Паштет. Плата за выход

То, что Лисовин упомянул капитана Карстена Рода несколько удивило Паштета. Глянул на собеседника с уважением — ишь, сухопутчик — а про морские дела слышал! Усмехнулся тихо — вспомнил, как читал в детстве книжку про корсаров Ивана Грозного. Тогда эта книга на него впечатление произвела странное — хотел читать-то про пиратов и про битвы на море, чтоб чайки, скрип такелажа, плеск волн и гром пушек, и потом сундуки с золотом. А большая часть книги с какой-то стати — про всяких каких-то высокопоставленных людей и разные их каверзы друг против друга, что мальчишке было как-то совсем неинтересно.

А собственно про этого капитана Роде и его разбойные дела — главы три-четыре всего. Вот их читать было приятно. Но там все быстро кончилось, толком не начавшись и опять царь московский, король польский и прочие папы римские.

Причем еще тогда неприятные ощущения вызвало то, что все иностранные правители — мудрые, величавые, достойные и серьезные. А царь московитов — визгливый, истеричный идиот, делающий все время все неправильно и несуразно, моментально впадающий в панику, жалкий и противный.

Даже как-то отложилось в детской памяти, что он вообще горбатый карлик. Мерзопакостное существо. Ну и да — из-за его дикого поведения все его предают, естественно. Вот польский король — тот Властитель, а этот царь — вша какая-то гнидотная. Ничего разумного, ничего понятного... Да, в советское время написано, но прямо как под копирку. Чем уж так Иван Грозный Союзу советских писателей неприятен был — поди пойми...

Хотя и Эйзенштейн тоже, хоть и из другого Союза тоже советских, но киношников — как только над ним злобная цензура чуток хватку ослабила — снял такую вторую серию «Ивана», что сразу фильм на полку ушел. Да и потом — разве что Гайдай человека показал серьезного, зато потом Лунгин оттоптался как мог, самое наимерзейшее сотворив.

Правда смущало сильно то, что даже в покинутой Паштетом легкомысленной современности четко прослеживалось — явно старая элита шла не туда и лидера поддерживать в новведениях категорически не хотела, отчего впрямую уже речь шла — надо создавать новую элиту, помимо тех, кто на старом курсе стал мертво, хотя этот курс привел в явный тупик и шансов благоприятного развития событий просто не имел.

Окромя старых, помимо... Опричь и кроме...

Опричники-кромешники надобны...

Вместо старых бояр — надо поставить новых. Вроде просто, да не очень. На боярах все держится. Иначе их никто не стал бы терпеть. Они скелет машины управления. Основа и каркас. А по отношению к обществу они голова. Надо проявлять больше уважения к этим тварям.

Они гораздо умнее и дееспособнее среднестатистического жителя. Их не просто заменить. Они умеют управлять жизнью государства. Всем отрубить головы можно — но тут же все рухнет.

Меняют как раз тех, кто загнил окончательно. Если тебя убрали с должности, значит, хватка твоя хреновая. Потому хватка у них — акулья. Не важно — царские это бояре или по другому названные — советские. А вообще они вон Сталина победили, его бояре из номенклатуры. Потому что зубасты и власти у них в руках — много. А с моралью куда как кисло.

Да там почти все моральные уроды.
Вычищают потихоньку только самых плохих. Это особенность власти. Причем плохих не в смысле неправедных. Нормальных людей там и так мало. Власть и политика изначально — аморальны. Слишком многое надо учитывать, вертясь между различными группами интересов, при этом в обязательном порядке врать, нагибать одних и умасливать других, часто впоперек своим собственным хотениям. Нужен стимул, чтобы много лет плыть по этой говенной реке. Это хоть как-то должно нравиться. Или великая цель должна быть. Бытовому цинизму там не место.

И будучи во главе — поневоле бояре привыкают считать, что они незаменимая опора и основа и сами с усами — лучше знают, что делать. И в этом бывает ошибаются. Потому как их руководителю виднее. Он сидит выше. Видит дальше и четче. А они ниже — ан не согласны.

Это как будь ты директором завода и понадобились тебе моторные лодки, а завод привык делать плоты из бревен. Как отцы-прадеды... Ну работяги-то переучатся, их никто и спрашивать не будет, а вот управленцы такому артачатся и саботируют как могут, им влом что-то менять, им и так — гут! Потому как к плотам привыкли — а частью на новое и переучиться уже не могут.

Но без управленцев ничерта не получится, делегирование полномочий сверху вниз — основа человеческого общества.

Паштет хмыкнул, вспомнив нелепые ситуации, когда Президент, общаясь с народом, буквально чинил краны протекающие и проводил газ обделенным старушкам, хотя уровень такой работы был явно не его.

И тут всякое могло получиться — но то, что ситуация современная четко получалось, как у Ивана Грозного и Петра Первого — видно было невооруженным глазом.

У Ивана не получилось — и своих опричников он разогнать вынужден был — не потянули возложенную задачу. Не сложилось из них новой аристократии. А старая уже не годна была тоже — и потому через двадцать лет одолела царскую власть и такую Смуту закатила, рванувшись за желанными вольностями и вседозволенностью как у поляков, что чуть страну всю прахом не пустила.

Хотя опричниной своей, как топором царь самым упертым и шедшим ему наперекосяк головы все же снес. И опять же — как у Ленина со Сталиным — такими опричниками выступили ЧК — ОГПУ — НКВД. И тоже для смены элиты при новом курсе. Но без смены олигархов при власти (а при власти все олигархи так или иначе) — нового не проложишь.

Поди разберись, кто прав, кто виноват.

Хотя Москву татарам в прошлом году сдали в равной степени и опричники и земщина. А в этом году — вместе татарское нашествие отразили. Или Иван Васильевич посчитал, что опричники свою работу выполнили, прорядив старую элиту?

Но и Петру Первому пришлось тоже с того же начинать — своих дворян заводить, старых курощать, но Петр пришел уже на готовое — ему стараниями прошлых царей — и Грозного в том числе —досталось куда как сильное государство, а могучие враги, ранее тому же Васильевичу устраивавшие таску по трем фронтам — сильно поусохли и теперь и Крым и Польша силенок прежних не имели и смертельной угрозы боле не представляли..

То есть хочешь — не хочешь, а новое дворянство надо создавать, когда старое зажралось и дальше хрюкала своего не видит уже. Особенно если глядит на сторону и желает себе под другую корону отскочить. Весь вопрос — хватит ли у нового опыта и желания сделать лучше? Или точно так же примется воровать и надуваться спесью? Особенно в следующих поколениях, которые родились уже в холе и неге с золотой ложкой во рту и от всяких бед и лишений своими высокопоставленными родителями защищены надежно, отчего опасностей никаких сроду не видят.

