Пастушка

Яркое копытце молнии рассекло тучу над Олимпом – на один короткий миг, прежде чем кануть в ловчую воронку на башне светофермы.

За ударом электрического копыта обязательно следовало громовое ржание – в свои двенадцать Тина усвоила это крепко. Потому, не мешкая попусту, она зажала ладонями уши и уткнулась лицом в рукав отцовского комбинезона.

Сквозь пальцы слышалось, как отец балагурит:

– Экая трусиха, полюбуйтесь! Разве пристало олимпийцам боятся молний? И уж тем более тебе – дочери грозолова!

Вместо Тины ответ отбарабанили грозовые раскаты – теперь уши можно было освобождать.

– И дочь боится, и жена. – вступилась мама. – И даже сам храбрый грозолов в детском возрасте имел премного страхов.

Улыбнувшись, Тина отпустила спасительный рукав. Отцовские насмешки над ней всё же прогоняли тревогу – а уж мамины насмешки над отцом действовали вовсе безупречно.

– Страх лечится наукой, Фотиния. – невозмутимо продолжал отец. – Понимание сути явленья порой объясняет многое... вот, положим, эта ярмарка. Не будь в небе молний, разве она случилась бы?

– Отчего ей не случиться? – спросила Тина.

– Питание! – воскликнул отец, потирая крупный живот под натянутыми лямками. – Пока молодцы на громоотводе арканят очередную молнию, фонари будут гореть, музыка звучать, а карусели – крутиться. Ярмарка, весь Олимп, да что там Олимп, весь Колосс – город-на-море – живёт и процветает мощностями грозовой энергетики. Молния – виновница сегодняшнего торжества!

Взгляд, слух и все прочие чувства Тины постепенно возвращались к празднику, от которого отвлекла небесная зарница. К переполненной площади Акрополя, увешанной ленточками и гирляндами, к бодрой маршевой мелодии, к электрическим чудесам – представленным работниками светофермы на потеху народа.

– Новый вид круизов по Олимпу! – надрывался мужчина в фуражке кондуктора, размахивая стопкой билетов. – Регулярный пассажирский омнибус! До Банковской Аллеи за два с четвертью часа! Убедитесь в полной электрификации на примере демонстрационной модели!

– Дурной аппетит? – вопрошала бойкая девушка в белом переднике. – Бессонница? Половая неврастения, слабость кишечника? Забудьте о болях с покупкой прибора электро-валидор! Все желающие приглашаются испытать на себе благотворное действие тока – совершенно бесплатно!

– Посетите уголок механизатора! – призывал человек с явными признаками безумия. – Деликатно удалим любую увечную конечность с последующей заменой оной на техномост из сверкающего булата! Абсолютное соприятие с телом! Небесная энергия в Ваших жилах – всего за одну короткую процедуру!

– Арсенал Олимпа! Широкий ассортимент шок-перчаток и прочих средств самозащиты! Совместные разработки с Бюро!

– Спешите приобрести звукозаписывающий фонограф!

От буйства звуков и красок едва не закружилась голова – Тина подняла голову к вечернему пасмурному небу. Перед глазами реяли многочисленные знамёна: олимпийские со звездой, полосатые флаги Колосса, пёстрые флаги торговых обществ и корпораций.

– Смотрите, там «Взбодри саботажника»! – отец, и без того воодушевлённый, едва не скакал на месте.

– Нам туда, Тина. – обречённо вздохнула мама. – Мы не увидим родного дома, пока папа не постреляет.

– Это точно! – отец уверенно направился к шатру, увлекая семью за руки. – Знали бы вы, сколь крепко мне влетало в детстве за потраченные мерки. Теперь же, как взрослый человек, как труженик светофермы, я заявляю – дудки! Не пожалею пятака на «саботажников»!

Учтивый юноша за прилавком был одет, как и отец, по-фермерски: жёлтый комбинезон, блестящий от токогонной пропитки, натянутые на лоб защитные очки-консервы, резиновые рукавицы... наверняка и ноги обуты в такие же галоши.

