Пастырь

Я был рожден в стенах старого монастыря. По велению Высших Сил мне суждено было появиться на свет в темное время суток. Роды начались в тот момент, когда стрелки настенных часов пересекли границу полночи. Процесс извлечения меня из чрева роженицы длился до трех часов утра. Крики моей матери в ту грозовую ночь были слышны, даже за пределами каменного строения. Раскаты грома разгневанных небес, были не способны заглушить «песнь» страданий рожающей женщины. В тот момент, когда принимавшая роды монахиня перерезала пуповину, огонь горящих свечей и лампад, освещающих помещение, вдруг угас. Несколько мгновений спустя, послышался крик младенца. Я впервые в жизни закричал. Но крик мой был подобен оглушающему воплю, от которого стекла мелкими осколками брызнули из оконной рамы и звонко осыпались на каменную дорожку внутреннего двора. Издав один единственный протяжный крик, я замолчал и больше не издавал ни звука. Монахиня, державшая меня на руках, положила младенца на постель рядом с матерью. Затем, вытерла перепачканные кровью руки, и зажгла погасшие свечи с лампадами. Принявшая роды женщина, дрожала мелкой дрожью, разглядывая мое младенческое тельце. Наши взгляды встретились. В одно из мгновений глядящая на меня монахиня, широко открыла глаза и, теряя сознание, рухнула на пол… В келью роженицы вошла настоятельница монастыря. Окинув взглядом комнату, она увидела разбитое оконное стекло и лежащую на полу сестру. Старшая монахиня спросила строгим голосом о том, что случилось. Моя мать была слаба и не могла произнести ни слова. Она видела все, что произошло, но была не в состоянии объяснить причину странных событий. Не дождавшись ответа, настоятельница подошла к лежащему на постели младенцу. Запеленала меня в заранее приготовленный кусок мягкой материи. Затем, похлопала по щекам лежащую на полу женщину. Та, приходя в чувства, открыла глаза, и тяжело задышала, озираясь при этом по сторонам. Пол минуты спустя, монахиня встала на ноги и со страхом в глазах, поглядела на младенца.

— Что случилось Анна?! Что здесь произошло?! — грубым тоном спросила настоятельница. Женщина, принявшая роды, прикрыла ладонью свой рот и указала пальцем на меня. Ее выпученные глаза и бледное лицо говорили о сильном испуге. Ни сказав ни слова, Анна начала плакать, и поспешно вышла из кельи…

На следующий день, ближе к полудню, меня ждал обряд крещения. Монахини подготовили чашу для омовений. Заполнили ее святой водой, зажгли свечи на стойках — канделябрах. Зал с алтарем окурили тлеющим ладаном и другими благовониями. Настоятельница монастыря решила не затягивать с обрядом крещения, так как считала, что я одержим Темными Силами. Опытная, мудрая женщина многое повидала на своем веку и была уверена в том, что Христианский эгрегор возьмёт меня под свою защиту и убережёт от Сил Зла… Меня погрузили в святую воду и принялись читать молитву обряда. В первые же секунды сакрального действа, вдруг затрещали свечи, горящие фитили которых, то разгорались, то угасали. Святая вода в чаше забурлила и с шипением выплеснулась на держащую младенца монахиню. Та закричала, и чуть не выронила меня из рук. Канделябры со свечами стали раскачиваться из стороны в сторону и с грохотом падать на пол. Книга со святым писанием сама по себе захлопнулась и слетела с алтаря. Настоятельница монастыря перестала читать молитву и перекрестилась. С ужасом в глазах она созерцала парящего в воздухе обнаженного младенца. Старшая монахиня подбежала ко мне и подхватила меня на руки. Затем, дрожащими руками обернула мое тело в пеленку и вышла из зала для молитв.

Моя матушка крепко спала в своей келье. Она проснулась от звука открывшейся двери. Настоятельница монастыря передала младенца в руки матери и молча вышла из комнаты.

Моя родительница решила посвятить свою жизнь служению Богу. Будучи молодой непорочной девушкой, София переступила порог монастыря и стала послушницей. Это случилось за несколько лет до моего рождения. Так каменное строение стало домом для моей будущей матери.