Без свежей крови закисает слой руководства, это понятно. И нужно ее много — особенно когда государство увеличивается. Слыхал краем уха Паша, что именно из-за увеличения объема территорий и населения князья со своими дружинниками вынуждены были сначала обзаводиться боярами, а став Великими Князьями — уже и дворянство создали, потому как в иерархии люто стало не хватать среднего звена начальствующих. Ну, это и понятно — если у тебя в подчинении отделение вояк — так и сержанта хватит, а то и ефрейтора, если речь пошла о взводе — то никак не обойтись без четырех уже сержантов и офицера во главе, сложность задачи вырастает, а три взвода — то есть рота — и офицеров больше и ротный должен быть толков и без старшины уже никак и писарь нужен и каптерщик и много кто еще. Что говорить о таких сложных структурах, как дивизия, армия — и тем более — Государство.

И как раз ротный такой рядом с Паштетом и сидит. И даже посложнее у него жизнь, чем у современных Паулю армейских офицеров — которые на всем готовом, с уже написанными уставами, положениями, методичками, инструкциями и высшим обучением в специальных училищах стоят на плечах прошлых поколений.

Лисовину — то в этом плане куда как хлопотнее — и о многом ему своей головой соображать надо. Потому что дворянин нынче — это в одном флаконе — успешный хозяйственник, на котором несколько деревень, и он должен быть в курсе что и как со скотом, посевами, хозяйствами и в том числе и с промкой — а та же кузня — это именно производство, с торговлей и со строительством. Он должен разбираться в людях, чтоб не поручить надзор и управление дуракам набитым и понимать во всем этом — чтоб хитрецы, им на посты поставленные его не надули.

Потому как если будет неуспешным — разбегутся и перемрут его крестьяне и станет он пустоземельным нищебродом. Вроде дворянин — а на деле бедняк голимый. Потому надо уметь развивать свои поместья.

А кроме этого он же:

— успешный, грамотный воин и при этом командир минимум отделения. Должен понимать в оружии и броне и в воинском деле учен. А училищ здесь пока нету вовсе, потому знает только что отец дал, да что друзья — соседи показали и что вколотили в ходе службы сотоварищи, с которыми он взаимодействовать обязан.

Это разные вещи — проходить науку на войне уже, или сидя в теплом, уютном классе со всеми наглядными пособиями. Должен уметь командовать и добиваться повиновения. Должен сам уметь учиться и учить подчиненных, чтоб работали лучшим образом в бою, усиливая друг друга совместной работой и своим ополчением малым так же разумно и умело с другими такими же работать, чтоб команду воеводы исполняли враз все и одинаково толково. А чтоб не то, что команды исполнять, а просто держать строй — выучка нужна! Сам Паша отлично знал, что необученная солдатня — это стадо баранов и даже для того, чтобы просто построиться — публику надо учить. А чтобы нападать и обороняться совместно — тут надо куда как сеьезному слаживанию обучаться.

— дипломат в отношениях с другими дворянами и начальством. Потому как любой управленец — ведет и дипломатическую работу с такими же. Иначе рассорится со всеми и обдерут его как липу соседушки, да и в бою командиры пошлют как древний царь Соломон — вояку Урию на явную и бесполезную смерть.

Фон Шпицберген усмехнулся про себя — подумалось, что навыпускали в современной ему России массу идиотских книжек под названием ЛитРеалРПГ, в которых главгеры вдруг понимали, что окружающая их реальность стала вдруг по чьей-то прихоти — ролевой игрой, почти как компьютерные — но в самом деле, воочию. Типо Система пришла в реальную жизнь! Так-то жизнь хаотична и по мнению бестолковых молокососов никакой системности не имеет!

То, что жизнь реальная — всегда система — малолетним дурням не понятно. Точнее даже не одна — а много переплетенных друг с другом систем. И вот тут получалось, что любой дворянин как раз четко в РеалРПГ по самые уши. Прямо всю жизнь играет в аналог пресловутой «Цивилизации», как называлась серия компьютерных игр в жанре пошаговой стратегии.

Ну точно ведь! Как там о них писалось? «Игры эти сочетают жанры глобальной стратегии, 4X и варгейма. Игрок управляет своей цивилизацией на протяжении всего времени. причем геймплей строится согласно 4X модели (англ. eXplore, eXpand, eXploit, eXterminate) — «изучение, расширение, эксплуатация и уничтожение».

Обычно это стратегии, где вы управляете своей фракцией на протяжении нескольких поколений. И к слову — у царя, у бояр, у дворян — ровно то же самое, только в полном объеме и чуток помедленнее, чем в компьютере — тут-то пока гонец доскачет, да пока крепость построят — времени поболе идет. Но принцип-то один и тот же, только мужчинки в покинутом времени побаиваются релаьной жизни, вот им компьютерные суррогаты и подарили, благо ощущения в мозгу те же — что от разгрома тобой вражеского войска в реальности, что от победы на экране монитора. Эмоуции то те же! Только хлопот меньше гораздо — когда сидишь в кресле за компом, а не на боевом уставшем коне среди своих орущих от восторга воевод, а вокруг реют хоругви и знамена, воняет кровью и конским потом.

Пауль хмыкнул — на фоне таких умных мыслей в голове вдруг четко обозначилась давно увиденная картинка из музея — как сделан плуг. Которым землю пахать! Зрительная память у Паштета была отличной, он много чего запоминал, даже и постороннее. Вот как этот плуг, который ему в той жизни даром был не нужен.

Но тут-то он попаданец!

А ну-ка, прогрессорствовать немедля!

И он как мог внятно — нарисовав даж прутиком рисуночек на песке растолковал своему собеседнику принцип работы этого агрегата — да так ловко, что сам схему понял!

Лисовин — как уже не раз бывало — заинтересовался, вник, прикинул что-то про себя, аж уши и пальцы шевелились, потом огорченно помотал головой. Паштет понял, что очередное прогрессорство упало в лужу и намокло.

Стал все же уточнять. Лисовин не без печали поведал, что попаданец смог для себя суммировать в следующих выводах:

— однолошадным хозяйствам плуг предлагать неэффективно; Просто не потянет лошадка это сооружение.
-двухлошадным хозяйствам плуг имеет смысл при наличии гОдного конского поголовья , а после нашей зимовки не всякая скотина — тягловая;
— ну и реальная позитивная отдача от плуга в условиях местных (Нечерноземья — для себя перевел Пауль) получается для трехлошадных хозяйств. Но там уже начинаются проблемы с сенокосами, потому что сена заготовить для трех лошадок — совсем не то, что для одной. Опять же косы тут не литовки. Горбулями столько не накосить — заверил Пятой.

А потом приплющил уже в зубах навязшее — про то, что железо нужно для хотя бы лемеха, а с железом все более чем грустно — не хватает его.

