Пельменная для эльфов

Последние две недели я провела в состоянии перманентного полусна, «приклеенная» к стулу перед монитором. Дедлайн первого этапа по проекту «Создание и внедрение системы прогнозирования нагрузок на городскую инфраструктуру» благополучно наступил вчера в 23:59. После отправки финального отчета я отползла от компьютера с ощущением, что мой мозг представляет собой одну большую «404 ошибку». Из последних сил я убрала ноутбук в сумку, умылась и завалилась спать.

︵‿︵‿︵‿︵‿︵

Меня зовут Пелагея Лаврова. Мне двадцать девять лет, я программист, живу в Санкт-Петербурге и снимаю неплохую однушку на Васильевском. Моя жизнь — это код, кофе и редкие вылазки в кино с такими же, как я, технарями. Внешне я вполне стандартный продукт своей профессии: рост метр семьдесят пять, что для девушки немало, стройное телосложение, которое я поддерживаю скорее не спортом, а постоянным нервным напряжением и пропуском обедов и ужинов во время работы. Волосы темные, коротко стриженные — практично, не мешают. Глаза голубые, усталые. Нет, обычно они блестят и «улыбаются», но последнее время в них в основном читалась усталость. Моя рабочая «униформа» — потертые джинсы, серая футболка с каким-нибудь затертым принтом (сегодня это был потрепанный пиксельный единорог) и разношенные кроссовки.

В то утро был один из моментов, когда городской воздух, обычно пахнущий сыростью, выхлопами и сладким ароматом ванили из ближайшей кондитерской, казался особенно густым и тяжелым. Я совершенно не выспалась, потому что всю ночь мне снились черные строки кода на белом экране. Я отлаживала и отлаживала программу. Перед глазами мелькали ошибки. Я несколько раз просыпалась и засыпала снова, но мозг продолжал ловить «жучков». Утром я с трудом открыла глаза. Голова гудела, глаза слипались, но внутри бушевала странная, лихорадочная бодрость — эйфория после свершившегося. Организм требовал награды. Награда, по моему разумению, заключалась в большой чашке крепкого кофе и сырников с вареньем где-нибудь, где не пахло бы остывшей пиццей и перегретым процессором. Я еще успевала позавтракать где-нибудь в приличном кафе.

Я шла по своему привычному маршруту от дома к офису, но на этот раз свернула в короткий переулок, который обычно игнорировала. И вот там я и увидела ее вывеску. Новая кофейня «Остроух и Остроглаз». Совершенно дикое название! Выглядела она странно уютной и немного не от мира сего. Окна в мелких переплетах, мутноватое стекло, из-за которого тепло светили фонарики. Меня завлек сам факт ее существования в этом месте, где я помнила только глухую стену какого-то склада.

Дверь издала мелодичный скрип, когда я толкнула ее. Внутри пахло не просто кофе, а целой симфонией ароматов: свежемолотые зерна, корица, ваниль, имбирь и легкий запах молочной пенки. Воздух был теплым и обволакивающим. Освещение приглушенное, от нескольких медных ламп под потолком и множества свечей в подсвечниках на подоконниках и столиках. Стены были отделаны темным деревом, на полках стояли вазы с цветами и стеклянные банки с разноцветной карамелью. Никаких привычных столиков из светлого дерева и стульев-крабов. Вместо них — массивные дубовые столы, кресла с высокими спинками, обитые потертым бархатом, и даже пара кресел-качалок в углу. Музыки не было, лишь звук, напоминающий тихое потрескивание поленьев в камине.

За стойкой никого не было. Я постояла секунду, ощущая легкое недоумение. Обычно в таких местах сразу появляется улыбчивый официант или бариста за стойкой. Я уже собралась было уйти, решив, что это какая-то закрытая приватная лавочка, как из-за занавески в глубине появилась женщина.