Женский монастырь возвышался на холме окружённом со всех сторон дремучими лесами, тянущимися на множество километров. В ту глухую местность не часто забредали путники. Обычный человек, заблудившийся в чащах тех лесов не имел ни единого шанса остаться в живых. В местных лесах водились дикие звери: волки, кабаны и медведи. Но большую опасность для случайного путника представляло таящееся в непроходимых буреломах древнее Зло. Нечисть облюбовала те дремучие леса ещё задолго до основания монастыря на холме.

София неоднократно врачевала раны случайных путников, оказавшихся на пороге монастыря. Тем немногим, которым удавалось выжить, держа путь через дремучие леса, сестры милосердия оказывали помощь, предоставляя приют и возможность залечить раны.

В одну из дождливых осенних ночей, у дверей главного входа в каменное строение оказался одинокий путник. Это был мужчина средних лет, облаченный в кожаные доспехи. Теряя последние силы, ночной гость постучал кулаком в деревянные двери и упал на каменные ступени прифасадной лестницы. Монахини затащили незнакомца в холл храма и осмотрели. Мужчина, тяжело дыша, шептал какие-то слова, смысл которых невозможно было понять. Огненно-рыжие волосы путника, вьющимися локонами укрывали его лицо и часть груди. Мужчина с ног, до головы был перепачкан кровью. В правой своей руке он сжимал рукоять большого ножа. На полированном лезвии тесака, под струйками запекшейся крови, просматривалась гравировка, изображающая голову волка в профиль. На кожаных доспехах незнакомца виднелись множество глубоких царапин и рваных дыр из которых сочилась кровь. Раненый воин имел при себе сумку, сшитую из плотной хорошо выделанной кожи.

Закончив осмотр ночного гостя, старшая монахиня -настоятельница велела сестрам раздеть путника, обработать раны на его теле и переместить его в одну из пустующих комнат монастыря. В качестве сиделки назначила мою мать Софию, которая на тот момент уже имела сан монахини.

По истечение нескольких дней, рыжеволосый незваный гость монастыря стал поправляться. Его раны заживали, а отдохнувшее тело набиралось сил. София день и ночь находилась рядом со своим подопечным. Меняла повязки, приносила еду и питье. Моя матушка с любопытством разглядывала мускулистое тело рыжеволосого воина. Глядя в его зелёные глаза, испытывала желание прижаться к могучей груди мужчины. В своих фантазиях София утоляла нестерпимую жажду тайных желаний. Стыдясь своих мыслей, монахиня корила себя за непристойные, не позволительные в ее положении грёзы. Она усердно молилась, прося Всевышнего уберечь ее от соблазна познать мужчину. Впервые в жизни она полюбила. Это незнакомое чувство сжигало молодую женщину изнутри, не давая покоя ни днём, ни ночью. Свои греховные мысли София прятала в самых дальних уголках непорочной души.

Шли дни. Подопечный моей матери окреп и стал вставать с постели. София глядела в его глаза и тонула в них, словно в бездне. Монахиня чувствовала то, что ее мимолётный, случайный гость испытывает к ней те же чувства, что и она к нему. Их обоих неудержимо влекло друг к другу. Рыжеволосый воин имел уверенный волевой взгляд и суровое выражение лица. Так было в те моменты, когда он не глядел на Софию. Но, как только молодая монахиня появлялась в поле его зрения, тут же, на суровом лице сияла неподдельная искренняя улыбка, а в глазах, словно разгоралось пламя страсти способное растопить ледяную глыбу…

В один из вечеров, София вошла в комнату к рыжеволосому гостю. Монахиня принесла ужин. Оставила еду на столе, и пожелав спокойной ночи, хотела уйти в свои покои. Мужчина встал с постели и впервые заговорил с монахиней. В монастыре было не принято разговаривать с такими случайными гостями, расспрашивать их о том, кто они и откуда. В стенах старого монастыря не велись праздные беседы. Монахини говорили только с Богом во время молитвы и общались друг с другом, обсуждая неотложные дела, связанные с уходом за храмом. Зеленоглазый мужчина подошёл вплотную к Софии, взял ее за руку и признался ей в любви. Монахиня не знала, как реагировать на данный жест, хотя в глубине души мечтала услышать именно эти слова. Она отвела взгляд в сторону и ответила тем, что ей нужно вернуться в свою келью. София чувствовала тепло ладони мужчины, которого полюбила всем сердцем, без которого уже не представляла своей дальнейшей жизни.