Вздохнул. И печально сказал, что в монастыре — где работники повинуются все без оговорок настоятелю и работают не каждый сам по себе — а совместно, и косы чужестранные заводить и плугами пахать вполне годно — потому как все имущество в одной руке. И по земле споров нет — не поделена на кусочки, а вся — монастырская.

И сегодня работники попеременки плугом пашут, а через месяц так же косят сено. И потом не растаскивают ценный инвентарь по своим семейным хилым хозяйствам, и все в общей кладовой хранится. А у него, Барсука, четыре деревни, каждый крестьянин в них сам по себе и позволить держать такие косы и плуги — не может, по маломощности и бедности своей, да и дворянину то не по силам.

Паштет кивнул, подумав, что монастырь прям как колхоз передовой получается. И наглядно доказывает преимущества такого отсутствия единоличности. Может, предложить местным что-то типа сталинских машино-тракторных станций, где вся техника на несколько колхозов работала и потому ее обслуживали и водили серьезно обученные люди, что давало мало поломок и много эффектов? Но там не сами председатели колхозов МТС командовали, а тут объединить несколько дворян в кооператив — точно не выйдет.

Обязательно передерутся.

Мда.

Прямо как с шахтами облом вышел. А так вроде все просто, проще некуда. Только и верти головой. Опять вляпался.

Как раньше — с торговлей. Из 21 века все казалось просто. А тут послушал Барсука да Хассе — и вон какие извивы оказались хитроумные. Да при том зеркальные для покинутого Пашей времени. Санкции и торговые войны не менее коварные, жестокие и так похожие! И такие же обходы санкций.

Причем задолго до Ливонской войны такое положение вещей введено. И от деда Иванова еще, тоже Ивана и тоже Грозного. Он Новгород присоединил, начал ганзейских купцов пере — как там батька Лука говорил — трахивать.

До него правила были европейские, мама не горюй - товар импортный в бочках, бочки за печатью, качество или вес проверить - только на сертифицированных весах или у сертифицированных Ганзой специалистов. Ближайшие - в Ревеле, если очень надо - то за свой счет езжай и проверяй. А так джентельменам верят на слово...

Что обратно на экспорт шло - так там наоборот 10 - 20 % товара официально забирали бесплатно, "на проверку"... Пока Новгород вольный был - прокатывало, а тут Москва пришла, весы свои привезла и кол осиновый - для убедительности.

Обиделась ганза...

Там еще одна веселая история была... Опять же с перекличкой в 21 веке чуть не как под копирку.

Ганза сперва решила показать характер, в Ревеле арестовали русские товары и купцов, одного вообще сожгли. Формально за гомосексуализм ( реальный или матерную фразу дословно перевели - теперь уже бог знает).

На вполне резонное "вы не обуели там"? ответили высокомерно светлые европейцы, что государство у них правовое, то есть они в своем праве могут делать, что захотят, царь если приедет и попадется – так и его сожгут.

А Царь Иван назначил татарского царевича Данияра уполномоченным по правам человека и послал с войском на Ревель - читать Европе лекцию о толерантности и правах меньшинств. Лекция прошла зажигательно, с огоньком...

Судя по будущим временам - материал не усвоили «партнеры».

То они царя судить рвались, то потом президента.

Смелые ребята и уверенные в своем праве судить и вешать любого руководителя чужой страны по своим хотелкам.

Сначала югослава Милошевича в тюрьме приморили.

Потом того же иракского Саддама Хуссейна вздернули.

Да даже и не вешать – просто убить самым веселым способом.

Как того же ливийского вождя – Кадаффи.

Которому перед смертью веселые бандиты насовали палок в задницу и дырок в организме навертели дополнительных, засыпая раны грязным песком. При том, что французское правительство гарантировало безопасный коридор для выхода конвоя с руководителем страны. А когда колонна машин туда двинулась – накрыла французская же авиация бомбовым ударом и рядом чисто случайно оказалась куча ребелей внезапно.

Паша в свое время хорошо тему изучил. Красивая там была операция против слишком самостоятельного руководителя страны. Очень грамотно сделанная.

Причем показательная со всех сторон. Вот только – как ее тут в Средневековьи применить? Знаний- то много, а толку от них…

Тонкая это материя – Власть и Управление людьми.

Поглядел уже на бояр и дворян тут.

Боярин это очень солидная, величественная фигура. Он как бы царёк в своей вотчине над своими людьми. А всякие служивые-безземельные выглядят растяпами на его фоне. Но приходят новые времена, когда царь должен быть один, а все остальные - его холопы. Без этого никак. А оборотная сторона достоинств боярина - это его строптивость и постоянное желание меряться всем, чем не попадя. Давностью рода, к примеру.

Подумаешь, царь!

Сами от Адама род ведем!

И жалко их давить, и надо очень, совершенно необходимо. Потому что иначе порвут страну в клочья и соседи эти клочки радостно сожрут. Вместе с дураками – боярами. Которые чужому королю уж никак не свои, своих-то ему, таких же своенравных, некуда девать.

И давит царь бояр своевольных, нет другого выхода.

Они, понятно, обижаются.

Бояре это фундамент. Но устаревший. Но фундамент. Но здание государства на этом фундаменте уже трещит по всем швам. Вот и прикидывай сложность и дороговизну реконструкции и модернизации. Но делать это всё равно надо. Не отказ, а только лишь отставание в деле модернизации доведет страну до ручки впоследствии, вынудит поставить её раком, отчего многие жители попадают на потолок, а другие повылетают в окна и уже больше не вернутся.

И в России не раз такое уже было. Хоть в ту же Смуту, хоть после отмены крепостного права. Сейчас еще при Иване Ужасном толком крепи еще нет – уже поспрошал Лисовина. Крестьянин сам по себе человек и дворянину телом и душой не принадлежит. Может в Юрьев день помахать ручкой и со всем добром уйти к соседу – жаловался Пятой на какие - то недотыкомки с таким ушлым искателем счастья, который сам с семьей обратно в итоге к Пятому вернулся. В чем был. А все его добро новый хозяин себе оставил и что хочешь делай с этими голыми и босыми возвращенцами.

Крепостное право, как Паша помнил, сделают чистым рабством сильно позже – уже, получается, Романовы. И будут тянуть до последнего момента, когда уже и поздновато станет исправлять.

Хотя, то отставание в земельно-крестьянском вопросе можно назвать отказом от модернизации и саботажем. Лет сто тянули резину и изображали деятельность. А за сто лет столько всего можно сделать, если делать. Многие латифундисты уже тогда показали высокий достижимый уровень сельского хозяйства.

Но как бы отдельно от страны.

