Pax Animi

Мартин утомленно закрыл глаза. Ум ученого отказывался понимать то, что случилось с ней. Он потряс головой, словно стараясь избавиться от наваждения. Закрыв ноутбук, он встал из-за рабочего стола и подошел к окну. Снаружи сгущались сумерки. Вечерний Малый Базель постепенно озарялся светом реклам, неоном надписей на многочисленных ресторанчиках и кафе на набережной Рейна.

Пошел дождь. Тихий шорох струй, скользящих по металлическому отбойнику снаружи окна, немного успокоил его.

Как такое могло произойти? Какие силы – самой природы, магии-кеджавен, темные наветы жрецов-дукунов – чего и кого угодно! – могли совершить такое?!

Мартин уселся в кресло у окна и глубоко задумался, вспоминая всё, что узнал о ней и о том, что с ней приключилось…

***

Ее звали Линда Грей.

Миниатюрная, привлекательная (судя по фотографии), молодая женщина написала Мартину первый имэйл несколько дней назад. Его первоначальной реакцией было не отвечать ей и удалить письмо как явную, причем топорную, попытку «фишинга». Уж слишком неправдоподобно выглядела ее история…

Ученый-герпетолог с мировым именем, автор десятков монографий и статей по уникальным, редким видам ядовитых пресмыкающихся Африки и Юго-Восточной Азии, Мартин Барр также владел компанией «Милосердие», которая быстро развивалась, несмотря на спорную репутацию.

Именно поэтому Барр привык к тому, что подобные письма иногда проскакивали сквозь фильтры «ящика», и просто удалял их, не читая. Что заставило его все же прочесть именно это письмо от Линды Грей – он не мог сказать.

А потом она присылала ему имэйл за имэйлом, рассказывая эту невероятную, неправдоподобную историю…

***

…Она была дочерью индонезийки и морского офицера-англичанина. Родителей она не помнила: после рождения ее отдали в приют, так как отцу не нужен был лишний скандал в продвижении по службе, а мать, боявшаяся осуждения богатой и респектабельной в Джакарте семьи, сочла появление на свет Линды как наказание за ее минутную страсть к красавцу-офицеру…

Тем не менее, именно поэтому жизнь Линды с самого начала сильно отличалась от других детей с такой судьбой. Ее «приют» на самом деле был хорошо обеспечиваемым (за счет денег родителей, не желающих знать своих отпрысков, но тем не менее испытывавших угрызения совести в течение всей их жизни) пансионом, в котором Линда с годами выросла в прелестную девушку – ее внешность приобрела самые лучшие черты обеих наций, и к достижению зрелости она смущенно – и очень часто – опускала глаза под нескромными взглядами мужчин.

Она поступила в Имперский Колледж Лондона (благодаря покровительству отца) и закончила его с «Сумма Кум Лауде», «с высочайшей похвалою».

Потом была ординатура в Индонезии – она добилась того, чтобы вместо работы в Англии ее перевели в небольшой госпиталь в Джоджьякарте, дремлющем городке на Яве, где она проработала педиатром четыре года, до того, как она написала заявление на работу в «Врачи Без Границ».

С этого всё и началось…

***

Мартин встал и прошел на кухню. Бара с напитками – как такового – у него не было. Он пил мало и редко. Но сейчас ему остро захотелось выпить пару глотков хорошего скотча. Он открыл дверцу шкафчика, где держал несколько своих заветных бутылок – Балвени из карибских бочек, Талискер, Каол Ила… - и наугад вытащил одну.

Балвени со льдом слегка расслабил его. Мартин снова устроился в кресле и стал вспоминать историю Линды дальше…

***

Ее направили на Сулавеси, в составе команды докторов из «Врачи Без Границ», помогавших острову после землетрясения.

Линда с ее помощником, санитаром Джеффом Марге, выехала по вызову в одну из отдаленных деревень в джунглях, Лео. Там началась эпидемия Денге. Деревня лежала в практически непроходимых зарослях у подножия горы Бую Балеасе, и путь туда, даже в лучших погодных условиях, был сложным, но муссонные дожди превратили путь к деревне в непроходимую кашу из грязи, веток, обрывков лиан и камней.

