Пасьянс

Первый снег, кружась роем белых мух, ложился на замковую стену, таял на камнях переходов, оседал на кожаных доспехах стражников. Еще чуть-чуть и придет суровая зима, а это принесет новые заботы Королевству. Поставки дров изрядно помельчали – с тех пор как лесные эльфы решили, что имеют куда больше прав на владение местными угодьями. Дриады, к слову, были с ними согласны, и это наводило на мысли о приближении новой войны. Ну или, как минимум, беспорядков. На юге, говорят, уже появились недовольные, того и гляди сколотят банды и примутся рыскать по дорогам, грабить обозы.

Принц Лориан вздохнул, поправил капюшон и оглядел стелющуюся у подножия замка равнину. Пока еще по-ноябрьски неприглядную, испещренную тут и там пятнами грязи и жухлой травы. Расправил плечи и, отсалютовав дозорным, собирался спуститься в казарму, как вдруг...

Прозрачный воздух подернулся маревом, в ушах родился надсадный звон, и внезапно у самого парапета возникла хрупкая фигурка.

Дозор среагировал быстро – спустя мгновение на пришельца смотрели острия копий, а сам он, похлопав неожиданно большими для мальчишки глазами, громко икнул.

– Что за?.. – Лориан, нахмурившись, окинул озадаченным взглядом паренька. Тот был одет в узкие черные штаны, массивные сапоги на толстой подошве и короткую кожаную курточку, из рукавов которой торчали белоснежные манжеты с воланами. Но больше всего принца удивила чудовищная раскраска физиономии пришельца: смоляные веки, бледная пудра, точно у матушкиных фрейлин, и алый рот, наводящий на мысли о троллях после трапезы.

– Колдун? – сурово бросил Лориан, а после и сам толком не понял, что произошло.

– Берта Нарцисса Вильгельмина, – пропищало раскрашенное создание, и принц внезапно подумал, что чудесней голоса ему слышать не доводилось. Женюсь, подумал он. Вот сейчас она быстренько с эльфами договорится, и сразу… А потом в ужасе сглотнул и решил, что сходит с ума.

– Помыть, умыть, накормить, – сурово рявкнул Лориан, поражаясь, зачем вообще отдает подобные приказы. Удавить ведьму, да и вся недолга.

– Вот! – Звук ее голоса впился в висок, точно эльфийская стрела. – Слышали, мальчики? И нечего тут своими тыкалками в мою многострадальную тушку тыкать!

Стражники послушно подались назад, встали по стойке смирно, а Лориан вдруг понял, что и выглядеть дозорные стали как-то странно. Лица их выцвели и оказались похожими друг на друга, словно яйца в одной корзинке. А еще принц почувствовал непривычную легкость в теле, опустил глаза и увидел, что и сам изменился. Стал плоским. Нереальным. Картонным...

– А-ай, чтоб тебя!

Старческая рука, покрытая пигментными пятнами, сметает со стола ворох игральных карт. Они рассыпаются по ковру, как обычно, рубашками вниз. И в компании десяток и семерок в потолок равнодушно смотрят дама треф и бубновый король.

Я выбираюсь из кресла. Кряхтя, поднимаю с пола бумажный квадратик. А ведь так хорошо всё начиналось – первый снег, свежий воздух. Умница Лориан. Да и в своем теплом мире, там, где царят вечная ночь и сентябрь, Берта была вполне милой девушкой. Немного взбалмошной, своеобразной, но… доброй. Местами отзывчивой даже.

Нет, этот расклад никуда не годится!

Я стучу тростью в пол. Карты, повинуясь приказу, поднимаются в воздух. Делают над моей головой полный круг и пикируют обратно на столешницу.

– В моей колоде не хватает тузов, в моей колоде… – дребезжу я на мотив привязавшейся невесть откуда песенки. Перемешиваю карты и делаю новый расклад. На этот раз будут пики и червы.

– Ходит черная королева… [1]

Бросаю. Шелест. Занавес.

– Валентина Федотовна, вам мясо брать? Во дворе снова поселковые торгуют!

Лицо из суфлерской будки смотрело деловито, а яркие ноготки нетерпеливо постукивали по деревянному настилу сцены районного Дома культуры. Валюша трагически закатила глаза – Царица Ночи как раз должна была выдать особо сложную колоратуру. Концертмейстер вопросительно поднял брови.

– Бери. Пять кило на твое усмотрение.

Обладательница алого маникюра деловито кивнула и растворилась в темноте. Валюша виновато покосилась на пианиста, а после, дернув плечиком, снова попыталась войти в образ. Так.