Она была невысокой, одета в простое платье цвета хаки, подпоясанное широким кожаным ремнем. Светлые волосы были заплетены в сложную косу, обвивавшую голову словно корона. Но больше всего меня поразили ее глаза — огромные, миндалевидные, цвета старого золота. Они смотрели на меня с бездонным, спокойным любопытством.

— Чем могу помочь? — ее голос был низким и мелодичным.

— Э-э… Кофе, пожалуйста, — выдавила я, чувствуя себя нелепо.

— Большой. Очень большой. Крепкий. Чтобы сразу ожить. И, может, у вас есть сырники?

Женщина улыбнулась уголками губ.

— Один момент. Проходите пока, присаживайтесь.

Я прошла к столику недалеко от стойки. Она повернулась к стене, уставленной медными кружками, странными кувшинчиками и стеклянными колбами, и принялась что-то готовить. Ее движения были плавными, точными, почти ритуальными. Она не молола зерна в кофемолке, а растирала в каменной ступе какие-то темные бобы, смешивая их с щепотками сушеных трав из банок. Потом насыпала смесь в небольшой медный котелок, стоявший на плитке, налила туда воды из глиняного кувшина и начала помешивать деревянной ложкой.

Я наблюдала за этим, все больше чувствуя себя героиней какого-то странного артхаусного фильма. Мое рациональное программистское сознание пыталось найти логичное объяснение: тематическое кафе, очень детализированное. Но атмосфера была слишком… настоящей. Воздух звенел тишиной, нарушаемой лишь потрескиванием огня и мягким шуршанием платья женщины.

Через несколько минут она сняла котелок с плиты, процедила жидкость через металлическое ситечко в большую фарфоровую чашку нежного кремового цвета.

— Ваш напиток, — она подошла ко мне и поставила чашку на стол.

Я взяла чашку. Она была приятно теплой. Но это был не кофе. Точнее, не совсем кофе. Жидкость была темной, почти черной, но сквозь ее толщу пробивались крошечные искорки. От нее исходил густой пар, который завивался причудливыми кольцами и спиралями, медленно растворяясь в воздухе. Пахло невероятно: горьковатый шоколад, дубовая кора, жженый сахар и кофе, конечно.

Я замерла с чашкой в руках, уставившись на это чудо. Моя уставшая логика дала окончательный сбой. Я решила, что это похоже на какую-то галлюцинацию от недосыпа. «Нужно просто сделать глоток», — приказала я себе.

В этот момент мой взгляд упал на рюкзак с ноутбуком. Некстати возникла мысль, а точно ли я сохранила отчет с последними правками. Кажется, я все же написала что-то еще вчера вечером, чтобы показать коллегам на утреннем совещании. Неожиданная паника, острая и ядовитая, кольнула меня под ложечкой. Я судорожно потянулась к рюкзаку, чтобы проверить. Поставила чашку на край стола. Раскрыла молнию рюкзака. Решив не доставать ноутбук, я потянула его за крышку вверх, открывая… И каким-то образом задела стоящую на краю кружку.

Это произошло в долю секунды. Горячая жидкость с искрами хлынула прямиком на клавиатуру приоткрытого MacBook’а.

Раздалось резкое, злое шипение. С клавиатуры повалил едкий дым, пахнущий паленым пластиком и озоном. Искры, уже не мирные и мерцающие, а голубые и колючие, заплясали над клавишами. Я в ужасе отдернула руку.

И тут случилось то, чего никак не могло случиться. Вспышка. Не как от короткого замыкания в технике, а ослепительно-белая, беззвучная, заполнившая все пространство вокруг меня. Она будто выжгла сетчатку и отключила сознание. Я не почувствовала ни боли, ни падения. Просто свет. И затем — ничего.

︵‿︵‿︵‿︵‿︵

Первым вернулось обоняние. Я почувствовала запах. Но это был не запах гари, не кофе, не Петербурга. Это был запах тысяч цветов, смешанных в один невероятно густой, сладкий и пьянящий букет. Пахло мятой, медом, спелыми яблоками, влажной землей после дождя, свежими листьями и чем-то еще, совершенно незнакомым.

