Пар и звезды

Выйдя из каюты и прошагав десяток метров в направлении трюма, Рудольф почувствовал, как корабль заметно тряхнуло. Интуитивно он вытянул руку, и опираясь на стену подождал окончания тряски. Стены утихли, но пройдя еще от силы пятнадцать шагов, он, потеряв равновесие из-за нового толчка, повалился прямо на железный пол. Потерев ушибленное плечо, он тем не менее встал, и пошел дальше. Подгонял его всунутый в нагрудный карман коммуникатор, из которого, хоть и женским, но весьма низким и твердым голосом звучали требования немедленно явиться на место.

Рене говорила про какую-то помощь, но будто бы нарочно не говорила, что все-таки нужно сделать. Потирая глаза, и лениво зевая Руди не спешил, медленно перебирая ногами, направляясь в трюм. Парень знал корабль как свои пять пальцев, но в тряске, и спросонья даже ему начало казаться, что ориентироваться на Чепаццо не так просто.

Рене тем временем не собиралась оставлять его в покое. Каждые две минуты, коммуникатор издавал короткий писк, за которым следовала тирада требований поспешить. С каждым разом, агрессивность тона и число ругательств в сообщении непременно росли.

Странно, Рене не из тех, кто любит покричать. Быть может, Руди должен был понять, что ситуация нарисовалась не совсем обычная, но он списал все на то, что девушка тоже недавно проснулась, а от того не в духе.

Рудольф, однако, перестал обращать на коммуникатор внимание. Тряска корабля подсказывала, что Чепаццо сходит с бриджа. Значит самое время перетаскивать груз. Дело не на один час: Содрать все возможные маячки и пломбы; Проверить целостность товара; потом каким-то образом опломбировать груз снова, перенести на челнок, и, если не повезет, отправится на этом челноке на планету. Там помимо все тех-же погрузок и проверок, ждет общение с целым рядом личностей, из общих черт, у которых можно выделить лишь скупость, беспринципность и исключительную изворотливость.

«Мда… - подумалось Рудольфу, - не так я представлял будни контрабандиста, до того, как меня занесло на Чепаццо».

Несмотря на тряску и нежелание работать он все-таки добрался до трюма. К его удивлению, вместо обычной картины бурной, но скучной деятельности, он заметил, как целая толпа собралась вокруг стыковочного шлюза на левой стене трюма. Из самого шлюза, в помещение тянулось несколько очень тонких, но заметных струек то ли пара, то ли дыма.

«А-а, - мысленно протянул Руди, безошибочно поняв, симптомом чего был этот пар – в приводах короткое замыкание. Весь сыр-бор из-за перспектив разгерметизации груза. На бридже такие повреждения стыковочных узлов являются нормой. Из-за чего только было поднимать истерику и собираться вокруг неполадки?»

Но учел Руди двух вещей:

Первое – к левому стыковочному модулю присоединялся отнюдь не грузовой прицеп, а орудийный комплекс. Замыкание и разгерметизация вблизи целого букета разнообразных орудий и снарядов, уже не были такими безобидными неполадками.

А второе - в иллюминаторах, вместо привычного вида корабля на бридже – зеленого пространства, окаймленного фиолетовыми вкраплениями, виднелась обычная чернота космоса. А значит, Чепаццо находился отнюдь не в подпространстве, а прямо в бескрайнем космосе. Теперь тряску корабля нельзя было объяснить сверхсветовым переходом. Объяснение было настолько же простым, насколько и ужасающим.

Шел бой. Быстроходные таможенные перехватчики типа «Констебль», своими скорострельными лазерами лишь безвредно царапали обшивку Чепаццо. Но вот корвет, издалека то и дело запускал смертоносные крупнокалиберные пучки плазмы. Каждый из них больно отражался на целостности несчастного транспортника.

В прочем, всех этих объяснений Руди не получил. Узнал он лишь о том, что боевой модуль мало того, что поврежден, так еще и на его борту находятся два человека. Один – канонир со стажем, Мигель, второй – зеленый новичок Эндрю.

Именно Эндрю со всей силы колотил по заклинившему люку узла, параллельно тому испуганно крича, о том, что все пропало.