Они проехали основную часть пути от Палу до пешей тропы, ведущей к Лео, на «Лендровере». Поездка на джипе сквозь хаос джунглей и обрушивающихся потоков дождя была ещё хоть как-то терпима, пока они не оставили машину у начала пешей тропы – дальше ехать машиной становилось слишком рискованно.

Всю поклажу разделили на троих - их сопровождал проводник Ари, житель Лео, худощавый индонезиец.

На узкой тропе, висящей над ущельем, каждый шаг казался зыбким, неверным. Дышать под потоками дождя, стекающими по лицам, было невероятно тяжело. Линда шла второй, после Ари. Джефф шел последним. Едва только Линда хотела спросить Ари – возможно, где-то есть хоть какое-то мало-мальски подходящее место, чтобы укрыться и передохнуть… - как резкий крик Джеффа перекрыл шум дождя… Поскользнувшись, он сорвался вниз.

Пытаясь помочь ему, Линда и Ари сбросили поклажу и, цепляясь за ветки и лианы, стали спускаться в ущелье – оно не было глубоким, но ливень и густая растительность мешали им. Когда же они, рискуя сорваться самим, все же спустились к Джеффу, они поняли, что санитар мертв – он не дышал, и его шея была жутко, неестественно свернута…

Линда плохо соображала. Ее охватила паника. Всё происходящее вокруг нее сейчас напоминало какой-то жуткий, кошмарный сон. Пытаясь успокоить ее, Ари сказал, чтобы она собралась и потерпела, пока он вернется за подмогой в деревню, до которой оставалось около пары километров ходу.

Линда осталась одна с телом Джеффа. Непередаваемое ощущение беспомощности, чувство горечи за Джеффа, понимание своей полной уязвимости перед стихией, которую она почувствовала впервые в жизни, ошеломили ее.

И в этот же миг она ощутила невероятно острую, жгучую боль в щиколотке – словно раскаленный металл тавром ожег ее. Она инстинктивно отдернула ногу, и в мутном свете дня, искаженного дождем, Линда увидела огромную змею, которая укусила ее. Желтые и черные полосы по длинному – не менее двух метров– гибкому, блестящему телу были явственно видны даже в пелене дождя. Та хищно зашипела после укуса, и, подняв голову, быстро скрылась в кустах.

Линда скорчилась от боли. Её щиколотка словно бы вспыхнула пламенем, дикое жжение раскалённым кинжалом моментально стало разливаться по ноге, а затем и по всему её телу с агонизирующей силой. С последним напряжением угасающего сознания Линда закричала: «Ааааааариииии!!!» — в отчаянной попытке удержаться за реальность.

Но реальность уплыла... уплыла?! Океан боли, в который она погрузилась, растворил Линду во времени, которого она больше не ощущала.

Всё дальше её сознание уносилось в зыбкие сны, где расплывчатые образы перемежались с нечеловеческой, всепроникающей болью. Её поднимали, тащили, несли куда-то… мокрые ветки и листья милосердно охлаждали ее тело – но лишь на мгновение. Сильные руки… Нечеткие лица... Ее кладут на какую-то гладкую, прохладную поверхность… Плита? Камень? Почему она обнажена?! Неважно… Холод камня притупляет боль… Голоса — монотонные, низкие, странно-потусторонние…

Кто-то склонился над ней. Лицо - маска? Или это существо из её кошмаров? Линда кричала, но её крик исчезал в бездне безвременья и океане боли. Она растворилась во времени, которое беспощадно продолжало свой ход, минуя её, оставляя её в сознании лишь тогда, когда боль становилась невыносимой.

***

Барр сделал небольшой, дегустационный, глоток скотча. Мягкость и приятный, ни с чем не сравнимый, вкус напитка легко скатились вниз по горлу.

То, что Линду укусил многополосный крайт – одна из самых опасных и ядовитых змей Юго-Восточной Азии – у него не вызывало сомнений. Противоядий от него почти нет. Если человек не получает антидот в течение первых двух-трех часов – вариантов нет. Смерть.

Но что же спасло девушку?! Неужели то, что она описала дальше, в последующих письмах, реально может спасать людей от укусов крайта? И что конкретно ей помогло – ведь всё, о чем она написала дальше, походило на бред сумасшедшей…

Фактически, ей вернули жизнь без противоядия.

