Париж. Весна. Он и Она

Париж. Весна.

Цветут каштаны.

Бистро. Монмартр.

И Ив Монтан.

В соседнем доме

В магнитофоне —

Дрожащий голос

Эдит Пиаф.

Она вспоминает

Она сегодня утром, после ванны,

Смотрелась в зеркало:

Точеный носик, глаза — каштаны,

Чуть пухленькие губки,

И водопад волнистых чёрных,

Как смоль, волос,

Что падают на худенькую спину.

Маленькие груди и узенькие бёдра.

И ноги, чуть короче, чем хотелось,

Но тоже неплохи.

Пора идти.

Всё!

Вытерлась.

Накрасилась.

Оделась.

***

И вот кафе.

С подносом

Она туда-сюда.

Туристы, парижане;

Без остановки целый день.

Присесть бы. Некогда.

Но полдень. Замирает жизнь

На улицах.

Присев на стульчик, вытягивает ноги.

Хоть полчаса!..

И чашку кофе с круассаном.

Но нет.

Клиент.

Проходит за последний столик.

Садится.

Очень торопливо допив и съев,

Она идет к нему

С меню.

Глядит.

Чертовски он красив:

Чуть смугл, черноволос

И глаз горят агаты.

И белая рубашка оттеняет

Смуглость кожи.

Спокоен он и статен.

Густые брови, нос прямой,

Ах, эти руки, ноги

И мускулы под тканью…

Он говорит. Она не понимает.

Другой язык его родной.

Французский ломаный до жути.

Он повторил.

Но на английском.

Не поняла она, лишь улыбнулась.

Достал он карандаш

И отчеркнул в меню —

Эспрессо, круассан и рататуй.

Ушла. Всё принесла ему.

Он улыбнулся. В жар бросило её.

Сказал он что-то. Она не поняла,

Но улыбнулась.

Брови вверх взметнулись.

И он берет

Её блокнот.

Черкает пару строк

Из закорючек.

И сверху стопочка банкнот.

Дошло. И вспыхнула она.

Как смеет он ей предлагать

Такое?!

Пощечина. Он удивлён,

Шокирован, безмолвен.

Она ушла,

Тарелку опрокинув на него.

Он вспоминает

Париж. Весна. Монмартр.

Кафе на улице.

И полдень жаркий.

И… она.

Он заказал,

Она всё принесла.

Он заплатил,

Она не поняла.

Пощечина…

Тарелка с овощами…

И соус вниз ползет,

Подтёками уродуя рубашку,

Как дилетант мазками холст.

Он вслед взглянул ей,

И любовь пронзила сердце!

Он восхищён.

Пленён и поражён.

Поднялся. Смех раздался сзади.

Забавно выглядел

В своей тарелке он.

Идет к хозяину.

Заохал тот, сказал,

Что рассчитает

Девицу наглую,

Что с клиентом так дурно поступила.

Остановил его и объяснил:

Что сам он виноват,

Что он хотел лишь, чтоб она

Немного гидом побыла.

Она обиделась,

И просит он прощенье.

Вот деньги за сопровожденье.

И он не сердится, ведь это так забавно.

И пусть хозяин ей переведёт

Всё, что сказал он.

И добавит:

«Французским гость

Пока что не владеет,

Но понимает немного из него».

***

Он — сын богатого

Восточного магната,

Который состояние

Всё сколотил на нефти,

А, впрочем, приторговывал тот всем —

Оружием и золотом, камнями.

Семья богата, многочисленна, дружна.

Все сыновья, кто старше,

Карьеру делают и бизнес продвигают.

Те, кто помладше, на учёбе

По миру — Гарвард, Оксфорд…

Совсем еще малявки — дома.

Сёстры — кто замужем, кто учится…

А он…

Он с детства увлекался рисованьем,

Уроки брал, учился тоже сам.

В душе поэт, художник.

Он наслаждался живописью,

В ней себя искал.

Он в Лондоне учился на банкира.

Закончил.

Долг перед семьёй

Он выполнил.

Теперь же, для души

Приехал на учебу

В Париж, в Европу,

В академию искусств

По классу — живопись.

Снимает он жильё на Монпарнасе,

С собратьями по кисти дружит он,

Попойки шумные, гулянки,

Натурщицы,

Готовые на всё.

Но…

Хочется ему совсем другого,

Чего-то чистого,

Не с жаждою наживы.

Для вдохновения…

Она вспоминает

Он мило извинялся на английском,

Хозяин ей всё перевёл,

Сказал, что парень этот

Хотел нанять её

Лишь для того,

Чтоб гидом побыла.

Но дальше — нет, ни-ни.

Хозяин делал страшные глаза,

Махал руками, говорил,

Что отказать нельзя.

Что деньги… и большие.