Главным достоинством Руди было умение вовремя взять себя в руки и сконцентрироваться. Моментально поборов недавнюю сонливость, он сразу же взялся за работу. Голой рукой сорвав крышку с висящего справа от шлюза щитка, он взялся за отвертку. Отвертка, бесчисленные плоскогубцы, фикстеперы, фазатор, и еще уйма различных инструментов – все лежало в предусмотрительно принесенным кем-то из команды ящике Руди. Вообще, Рудольф строго-настрого запрещал кому-бы то ни было трогать свой арсенал, но сейчас механик был слишком занят устранением неполадки, чтобы думать о нарушении личных границ. Ловкие руки, с помощью отвертки за считанные секунды выкрутили винты внутренней крышки щитка. На вид, какие бы то ни было механические повреждения электроники шлюза отсутствовали. Ситуация давала надежду – может отошла какая-то плата, или оторвался провод. В общем, быть может поломка простая, и вытащить канониров из ловушки получится быстро и без больших усилий. Глаза механика забегали по платам, контактам и всем прочим многочисленным элементам сей непростой конструкции. Сосредоточенный поиск Рудольфа не сбивали ни грохот с качкой, ни вечный недосып, ни даже панические крики, напуганного до смерти, неудавшегося канонира.

Рудольф вдруг сконцентрировал внимание на одной конкретной плате. С десяток секунд его взгляд скользил по золотистым нитям на ней. Обратив внимание на маленькую, почти незаметную обуглившуюся спираль, Руди молниеносным движением руки выхватив из ящика щипцы и без остатка содрал горелый элемент. Вернувшись к ящику, он порылся в коробке с деталями, достал спираль, идентичную сломанной, и двумя искрометными, в прямом смысле слова действиями при помощи фикстепера припаял деталь к плате. Не особо заботясь о безопасности, без перчаток, и не возвращая на свое место крышку, Руди приказал пустить ток.

Все заработало!

Однако, ликование было крайне недолгим, любое удовлетворение, от решения проблемы испарилось, стоило из шлюза показаться Эндрю. Несчастный парень выглядел просто ужасно. Мало, того, что вся его одежда была измазана в крови, на спине виднелся огромный ожег, проплавивший куртку, и смешавший горелую ткань с запекшейся кровью. А лицо у Эндрю было настолько несчастным и испуганным, насколько это возможно.

Бедного, по сути еще мальчугана, тут-же схватили двое, неся беднягу в медпункт. А тем временем корабль вдруг тряхнуло сильнее, чем обычно. Рудольф прильнул к ближайшему иллюминатору, и к огромному облегчению увидел там зеленый фон. Они на бридже – бояться больше нечего. Бой, хоть и не очень удачный, но уже позади

Руди, хоть и с испугом, но при с не меньшим при том любопытством, решил взглянуть внутрь шлюза. Вместе с ним, любопытные взгляды туда-же устремили ещё несколько членов команды. Картина оказалась еще более жуткой, чем вид Эндрю. В луже собственной, стекающей на палубу крови, лежал Мигель. Точнее то, что от него осталось. Бледное, как лист бумаги лицо застыло в равнодушной гримасе. Руди как никогда почувствовал, насколько пусты и отдалены от человека трупы. Верхняя часть комбинезона плотно пропиталась густой, темной кровью. Похоже, замыкание электроники привело к буквальному замыканию. Канонира, не успевшего полностью пролезть в стыковочный блок, створки люка буквально разрезали на пополам.

Кто-то закричал от ужаса, кого-то вырвало. Рудольф же подумал лишь об одном:

«Придется долго убираться…»

И он был прав. Полностью вычистить стыковочный модуль удалось лишь за несколько часов. В процессе работы, к Рудольфу все-таки пришло осознание того, насколько серьезной была проблема. Экипаж Чепаццо только что потерял одного из своих членов. А когда уборка подошла к своему концу, и импровизированные горничные в потных промасленных комбинезонах, нервно курили тальс, из медпункта пришла информация, что и юный Эндрю, несмотря на старания дока покинул наш бренный мир.