Чушь…

Барр поморщился.

И все же…

***

…Когда она очнулась, она лежала под странным потолком, напоминающим огромный перевёрнутый корабль. Боль в ноге сжигала её, но внутри медленно угасало что-то большее — часть её самой.

Она помнила себя лежащей обнаженной на огромном черном камне. Ее руки и ноги привязаны – она не может пошевелить ими, особенно той, укушенной – такое ощущение, словно бы ее попросту отняли…

Огни.

Факелы.

Странный, завораживающий, обволакивающий сознание голос, речитативом произносящий что-то типа заклинаний на непонятном языке.

К ней приближается жуткого вида маска… а маска ли??! Может, это в самом деле лицо? Воплощение ее детских страхов… Жрецы… Каббала… Сатанизм…

Дьявол.

Она потеряла сознание – на этот раз надолго.

… Линда очнулась в доме, стены которого состояли из ажурных циновок, раскрашенных сложными красочными узорами. Над головой – высоченный бальсовый потолок, невероятная конструкция вроде Ноева ковчега.

Она поняла – Ари дотащил ее до Лео, деревни народа тораджи, и этот «ковчег» над ней –постройка большого гостевого дома, типичная для архитектуры этой народности.

Правая ступня по-прежнему горела огнем, и этот огонь словно бы разносился кровью по ноге… и выше. Как только она приходила в себя, ее тело начинало снова и снова биться в лихорадке, и разум милосердно отключал ее сознание…

…Так прошла неделя… Или больше?? Она не ощущала течения времени, боль в ступне пульсировала и бурлила, как кипяток.

Но что-то произошло с ней. Пока что она не могла дать себе отчет об этом. Такого с ней еще никогда не было.

Ей нужно время для того, чтобы осознать перемену… и понять – во благо или во вред.

***

Мартин вертит в руке тамблер со скотчем.

Эта часть истории Линды его интересовала – по одному ему понятным причинам – куда больше, чем всё остальное.

Кто был этот – или эта… - кеджавен? Или дукун? Или… что-то совершенно древнее, то, что могло сохраниться неизученным только в такой глуши, как эта забытая богами деревушка в сердце страны тысячи островов?

И если так…

То тогда наверняка есть прямой резон добраться до этого таинства.

Но для начала…

Он сделал большой глоток скотча и прикрыл глаза, откинувшись на подголовник.

***

…В конце концов к ней добралась медицинская помощь из Палу, но спасти ногу ей не удалось. Гангрена как результат сильного передавливания тканей нижней части ноги жгутом – как ей пояснили уже в больнице Палу – привела к тому, что ей пришлось отнять ступню.

Но самым странным было то, что Линда выжила. Врачи в госпитале рассказали ей, что, когда проводник притащил ее в деревню, она уже едва дышала – нейротоксины начали угнетать дыхательный центр. И тогда старейшины деревни наказали отнести ее к колдунье-кеджавен. Страшная старуха жила на отшибе, ее дом обходили стороной не только дети, но и взрослые. Она была парией, неким исчадьем древних, низменных поклонений и традиций…

Ведунья напоила ее каким-то снадобьем и вещала над ней в течение целой ночи. По уверениям деревенских жителей, именно это спасло ей жизнь.

Взамен отнятой ступни ей сделали бионный протез, который практически заменил ее оригинальную, живую – она могла даже бегать спринт, самый любимый ее спорт со времен колледжа.

Прошли месяцы.

Линда постепенно поправлялась, однако в какой-то момент она стала замечать за собой странности.

Ее зрение стало улучшаться – причем так, что теперь ночью она видела куда лучше, чем днем. У нее изменился слух. Она стала лучше слышать … вернее, по-другому – низкие тона она теперь различала куда четче, чем высокие.

Но самое невероятное, то, что заставило ее полностью осознать, что ее жизнь никогда уже не будет такой, как ранее, произошло как-то вечером в Джакарте, у ее кондо, когда она возвращалась поздно вечером с работы в госпитале.

***

Очередной глоток скотча освежил память Мартина. Дождь за окном усилился – сезон монсуна, как и в случае с Линдой в ее экспедиции.

Мартин передернул плечами.

