Пепельные Пилигримы

Никто

Этот человек явно не хотел выжить в этой схватке. Он стоял и смотрел на него. Как ему с этим справится. Именно с «этим». Больше раза в два, если не в три, широкие плечи и самое главное – грубо выточенная дубина килограмм наверно на сто.

Может сто пятьдесят.

Но он сам вызвался в это место. Выбрал оружие, как старый гладиатор – с трезубцем и парой метательных копий, что израсходовал в начале боя.

Все попали в цель, но не произошло конкретно прям н-и-ч-е-г-о.

Этот гигант выдергивал их из своего тела, словно стрелы.

И что делать трезубцем? Отступать некуда. Ворота закрыты, контракт и отказ от претензий в случае тяжких увечий подписан. Публика ждет хорошего, как минимум мордобоя.

Да и деньги уплачены. Можно сказать основа основ. Аванс лежит в кабинке, если он, конечно, до него доберется. Но сейчас в его голове только мысли о том, что найти мирную работу не такие уж и плохие мысли: сборщики, наборщики, территориалки и прочее, что сейчас осталось из работы. Пару кредитов на карточку бы приходило каждый день. Но тут сразу добрая сотенка за, казалось бы, две минуты.

Но никто не показывал врага.

А это после того, как Данил зашел на арену оказалось, мягко сказать откровением, не хуже того, что написали ему про семью неделей ранее.

Такие письма бьют в самую грудь. Они потерялись по воздушной дороге сюда, в город со странным названием Вечный Покой.

Данил хотел отправится вон из города на поиски. И вот, дело сделано, и теперь Данил на Арене города Вечного Покоя. Там, куда приходят и не уходят никогда. Но иногда с деньгами. Именно на это «иногда» он рассчитывал.

Но Данил собирался. Его живость, интерес к жизни. Все это складывало в нем другого человека, отличавшегося от жителей Вечного Покоя, которые решили остаться тут навсегда. И если даже что-то случалось – просто ничего не делать, все что было за стенами Вечного Покоя уже никого не волновало, потому что единственным безопасным местом считался именно этот город.

Впереди же для Данила был мир. Небезопасный, но был неизвестный, возможно разрушенный мир. Но главное неизвестный. И там, где-то его семья, его родители и сестра. Никто толком не рассказывал, что было за пределами Вечного Покоя, караваны перестали приходить уже как с год, кроме тех, что прилетали изредка с востока. Один из них и затерялся за пределами города. Но так решил Данил. Отправится за пределы города и встретить неизвестность и возможно свою семью.

В плохом исходе свою судьбу.

И эта сотенка кредитов поможет осуществить ему выезд из этого засасывающего в себя города, выплевывающего человека только на северные широты, где вечный покой.

Но сейчас покой мог устроить этот громила с большой дубиной. Данил как мог колол его, уворачивался, но казалось, что он больше смешил громилу и сам народ, нежели наносил ему хоть какой-то урон.

Будто чесал большой расческой.

Громила махал дубиной, но на удивление никак не мог попасть по вёрткому Данилу. До конца оставалось уже секунду, как все-таки дубина достигла цели и выбила весь дух с Данилы.

Он упал от размашистого удара и приготовился получить добивающий удар, как зазвенел спасительный гонг.

– А так бывает? – спросил себя вслух он. – Значит путешествие не отменяется?

За гранью разума

Человек – лишь тень в мире таких же теней, где реальность смешалась с неприметной иллюзией, а границы между сном и явью стерлись навсегда. Он бродит по коридорам, освещенным тусклым светом ламп, которые, скоро погаснут, он верит в это, они должны погаснуть, оставив его беспомощного во власти мрака. Его шаги эхом отзываются в пустоте больничных стен, и тишина шепчет ему: «Ты здесь не случайно».

Человек оказался в этом месте не по своей воле. Ложное обвинение тех самых людей привело его сюда, в царство безумия, где каждый день – борьба за выживание, а каждый час – то ещё испытание на прочность.

Но что, если обвинения были правдой? Те люди хотели помочь? Что, если этот мир, который он считал своим, был всего лишь плодом его больного воображения?