И промышленность была маленькая, не забрала миллионы никому не нужных крестьян себе. А "хозяин земли русской" почивал на лаврах, придурок. Притом, что основная масса управленцев империи оказалась адекватной. На них можно и нужно было опереться. Надо было только прочистить самую верхушку аристократии и барыг.

Хотя бы до такой степени, чтобы они не могли наглухо застопорить нужные процессы. Для этого и нужен царь, чтобы день за днём, год за годом увеличивать влияние тех, кто служит государству, и урезать влияние тех, кто только набивает свои карманы и за счёт этого становится все более и более весомым.

Чтобы ещё больше набивать карманы и ещё больше увеличивать своё влияние. Совершенно пренебрегая государственным интересом, поскольку иначе ты отстанешь в гонке стяжательства. Нельзя отвлекаться, надо грести к себе обеими руками как можно быстрее. Пока всё не рухнет нафхoй. Царь поэтому должен быть гарант того, что честные служаки не окажутся на грязном полу, попираемые барыгами и ворьём.

И цари рода Романовых – не справились. Да и бояре им под стать получились - ленивые богатины довели царство до гибели, а надо было б раньше власть у них отнять, устроить сквозное господчинение, а в войске чтоб огнестрела побольше было… Глядишь не положили бы патриотов без толку кучей трупов в начале Первой Мировой. Ясно, что гвардейцы, которых на фронте три раза уже поубивали (полностью трижды сменился личный состав гвардейских полков «за выбытием убитыми и покалеченными») – в четвертом новом наборе свежего мяса идти воевать и помирать не пойми зачем, никак не хотели. И революцию всей душой поддержали, лишь бы не на фронт… Гвардионусы, опора престола…

Эх, помнил бы Паштет побольше из истории – глядишь смогли бы вывернуться из этого, не закабаляя крестьян… И Романовых к трону подпускать нельзя. Паршивые оказались правители, все в рот европейским умникам смотрели. То весь двор должен по-немецки говорить, то по-французски… А когда человек на чужом языке даже думает – он к той культуре и примыкает…

Вот что-то и забрезжило. Значит, как ни крути, а надо пробиваться к царю. И, как положено попаданцу – открывать ему глаза. И требовать, чтоб он слуг своих верных – Романовых и Шуйских – тут же скопом погнал на плаху. Потому как какой-то пришлый невнятный немчин так ему – самодержцу – сказал. Ну и в книжках-то это бы зараз. Прям «…зашел и говорю. И тут же головы боярские по эшафоту покатились, кровью брызгая».

А хрен тебя пустят прямо к царю, а даже если и пустят – не факт, что поверит словам Государь. Тем более – подтвердить нечем. Вон Петру Первому про предательство Мазепы докладали. И факты и улики приводили. А он доносчиков на плаху мигом, потому как друг верный Мазепа – он ну никак по мнению царя предать не мог. И толку с тех доносов? Грозный-то предательства Шуйских и Романовых уже не увидит. До Смуты еще времени три десятка лет самое малое. Она же вроде в 17 веке была, а пока вроде как 16 век на дворе. Не совсем конец причем. И борьбу Романовых с «культом личности Ивана Грозного», с замарыванием царя во всех грехах – тоже не видать пока.

Черт, как все сложно, когда самому делать надо!

Вот теперь Паштет стал понимать своего приятеля Леху.

Там, в далеком будущем, пенял Пауль неудачливому попаданцу, что тот ни черта не сделал. Абсолютно был уверен, что ключевой задачей попаданцев было одно: «Дать информацию хотя бы о ближайшем будущем!»

У Лёхи главное - всё рассказать. У того же Семёнова задача - вызубрить, сколько сможет. Даже то, что он сам не понимает. Да, понятно, что офисный работник о прошлом знает мало. Но ведь знает же! Потому уверен был Павел, что просто надо было рассказывать всё подряд. Умное, глупое, откровенно фальшивое или враждебное, просто примитивное.... А Семёнову - максимально точно все запоминать. Сколько в голову влезет.

Фон Шпицерген понимал, что у пулеметчика был свой жизненный опыт. И не раз читал Пауль, что даже из негативной, обманной или фальшивой, откровенно "злопыхательской" и прочее информации, толковый человек всё равно извлечёт полезное.

Плюс, что-то не нужно сейчас, но может пригодиться в будущем. Что-то могут сами не понимать ни Лёха, ни Семёнов. А какой-нибудь условный физик схватит влёт. По той же ядерной энергии.

Как бы ни мало было и какие бы "кривые" знания у Лёхи не были, но.... про блокаду знает даже он. А она ещё не началась по расчету времени. И про эпоху компьютеров. И про Горбачёва. И - какое напряжение в розетках будет в будущем...

Паша так и говорил, будучи твердо убежденным:

- Пустите меня в тело местного на полдня и дайте такому Лёхе допрос устроить (вежливый, по душам поговорить). Столько с него вытащу, что реальный коммунизм построим. А не сольём страну под Андроповым!

Леха хмуро отбрехивался, что за такие речи и в то время их бы мигом взяли за хобот. И видно было, что не верит бывший попаданец в горячие речи приятеля.

Пауль же возражал:

- Да, покойный Петров прав,что "возьмут за цугундер". Да, могут! Вот только - они бойцы. И жизнями рискуют за-ради страны и людей. Можно "взлететь", можно пропасть. Смотря на кого нарвёшься. Из власть имущих. Однако, Петров готов был после ленинградским детям в глаза посмотреть? Понимая при этом, что он зассал. А они – из-за этого умерли.

Леха морщился, как от противно-кислого, отбрехивался:

- И что бы я про блокаду сказал? Про Бадаевские склады, да то, что она была. И не прав ты – мы уже считай осенью по лесам болтались, В августе, там до блокады всего -ничего. И как бы я это передал? Фронт-то уже где был? – хмурился не доложивший и не спасший.

- Брось! Ну ладно блокада. Но ведь твою информацию уместно сравнить со стратегическими документами! Вот в 41-м ещё нет атомной бомбы. Но что важнее - доставить данные по её разработке, или погеройствовать и грохнуть парочку гансов? – горячился Паша.

- Нас скорее всего расстреляли бы очень быстро. Не зря Петров хотел меня пришить. Мы же в немецком тылу! Связи нет, сообщить некому. Немчура со всей своей сетью разведок и контрразведок – рядышком. А шансов попасть к немцам, которые как раз все и вытянут - более чем. Да и информация - штука такая... Вот Хрущева расстреливать надо? – прищурился зло Леха.

Но Паштета не убедил, тот видел все иначе.

- В отряде можно было бы командиру рассказать. Приказ пристрелить при угрозе плена – тогда точно будет. И это правильно. Но важную информацию всегда стремятся к своим доставить. И уничтожают только при угрозе захвата. А не рвут сразу, как в руки попала. А Хрущёва - обязательно. Даже не за политику, а за экономику. Мао был прав, в данном случае – важно заявил Павел.