Он снова и снова восстанавливал в памяти то, что поведала ему Линда.

И это было невероятно.

***

…Она припарковала свой джип на улице. Шел сильный дождь, и поэтому прохожих вокруг не было. Она пошла к своему кондо – для этого ей было нужно пройти через короткий переулок между двумя домами. Обычно он освещался тусклой лампочкой где-то посередине, но сегодня она почему-то не горела.

Поколебавшись, Линда все же решилась рискнуть и проскочить через переулок - иначе ей бы пришлось обходить вокруг двух блоков по параллельной улице. Она жутко устала, и ливень не помогал опасениям.

Линда прошла несколько шагов… и вдруг кто-то грубо схватил ее сзади – через мгновение она ощутила, что ее руки заламываются назад, причиняя ей сильную боль. Кто-то – скорее всего, мужчина – быстро связал ей кисти пластиковым браслетом и тут же схватил ее за горло – все так же сзади, так, что она не могла видеть, кто это делает.

Пока нападавший держал ее за горло и за руки сзади, из темноты проулка вышел мужчина в черном, в черной же маске. Подойдя ближе, он сорвал сумочку с ее плеча.

- Шлюшка, ну-ка, чем у тебя можно поживиться?... – Он бесцеремонно рылся в ее сумочке. – О, смотри, Чеда, нам повезло! – Он вытащил кошелек и потряс им перед лицом Линды. Сзади нее раздался довольный смешок другого грабителя. Линда почувствовала запах гнилых зубов из его рта. Ей стало дурно.

Девушка была напугана до смерти. Она попыталась было закричать, но здоровяк у нее за спиной сильно сжал ей горло – так, что из ее рта вырвался лишь сдавленный хрип.

Мужик в черном бросил ее сумочку на землю и подошел к ней вплотную.

- Смотри, Чеда, а нам повезло… Какая сучка сладкая… - он неожиданно и грубо рванул книзу воротник госпитальной униформы Линды. Под топом униформы Линда обычно не надевала бюстгальтера – так было легче работать долгие часы смены… Девушка задохнулась – скорее, от неожиданности, чем от боли. Грабитель не ожидал такой удачи, потому что его бесстыжему взгляду открылась грудь Линды – большая, скульптурно-белая, она явно возбудила его.

- Ну-ка, красотка, давай попробуем тебя… - он неожиданно схватил ее за волосы, алчно впившись губами в губы Линды.

Паника охватила девушку, и она инстинктивно укусила насильника за нижнюю губу… Тот внезапно заорал, отстранившись от Линды, и схватился за рот руками, отпустив голову девушки. Пошатнувшись, он сделал несколько неверных шагов назад… и рухнул на землю – сперва на колени, тряся готовой и ожесточенно потирая ладонями свой рот, а затем упал на живот и, вытянув ноги, забился в судорогах. Белая пена обильно потекла у него изо рта.

Его напарник, увидев, что произошло, на секунду ослабил хватку – этого было достаточно, чтобы Линда изо всех сил укусила его за руку.

То, что произошло с другим нападавшим, закончилось так же, как и с первым.

…Линда ошеломленно стояла над двумя трупами в темном переулке. То, что нападавшие были мертвы, у нее не вызывало сомнений. Она проверила пульс у обоих – сердца их остановились.

Что произошло?? Как, почему они так внезапно умерли?!

Она вдруг вспомнила инстинктивную жажду самозащиты… Какая-то звериная, животная энергия заставила ее атаковать обоих.

Дикая, первобытная сила. Желание освободиться любой ценой, любым способом - и так как руки были связаны… Что оставалось бедной девушке?

Пустить в ход зубы…

Но почему они так внезапно, так страшно умерли, прямо на ее глазах?!

Догадка заставила волосы на ее голове встать дыбом.

***

Мартин глубоко вздохнул и сузил глаза, пытаясь представить то, о чем Линда написала ему, переживая вместе с ней этот жуткий случай. Причина смерти двух отщепенцев была ясна ему, как божий день.

Но почему Линда приобрела этот… дар??

Он не мог назвать его по-другому, хотя для нее – особенно в тот момент – это безусловно казалось некоей карой.

Мартин вздохнул и сомкнул веки.

***

…Линда не помнила, как добрела до своей квартиры.