Потом постепенно возвратился слух. Не гул города, не сигналы машин, а щебет каких-то невидимых птиц, легкий шелест листвы и тихий, едва слышный перезвон, словно где-то далеко звенят хрустальные колокольчики.

Я открыла глаза. Вернее, попыталась. Свет был ярким, не слепящим, а мягким, золотистым, будто лучи солнца проникали сквозь толстое стекло. Я лежала на спине на чем-то мягком и упругом. Я медленно села, потирая виски. В голове гудело — не от усталости, а от шока.

Я была не в кофейне. Не в Петербурге. Даже, похоже, не в России.

Я сидела на толстом ковре из изумрудного мха, усыпанного мелкими белыми и синими цветами. Надо мной раскинулось небо невероятного аквамаринового оттенка, по которому плыли пушистые, идеально белые облака. Воздух был настолько чистым и свежим, что первые вдохи вызывали легкое головокружение. Он был напоен теми самыми ароматами, которые я почуяла первыми.

Вокруг меня поднимались деревья, но такие деревья я видела только в книжках с фэнтези-иллюстрациями. Их стволы были серебристо-серыми и гладкими, а кроны образовывали огромные, ажурные купола из листьев, отливавших перламутром и изумрудом. Между деревьями вились тропинки, посыпанные белым песком.

Я оглядела себя. На мне по-прежнему были мои джинсы, футболка с единорогом и белые кроссовки. Рядом валялся рюкзак. Я потянулась к нему и с облегчением обнаружила внутри ноутбук. Он был цел. Совершенно цел! Никаких следов замыкания, оплавленного пластика или гари. Словно ничего и не было. Я судорожно открыла крышку. Экран оставался черным. Никакой реакции на кнопку включения. Батарея, видимо, умерла окончательно и бесповоротно в тот самый миг.

Тишину вдруг нарушил легкий шорох. Я резко подняла голову.

Из-за ствола ближайшего дерева вышли двое. Они были высокими и стройными, двигались с такой грацией, что казалось, они не идут, а скользят над самым мхом. Их кожа была такой светлой, что кажется отливала легким перламутром, а черты лиц утонченными и не по-человечески прекрасными. Но больше всего меня поразили их уши — они были заметно больше человеческих, заострены и изящно загнуты кверху. И глаза… огромные, миндалевидные, цвета весенней листвы или темного меда. Они были одеты в простую, но элегантные выглядящую одежду из светлых тканей: штаны, рубахи и что-то похожее на длинные камзолы.

Они остановились в паре метров левее и смотрели на меня с самым искренним, неподдельным и крайним недоумением. В их взгляде не было ни страха, ни агрессии, лишь чистое, безграничное изумление, словно они обнаружили в своем идеальном лесу крайне странное и непонятное существо. Каковым, собственно, я и была.

Мы молча смотрели друг на друга. Я — сидя на мху в своих городских джинсах, они — стоя под сенью перламутровых деревьев.

Один из них, тот, что был чуть повыше, наклонил голову набок и произнес что-то на языке, который звучал как переливчатый, мелодичный речитатив, где слова сливались в одну певучую строку. Я не поняла ни единого слова.

Я попыталась встать, но ноги подкосились. Я только развела руками, показывая, что не понимаю.

Второй эльф, я уже мысленно называла их именно так, обменялся с первым быстрым взглядом. Его выражение лица сменилось с недоумения на озабоченность. Он сделал шаг ко мне, медленно поднял руку ладонью вверх, как бы показывая, что не причинит вреда, и снова что-то сказал. На этот раз его тон был мягче, вопросительным.

Я просто сидела и смотрела на них, понимая лишь одно: чашка того странного кофе обошлась мне гораздо дороже, чем я могла предположить. Гораздо, гораздо дороже. И дедлайн по разработке первого этапа системы городских нагрузок теперь казался самой незначительной из моих проблем.