Парень не промах

«Было время, когда хороший налётчик

ещё не поддавался регистрации.

Эти времена теперь вспоминают мертвецы,

расстрелянные порядком,

и у них дрожат истлевшие сердца

и кости ударяются одна о другую».

Вениамин Каверин. «Конец хазы»

ПРОЛОГ

В 1933 году рабочие предместья Ржевка и Пороховые уже входили в черту Ленинграда, но оставались глухой окраиной по причине размещения там опасного производства. На Ржевке возле Охтинского разлива стоял капсюльный завод «Краснознаменец», где также ремонтировали стрелковое оружие. Чуть ниже по течению, на Пороховых, с ним соседствовал Охтинский химический комбинат — фабрика баллиститов, взрывчатки и целлулоидного ширпотреба, совсем недавно отделённая от «Краснознаменца» в самостоятельное предприятие. Возле заводов селились рабочие. Бессемейные жили в казармах, а семейные обзаводились избами с огородом. Восточнее, за границей города, на территории административного Пригородного района начинались леса, финские деревни и поселения немцев-колонистов.

Вечером 29 августа в Пундоловском лесу возле старой железнодорожной насыпи грибники нашли трупы кладовщика мотоциклетного завода «Промет» Андрея Костромского и его жены Прасковьи Голубевой. Выстрелив им сзади в голову, убийца снял с рабочего ботинки, а с его супруги — жакет и забрал деньги. На следующий день в том же лесу были застрелены в затылок инженеры завода «Промет» Тихомиров и Сельцер — наповал, а собиравшая с ними грибы инженер Лидия Поппель тяжело ранена в голову. Женщину привезли в госпиталь Военно-медицинской академии и стали готовить к операции.

К этому времени появились результаты вскрытия, показавшие весьма необычный боеприпас, применение которого вызвало смерть Костромского и Голубевой.

В отделе кадров завода «Промет» начали негласную проверку.

1. Вася Панов спускается в ад

— Что скажешь, Вася? — насмешливым тенорком спросил начальник Первой бригады уголовного розыска Колодей. — Видел когда-нибудь такие пули?

Молодой опер Вася Панов дышал через раз. В секционном зале городского морга было чисто, но воняло нестерпимо.

«Зачем он меня сюда привёл? — думал Панов. — Эксперт доложил о вскрытии, а мы сразу встали и поехали? Почему меня? Почему начальник бригады приехал со мной?»

— Хотите, чтобы я проникся? — выдавил он.

— Хочу, чтобы ты посмотрел своими глазами и убедился, с кем мы имеем дело. Тебе полезно. Это не простая мразь, а сортовая, самого наивысшего разбора. Пять человек за два дня уложил.

— Я его уже ненавижу, Яков Александрович, — Вася еле сдерживался, чтобы не исторгнуть свои чувства и богатое внутреннее содержание на кафельный пол.

Колодей понял и кивнул.

— Я забираю вещдоки, — сказал он судмедэксперту.

Тот переложил пинцетом из кюветы поражающие элементы. Разметил пакетики.

Колодей расписался за них и сунул в карман кожана.

Вышли. Сели на скамейку.

Вася сунул в зубы папиросу. Торопливо зачиркал, ломая спички. Закурил.

— Провались они…

— Ты как будто с лица сбледнул, товарищ Панов? — поинтересовался начальник. — Никогда в морге не был?

— Да чего же, — Вася затянулся, закашлялся, зачастил сбивчиво: — Был. Что вы спрашиваете? Сто раз был. Только мне здесь не мёдом намазано… Я покойников не боюсь. Видел их, вы сами знаете. Я на нож пойду без вопросов, а мертвецкой не выношу, вы поймите. Противно.

— Молодой ты, — Колодей достал пакетик и выкатил на ладонь пару измазанных кровью и мозговой жидкостью светлых металлических шариков. — Что про это скажешь?

Вася едва не перекусил картонный мундштук.

— Похоже на картечь, — сквозь зубы отрапортовал он.