Она разделась донага, сбросив мокрую одежду, и долго смотрела на себя в зеркало ванной комнаты. Многие перемены наступили в ней – и она попросту не обращала на них внимания, работая, как тягловая лошадь, чтобы обеспечить себе место в госпитале в ходе ее ординатуры.

Но вот теперь…

Ее радужки посветлели и приняли желтовато-зеленый оттенок – хотя раньше были почти черными. Зрачки слегка вытянулись по вертикали – или ей это показалось?!

Потом она интуитивно высунула язык.

Он стал уже и длиннее. Розовая ранее кожа потемнела.

Его кончик явственно раздваивался.

Догадка – какой бы дикой она бы ни показалась ей в то мгновение – пригвоздила ее к полу.

***

После этого места Барр не отвечал Линде несколько длинных часов. Он все еще колебался – в самом ли деле Линда говорит правду, или это ординарный «развод на деньги»?

Отглотнув скотч, он стал вспоминать дальше.

***

…Прошло несколько месяцев. Линда постепенно осознала, что с ней произошло.

Если бы яд крайта подействовал на ее организм без вмешательства снадобья колдуньи – она бы неминуемо умерла. Значит, то, чем та напоила ее, есть не только простой антидот, но и…

Но и??!

Почему она не умерла, но напротив, приобрела некую сверхспособность? Киногерои Марвел Студиоз мелькали у нее в распаленном мозгу бессонными ночами. Но при этом она не страдала недугами после отравления крайтом – напротив, ее здоровье улучшилось, включая странные метаморфозы с органами чувств…

И с телом.

У нее начало удлиняться туловище и ноги. Она стала невероятно гибкой – на занятиях йогой в ее фитнес-клубе другие женщины стали открыто завидовать ее эластичности и способности легко выполнять самые трудные упражнения.

Но ее это мало волновало.

…Она стала экспериментировать в другом направлении.

Мыши и крысы – какими бы мерзкими они ей ни казались… - стали ее первыми подопытными экспонатами. Содрогаясь от омерзения, она кусала спелёнатых в полотенца грызунов и наблюдала, как те – спустя – несколько минут… - умирали в судорогах.

Неожиданно для нее самой, независимо от того, насколько чувство сострадания (а она никогда не испытывала его по отношению к грызунам, но в таком варианте, когда она уже ТОЧНО знала, что те умрут от контакта с ее зубами … - она все же стала колебаться в этичности своих экспериментов) овладевало ей, что-то внутри нее говорило Линде, что когда-то – и как-то – эта страшная новая ее способность, ее приобретенная черта все же не настолько отвратительна, чтобы начать ненавидеть ее…

И себя саму.

Самым поразительным для нее было то, что она могла контролировать дозу яда, которую получали ее подопытные жертвы… А в том, что это был ее яд, ее отрава, она уже совершенно не сомневалась. Когда она была в крайней степени экзальтации, так же, как это было с ней в тот памятный вечер с насильниками (которых, кстати, нашел дежурный наряд полиции, но дальше стандартного опроса жильцов близлежащих домов – включая Линду, которая, как могла более инертно сказала, что не имеет понятия о двух погибших – дело не пошло… и дело закрыли, списав его несчастный случай от укуса редкого вида змеи).

Так вот, некоторые звери умирали быстро и в муках, так как поначалу экспериментов с грызунами она тоже дрожала от отвращения… Глубина болевых ощущений ее жертв стала постепенно меняться в зависимости от ее реакции на то, насколько ей неприятно то или иное животное.

Линда оторопела от этого наблюдения.

Однако постепенно азарт ученого пересилил эту реакцию. Она с удивлением стала замечать, что некоторые животные протягивали куда больше других, умирая после почти суток с момента получения ее яда.

Её способность варьировать влияние токсина на жертву в зависимости от ее персонального желания сильно подействовала на ее уверенность в своих силах.

Переломным стал случай с человеком.

Начиная с детства, Линда была одиночкой. Она не стремилась к контактам с противоположным полом. В какой-то момент природа взяла свое.

У нее был мужчина – до отъезда на Сулавеси. Она никогда не придавала большого значения интимным связям. Работа, стремление помогать людям и приносить им пользу перевешивали в ней персоналии, и то, что она поддерживала интимные отношения с хорошим парнем, одним из докторов в госпитале в Джакарте, где они вместе работали, было скорее способом сбросить стресс для них обоих.