«Случайный гость поправился и скоро покинет монастырь, возможно навсегда» — эта мысль безжалостной безысходностью полоснула разум монахини. Мелкая дрожь прокатилась волной по телу Софии. На глазах навернулись слезы… Мгновение застыло… Монахиня и воин встретились взглядами… Замерли, читая в глазах друг друга неудержимое желание стать одним целым, погрузиться всем естеством в жаркие объятия страсти. В те мгновения, двум влюбленным казалось, что в целом мире остались только они вдвоем. Забыв обо всем на свете, мои будущие родители, слились в страстном поцелуе…

София пришла в свою келью поздно ночью. Женщину переполняли противоречивые чувства. Она испытывала невероятное счастье и печаль одновременно. Являясь монахиней, давшей обет безбрачия, моя мать боялась будущего. Что с ней станет теперь, когда она нарушила один из законов, которые соблюдала безукоризненно…

На утро следующего дня выяснилось то, что рыжеволосый воин исчез. Монахини обыскали каждый уголок монастыря, но нигде не обнаружили пропавшего гостя. Он словно растворился в воздухе. Массивная дверь главного входа в храм была заперта изнутри. Оконные рамы в комнате исчезнувшего подопечного плотно сомкнуты и зафиксированы стальными задвижками. Было странным то, что мужчина гостивший в храме, покинул монастырь, не предупредив монахинь о своем уходе. К тому же, он оставил свою сумку. Она покоилась на столе, являя взору рукоять большого ножа. Кроме тесака, в сумке находилась рукописная книга и несколько предметов о назначении которых ничего не было известно…

София, узнав о том, что ее возлюбленный исчез, заперлась в своей келье, легла на постель и не смогла сдержать горьких слез. Когда моя мать немного успокоилась, то решила сознаться, рассказав настоятельнице о том, что произошло прошлой ночью. О том, что она согрешила, потеряла невинность, поддавшись необузданной страсти. Выслушав Софию, старшая монахиня приняла решение о незамедлительном наказании согрешившей сестры. Софию выпороли розгами и неделю давали вкушать только хлеб и воду. Спать ей разрешалось лишь два часа в сутки. Во время бодрствования монахиня была занята самой тяжёлой работой, при этом неустанно молилась…

Несколько недель спустя, выяснилось то, что София в положении. Мать-настоятельница храма позволила порочной грешнице остаться в монастыре до появления на свет ее дитя. И только после этого события решить дальнейшую судьбу молодой монахини…