— Я месяц назад бросил курить, — сказал начальник бригады.

— Когда я дорасту, тоже брошу, — выдавил самый младший сотрудник.

Сидели. Колодей смотрел, посмеивался внутри себя, выжидал.

— Если определять, это не картечь, — примирительно сказал он и покатал на ладони два извлечённых из мозга шарика. — Это не свинец. Это легированная сталь. Вот эти — из головы Тихомирова, — от слов его к горлу Васи подступил ком. — Вчера по паре таких же вынули из мозгов Костромского и Голубевой. Могу поклясться, что сейчас то же самое достают из черепа Лидии Поппель. Какие будут ваши версии?

— Кто-то зарядил шарикоподшипниками револьвер, — быстро просипел Вася Панов и глубоко втянул ноздрями, чтобы восстановить дух.

— Вот и я так думаю, — Колодей катнул на ладони шарики и ссыпал в конверт. — Под увеличительным стеклом не рассматривал, но следов трения о нарезы не замечаю. В морге замерили диаметр шариков — семь и одна десятая миллиметра. О чём вам это говорит, коллега?

— Не знаю, — озлился Вася. — А о чём?

— А ты вспомни протоколы с места преступления. В обоих случаях тела лежали рядом. Всем он выстрелил в заднюю часть головы, то есть они даже развернуться не успели. Судя по диаметру шариков, это был трёхлинейный револьвер. Предположительно, наган — у него гильза длинная, влезет два шарика и для пыжа место останется. Скорее всего, револьвер с ударно-спусковым механизмом двойного действия. Ты пробовал быстро из нагана самовзводом стрелять?

— Пробовал, у меня же наган.

— И как тебе понравилось?

— Как кистевой эспандер очень хорош, — явил неожиданную сообразительность Панов. — Но стрелять — не особенно.

— А убийца ещё и попадал, — задумчиво сказал Колодей. — Он бил так стремительно, что никто не развернулся. Раз, два, три. Лидия Поппель обернулась на звук, и ту он поразил в движении. Сразу в лоб. При этом ему надо было все три раза подряд угодить в круг размером с кофейное блюдечко. У него была твёрдая рука.

— А вы смогли бы? — спросил Вася.

— Нет, — сказал Колодей. — И не потому, что я не стреляю в людей как в скот на бойне, а потому что не умею так метко стрелять. Это был человек с большим военным опытом. Может быть даже — белогвардейский офицер.

— Или призёр по стрельбе. Победитель соревнований, — оживился Вася. — Почему стрелял подкалиберными шариками? Потому что не хотел засветить своё штатное оружие в случае назначения баллистической экспертизы.

— Вот это мысль, — сказал Колодей. — А ты умный сотрудник, товарищ Панов. Только ты своими домыслами на наших телегу катишь.

— Вовсе не качу, просто выдвигаю версии, — мигом переориентировался Вася. — Мы должны рассмотреть все возможные предположения. Или это был не наган. Для какого ещё револьвера можно самому переснарядить патроны? Например, для смит-и-вессона номер три, у него используется обрезанная гильза от трёхлинейки и отечественный капсюль.

— У него калибр больше десяти миллиметров, — быстро сказал Колодей и добавил через секунду: — Десять и шестьдесят семь сотых, сорок четвёртый американский.

— Любой револьвер выстрелит шариком меньшего калибра.

— Для десятимиллиметрового револьвера нашли бы десятимиллиметровые шары. Этого добра на любом заводе навалом, — Колодей снова заговорил слегка подтрунивающим голосом, с любопытством поглядывая на бурлящего догадками подчинённого.

— Значит, надо искать завод, на котором работает любитель переснаряжать патроны.

— Любитель снаряжать мог у знакомого с завода нужных шариков попросить, — подтолкнул Колодей. — У него, скорее всего, сарайчик с верстаком в частном доме при заводском посёлке. Но патроны могли снарядить и в цеху, тайком от посторонних глаз.