Когда она вернулась после страшного инцидента на Сулавеси, тот ее знакомый попросту прекратил с ней всякие отношения, узнав, что она теперь ходит на бионном протезе.

Но все же ей хотелось общения с мужчинами. И – чего скрывать… - хотелось ощущения близости.

В один из субботних вечеров Линда встретилась в баре неподалёку от ее квартиры с обаятельным парнем. Он был красив до умопомрачения, по крайней мере, в ее «книге о мужчинах» - стройный, гибкий, смуглый, сильный… смесь кровей Полинезии и Юго-Восточной Азии.

Когда она ненароком опускала взгляд на его промежность (чего греха таить, она уже долгое время не видела и не имела этого…), она явственно представляла себе, что скрывается под тонкой тканью его парусиновых брюк.

Они долго разговаривали, потом танцевали – что-то типа Амапиано, невероятно сексуальное. Они оба моментально поймали ритм и страсть движений... Потом снова пили; он подливал ей ее любимый коньяк, Хеннесси, и она, как бы ни старалась пить небольшими глотками, в итоге серьезно нализалась – и чем больше она пьянела, тем милее и ближе казался ей ее новый ухажер.

В какой-то момент Линда внезапно почувствовала, что она пьяна куда больше, чем если бы это было только от коньяка. Еще через минут тридцать она уже не могла контролировать себя – при этом ее новый партнер, как она понимала, будучи врачом - не был пьян так, как она, потому что он внимательно наблюдал за ее охмелением, словно бы ожидал чего-то…

В конце концов мир превратился в калейдоскоп цветных пятен, и звуковые ассоциации слились в странный однотонный шум.

Она поняла... ее обработали «руфи», рогипнолом, наркотиком изнасилования.

В угасающем ее сознании сам факт того, что ей подсунули наркотик в напитке (при том, что она всегда опасалась этого и прекрасно знала, как это может случиться и во что это может вылиться) сперва сильно удручил ее… Но потом ей стало все равно.

Она хотела мужчину, а уж как он ее возьмет – с наркотиком или без – это уже не представлялось ей таким существенным.

Но она ошибалась.

***

Этот момент Линда не описывала в деталях, и Мартин, по понятным причинам, не расспрашивал о подробностях. Но его очень занимал сам факт того, КАК именно Линда в итоге смогла выйти из ситуации, в которой подавляющее большинство женщин оказывается потерпевшими, и часто с серьезными морально-психологическими, а то и физическими травмами…

***

…Она очнулась в затемнённой комнате, лежащей на кровати, на спине. Ее широко раскинутые руки были привязаны к изголовью кожаными шнурками, за кисти. Под поясницей она чувствовала нечто вроде подушки, но темнота мешала ей рассмотреть окружение в деталях. Голова кружилась. Ее сильно тошнило. Линда с трудом приходила в себя.

Мужчина, с которым она провела вечер до того момента, когда ее сознание было отключено наркотиком, стоял рядом с кроватью, терпеливо дожидаясь, пока она придет в себя.

Его последующие действия увеличили ее ожесточение. Это был не страх, и даже не отчаяние. Она внезапно поняла, что невзирая на то, что он распял ее и явно собирался изнасиловать, возможно, изощренно… в своем сознании она контролировала ситуацию, и это неожиданно придало ей сил и уверенности.

Она терпеливо ждала. Опыт, полученный ей в экспериментах с животными, и особенно случай с двумя грабителями, помогал ей.

Когда он вытащил член, она поняла, что сейчас последует – Линда была полностью обнажена, и за счет изгиба поясницы ее гениталии находились в самом «лакомом» положении для насильника.

Его ошибкой стало то, то помимо сексуального контакта он решил впиться ей в рот своими гнусными губами.

Этого она и ждала.

Звук, последовавший после его опрометчивого решения, мог бы удивить кого угодно, но – уже – не Линду.

Перед тем, как воткнуть раздвоенный на конце, длинный, сочащийся слюной язык ему в глотку, она обняла его ногами и самозабвенно насадилась на него.

Сама.