Окружающий мир рушится, как карточный домик, под напором хаоса и беспорядка, созданный самими людьми. Общественность погружается во все большее состояние апатии и отчаяния, забывая о человечности и милосердии.

И человек между огнями.

Люди стали холодными и равнодушными, как бетонные статуи, что населяют его город в избытке, застывшие в камне вечности со своим видением этого потерянного мира. Глаза пусты, души мертвы, а сердца давно перестали биться в унисон с жизнью.

И это все правда? Человек сошел с ума? Не они?

Но среди этой разрухи есть один, кто еще пытается найти смысл.

Человек.

Сейчас запертый в четырех стенах, но все равно упорно ищет ответы на вопросы, которые перестали задавать. Он вспоминает прошлое, которое, возможно, никогда не существовало, и мечтает о будущем, которого, возможно, никогда не будет. В его голове одна мысль заменят другую, более безумную для других, но вполне логичное для него, похожее на фейерверки с ядерной боеголовкой, вспыхивающие ярче солнца, но угасающие быстрее молнии и не оставляя после себя ничего живого.

Его разум – поле битвы, где сражаются две огромных армии: одна стремится к истине и возможно даже к свету, настоящему свету. Другая же тянет в бездну безумия и окончательного заблуждения.

Кто победит? Человек верит, что время покажет. Но пока он продолжает бороться в этом месте, надеясь, что однажды он найдет путь обратно к реальности, которую когда-то знал.

Или, может быть, эта реальность – всего лишь очередная иллюзия, созданная его больным сознанием? И все по-другому?

Пепельные пилигримы

Но иллюзии хотели сбываться.

На горизонте вздымались руины былого величия – высокие разрушенные здания, покрытые множественными трещинами, словно шрамы битв, тянулись к небу, как пальцы тех пытающихся ухватиться за последние лучи солнца.

Это было место, где время остановилось после череды катастроф, оставив людей лишь с осколками прошлого и терпеливо ждущих конца, иногда проводя время на аренах города. Теперь здесь царила тишина днем и шум был королем ночи.

Но в тот момент, когда человек захотел уйти, в тот самый день, когда ему неохотно выдали гонорар, тогда небо затянуло тяжелыми свинцовыми облаками вперемешку с раздражающим дождем, предвещавшие новый сухой шторм. В тот момент в город пришли они – фанатики.

Они шли сквозь этот мир, где ветер шептал для них забытые молитвы, а они словно слышали их и бормотали их себе под нос. Их лица были выточены камнем времени, оставив после себя уже не заживающие рубцы, а глаза – настолько глубокие и усталые, что в них под капюшоном можно было увидеть отражение своей жизни. Они носили на себе шрамы прошедшей земли: пыль, годами вплетённая в волосы, и металл, что был на их плечах, ржавевший от времени и дождя. В руках они держали потухшие факелы, а голоса звучали, как песнопения, что эхом отзывались по всему городу. Их было не больше пяти десятков, но и этого хватило.

Они оборачивались, будто искали свет среди тьмы каждый раз, когда проходили мимо других людей. Но они словно смотрели насквозь. Они не видели. Или не хотели видеть? И хотя небо над ними было свинцовым, они благодарили мир за то, что он дал им дождь в этот день.

Город, истощенный годами не малыми проблемами, оказался легкой добычей для фанатиков, назвавших себя «Пепельные пилигримы». В тот же день закрылись ворота. Спустя неделю непонятного ожидания люди, уставшие от одиночества и постоянно страха, начали слушать их слова, как утопающий хватается за самую слабую соломинку.

Фанатики объявили, что с их приходом в этот город настал конец старого мира, и теперь начнется новая эра – но какая? На этот вопрос они не ответили. За закрытыми воротами города установились моментально непосильно строгие правила, которые должны были привести всех, как они считали к спасению.

Но вскоре человеку стало ясно, что спасение оказалось иллюзией. Той, о которой он так часто говорил. Новый порядок принес ничего, кроме свода ещё более строгих правил. Мир нужно было спасать, а фанатики решили закрыться от него, словно консервная банка от воздуха. Они не понимали, что в любой момент могут задохнуться.