В ту грозовую ночь, когда София явила меня этому миру, сестра Анна, принимавшая роды, извлекла мое тело из утробы матери, и перерезала пуповину. Мой первый крик заполнил воздушное пространство комнаты. Это был нечеловеческий вопль, под воздействием которого, оконное стекло разлетелось в дребезги, а горящие свечи и лампады угасли. Келья погрузилась в кромешную темноту. Сестра Анна положила меня на постель и поспешно зажгла свечи в канделябре и лампады, висящие на стенах. Затем взглянула на младенца и упала без чувств. Я не знаю, что увидела и ощутила женщина, глядя на меня. Определенно, это было что-то пугающее, неподвластное пониманию обычного человека… Очередные необъяснимые странности произошли на следующий день во время попытки окрестить меня. Обряд крещения не удалось завершить по причине вмешательства потусторонних сил. Настоятельница монастыря, желающая обратить меня в христианскую веру, приняла решение больше не пытаться это сделать. В тот момент ей хотелось выяснить то, кем я являюсь, и кто мой покровитель. Мать — настоятельница хотела пригласить в монастырь представителей из высшего духовенства, которые должны были решить судьбу проклятого дитя. Но прежде, чем послать весточку вышестоящим христианским жрецам, старшая монахиня решила навестить одного человека. Хотя человеком тот был только наполовину. Черный колдун жил в чаще леса. Его дом находился всего в нескольких километрах от женского монастыря. Мать настоятельница вела тайную дружбу с чернокнижником. Монахиня была чиста и праведна, не позволяла себе лишнего в общении с колдуном. Она считала, что лучшей тактикой было знать своего врага в лицо и держать его поближе к себе. Мудрая женщина нашла общий язык с темным чародеем и построила с ним взаимовыгодные отношения. Колдун изготавливал бальзамы и мази из лесных трав и тайных ингредиентов. Эти средства хорошо заживляли раны и улучшали общее состояние здоровья. В качестве платы за помощь врачевания чародей получал вкусную домашнюю еду и милую светскую беседу в обществе красивой умной женщины. Настоятельница монастыря желала поскорей приоткрыть завесу тайны, связанную с моим происхождением.Я был первым человеком, родившимся в стенах старого храма. К тому же меня явила на свет монахиня, давшая обет безбрачия. Это событие могло негативно повлиять на репутацию ордена сестер милосердия.

Мать — настоятельница вошла в келью Софии и посоветовала той немного поспать. Сама же вызвалась присмотреть за ребенком. Уставшая от бессонных ночей родительница с благодарностью приняла предложение и уже через пару минут уснула крепким сном. Тем временем настоятельница срезала кусочек ногтя с большого пальца ноги младенца. Затем, обернула дитя в свежую пеленку, а в старую поместила фрагмент ногтя, сложила материю в несколько раз и спрятала под рясу.

Ближе к вечеру того дня, старшая монахиня попросила сестер о том, чтобы ее не беспокоили в ближайшие несколько часов. Сославшись на плохое самочувствие, глава храма заперлась в своей келье и стала готовиться к походу в чащу леса. Приготовив все необходимое, женщина вошла в потайную дверь, замаскированную в каменной кладке массивного камина. Спустилась по винтовой лестнице в подвальные помещения под монастырем и преодолев длинный коридор, вышла наружу.

Поздний вечер был тихим, безветренным. Огромные сосны молчаливого леса толпились вдоль тайной тропы, ведущей к дому черного колдуна. Держа в руке зажжённую масляную лампу, монахиня мягко ступала по ковру из хвойных игл. Настоятельница монастыря перед тем как войти в лес, уронила на свою одежду несколько капель эфирного масла. Это средство своим запахом отпугивало диких зверей. Шествуя вдоль стволов деревьев, монахиня прислушивалась к звукам царившим в лесу. Под слоем опавших листьев слышалось шуршание и возня. Где-то неподалеку урчал филин. Изредка потрескивала лопающаяся кора деревьев.

Преодолев большую часть пути, монахиня заметила слева и справа от тропы несколько пар светящихся огоньков. Несомненно, это были волки. Их глаза светились в темноте высматривая очередную добычу. Немногочисленная стая лесных хищников сопровождала одинокую путницу. Волки шли параллельно тропе, не смея приближаться к идущей женщине ближе чем на расстояние в несколько метров. Монахиня, в очередной раз убедилась в том, что эфирное масло, приготовленное колдуном, действительно работает. Волки не тронули ее, и постепенно, отстали, затерявшись в глухой чаще леса.

Масляная лампа осветила бревенчатую стену дома колдуна. Женщина в рясе подошла к дубовой двери деревянного сруба и постучала в нее. Но постучала особым способом. Всего было девять ударов с определенным интервалом и паузами. Данная комбинация стуков являлась неким паролем, который придумал колдун. За дверью послышались шаги, затем скрежет железного засова. Хозяин дома отпер и открыл дверь. Окинув взглядом свою гостью, чародей произнес:

— Доброго вечера тебе Порфирия…

— И тебе доброго Аким…