***

Сводить концы с концами

Ей не приходилось.

Любимой дочери отец —

Коммерческий директор

Компании Пежо — купил квартиру

В Сен-Тома-д'Акен.

Чтоб дочь ни в чём бы не нуждалась —

Был счёт. Машина, дорогой велосипед

И мотоцикл,

И яхта у марсельского причала.

Но ей хотелось простоты обычной,

И иногда

Работала в кафе,

Как девушка простая.

***

Она, подумав, согласилась,

На пальцах объяснилась с ним,

(Ведь в школе

Предпочла она испанский

Учить, а не английский,

Как другие),

Что встретятся у Лувра

Завтра в восемь.

Увертюра

И вот они идут.

Она, жестикулируя,

Ему рассказывает

О городе, где родилась и выросла.

Кивает он, как будто понимая

Всё дословно,

О чём там речь.

Бродили целый день

Неторопливо ели на ходу

Мороженое — у Эйфелевой башни

И пили кофе — на мосту у Нотр-Дам.

Расстались вечером.

Условились на завтра.

***

И после…

Много дней они бродили

По городу Парижу.

Наслаждались

Они простым общением

Друг с другом,

Порою молчаливым.

Ведь для влюблённых

Не нужны слова,

Лишь взгляды.

Он ей цветы дарил,

До дома провожал,

Стихи читал на непонятном языке,

Красивом и загадочном,

Как сказка.

Её влюблялось сердце

С каждым его словом.

Пока…

В один прекрасный день…

Она вспоминает

Он пришел. В глазах —

Отчаянье, тревога.

Торопливо,

На плохом французском,

Объяснил, что умер родственник.

И завтра он уедет. И вряд ли

Уж вернётся он в Париж,

Но, чтобы

Она не думала о нём,

Как о подонке и сволочи последней,

Готов купить ей всё, что та захочет

Как подарок на прощанье.

Подумала. В глаза ему взглянула.

Премило улыбнулась.

Схватила за руку и потащила

В одну из галерей, любимых ею.

Там указала на большое полотно,

Где Нил изображён

Могучий, полноводный.

Тростник густою рос стеной,

И цапли, лотосы.

На горизонте

Пирамида, как огромная гора.

Он обернулся,

Удивлённо посмотрел,

Пожал плечами

И пошёл, купил.

Она договорилась, что картину

По адресу доставят ей.

Потом они вдвоём

Гуляли по Парижу.

Ходили по аллеям,

Цветами любовались

И грустили

Безмолвно…

И лишь в конце

Под фонарями Монпарнаса,

Когда весенний вечер

Закатом залил улицы,

Поцеловал её он

Горячим дерзким поцелуем.

Она вся вспыхнула и задрожала.

Прижалась нежно,

Слезы вытирая.

Вздохнул он,

Молча отстранился,

И ушел…

Исчез во мраке силуэтом…

Он вспоминает

Он разозлился, узнав о том,

Что родственник

Скоропостижно так скончался —

Весь груз семьи лёг на него.

Ведь это месть,

А как иначе?

Отец упомянул

Его лишь одного

Наследником.

Что, больше нет

В его семье мужчин?

Учёбу бросить

Ему лишь остаётся.

Забыть о живописи насовсем.

А он художник,

Он поэт, богема.

Творец, что вдохновением живёт!

Теперь ему быть бизнесменом…

Сыновий долг зовёт!

И душу рвёт…

***

Он таял от любви своей,

Путь к её сердцу начинался только.

Он счастлив был.

Сбывался сладкий сон.

Он представлял,

Как будет всё у них —

Цветы, прогулки, шоколад, любовь.

Надеялся: она не скажет «нет».

Жизнь без неё —

Не жизнь уже.

Прощальный взгляд

На город из окошка.

Он шепчет,

А слова в стихи ложатся:

«Судьба, жестокая, за что

Ты посмеялась надо мной?

Расстался с ней,

Вернуться мне

Опять приходится домой.

Но я картину ей купил,

И ту, что выбрала она.

Её любил я! Так любил!

Не забывает пусть меня…»

Он вздохнул.

Она ведь не узнает,

Что полотна создателем

Был он.

Он никогда не представлялся

Ей полным именем.

А подпись на картине —

Псевдоним.

Писал полотна он

В манере старой,

Как Буше, Юбер, Делакруа.

Снял галерею

И сделал выставку свою.

И промолчал,

Что все картины там — его.

Что он художник-пейзажист.

Потом же

На прощанье

Он смело

Поцелуй ей подарил

Последний…

Губ горячих прикосновенье…

Безумно сердце билось

И слезы

По щекам текли.

«За что такое?» —

Вздыхал он обреченно,

С семьей не споря,

Другую

Повел он под венец.

Вот такой у нашей сказки

Оказался грустный конец.