Каждый день начинался с непонятных всеми ритуалов, каждый шаг контролировался новыми фанатиками, созданных из местных. Город превратился в настоящую тюрьму и человек понял, что пилигримы создали тени прошлого, смешивая с тенями настоящего, создавая атмосферу мрачного непонятного ожидания.

Но в один момент фанатики собрались на главной площади всех и… ушли, забрав с собой всех, кто примкнул к ним. Часть бывшего управления последовало за ними, как потом оказалось и последние запасы этого города.

Пепельные действительно оказались пепельными. Они оставили после себя то, что оставляет огонь, догорая в печи.

Человек, выживший в этой трехмесячной пытке, наконец мог уйти. Но ресурсов и сил не было. Транспорт был непригоден, а город с закрытой ареной окончательно замолчал.

Последний луч надежды

День спустя в городе, где пепел окончательно засыпал улицы, а ветер пробивал насквозь разрушенные здания, один человек шёл вперёд. Его шаги были тяжёлыми, словно каждый шаг вел его через старые воспоминания, но он знал, что он хочет делать сейчас и ни днем позже.

Город, который когда-то был его домом, теперь превратился в пустую оболочку, как большой грот, полный пустоты и тишины – безмолвный свидетель катастроф и испытаний, неправильных решений и прибытия пепельных пилигримов. Но надежда всё ещё жила в сердце человека, питаемая мыслью о семье, которая где-то там за стенами.

Город казался вымершим после последних событий, но тишина обманчива. За каждым углом скрывались новые испытания и измененные люди, словно призраки прошлого. Они, шепча говорили о потерянных мечтах и упущенных возможностях, о жизни, которую они когда-то жили. Пилигримы после себя оставили глубокий след, как глубокая рана, но на неё не было нитки, чтобы зашить и лекарств, чтобы утихомирить боль.

Человек шел последний раз посмотреть свой дом, когда отдал последнее, что было у него – мебель, кое-какая одежда и прочие мелочи, что оценил перекупщик.

Дом, в котором он вырос, стоял среди таких же руин, как он сам, как памятник юности, навсегда застывший во времени. Стены, некогда украшенные детскими рисунками, теперь были покрыты трещинами и пятнами ржавчин и плесени. Ветер проникал внутрь дома, играя с остатками непроданной мебели, словно пытаясь напомнить о тех, кто здесь жил.

Но он не мог остаться тут надолго. Не сейчас, когда цель была так явна в его глазах и вера в то, что они выжили – то, что двигало им вперед. Каждый его шаг приближал к семье, в те самые земли, где по нарисованным картам, что он выкупил у перекупа, находились они. По крайней мере последний их след. Там он надеялся, найдутся следующие следы его семьи, и он продолжит поиски и в конце концов они будут вместе.

В голове звучали голоса, смутные образы тех дней, когда они были вместе, смех и слёзы, радость и горе – всё смешалось в одном клубке эмоций человека, который и тянул его вперёд.

Дорога была долгой и опасной, ведь человеку пришлось идти пешком. По дороге встречались заброшенные посёлки и мелкие поселения, не защищенные стеной и как следствие – разрушенные почти до основания природой и другими людьми, не разделяющих оседлый образ жизни. Заросшие сущими сорняками поля, остатки камней цивилизации, поглотившей саму себя.

Ночью небо было усыпано звёздами так, что оно давило на человека, от чего он искал места, закрытые от неба. Их свет казался холодным и далёким, как воспоминание о когда-то прошлом счастье.

Иногда он встречал других странников, таких же одиноких и потерянных, как он сам. Он шел от них на расстоянии сотен метров. Рисковать не было смысла. Кто знает, кто попадается ему на пути. Но агрессии пока не встречал.

На горизонте на третий день показались очертания маленького, обнесенного деревянной стеной и невысоким земляным валом городка. Сердце в человека забилось быстрее, ноги стали легче, несмотря на накопленную усталость. Он вошёл в городок после быстрого осмотра. Улицы были пустынны, народу не так много, а дома стояли такими же молчаливыми свидетелями времени как у него в большом городе.