"Глупая дочь, да как она вообще посмела пойти против материнского слова? Душат обида и злоба, а вот там, где балкон, маячит ненавистное лицо колдуна Зарастро… Ёлки зеленые, балкон! Я ж белье снять забыла, а к вечеру обещали ливень!"

– Валентина Федотовна, да что с вами сегодня такое? Предпоследняя репетиция!

В голосе концертмейстера зазвучали ворчливые нотки, а педаль старого "Беккера" отозвалась недовольным скрипом.

Просто мне сегодня тридцать восемь, печально подумала Валюша. Молча забрала ноты и, обреченно махнув пианисту, – на этот раз всё! – пошла за кулисы.

Вокруг уже суетились оркестранты, тащили на сцену пюпитры, стулья. Тренькали домры, взвизгивали аккордеоны, дирижер что-то выкрикивал, тщетно пытаясь привлечь внимание.

Валюша криво улыбнулась знакомому балалаечнику и подумала, что вот сейчас, по пути домой, зайдет в "Змеиный погребок", купит бутылочку вина. И, наверное, постарается устроить дома праздник. В компании Фокса Малдера и его секретных материалов. Ох, ещё и мясо не забыть… пять кило… и куда ей столько?

Шок настиг у пустого гардероба. Из-за колонны внезапно выступил Фокс Малдер, правда, почему-то одетый в костюм космонавта. Круглый шлем он держал под мышкой, изумленно оглядывался и беззвучно шевелил губами. Заметив Валюшу, жадно бросился навстречу, а до той, наконец, дошло, что никакой это не Малдер, глаза у него другие, да и нос, кажется, сломан.

– Ой, – взвизгнула она и, отскочив, на всякий случай выставила перед собой клавир: – Что вам нужно?

– Заправлены в планшеты космические карты, – прорыдал незнакомец, испуганно вздрогнул и с тоской уставился на Валюшу.

– Сцена там, – кивнула она, облегченно выдыхая. Видимо, кто-то из самодеятельности опоздал к репетиции, и… – В данный момент ведется работа под руководством музыканта Николаевой. Процесс продолжится еще примерно полчаса.

Валюша хлопнула ресницами и прижала ладошку к губам. Что она несет? Тяжелый клавир вырвался из рук и глухо бумкнул о каменный пол, раскрываясь на середине.

– Давайте-ка, ребята, споемте перед стартом, – жалобно отозвался "Малдер", а Валюша присела на корточки и растерянно погладила нотную страницу.

– Приношу извинения, но не могу. В связи с невозможностью выполнения собственных функций я была вынуждена… ма-амочки!

Вместо вязи моцартовской партитуры на бумаге всё отчетливей проступали какие-то цифры, таблицы и криво пропечатанная надпись "Годовой отчет".

– Да что ты будешь делать!

В ярости я опускаю кулак на стол. Пиковая дама взлетает в воздух и планирует обратно, накрывая червового короля.

Что ж из меня за демиург такой, ни одного пасьянса толком сложить не получается!

Мир астронавта Хэйла, героический, опасный, с воздушными пиратами и армадой кораблей Альянса Галатеи! Во что превратился бравый капитан? А Валя? Нежная моя великовозрастная девочка, прости, что так и не смог подарить тебе счастья.

Устало прикрываю ладонью глаза.

– А чего ты, собственно, хотел от неполной колоды?

Низкий бархатный голос привычно раздается у меня голове. Не знаю, кто он, мой невидимый собеседник, в каждое свое появление звучащий по-разному. То серебряным колокольчиком, то скрипящим боем старинных часов, а сегодня вот – нарядным бархатом… Возможно, это я сам. А иногда мне кажется, что это Муза.

– Сколько уже можно складывать? – продолжает вопрошать голос. – Когда ты поймешь, что тузы ничем нельзя заменить? И, как ни старайся, как ни тасуй карты, ты не сможешь оживить ни один из этих миров?

Я с досадой морщусь, поднимаюсь и иду к пузатому комодику. Там, в верхнем ящике, глубоко под ворохом одежды, лежат они. Потертые, желтоватые, с выцветшим рисунком. Неживые...

Осторожно, словно бабочек, которым страшно повредить крылья, я достаю карты. Тузы. Семена. То, с чего начинались мои сказки.

Трефы. Хрупкая девочка с желтыми кошачьими глазами. Она протягивала мне в ладошках охапку золотистых осенних листьев – вытянутых, с тонкими красными прожилками. Теплый осенний вечер красил ее волосы в огненно-рыжий цвет.