Два человека за один рейс… за долгое время, это была самая большая единоразовая потеря на Чепаццо.

- Дурной знак. – пробормотала рыжая Рене. – Не к добру все это.

- Ну кто бы мог подумать, - едко заметил Элиот, имеющий свойства впадать в приступы колючей язвительности, когда происходило что-то действительно плохое. – Уже месяц подряд сплошные неудачи! Когда у нас вообще был последний прибыльный рейс. На новом Бержераке блокада, никаких больше поставок болейния.

- Ладно уж, - как обычно попытался сгладить углы Мэтью. – не так уж и плохо. На обороте драгметаллов, за вычетом всех пошлин, контрабандист много не сколотит. Галеаццо уже давно надо было свернуть эту лавочку самому.

Элиот недовольно вздохнул, выражая глубокое несогласие с Мэтью, но все-таки решил не спорить, а указать на другие неудачи. К тому же, таковых было еще совершенно немало.

- Бурый Выселковск, нынче под британской осадой. Я знаю упорство адмирала Константинова, а если учесть, что у него есть флот в полдюжины дредноутов… В общем, еще года два, пока даже он не осознает безвыходность своего положения, нам точно не видать ни мира в этом секторе, ни семян на вывоз.

- Будь проклята эта война. – Процедил Руди. - Когда бритты начали наступать на регионы кольца новой Волги, все вокруг этой струны стало наперекосяк.

- «Сегодня всегда хуже, чем вчера» - даже Мэтью отбросил свой оптимизм, и лишь горько шутил, передразнив слоган акционерного общества компании малого Арктура. – всегда так кажется. У давно уже все свои проблемы у всех принято на политику спихивать. Вон, говорят, что пока конфликт британцев со свободными колониями не перешел в вялотекущую фазу, по космосу летало меньше патрулей, и конвои не такие зубастые были. А до войны, вообще мир и спокойствие были, знай себе, летай, да вози контрабанду. Поди, если бы мы тут под ручку с первыми колонистами летали, то были и того богаче. А мне кажется чушь это все. Просто мы свою неудачу спихиваем то на судьбу, то на политику.

- Может оно и так. – задумчиво сказал Руди. – Да только пора для нас сейчас и вправду несладкая. С тех пор, как «Вой Харибды» развалился, в космосе пиратов, ренегатов и конкурентов, как собак не стрелянных. Такой картель был, а сейчас каждый сам по себе. Вот и приходится за каждую кость грызться.

- Зато теперь каждый сам по себе, и платить никому сверху не нужно. К тому же, торгуй чем хочешь, никто не запретит. – Снова ухватился за позитив Мэтью.

- Знаем мы таких сам-себе-начальников. – со сдавленной злостью пробурчал себе под нос Элиот.

- Это ты о чем? – не понял Мэтью.

- А это в продолжение истории семян. Мне Пьер говорил. Какой-то… - Элиот сделал паузу, сдерживая рвущуюся наружу нецензурщину. – В общем дурак какой-то вместо бесплодных гибридов, по астрономической цене толкнул обычный картофель, и теперь, в течении пяти лет вся торговля в секторе пойдет под откос.

В ходе последующего разговора, всплыло еще с дюжину подобных случаев. И Руди, и Рене, и Эл, и даже Мэтью, после такого обмена новостями отбросили последние сомнения. Наступили тяжелые времена. Было это понятно еще тогда, когда им пришлось отмывать от органов Мигеля шлюз. Все были напуганы, просто никто не хотел этого показывать, и от этого маскарада создавалось ощущение, что все не так плохо.