- Ну вот и прикинь, как командир отнесется к такому, что видного и известного члена Политбюро партии большевиков расстреливать надо? А Хрущев уже и член военного совета фронта. До того Украиной руководил. Ну - ка? А я там – хрен знает кто, за меня слова никто не замолвит. И нравы простые – на войне врага пристрелить – это как плюнуть. И меня точно б за врага приняли. Там такой сволочи много было, сам видел. А уж если б наш дубоголовый комиссар что такое услыхал – жить бы мне с Семеновым ровно столько, сколько большевику этому до нас добежать времени надо б! – пресек дискуссию менеджер.

Тогда Пауль был твердо уверен в своей правоте и испытывал к приятелю странное чувство – сам бы толком не смог определить - какое. Пожалуй, словно тот ему денег должен и не возвращает. Причем и попаданец вел себя странно – вроде как и стыдясь того, что ничего там не рассказал, но явно чувствуя себя правым.

Теперь получалось, что легко было попрекать. Оказался сам в похожей ситуации – и вот не поймет, что делать.

Так-то со стороны смешно, наверное посмотреть. А ведь был суровым судьей, глядел строго. Пока не влип подобным образом – толком не зная, о чем рассказывать, понятия не имея о нравах здешних людей, об их взаимоотношениях с обычаями и – что там в мирном времени не понимал – сейчас банально рискуя своей собственной жизнью при докладе о будущем. На полном серьезе – жизнью!

Не говоря уж о здоровьи.

По русскому средневековью он мало что знал. Но что «доносчику первый кнут!» - отлично помнил. И это при том, что артефактов из будущего у него куда как больше, чем у бедолаги Лехи. Трусы, да шлепки у того только и были. И мобила, оставшаяся на трупе рядового красноармейца Петрова. Разрядившаяся к тому времени. Так что в партизанском отряде он был вообще без чего-либо, говорящего о том, что он как та Алиса – из будущего.

Тут все же фон Шпицберген и воевод вылечил и ружье, хоть и поломанное – но имеется. И бронежилет и перчатки с кевларом. И нож отличной стали. И спички к слову, с часами. То есть не просто так – хрен знает откуда, пес знает кто... Но нравы и там и тут суровые. И садиться, кряхтя, на кол почему-то не хочется. Да даже и кнутом-длинником получить вдоль спины, да с потягом, вися при этом на дыбе с вывернутыми руками – тоже.

Даже странно, да?

А если добавить и странную нерешительность, которая чужда была любому книжному попаданцу – тем более все сложно. Ну ладно, Шуйские. Помнится стал один из них царем, потом на коленях перед польским королем стоял. Правда, вроде уже был в то время официально монахом, но тут такое – отречение не подписывал, пострижен насильно. Просто скинули его с трона. И вроде б тогда в Польше и перемерли эти князья. А вот с Романовыми…

Ну положим, царь поверил и Романовы на одну восьмую свого роста укорочены. Но кто-то ж вместо них будет на трон претендовать? Бесспорно те еще они сволочи и поляков на престол звали – но не получится ли странное – вырезали два видных рода – и станет Русь куском Ржечи Посполитой – как проигравшее историческую гонку Русское Великое княжество Литовское? Чью упавшую корону бодро подхватило и самонареклось Литвою до того убогое племя жемайтов.

И вот это неприятное ощущение – точнее целый спектр – от ожидания спиной режущего мясо удара кнутом, хруста вывернутых плечевых суставов и – тут Паша натурально содрогнулся – прикосновения острого кончика кола к нежному колечку ануса с последующим треском рвущихся внутренностей и ослепляющей болью до ясной картины возвращения в будущий Империал Польски, где аристократия и быдло, а так как Пауль никак не шляхтич, то значит сразу попадает в самое третьесортное быдло, куда ниже польского скота. Это не так физически больно, как деревянный кол в заднице – но можно представить многия прелести житья под польскими панами….

Вот честно сказать – это пугало больше всего, на кол сесть – саблей по башке в бою, копьем в ребра – не так страшно было. А тут только представил – и очко жим-жим и холодок по спине.

Даже Лисовин внимание обратил, что с лекарем что-то не то.

Тут не ошибся Паштет, верно оценил косые взгляды.

Лисовин как раз в этот момент думал, что Пауль какой-то очень странный христианин, но на католика совсем не похож. И на православного – тоже. Но Пятой уже знал и о лютеранах и понимал, что под этим соусом кроются многие варианты, чем-то друг от друга отличающиеся. Даже в общем - что есть такие и они разные. И уже аккуратно спрашивал не только у этого странного немчина, но и прочих, а одинаковы ли в религиозных обрядах все лютеране, и узнал, что среди них есть и даже такие, у которых и священнослужителей нет вообще, а их роль иногда выполняют наиболее знающие и уважаемые. У таких даже можно и самому крестить ребенка, пригласив только родню.
Еще задумывался о манере поведения Пауля. И возникла у Лисовина мысль, что мушкетер чем-то похож на монаха или послушника в смысле поведения. Не так он себя вел, как полагалось всем наемникам! Бессеребренник, до денег не жадный, милосердный… Так монах? Естественно, в иностранном варианте. Чем-то сильно отличался этот лекарь от всех ранее виденных немцев – а Барсук, столичный житель, много кого видал. Этот какой-то скромный был. Но с начальством держался без подобострастия. Ровно – как с равными. И с наемниками другими – так же. Непонятно, томило это Барсука.

Думал уже про орден госпитальеров, там тоже и вояки и лекаря и сидят они на островах в теплом море. Не на полночь, а на полудень. Но там слыхал – держатся как рыцари – а это чванство в первую голову по отношению к простым людям. Не те выходят.

И раньше кто-то ему рассказывал, что есть в Европе такие вот бегарды, не монахи, но живущие совместно близким монастырскому образом, но не совсем и ряд заветов для монахов не соблюдающих. Очень уж хотелось понять – что за фрукт этот его знакомец. При том, что и для немцев выглядел лекарь очень странным – хотя это меньше удивляло, все немцины были странные и сильно друг от друга отличались.

Еще доводилось слышать, что бегардов этих Главный среди католиков именуемый Папой Римским своим письменным указом осудил. Папскую буллу Пятой, разумеется не видал, но слыхал. Он был любознательным и уши держал распахнутыми. Кстати, дуэль среди бегардов могла быть поводом для изгнания его из общины. Можно бы поймать на слове наемного немца чтоб за пивом рассказал бы Пауль – не бегард ли он.

