дочери, — она повернула голову к Алфхилд. — Видеть, как твой ребёнок превращается в аберранта — это худшее из всех возможных наказаний. Уж я-то знаю. Поэтому предлагаю сделку: вы помогаете мне, а я спасаю вашу дочь.

Алфхилд сжала рукоять меча так, что костяшки побелели. Глаза её метали молнии, но за яростью пряталась надежда, отчаянная и мимолётная.

— Как ты собираешься её спасти? Не помню, чтобы твоё чёрное колдовство хоть когда-то могло исцелять, — Локи сузил глаза, глядя на ведьму с опасливым недоверием.

Тор и Алфхилд обменялись взглядами. Их лица выражали одновременно отчаяние и слабый проблеск надежды — той, что, казалось, уже давно угасла.

— Лекарства не существует! — воскликнула Алфхилд, её голос дрожал, в нём смешались гнев и боль.

Колдунья не сразу ответила.

— Её Величество права... но лишь отчасти, — наконец сказала она. — Лекарство существует. Амброзия!

Слова прозвучали, как гром среди ясного неба. Все в комнате замерли. Даже валькирии, которые всегда сохраняли хладнокровие, не смогли скрыть своего удивления.

— Амброзия?! — Локи расхохотался, его смех был полон горького скепсиса. — Не считай нас за идиотов! Последний фиал с амброзией уничтожили тысячи лет назад.

— Я знаю, где можно найти ещё! — ответила она.

Тор внимательно посмотрел на свою супругу. В её глазах он заметил то, что не мог игнорировать — искру надежды, такую яркую и мучительную, что она казалась ослепляющей.

— Допустим, ты говоришь правду, — наконец произнёс Тор. — Что ты хочешь взамен?

Ведьма на мгновение замерла.

— Ты же не собираешься верить ей? — возмутился Локи, его голос дрожал от недовольства. — Если Туата Де Дананн узнают, что мы заключили с ней союз...

— Довольно, Локи! — Тор прервал его, не отрывая взгляда от ведьмы. — Назови свои условия.

Ведьма тихо засмеялась, её смех звенел в воздухе, как колокольный звон.

— О, ничего сложного, — отмахнулась она. — Всего лишь небольшая услуга в одном деле. — Она сделала паузу. — И называйте меня Айфе.