Однажды она просто попалась мне навстречу. Брела по тихой улице, пиная стоптанными кедами покореженную банку от лимонада. Промахнулась по бордюру, и я отфутболил обратно дребезжащую жестянку. С той благодарной улыбки и началась моя сказка.

Девочка ушла ранним утром, когда парные туманы еще покрывают дремлющий город. Сказала, что задыхается от одиночества даже когда я рядом. Я не стал удерживать. Берта как раз попала в очередную передрягу, и все мои силы уходили на то, чтобы удержать нить напряженного сюжета.

Бубны. Пожилой мужчина, прошедший пару войн и повредивший ногу. Он хромал по дорогам Королевства в компании приблудного черного пса. Мы встретились зимним вечером; начиналась вьюга, и я взял его и собаку в повозку. Непогоду переждали в придорожном трактире, и попутчик всю ночь травил мне солдатские байки. Не слишком умело, но это было единственное, чем он пытался зарабатывать на жизнь.

Я отплатил ему новой сказкой. Какое-то время солдата устраивала роль придворного лицедея, но однажды его пес оскалился на королеву. Собаке, конечно, свернули шею, а я вдоволь наслушался возмущенного ора о долге, дружбе и ответственности. Солдат хлопнул дверью, и я его больше не видел. Если честно, не особо и хотелось, слишком сильной на тот момент была обида. Да и Лориан собирался в поход...

Червы. Красивая статная женщина, торгующая маргаритками и одуванчиками в торговом квартале цитадели Альянса. Я как раз выбирал новый прицел для винтовки у знакомого контрабандиста и цветочницу заметил краем глаза. Продавец мой, впрочем, обеспокоенности не выказывал, так что я решил, что дама, очевидно, здешний завсегдатай.

Наверное, так и ушел бы, но она заговорила первой. Голос у нее был волнующий, руки, перебирающие букетики в корзине, изящными, а движения плавными. Какое-то время я завороженно за ними наблюдал, а потом удивился. Интересно, откуда появились совершенно земные цветы в центре созвездия Рыб?

У нее оказалась небольшая оранжерея, к слову, недалеко от бара. В нем мы и отметили наше знакомство. Поутру я покинул благоухающий сад умиротворенным и готовым к новым свершениям. Имя женщины тут же улетучилось из памяти, но я пообещал себе, что новая сказка расскажется для нее и будет непременно героической. А я еще забегу. Вот только помогу Хэйлу угнать пиратский звездолет...

Пики… пики… а что же было там? Четвертая карта куда-то запропастилась, и я чуть не по уши закопался в носках, белье и футболках, пока шарил в ящиках комода.

Тщетно. Неважно. Всё равно эти карты больше не играют. Ушли, покинули мои миры, предоставляя творцу выкручиваться самостоятельно. Но я все равно когда-нибудь поставлю точку, демиург я или нет?!

– Всё смогу, – бормочу упрямо, – я мудрый, я опытный, я знаю многое из того, чего не знал раньше!

– Ты просто старый, – смеется голос, и теперь в нём слышатся ветер и звяканье тающих сосулек. – Старый глупый пиковый туз, зачем-то возомнивший себя Создателем.

И картины прошлого накатывают, решительно прорывая завесу беспамятства. Высокое крыльцо кирпичного дома с дремлющей на перилах кошкой. Качели возле цветущей яблони. Новая квартира с нераспакованными коробками, вся в лучах весеннего солнца, бьющих сквозь голые окна. Радостно смеющаяся женщина с тряпкой в руках – она танцует босиком посреди комнаты. А из приоткрытой двери балкона тянет приятным сквознячком. Он крепчает, становится потоком теплого ветра, усиливается еще и почти ураганным порывом отрывает меня от земли. Всё кружится, несется праздничной суматохой, яркими красками расцветающей весны, сдобренной запахами чистого белья и шоколада.

Нет больше темной моей тюрьмы. Исчезли карты. И я стою на знакомой лестничной площадке, и рука – молодая и гладкая – сама тянется к звонку.

Дверь распахивается, появившаяся на пороге женщина ошарашено хлопает желтыми кошачьими глазами. У ног ее, радостно поскуливая, вьется черный пес. Я виновато улыбаюсь и поправляю на рыжей головке моей Музы подувядший венок из маргариток и одуванчиков.

– С днем рождения, Валечка. Я вернулся.

1 – В голове у автора в момент написания упорно и несколько упорото пели "Шмели".