— Значит, мастер и поставщик знакомы, они живут где-то рядом. Если все жертвы с «Промета», а убийства произошли возле Ржевке и Пороховых, значит, убийца может быть оттуда. И его знакомый с шариками от подшипников работает где-то там.

— Значит, надо искать мастерскую, в которой кустарным образом снарядили патроны, — решил начальник Первой бригады уголовного розыска. — Мастерская должна быть. Ты, товарищ Панов, и будешь её искать.

***

Вася Панов сошёл с 10-го трамвая на Ржевке и пошёл по Зиновьевской улице, оглядываясь. На такой далёкой окраине он ещё не оказывался, поэтому шанс встретить знакомого был невелик. Стемнело, похолодало, моросил дождь. Кепка промокла. И когда струйка воды протекла за шиворот, Вася поднял воротник старого пиджака, который давно сделался маловат, втянул голову в плечи и свернул к дому с вывеской «Рюмочная». Выбирать было не из чего и незачем. Рюмочная манила. Вася толкнул дверь, заглянул и незаметно для себя зашёл.

Там был буфет, освещённый неяркими светлановскими лампочками. Там был буфетчик — толстый, усатый, в белой рубашке и чёрном переднике. Он наливал пиво в гранёные кружки, которые исходили пеной и требовали отстоя, но буфетчик снимал фанеркой и совал круханы в жадно протянутые лапы посетителей. Там канарейки и щегол скакали в клетке. Там мат и неразборчивый говор хмельных рабочих висел над стоячими столами, а всю суету заволакивал густой табачный дым.

— Пива, — предупредил вопрос Вася Панов и выложил на блюдечко пять рублей, выданные на оперативные расходы.

Он сложил сдачу в кошелёк, взял кружку и понёс за свободный стол.

Относительно свободный, потому что за ним доедал ломоть хлеба возле порожнего стопаря пожилой небритый мужик.

— Не помешаю? — спросил Вася, ставя посуду на стол.

— Не помешаешь, если наливаешь, — пробурчал мужик и поднял голову.

На левом глазу у него было бельмо, но зырил он так, будто смотрел как раз им.

Про себя Вася окрестил его Мутным Глазом.

— Да без вопросов, — дружелюбно сказал он. — Пива?

— Водки! — прицепился к простоватому пареньку Мутный Глаз и добавил: — Давай сразу две, чтобы два раза не ходить.

Вася вернулся с двумя стопками, прикидывая, что дальше на оперативные расходы придётся добавлять из своих — водка обошлась в трёшку. Но и завязать разговор с завсегдатаем как-то требовалось. А дальше кривая вывезет.

Мутный Глаз сразу ополовинил стопарь и, занюхав корочкой хлеба, спросил, наклонившись к столу, как давнего, но нечастого знакомого:

— С какой целью пришёл?

«Ты — сотрудник угро, ты должен нападать и кусать», — всплыли в голове наставления старших товарищей, но то были давние речи в кабинете, а сейчас и в кабаке случай был совершенно другой. Вася не случайно приоделся в нелепый клетчатый пиджак, который стыдился надевать на службу. Он невесело хмыкнул и отпил пива.

— Цель? Жить, — сказал он и отхлебнул ещё. — Разбогатеть, — он достал мятую пачку и сунул в зубы папиросу. — А какая ещё цель бывает?

— Дельно мыслишь, малой, — Мутный Глаз маханул остаток водки и закусил хлебушком. — Соображения есть?

— Да есть кое-какие, — пожал плечами Вася и отпил немного пивка. — Есть соображения.

— Ну?

— Да как тебе сказать. Я тебя первый раз вижу.

Мутный Глаз кивнул. Взял другую стопку, поднял и стукнул в край пивной кружки.

— Удачи, малой.

Он медленно цедил сквозь зубы, не спуская с парня глаз и выжидая. Он не собирался кончать разговор. Пожелание удачи было не прощанием, а что-то вроде ободрения.

— Есть у меня свои соображения…

Вася помолчал под прицелом пристального внимания.