Потому как странно все было с этим фон Шпицбергеном. И кого ни поспрашивал на базаре Пятой – никто про такой остров на севере слыхом не слыхал. Но при этом знал немчин про тартоффель и фыхвы – правда называя их на свой лад картофелем и тыквами. А эти плоды земные даже и в закатных странах появились совсем недавно. Новизна новая. И это куда как странно, тем паче, что про разные мелкие дела-делишки в Европе опять же откуда-то хорошо известно Паулю, нет-нет да проговорится.

Болтая на разные темы с этим странным гостем, делал себе зарубки на память Лисовин все время. Последнюю совсем недавно записал – зашел разговор о вере и раздоре во Франсии между разными верующими – католиками и новодельными еретиками гугенотами и рассказал походя фон Шпицберген про Варфоломеевскую ночь, когда слуги Папы поубивали своих противников тысячами по всей франкской столице. Причем видно было, что дело это для него известное и знакомое, знает о том досконально. И что король сам в этом участие принял, и как ворота еретикам пометили меловыми крестами, чтоб ночью не ошибиться, кого резать, и как убивавшие на свои руки повязки белые надели и на шляпы ленты того же цвета. Как потом трупы телегами в реку тамошнюю свозили и сбрасывали. Оно бы и ладно, мало ли что эти немчины у себя напортачат… Все время у них войны и резня друг с другом, знамо дело.

Но точно знал Пятой, что такого не бывало ранее - о чем осведомился у кума своего - толмача знакомого из Посольского приказа, которого тут в Кремле встретил. Специально уточнил. Тот про подобное слыхом не слыхал, а дело крупное, так бы просто не проскочило, чтоб столичных дворян наполовину вырезать за одну ночь! Хотя у этих зарубежных людей с их странно искаженной верой всякое может быть, разумеется.

И вот стукнуло Барсуку в голову, что святого Варфоломея день у православных-то уже прошел, а вот у франков довольно скоро будет – через пару - тройку недель считай, так толмач сказал. И не говорит ли странный Пауль о том, что будет? Потому ждал с нетерпением того дня теперь Пятой. И ждал и боялся, потому как если вдруг оговорился фон Шпицберген о будущем событии – то или он провидец и пророк, либо заранее о заговоре знает, а такое по чину только очень высоко сидящим людям!

Ибо пророчествовать и знать события наперед могут либо осиянные святостью вышней, либо самые черные слуги Нечистого! Причем последние – лишь в тех случаях, когда это козни самого Сатаны уготованы, так-то о будущем Князь Тьмы не может ведать!

Даже сердце замирало, когда об этом думал! Может, конечно, и соврал лекарь для красного словца, бывает такое у немчинов, но больно уж подробностей много ведал.

Эх, много странного у нового знакомца. Из незнаемой никем земли, а про здешние дела осведомлен – но не про московские, а про франкские, да аглицкие, да тальянские. Хотя до них куда дальше. Но и не оттуда сам – потому как того, что при нем имеется, что оружие, что доспех, что одежда, что лекарства – никто даже из немчинов видом не видывал.

Хотя, конечно… А может…

Нет, вроде и не иудей этот Пауль. Не имел раньше дела с иудеями Барсук, видом не видывал их – но не раз слыхал от знающих людей, что тоже там и лекарством ведали и знали много - какими-то своими тайными путями вести получая чуть не раньше, чем по царевой службе и самым темным колдовством занимались. Да и подраться – не дураки, уж Ветхий и Новый Завет читывал Пятой, а там не драка – так битва, не битва – так потасовка. Давид с Голиафом, Самсон с храмом, медные трубы Иисуса Навина (а не про пушки ли так написано, что нынче стены рушат), войны с филистимлянами и между племен своих же.

И тут в Москве раньше иудеев много было.

Больше, чем с пару десятков лет назад избавились от них, царевым повелением. Прогнали иудеев купцов, потому как у них были подготовленные к оживлению засушенные мертвецы. Иудеи умеют даже из глины делать гнусные подобия человеков, слыхал это Пятой, а уж мертвого поднять злокозненно – им что плюнуть.

И не удержался – спросил у сидящего рядом. И очень удивился, когда Пауль пожал плечами и задумчиво сказал, что есть такая легенда, дескать в городе Праге, что столица Богемии, для тяжелых работ тамошний раввин Бен Безалель слепил из глины голема, существо на человека внешне похожее. Но куда проще и грубее сляпанное, и тот нечеловек слепленный верно служил и охраняя и защищая и работая беспрекословно. Могучий был и не уставал вовсе.

А потом взбесился и стал все крушить, пришлось раввину его обратно в глину превращать.

Видимо не уследил за своим лицом Лисовин, потому как встревожился его собеседник и спросил – что, дескать, случилось?

Смутился сотник, покраснел, словно девица, на нехорошем пойманная.

А Паштет про себя тихо выругался. Явно что-то ляпнул ненужное. Но читанная в детстве чешская сказка казалась совершенно безобидной, да и знали все о големах в будущем. И когда был в Праге – тоже об этом на экскурсии толковали, Чехия – родина големов! А уж в играх и всяких фэнтези големы везде были, эка невидаль! Да притом еще и разные – ледяные, каменные, огненные…

- Значит, правду царю поляки сказали! – буркнул сотник. И поглядел как-то искоса.

- И о чем речь? – спросил Павел, чувствуя себя опять на очень тонком льду.

- Лет тридцать тому назад донесли польские купцы, что иудеи против царя злоумышляют и царицу молодую, любимую – как раз их ядом и отравили. А еще занимаются некромантией и черной магией, оживляя мертвяков и загоняя души православные в разные предметы. Вот как ты про голема сказал – похожее. Царь в те поры по внезапно умершей любимой супруге печалился зело и скорбел всем сердцем. Но – справедливый он, велел сыск вести по совести, закон блюдя неукоснительно. То и понятно – иудеи полякам дорожку сильно пересекли и в торговле пряностями убытки доставляли преизрядные, потому был повод им сцепиться, по польскому доносу сыск был.

- И что дал розыск? – заинтересовался Паштет, про себя усмехнувшись, что и в конкуренции ничего не изменилось и науськать госорганы на конкурента – давняя забава.

- А оказалось – не врали поляки! И снадобья всякие тайные нашлись и яды тоже – предложили иудеям самим попробовать найденное в потаенных местах в скляницах темного стекла – так отказались наотрез.

