Пари

— Мэкс, ты в девяностом году родился? — конопатый Ибрагимов подсел к тихому Ковалеву.

— Да, — тот поднял голову от учебника и вопросительно приподнял черную широкую бровь, — Мы все родились в девяностом.

— А спорим, что нет?

— Ну как нет-то? Ну, может Морозова в восемьдесят девятом, у нее где-то зимой день рождения. Но я точно в девяностом. И ты тоже.

— Значит, спорим? На что? Давай, если я выиграю, ты за меня всю неделю алгебру решать будешь?

— А если я? — Ковалев снисходительно улыбнулся глупости одноклассника. — Ты за меня дежуришь всю неделю. По рукам?

— По рукам! Танька, разбей!

Стоящая в проходе красивая Сидорова, перекинув длинную косу на спину, медленно повернулась к мальчишкам:

— Не спорь с ним, Максим, он жулик!

— Не правда! Ничего я не жулик, все честно! — вспыхнул Ибрагимов, — Я хочу доказать, что он не в девяностом году родился.

— Ну и дурак ты, Ванёк! В девяностом! Он месяц назад всех конфетами угощал, ты забыл? В марте у него Днюха!

— А вот и нет! Может и с тобой поспорить? На поцелуй, Сидорова, давай спорить?!

— Иди ты! Кошку свою целуй!

Услыхав про поцелуи, народ притих и стал подтягиваться к третьей парте у окна, где сидели Ковалев и Ибрагимов. Ванька, увидев движение, вскочил на стул и театрально развел руки.

— Дамы и господа! - артистично произнес он, — Леди и Джентельмены! Сейчас произойдет невероятное! Я, Иван Ибрагимов, спорю с Максимом Ковалевым о том, что он, Ковалев Максим, родился не в девяностом году! Более того, я предлагаю всем, кто считает, что родился в девяностом, заключить со мной пари! О многом не попрошу! Так уж и быть, в этот раз без поцелуев! Вы делаете за меня домашку, а я, в случае поражения, дежурю за каждого выигравшего по графику.

Ребята рассмеялись — ну и дурак Ванька! — и разделились на две группы: спорщиков и наблюдателей. Когда возня стихла, Ванек взял многозначительную паузу и торжественно нараспев произнес:

— Никто здесь не родился в девяностом году! Потому что все мы родились в одна тысяча девятьсот девяностом году! Ну что, съели?! Ю-ху!

Наблюдатели хохотали, спорщики ворчали и прятали глаза. Все, кроме Максима. Тот смотрел на соседа по парте так, будто впервые увидел его.

— Ты крутой, Вань, — тихо сказал он, — Как я не догадался?! Давай свою тетрадь, напишу тебе домашку! — и хлопнул товарища по плечу.