Светофермеры почитали своё ремесло, свой высокопроизводительный труд – их униформа была не столько частью рабочего устава, сколько частью этикета. Носить её считалось престижным и внутри технологической башни, и на городском променаде.

На стол, прямо перед носом аттракционного смотрителя, легла купюра из тёмной водорослевой бумаги.

– Двенадцать олимпийских мерок, господин. – смягчив слова улыбкой, сказал юноша.

– Грабёж, однако. – отец добавил денег и без спроса потянулся к оружию. – Ну и ну... а какой тяжёлой она казалась в детстве! Твой выстрел первый, Фотиния.

Тина неуверенно приняла в руки громоздкую штуковину – похожую на лодочное весло, которое запуталось в проводах и с горя пошло топиться.

Аттракционный смотритель порывался что-то сказать, но отец опередил его и здесь:

– Электрическая фузиль олимпийского Арсенального Бюро! Принцип действия виден изнутри...

От лёгкого нажатия папиных пальцев фузиль в руках Тины сложилась пополам, развесив внутренности. Смотритель вздрогнул от неожиданности, а отец увлечённо продолжал:

– Густые токи созревают здесь, на волновище. Вот оно, вот ключ... видишь, как расположены? Обязательно накрест друг другу! Дальше ток гонится катушкою по спирали, как музыка в фонографе. На кончике у нас канальная бухта, или просто якорь – чтобы проторить дорогу для молнии. Пробойная дуга гасится воздухом, что ходит меж зашунтированных ячеек. А питание... обычные малые молницы, широко применимые в быту. Вот они, красавицы, семь в ряд!

– Всё в точности так. – признал смотритель. – Кто из вас будет играть?

Тина, не впечатлённая сложным рассказом, помотала головой и вернула разобранное оружие отцу.

– У вас будет одна минута. – поворотом рукоятки смотритель привёл в действие ширму за своей спиной. – Для получения приза важно не дать саботажникам уничтожить кабель...

– Справимся. – отец так же легко схлопнул фузиль в прежнее состояние.

Под горделивую мелодию ожили жестяные фигурки: вдали панорама Олимпа близ городского рубежа, впереди – вьющийся Царь-кабель, по которому олимпийское электричество поступает в Сизиф – неблагополучный, нижний округ Колосса.

Фузиль в отцовских руках загудела, раздувая ток на волновище – не иначе как по этой причине замерцали ближайшие лампочки под сводом шатра. Первая кукла-саботажник показалась из-за угла внезапно и...

Ж-жу!

...и перекрутилась через себя, поражённая точным попаданием молнии. Её глумливый хохот перешёл в стон.

– Отличный выстрел. – ухмыльнулся смотритель.

Тут же сразу два саботажника, вооружённые топорами, кинулись рубить провод.

Ж-жу! Ж-жу! Два выстрела, два попадания – только успели занести над головами кукольные топоры.

– Там ещё один! – мама быстро раззадорилась, наблюдая успехи. – Поджарь его!

А отец разил врагов наповал, воодушевлённый поддержкой. Они набегали тучей: трое слева, ещё двое снизу – нож и пила обрушились на провод.

Миг промедления стоил дорого. Перерезанный Царь-кабель заискрился, и музыка оповестила о неудаче.

– Сожалею. – вздохнул смотритель, требуя фузиль обратно. – Но вы очень хорошо шли.

– Глаз уже не тот. – признал отец. – Долго целюсь... ну что, теперь можно и по стаканчику электро-щербета?

– С морским сиропом! – одобрила Тина.

– А как иначе?

Поклонившись на прощание смотрителю, они свернули к лавке мороженщика на другом конце площади. На пути вновь встретилась сцена из тира, только исполненная в живую: группа артистов, загримированных под саботажников, с воем выдирала из-под земли бутафорские провода. Обступившие их посетители ярмарки аплодировали и хохотали.