Паштет грустно усмехнулся, вспомнив, как оба пациента требовали проверки лекарем на себе пилюль своих. Обычаи, да. Хорошее тут время, только и гляди, чтоб не отравили. Поневоле всплыло из Пушкина – когда в «Скупом рыцаре» молодой барон беседовал с ростовщиком: «Твой старичок торгует ядом? – Да – и ядом.»… Аптекари – они такие. Лекарство и яд – одно и то же, дело только в дозировке! – старый постулат…

- Раз сами не стали пробовать – дали собакам. И из нескольких скляниц нашлась отрава – подохли собаки-то. И (тут Пятой голос понизил, перешел на шепот) не дело сравнивать, но умирали-то похоже как известная особа. Царь это своими глазами увидел. А в придачу и спрятанные покойники нашлись – но хоть и нетленные мощи – а не святые, совсем наоборот! Языческие и кощунственные только для ведовства злого годные! Да и книги колдовские, с тайнописью, которые никто прочесть не мог. Все сошлось, как и говорили королевские купцы и ведовство и чернокнижие!

Иудеи на свою голову стали утверждать, что лекарства делают чудодейственные из этих засушенных мертвецов, а такое уже ни в какие ворота не лезло, потому как злокозненное людоедство выходит, да еще и без ведома того, кто это снадобие примет! Обманом трупом окормили! А трупоедство порицаемо всерьез, то смертию карают! Грех то великий и епитимья огромна!

Тут Лисовин свою речь пресек, уставился на Пауля. Лекарь сначала не понял, потом вспомнил рассказы камарадов про человечье сало и чашку свежей крови у плахи, сам передернулся в отвращении и твердо сказал:

- Головой ручаюсь, наши медикусы такой гадостью лекарства не паскудят! В том клянусь! А чем дело кончилось? Сожгли всех иудеев?

- Нет. Выгнали за рубежи – за них сам король слово замолвил. Но больше их сюда к нам пущать не велено, а все их злокозненное колдовское имущество – сожгли, да. Они ведь своей верой людишек смущали, а ересь жидовствующих еще дед нынешнего царя – Иван Грозный выкорчевывал! Вот тогда ересиархов сожгли в клети прилюдно.

Высоко поднялась тогда зараза духовная, однако. И по сейчас им анафему во всех церквах возглашают, хотя уж сколько времени прошло, но архимандрита Кассиана, дьяка Волка Курицына, Рукавого, Коноплева и Максимова со всеми их поборниками и соумышленниками подвергли навсегда под высшее церковное наказание в Православной церкви, еретики мерзкие оказалися вне ее Благости!

Пауль покачал головой. Вот же чертовщина – вроде как невинную сказочку вспомнил, эка невидаль – голем. А тут вона какая реакция бурная. Забывает все время попаданец, что вроде как люди те же, ничего вроде не меняется в делах военных и политических, а про то, что главу угла тут религия занимает – упускает из виду. В прямом смысле – Красный угол для икон в домах. Веруют истово, всем сердцем и еретичество не то, что порицаемо. Тут за это убить запросто могут и все под другим углом видят.

И понятно – Творец первого человека – Адама - из глины создал. А самонадеянные ухари лепят пародию, уподобляясь Самому! Страшное дело!

Не знал, что и на Руси еретиков жгли. Хотя – нет, знал. Никиту Пустосвята вон сожгли – картину сам видел, своими глазами. Или ему голову отрубили, а сожгли протопопа Аввакума? Черт, вот про французскую Жанну Дарк все помнится, а тут вроде как своя история – и черт ногу сломит. Раскол в Православной церкви как-то Павла не интересовал, а там перепетий масса получается. Патриарх Никон кашу заварил крутую!

Совершенно внезапным образом вдруг вспомнилось – экскурсовод в Твери рассказал, что было у Никона два пунктика с которыми он беспощадно боролся. Первый – шатровые крыши у церквей, их меняли в приказном порядке на привычные ныне «луковички» или точнее луковичные главы. Так никто и не мог объяснить – что это так приспичило патриарху. А второй запрет – удивил еще больше. Сказал экскурсовод – мужчина серьезный и весьма точный – что боролся нещадно Никон с разводимой раскольниками картошкой и весьма успешно. Тут все туристы удивились, потому как знали точно про солдат, выставляемых в караул Петром Первым у бурта с картофелем и на ночь снимаемых, чтоб местные клубни нагло хитили.

На что экскурсовод возразил, что про Петра – это байка, а картошку у нас внедрила уже Екатерина Вторая, которая меньше была связана и с фамилией Романовых и с верой, как таковой, и больше ориентировалась на успехи в этом сельскохозяйственном деле у пруссаков и англичан. А картошка, судя по всему, на Русь проникла сильно раньше, да вот – Никону Реформатору, не приглянулась.

Так-то по документам получается, что тот же Дрейк в Англию этот овощ привез в достаточном количестве, аккурат во время Ивана Грозного, в 1580 году, а в Европах она и того раньше появилась, с 1551 года. Припомнил экскурсовод слушающим, что было зафиксировано первое достоверное письменное свидетельство употребления картофеля в пищу в Испании: в 1573 году он значится среди продуктов, закупленных для госпиталя Крови Иисусовой в Севильи, а это всяко не элитарное было заведение с ресторанной кухней для избранных. И кулинарные книги картофель упоминают с начала 17 века. В той же Бельгии и Голландии. И в Ирландии картошка с 16 века пошла. А это такая страна, что прям как вторая Белоруссия по любви к бульбе. За сто лет вполне могла и распространиться и до России. Тем паче, что Алексей Тишайший был крайне любопытен в плане выращивания всяких иноземных растений, выписывал их отовсюду и оранжереи у него были.

Попытались спорить с гидом, но знающим был человек, не получилось его опрокинуть. И вот сейчас Паша этот спор вспомнил. Знать бы еще, какой нынче год…

Но какой бы ни был по цифири – а опасность тут огромна для попаданца.

Картошкины воспоминания прервал сотник, сказавший негромко:

- Осторожнее все ж будь, лекарь-ста. И словесно тоже.

- Это я понимаю – кивнул Паштет. А потом спросил: «Наказывают у вас тут лекарей?»

Сотник, не раздумывая долго, кивнул утвердительно:

- Веницеец Леон уморил сына того еще Ивана Грозного, а Леона за то казнили смертию. И еще немчин Антон, медикус, взялся московского татарского мурзу лечить – и тоже уморил. Царь велел его головой татаровем отдать, зарезали его там родичи мурзы. Так что головой лекаря отвечают.

Пауль только вздохнул. Повезло ему, значит. И старикану – медику за то поклон, таблетки грошовые помогли преизрядно и не раз.

- Что дальше делать будем? – спросил он московита.

- Как воевода здоровым себя почует, так сможем отправиться в Новгород. Хотят тебя показать царю. По дороге ко мне заедем, через мою вотчину дорога будет. Еще надо будет в Старую Руссу заехать – по дороге, попутно, там соли купить надо. Так что лечи воеводу быстрее – в Новгороде куда вольнее житье будет. Здесь-то, осаду ожидая, в кулаке всех князь Юрий держал. Строго тут.