— Хочу патронов для нагана сделать, — в последний момент нашёлся Вася Панов между словами «изготовить» и «купить».

— А я думаю, чего ты тут рыщешь, — с разочарованием протянул Мутный Глаз. — Ты лягавый?

— Нет, — спокойно ответил Вася. — Можешь поспособствовать?

Мутный Глаз не удивился. Не отошёл от стола. Он как будто не ожидал иного ответа.

— Сделать? Ну, а что, сделать можно, — хрипло сказал он. — На Александровском рынке купи по тридцать копеек за патрон.

Было непонятно, издевается он или говорит просто для продолжения разговора. Вася уже считал.

«В пачке четырнадцать штук, — машинально думал Панов, который недавно получал их на стрельбище. — Неплохо нажить четыре двадцать с пачки».

— Чего притих-то, малой? — закинул удочку Мутный Глаз, наблюдая некоторую растерянность на лице юного собутыльника, заранее зная, что он сейчас попытается соскочить.

— Десять пачек — вся моя зарплата, — признался Вася Панов. — Тютелька в тютельку.

И снова в его голосе было столько искренней обиды и чистого гнева на несправедливость судьбы, что тёртый жизнью собеседник поверил — малой собирается выложить деньги из своего кармана.

— А куда тебе полторы сотни патронов? — хмыкнул Мутный Глаз. — На войну что ли собрался? Возьми семь штук, и довольно.

Вася посмотрел на дно кружки, прикинул цены на водку и спросил:

— Вручную изготовить не дешевле будет? Гильзы переснарядить, у меня есть пара стреляных?

— Так снаряди, вообще бесплатно выйдет, — ответствовал Мутный Глаз, понимая, что денег у парня нет, а дурацкий интерес есть.

— Чем их снаряжать? У меня ни пуль, ни капсюлей.

— Их навалом в охотничьем магазине. Любой справится, если руки есть.

— Я в этом не шарю, не по слесарной части, — признался Вася.

— А кем ты работаешь? — Мутный Глаз посмотрел на васины руки.

— Переплётчиком в Публичной библиотеке, — Вася бывал там у тёти и заготовил легенду, которая не вступала бы в противоречие с его внешностью.

Мутный Глаз вздохнул с сочувствием к молодому человеку, оказавшемуся в тупике совершенно бесперспективного труда.

— Чего, малой, ещё по одной?

Вася достал кошелёк, раскрыл и увидел, что лежит в нём полтинник, пятиалтынный и семишник.

— Вот, — грустно сказал он и показал порожние недра собутыльнику. — Нету денег.

— Нету денег… — неожиданно озлобился Мутный Глаз и, вопреки ожиданиям Панова о привязывании веника, выдал: — Сиди дома тогда, кашу ешь, не отнимай у людей время пустыми разговорами.

Вася растерялся. Хотел сказать что-нибудь в своё оправдание, но Мутный Глаз уже отваливал, утрачивая к безденежному собеседнику всяческий интерес. На него с презрением косились из-за соседних столов. Молодой сотрудник угро смекнул, что настал очень удобный момент уйти, не вызывая подозрений. Все про него поняли всё, что требовалось оперативнику, — лопоухий паренёк в поисках приключений на свою голову оказался несостоятельным финансово.

Роль эту Вася примерил на себя, как пиджак, и нашёл, что образ простачка ему впору, и его надо использовать дальше, пока в лицо не начали узнавать задержанные.

Он понурился и вышел из рюмочной. И никто не остановил его. На последнем трамвае Вася доехал до дома с компанией подвыпивших хулиганов, и не заинтересовал их на предмет обчистить карманы или начистить вывеску.

Хранил его новый образ беспонтового пассажира, из которого ничего не вытрясешь и даже бить которого не весело.

— Любой желающий переснарядит стреляные гильзы, если руки есть, — выдал он мнение Мутного Глаза в качестве своего личного соображения, когда докладывал утром Колодею о походе на Ржевку.

— Продолжай искать мастерскую, — невысоко оценил познания молодого сотрудника начальник Первой бригады.