В воздухе витала какая-то особая атмосфера – нечто большее, чем просто запустение.

Он обошёл каждый дом, спрашивая о своей семье, заглянул на каждую улицу, искал знакомые лица, имена, какие-либо признаки их жизни. Но город был почти мёртв. Лишь редкие звуки ветра нарушали тишину. Наконец, в одном из домов по фотографии ему указали дом, тот самый, что искал. Дом, в котором когда-то жила его семья. Он стоял на окраине города. Дверь была открыта, внутри царил хаос, будто кто-то что-то искал, но нашел ли?

На полу лежали фотографии, уже пожелтевшие от времени, но всё ещё сохранившие лица близких людей. Глаза матери, улыбка сестры, смех брата – всё это всплыло перед ним, как ожившие воспоминания. Но среди этих фотографий была одна, которую он не сразу заметил. Она лежала в углу, покрытая пылью и временем. На ней была изображена его семья, но уже без него. И надпись на обратной стороне гласила: «Мы не нашли своё счастье здесь, Кирли, и мы уходим навсегда».

Сердце сжалось от боли. Надежда, которая вела вдруг исчезла, оставив лишь пустоту. Семья, которую он искал, давно нашла своё место в другом городе или поселке, а может они живут отдельно? Но все же оставив его одного в этих местах навсегда. Причин, почему они не могли ему об этом сказать у себя в голове он найти не мог, слезы текли по щекам, но он не чувствовал их. Все, ради чего он шел, думая, что с ними случилось оказалось иллюзией, миражом, растворившимся в воздухе.

Они просто ушли.

Он вышел из дома, закрыв за собой дверь. Ветер ударил горячим воздухом по его лицу, завывая среди руин, словно пытаясь сказать ему что-то важное. Но он не хотел слышать. Шаги его становились медленнее, тяжесть снова вернулась, но теперь она была какой-то иной.

Он знал, что должен найти разгадку, почему они поступили так. Он не верил в то, что они просто ушли, оставив его одного. Идти дальше и искать смысл в действиях его семьи, но пока что его путь вёл в никуда.

А пока он направлялся назад к тем домам, что за работу обещали приютить и накормить, насколько это возможно.

Когда говорят тени

Трое в пустоте, а бар был мрачнее, чем сама ночь за окном. В углу, где свет лампы едва пробивался сквозь дым, трое мужчин сидели молча и пили местную брагу, что была тут в ходу. За окнами бесконечная тишина мира после конца.

– Время такое, что даже тени боятся выходить, – наконец сказал охранник, глядя на пустые улицы через разбитое окно. Его голос звучал глухо и хрипло. Сказывалось недостаток воды.

Смотритель кивнул, сжимая стакан так крепко, что костяшки пальцев побелели. Перекупщик лишь хмыкнул, разводя руками и вдруг сказал:

– А я вам не рассказывал о человеке, что посетил нас недавно?

– Нет, – ответили ему оба в раз.

­– Знаете друзья, – начал было Виксли. Так его звали. – Вы знаете, что он пришел с большого города своими ножками? Прям своими. Я не знаю, как ему это удалось. В тот момент, когда он под конец дня зашел ко мне, тени сгущались вокруг лавки, скажу честно. Его двигала сила, неизвестная мне, вот честное слово. Его шаги были тяжелыми, будто сам воздух боялся дышать рядом с ним. Лицо его помню скрыто капюшоном, взгляд — холоднее зимнего ветра.

– Ищу семью, – прошептал он мне.

Я замер, чувствуя, как время остановилось. В его голосе я слышал какую-то боль. Он показал мне фотографии. Но этот человек... он искал нечто большее чем семью, как будто он искал свою потерянную душу.

– Семья? – пересохло у меня в горле. Я посмотрел на фотографию, но там были старые фото незнакомых мне людей. – Здесь только тени былого. Я не видел их.

Он медленно поднял голову, и в глазах его блеснул огонёк.

– Они здесь, – тихо сказал он. – Я слышу их шёпот.

И тогда я понял: этот странник ищет не вещи, а эхо тех, кого потерял. В этом мире, где всё разрушено, он пришёл за осколками своей души!