– Но это же глупо! – недоумевала Тина. – Зачем им пустой кабель, без тока?

Отец одобрительно крякнул, подмигнув маме – видимо, нашел сказанное мудрым.

– Точного ответа не сыскать, Фотиния. Какая сила движет саботажниками – знает разве что...

– Точный ответ давали на уроках в старшей школе. – усмехнулась мама. – Просто кто-то в это время гонял чаек и подкладывал девочкам хлопушки.

– И правда, как я мог? – спохватился отец. – Как я мог забыть, что с нами хронист Окружной Академии? Не буду даже пытаться лезть в историю... пусть расскажет прелестная всезнайка, Вриена Филопатра.

Польщённая мама, словно очутившись за кафедрой лектория, укрепила очки на переносице и оправила галстук – туго затянутый поверх застёгнутого на все пуговицы воротничка.

– Мы наблюдаем иллюстрацию былых событий, переданную весьма детально. – взгляд матери задержался на пантомиме. – Только за последние пять лет запечатлено около дюжины диверсий на Царь-кабеле – из них ни одной с олимпийской стороны, и абсолютно каждая – руками саботажников из Сизифа. В поисках причин конфликта обратимся к основам... к первому положению Вечной Купчей.

Лукавая улыбка и недосказанность в голосе матери намекали, что право говорить переходит к Тине. Дескать, вылетело из головы, будь так любезна, дочь, напомни.

– Положение закрепляет, – Тина пыталась подражать той лёгкости, с которой мама рассуждала о важных вещах. – закрепляет статус взаимовыручки. Народ Сизифа, исторически занятый в морских промыслах, обязуется трудиться на рыбацких угодьях и пищевых мануфактурах, чтобы снабжать олимпийцев водой, провиантом и простыми предметами быта. Олимп же, как научно-техническое и культурное ядро, взамен обеспечивает сизитов грозовой энергией и высокими технологиями. Электричество непрерывно течёт в Сизиф по Царь-кабелю – протянутому через Колосс от светофермы до самого моря.

– Сизиф и Олимп связаны поневоле. – кивнула мама. – И от соглашения не сбежать, ведь Колосс одинок с давних времён – затерянный посреди бескрайнего моря город-великан. Истоки роднят нас с сизитами, но годы непростой истории всё более разводят два народа в стороны. Труд сизитов примитивен, их мысли скудны – профессия твоего отца в их глазах подобна магическому искусству. Взгляни, как непохожи они на нас даже внешне!

Конечно, актёры на ярмарочной площади вряд ли когда-либо встречались с настоящими саботажниками из Сизифа, но даже через эти дикие пляски чуялась мамина правота.

Многое в них было как-то не по-людски: скупая мимика лиц вперемешку с излишне вольными жестами, неопрятный вид, старомодные костюмы с широкими штанинами брюк. Будто взяли благопристойных граждан Олимпа и абсолютно всё в них вывернули наизнанку.

– А ещё у них перепонки, как у жаб! – отец разжал могучую пятерню. – Вот такие, между пальцев. Оттого, что в воде долго сидят!

– Редко, но порой встречаются. – согласилась мама. – Сизиты отличны от нас как наружностью, так и душой. Мы, олимпийцы, желаем только блага для всех. А они? Они жаждут видеть, как всё разрушается. Они рады насмехаться над соседом, живущим по колено в грязи – будучи живущими в грязи по пояс. Они готовы отрезать себя от нашего электричества, лишь бы не делиться с нами едой, лишь бы увидеть, как мы страдаем от голода и обезвоживания. Они...

Где-то высоко вспыхнула новая молния, но Тина, слишком увлечённая и вместе с тем напуганная рассказом матери, даже не моргнула глазом.

– Есть кое-что пострашнее молнии. – подытожила мама. – И тебе следует усвоить это как можно скорее.