В конце концов, ей был нужен мужчина. Давно.

Он бился в конвульсиях несколько минут, и его плоть восстала так, что она получила море удовольствия. Она страстно сжимала его ногами, испытывая оргазм за оргазмом.

…Когда всё закончилось, она небрежно столкнула скотину-насильника на пол.

Гибкость нового тела позволила ей легко освободиться от пут. Затем она плюнула на холодеющий труп, переступила через него и пошла в душ, где смыла следы греха. Потом взяла около пяти тысяч наличными из его кошелька и, прихватив ключи от его Порше, вышла из отеля, куда он ее приволок.

Мило улыбнувшись, она попросила беллмэна вывести ей машину из гаража ко входу.

…Днем позже она уже пила кофе в кофе-шоп «Смила» на Гримсельштрассе в Базеле.

***

Элегантный мужчина с проседью в львиной гриве, походивший на завсегдатая «Смилы» - потому что ему тут же предоставили один из столиков с табличкой “RESERVIERT” – снял куртку и подошел к вешалке на стене.

- Доктор Барр? Доктор Мартин Барр? – миловидная брюнетка в больших темных очках на пол-лица за соседним столиком улыбнулась ему.

- Простите, мы знакомы? – Барр холодно взглянул на нее. Слишком много «мотыльков» налетало на его славу и – чего там греха таить – деньги.

- Я написала вам… Несколько имэйлов… Меня зовут Линда Грей, - женщина сняла очки, и Барр ощутил струйку холода, быстро спустившуюся по его позвоночнику. Ее зрачки – узкие черные щелки в желто-зеленых радужках – что-то напоминали ему, но далеко не человеческое. Барр непроизвольно потряс головой.

- Вы не ответили мне в последний раз… Простите, я решила встретиться с вами без предупреждения, но я думаю… Я уверена, у нас есть о чем поговорить. Мне кажется, я смогу вам помочь. В смысле, помочь вам в решении проблемы вашего начинания. Я прочитала, наверное, все, что можно найти в Интернете о вашем подходе к помощи страдающим людям… и да, многим, возможно, это покажется спорным, но то, что ваша компания прибыльна, говорит о том, что вам верят и на вас надеются.

Она перевела дух, потом взглянула Мартину прямо в глаза:

- Я прекрасно понимаю, от чего страдают ваши клиенты, и я абсолютно уверена, что смогу полностью поменять их отношение к … тому, что они у вас приобретают.

Мартин сощурился, оценивающе глядя на женщину. Слишком необыкновенной была ее судьба и то, кем… чем… она стала.

Он создал компанию «Милосердие», воплотив в жизнь идею своего отца, который умер пять лет назад от рака легких. После долгих моральных колебаний Мартин все же решился.

«Милосердие» занималось донированием – и он очень долгое время боролся с собственным отношением в этому определению, но в итоге согласился, что это наиболее подходящий термин… – смерти несчастным, которые страдали от неизлечимых терминальных болезней – онкология, СПИД, АЛС, МС, последние стадии Альцгеймера, Паркинсона…

Швейцария в те годы была единственной страной в мире, в которой доктор, который помогал своему пациенту с терминальным заболеванием уйти из жизни, не преследовался законом.

Мартин Барр нашел экстравагантный, но эффективный способ давать своим терминальным пациентам легкую смерть.

Мощный нейротоксин самых ядовитых змей планеты.

Проблема была в том, что уход из жизни для его терминальных пациентов от змеиных нейротоксинов сопровождался сильным болевым шоком, и не все из его клиентов были к этому готовы. Если бы он смог найти яд, который можно было бы регулировать в интенсивности воздействия… Но пока что ему это не удавалось.

Но то, что предложила ему Линда Грей, в корне меняло проблему.

Они говорили долго.

Результат неожиданной встречи воодушевил Барра.

***

…«Пакс Аними» («Спокойствие Души») - так стал называться дочерний бизнес «Милосердия», который через два года полностью поглотил основную компанию.

Жители Европы, те, кто уже отчаялся и не мог бороться со смертельными недугами, получали легкую и безболезненную смерть от единственного работника компании «Пакс Аними» – хрупкой, затянутой в черное женщины, дарующей им желанный покой легким, ненавязчивым поцелуем.