– Неужели это был он? – воскликнул Джонни. – Ночной гость. Да. Помню его. Этот человек в капюшоне. Похоже он был и у меня. Расскажу-ка я. – Он поднял рюмку местного пойла и выпил залпом. – Так. Хм. Знаете, в тот день и правда тьма обвивала город, словно тяжелое одеяло, когда он вошел. Его шаги были действительно тяжелыми. Я сидел за своим столом, среди старых инструментов, вещей и обломков металла – всё, что осталось от прежнего мира. В тусклом свете свечи его лицо показалось мне страшным: резкие черты, глаза, полные боли и пустоты одновременно.

– Ты здесь живешь? – спросил он, оглядываясь вокруг. Голос был тихим, но в нем чувствовалась сила, как у тех, кто прошел через самое пекло и вернулся обратно.

– Здесь моя работа, – ответил ему я, стараясь не смотреть прямо на него. Что-то в нем было... неправильное. Понимаете? Как будто он принадлежал этому миру больше, чем мы все вместе взятые.

– Ищешь кого? - наконец выдавил я, хотя знал ответ заранее. Все искали кого-то. Но этот человек... он искал не просто людей. Он искал тех, кто остался от них, даже если это были лишь тени.

Он кивнул, молча. Потом достал из кармана старую потрепанную фотографию. Карточка были пожелтевшей, фотография выцветшая, но лица на них всё ещё улыбались. Улыбались так, как уже никто не умел.

– Они были хорошими людьми, – сказал он, проводя пальцем по фотокарточке. – Очень хорошими.

Я почувствовал, как холод пробежал по спине. Этот человек не просто искал свою семью. Он пытался вернуть её словно из небытия. А может, уже вернул? Кто знает, какие люди приходят из крупных городов, а главное – зачем? Ещё эти Пепельные Пилигримы. То они могли напеть ему? Какие песни?

– Нет, не видел, – ответил я ему. – Ступай своей дорогой путник. Тебе здесь нечего делать.

Когда он ушел, оставив за собой лишь легкий шорох шагов, я долго смотрел на дверь. Честно – я ждал что он зайдет и сделает непоправимое. Тьма снаружи казалась плотнее, чем раньше. Но больше я его не видел.

– Странный путник, – сказал Никель, что стоял в охране этого маленького разрушенного городка. Да-да, что-то припоминаю. Когда ночь стала опускаться на город, я стоял на посту, как всегда, охраняя ворота нашего дома.

И вот тогда я увидел его. Он шёл из тьмы, одинокий силуэт, словно вырезанный из тени. Его шаги были медленными, усталыми, но в глазах горел огонь — тот самый огонь, который заставляет людей идти дальше, несмотря ни на что. Вы понимаете меня, верно?

– Куда идёшь? – спросил я, хотя уже знал ответ. Такие, как он, всегда ищут одно – своих близких.

– Ищу, – ответил он тихо, почти шёпотом. – Ищу семью. Надеюсь, что они тут. Должны быть тут.

Я осмотрел его на запрещенные у нас вещи, но не нашел ничего, за что его можно было развернуть и отправить назад.

Его голос дрожал, но не от страха, а от какой-то боли. Боль утраты, боль воспоминаний, которые невозможно стереть. Он искал семью, но мне кажется он был уверен, что их нет. Он прошёл мимо меня, оставив за собой лишь легкую ухмылку и пожелание мне сдохнуть поскорей. Такое я прочитал в его глазах!

Джонни, ты говоришь, что их город посетили Пепельные Пилигримы. Теперь у меня все стало на свои места. Эти фанатики что-то сделали с ним! Его взгляд. Он уверен, что они живы, но глаза его говорят о другом. Словно они с ним. Не псих ли он?

Хотя таких много.

Я смотрел ему вслед, пока он не растворился во тьме. Может быть, он найдёт, конечно, кого ищет. А может, его путь закончится там, где заканчивается надежда. Но одно было ясно: этот человек полон опасности. И за ним бы понаблюдать. Кстати, где он? Я не видел его больше.