Насчет того, что строго – и сам Павел это видел. Порядок образцовый, служба несется со всем тщанием, качественно. И внутренний распорядок налицо. И немножко припахивает казармой от всего этого.

Но вообще-то ехать куда-то Паша сейчас не рвался. Наездился за последнее время. Еще не все мозоли на заднице зажили, даже на лавке сидеть неловко. Отдохнуть – оно сейчас очень хотелось. И разобраться в своих мыслях. Особенно если учесть, что весьма вероятно – что к царю пред светлые очи представят.

Вот тут возникала серьезная закавыка.

Потому что царь начнет задавать вопросы.

И врать ему про Шпицберген нет резона. Придется говорить, что из будущего прибыл. А это вызовет вопросов еще больше. И поди растолкуй, что хотел-то попасть совсем в другое время, а влетел туда, о чем понятия самые унылые, никакущие да в придачу что помнишь – все гадости какие-то про Ивана вспоминаются. И докладать их Грозному ой как не хочется.

А перед глазами – картина Репина как живая стоит. С безумным тираном, убившим своего сына…

И хоть тресни.

Так, а когда помер царевич? Сейчас еще живой?

Спросил у сотника про здравие наследника престола.

Тот удивился, посмотрел странно, но ответил ясно – жив и здоров Иван свет Иванович. И перекрестился, пожелав очевидно царевичу всех благ.

Пауль задумался:

- Ага. Значит захожу я такой красивый хрен знает кто и давай рассказывать, как оно там было, вспомнить бы еще, что про картину Репина толковали. Зашел царь Грозный к невестке беременной, а она в исподнем белье нагло валяется на лавке. То тирану Васильевичу показалось в обиду и он по своей привычке стал глупую бабу колотить палкой своей из рога нарвала сделанной. На вопли жены прибежал муж, сын Грозного, за бабенку свою вступился и тут-то папенька своему чаду в висок влепил кованым острием. Сын помре, у бабы выкидыш, тиран всех облагодетельствовал…

Но это гид говорила перед картиной… Ссылаясь на разных иностранцев.

А про честность заграничных господ Пауль что-то давно уже наслушался от души и веры к зарубежным знатокам нашей истории уже не имел ни на грош. Да и нашим есторегам, подпевавшим иностранцам – тоже. Брехуны залихватские, никак не ученые мужи. Врали на каждом шагу и нимало не смущались, когда их ловили за язык на брехне. Правда то касалось Великой отечественной, но почему-то был уверен Пауль, что тут все едино – брехня на брехне и враньем погоняет.

Тем боле – какой спрос с историков? Ровно – никакого, они за свои вымыслы никакой ответственности не несут, да и в плане честности это сильно сказывается. Кто заплатил – за того и спели. Потому историков Пауль заслуженно считал совершенно безответственной публикой. Такие же, как журналисты, пишущие то, что начальство велело. Только глядящие не на настоящее, а подготовливающие для этого настоящего прошлое. Как там в разных великих цитатах было? «История – это политика обращенная в прошлое!» – сказал академик. «Ошибки прошлого – строительный материал для политики настоящего!» - говорил генерал от разведки…

И потому грязи у историков – побольше, чем в политике. Еще и полная безнаказанность… И ангажированность.

И многократно Пауль убеждался, что эти «ученые специалисты» врут как дышат и потому веры им никакой.

Да и не он один. Что Хорь, что бугуртщик полностью разделяли это мнение. И когда в аэропорту беседовал со старичком – тот тоже только хмыкнул, когда речь зашла о том, можно ли историкам доверять?

И сказал очень просто:

- Если медик или полицейский напишет вранье – его могут просто-напросто банально посадить на несколько лет. И много кого еще посадят в тюрягу за вранье, причем все это посчитают совершенно обыденным делом. Бухгалтер – уж на что мирная специальность – а сколько их уже сидит? А вы когда-нибудь слыхали, чтобы историков сажали за наглую и вредную ложь? Вот и я не помню. А примеров чудовищной брехни – любой может назвать с ходу десятки, если только хоть немного историей интересуется. Историки – совершенно бесчестные люди. Без стыда и совести. Я даже не буду говорить про то, что у нас потому масса людей уверены, что царя скинули большевики, даже в истории Второй Мировой такого наглого бреда полно… Причем интернационального. Вот к примеру француз пишет, нимало не смущаясь, что причина провала немцев под Ленинградом – мороз, от которого у зольдат замерзал сок мозга в головах под железным шлемом. А уж общее место, про «русские трупами завалили», исполняемое хором… Причем и сейчас эти уроды не стесняются.

- Да – кивнул тогда Пауль, который сильно удивился, увидев запись финального доклада на форуме патриотическом «Великие победы Красной армии» в котором пара знатогов лихо натянула очередную сову на глобус, заявив, что при прорыве блокады Ленинграда ВВС понесли потери по отношению к Люфтваффе аж в 50 раз большие. Причем даже на взгляд человека не сильно знающего авиацию видно было наглое вранье, заботливо припрятанное в массе не имеющих значения деталей. Но главное лезло как шило из мешка. Типа того, что от немецких документов сохранилось 10%, вот по этим остаткам и получается это очередное «потерь нет по-немецки». А про остальные 90% забудьте! Нет документов – значит нет и самолетов и потерь среди них. И это даже если не говорить о самой системе учета потерь в немецких Люфтваффе – когда по каким-то внутренним документам потеря в самолете считалась в процентах. И были самолеты поврежденные на 50%, на 70% - но при этом не считавшиеся немцами уничтоженными.

Это в принципе Паше было понятно – он отлично помнил слова знакомого авиаинженера, который как-то сказал, что любой поврежденный самолет можно починить, лишь бы документы имелись. Просто чем больше повреждений – тем нужно больше деталей. Ну да, практически это будет совершенно новый самолет, но так отремонтировали же!

И пропел тогда насмешливо:

- Мы летели, мягко сели,

Высылайте запчастя!

Три тумблера,

Два мотора,

Фюзеляж и плоскостя!

Уже одно это уничтожало всю как бы научность и «работу с документами». Но тем не менее естореги старательно бились за величие и красоту именно гитлеровских вооруженных сил…

Хотя форум был в Москве и не назывался «Великие победы Люфтваффе»…

И доклад зачитывали вполне себе москвичи.

И почему-то у этого деяния был отчетливый вкус предательства, причем паскудного вдвойне – прикрытого как бы научностью и работающего строго на вражескую сторону.

И тут странное было ощущение – чуялась брехня и в диком рассказе про царя, убивающего походя свою семью и в жуткой картине Репина… И что-то такое же чуялось в старательном оправдывании предательства Курбского и того же боярина, что татарам проводником служил в походе на Москву…