***

Раскуривая трубку, Галеаццо смотрел на желтоватый шар планеты – пункта назначения для их груза. Горели огоньки городов, которые как веснушки усеивали бледную, неприветливую поверхность. На орбите было почти пусто, как и положено викторианскому миру. Лишь редкие контейнеровозы летали на высокой орбите. Дым бесчисленных заводов покрывал лицо планеты загадочным туманом. Не было ничего примечательного, типичный мир каких сотни. По воле администрации, как муха в янтаре застывший на стыке девятнадцатого и двадцатого века. В уме Галеаццо пересчитал суммы чеков, которые будут выписаны за этот груз, и на секунду даже поблагодарил того контрабандиста, что привез в сектор картофель. В далекой перспективе это была бы катастрофа, но на короткой дистанции спекулятивный взрыв из-за этой шумихи, увеличил цену в несколько десятков раз. Если товар удастся сбыть без дальнейших происшествий, то последствия этой смертоносной погони удастся нивелировать сразу по завершению сделки, и даже после покупки нового боевого модуля в запасе останется не одна и даже не пять сотен тысяч фунтов.

Да, Галеаццо легко строил позитивные планы, несмотря на совершенно невеселые обстоятельства. Лонго в целом был оптимистом, иначе он бы не стал капитаном контрабандистского судна, и уж точно не продержался бы в этом опасном бизнесе с два десятка лет. Не будь он неисправимым весельчаком. Его тело давно бы весело над собственной постелью, или дрейфовало бы в космосе со смертельной дозой яда в крови.

И все-таки, на любое действие есть равное противодействие. Вот и сейчас, открыв дверь, выходящая из лазарета Элизает собиралась спустить капитана с небес на землю. По подавленному лицу Лиз, тонким рукам, ползущим в карман за зажигалкой, и дрожащим губам, сжимающим тонкую сигарету, все было понятно и без слов.

- Мертв? – задал Галеаццо вопрос, в ответе на который он совершено не нуждался.

Лиз промолчала, своей немотой решительно подтверждая это предположение.

- Что-ж… - чуть сдавленно. Намного более низким голосом чем обычно произнес капитан. – Ты сделала то, что могла. Пациенты иногда умирают, нет твоей вины.

- Это все, что тебя волнует? – С нескрываемой обидой выпалила Лиз. – У меня достаточно компетенции, чтобы понимать, где есть моя вина, а где нет. Тебя должны беспокоить другие вещи.

- Что ты имеешь ввиду? – Лонго попытался выдержать максимально спокойный тон. Привычка сохранять спокойствие и безэмоциональсть в любом наклевывающемся споре весьма помогла ему на жизненном пути.

- Я имею ввиду Эндрю. – продолжила напирать Элизабет. – Он ведь мальчишка. Ему двадцатый год шел. Ты своими авантюрами ему жизнь втрое сократил! – Галеаццо, стыдливо, будто он и вовсе не капитан, а мальчик перед мамой, вжал голову в плечи и молчал. – И Мигель, если ты не забыл, был таким-же, когда пришел на корабль.

- Они знали, на что шли. – прагматично, но неуверенно произнес капитан. – Я виноват, но делю эту вину с ними пополам.

- Вот именно! Виноваты вы, а цинковые гробы упаковываю я. Да что уж там, зачем я себя жалею? – Галеаццо в очередной раз сделал раздосадованный вид, он был бы рад почувствовать что-то по-настоящему. Вот только за двадцать лет кажется совсем безвозвратно разучился. - В конце концов, эти гробы кто-то получают. И уж точно не тебе приходится хоронить своих детей. А меж тем, за полгода эти кто-то схоронили уже дюжину наших.

- Я знаю… - вздохнул капитан. – просто сейчас тяжелое время, поэтому такая убыль.

Лиз бессильно облокотилась спиной на панорамный иллюминатор, она участвовала в этом споре уже слишком много раз, все дальнейшие аргументы Лонго ей были известны. Вместо очередной полемики, Доктор только уставшим голосом прошептала:

- когда это уже кончится?

- Скоро, уже совсем скоро. – Галеаццо обнял Элизабет, по-отечески, словно дочь, которой у него в прочем никогда не было. – надо только скинуть эту поставку. Эндрю и Миги, ведь не просто так умерли, верно? Денег нам хватит, чтобы залечь на дно, и переждать, пока все не утихнет.

Лиз посмотрела на Галеаццо с надеждой, тот хотел сказать:

«Главное, чтобы все пошло по плану».

Вдруг он осекся, постарался подобрать более оптимистичные слова, и чуть подумав, произнес:

- Все будет по плану.