Все трое ещё раз выпили за свое здоровье.

Они знали, что завтра снова придётся вставать и делать вид, что мир ещё существует. Но сегодня, здесь, в этом баре, они были просто тремя людьми, пытающимися забыть, что снаружи не все так плохо.

А этот человек? Он просто пойдет дальше своей дорогой.

Ветер надежды

Мир вокруг был все так же серым и мрачным, словно окутанным вечной мглой. Города превратились в руины, где время застыло в безмолвии. Но среди этой тишины была одна душа, которая горела ярким пламенем – душой, полной жизни и надежд.

Тот самый человек. Поспел того, как он узнал, что семья, которую он искал, давно нашла своё место в другом городе или поселке, а может они там, где-то за широкими пустыми горизонтами.

Место, откуда они ушли и где он сейчас находился был не более чем тихий приют воспоминаний. Этот город не держал его, и он знал, что его путь лежит дальше. На север, юг, восток, запад. Какая разница. Сердце его укажет, где его семья. Направит в нужное направление. Он верил в это. Они ещё живы, хоть и оставили его, но они несомненно думают о нем. А как иначе?

Потеря всего, что было дорого, оставила глубокий след в его сердце, но она же открыла перед ним новый путь – путь свободы и поиска смысла в этом месте. Вопрос выживания не был главным в его списке желания. Он просто хотел жить. Путь к семье был для него дорогой, не испытанием. Он не торопился с их поисками, но и не откладывал их в долгий пыльный ящик одного из домов этого забытого пыльного городка.

Утром, когда первые лучи солнца пробивались сквозь облака пыли, Этан решил покинуть своё скромное убежище в этом маленьком городке и идти на север. Он взял старый рюкзак, собрал немного еды, накачал на колонке пресной воды, сложил необходимые инструменты, на рюкзак повесил односпальную палатку и вышел на дорогу, ведущую вдаль от города на север. Его шаги были легкими, потому что внутри него жила надежда и свобода – те самые искры, которую невозможно погасить.

Дорога была пустынна, лишь редкие сухие кусты да деревья, выжившие после катастрофы. Ветви деревьев тянулись к небу, словно молили о помощи. Но они погибли. Человек смотрел на них и думал о том, что с каждым шагом он открывал для себя новый мир.

Каждый камень, каждый высохший листок казался ему драгоценным сокровищем. Он наслаждался звуками пугающего ветра, шелестом сухой травы и пением одиноких птиц, которые ещё остались в этом мире. Это было его путешествие не только через пространство, но и через время, потому что каждое мгновение дарило ему новые впечатления и эмоции.

Ночью, когда небо покрывалось звёздами, человек садился у костра и долго смотрел на огонь. Огонь был для него символом борьбы и победы над его внутренней тьмой. Он согревал душу и тело, наполняя его уверенностью в том, что завтра обязательно будет лучше, чем вчера.

Путешествие длилось долго, и с каждым днём человек только становился сильнее. Он научился видеть красоту даже в самых простых вещах: в игре света и тени на стенах разрушенных зданий, редких источников воды и тайных посланий, что оставляли такие же путники на своем пути. Его сердце наполнялось радостью от каждого нового открытия, и он понял, что счастье – это не вещь, которую можно потерять или найти, а состояние его души, которое живёт внутри. Он знал, что именно сейчас он стал жить. Именно сейчас он стал тем, о ком мечтал и в большом городе за стенами успел забыть.

Тем, который еще в шестнадцать ушел в большой город в поисках своего счастья. Но так его не нашел. А теперь спустя многие годы фактически потеряв все – от дома до семьи, которая находилась неизвестно где, он почему-то чувствовал себя счастливым. Непонятное чувство радости, что семья нашла свой дом, вдали от всего того, что мешало им жить, а то, что держало его сгорело с приходом Пепельных пилигримов.

Так, шаг за шагом, человек шел вперед, навстречу своему будущему. И хотя мир вокруг него оставался серым и мрачным, его душа сияла ярче, чем любые звёзды на небе, чем солнце в самый ясный день. Ведь он нашёл самое главное – свободу быть собой и радость от каждого прожитого момента.