Пепельный Мир

Пролог: Разрыв реальности

Дождь бил в запотевшие окна лаборатории тяжёлыми каплями, ритмично постукивая по подоконнику. Артём Соколов, младший научный сотрудник Института квантовых исследований, пятый час подряд вглядывался в мерцающие мониторы. Его пальцы застыли над клавиатурой — последний расчёт снова выдавал аномалию.

— Опять этот дисбаланс...

Он откинулся на спинку кресла, ощущая, как ноющая боль растекается между лопаток. Шесть часов непрерывных вычислений. Шесть часов, и всё равно — та же ошибка в матрице. На экране пульсировали цифры:

**> Частота: 473.29 ГГц

Отклонение: +18.76%
Статус: КРИТИЧЕСКОЕ**

За окном сверкнула молния, на мгновение осветив его лицо — резкие скулы, тени под глазами, небритый подбородок. Гром грохнул почти сразу, заставив задрожать старые деревянные рамы.

— Соколов, ты опять здесь?

Дверь распахнулась с лёгким скрипом. В проёме стояла Лариса Петрова, аспирантка кафедры, с двумя бумажными стаканами в руках. Пар поднимался над чёрным кофе, растворяясь в прохладном воздухе лаборатории.

— Третий час ночи, — сказала она, ставя один стакан перед ним. — Даже уборщицы уже ушли. Охрана внизу спит.

— Не могу закончить расчёты, — Артём потёр переносицу. — Каждый раз при калибровке матрица коллапсирует. Как будто...

— Хватит, — Лариса присела на край стола. — Проект "Энергия вакуума" заморожен. Военные закрыли финансирование ещё три месяца назад. Тебя держат только из-за твоего наставника.

— Но флуктуации вне стандартной модели есть! — он ткнул пальцем в график. — Вот, смотри. Если мы...

В этот момент гром ударил прямо над зданием.

Лампы дневного света вспыхнули ослепительно ярко — и погасли.

Только мониторы продолжали светиться в темноте, их экраны заполнялись бешено меняющимися строками кода.

— Чёрт! — Лариса вскочила. — Опять эти скачки напряжения!

Но Артём смотрел не на неё.

В центре лаборатории, где стоял основной детектор, воздух... колебался.

Как над раскалённым асфальтом.

Маленькая чёрная точка появилась в метре от пола. Которая росла.

— Ларис... — его голос сорвался на шёпот. — Отойди...

Она обернулась — и её глаза расширились.

— Артём, беги!

Точка рванулась вперёд.

Столы, компьютеры, стулья — всё начало закручиваться в спираль. Бумаги взлетели, образуя белый вихрь. Лариса кричала что-то, но её голос растягивался, превращаясь в низкий гул.

Артём почувствовал, как пол ушёл из-под ног.

Он падал.

Но не вниз.

В сторону.

Сквозь слои чего-то липкого и холодного.

Темнота.

Тишина.

Затем — вспышки.

Обрывки образов:

— Лес. Деревья с серебристой корой, тянущиеся ввысь.
— Красное небо, пересечённое трещинами, как разбитое стекло.
— Тени. Много теней. И в них — горящие глаза.

Где-то вдали завыл ветер. Но это был не ветер — звук напоминал смесь скрежета металла и человеческого стона.

Последнее, что он услышал перед тем, как сознание отключилось — шёпот на неизвестном языке:

"Линьхуэй ждёт, скиталец..."

***

Холод.

Первое, что ощутил Артём — ледяную сырость, пробирающуюся под одежду. Он лежал лицом вниз, щека прижата к чему-то мягкому и... хрустящему.

— Где...

Голос сорвался на хрип. Горло болело, будто его скребли наждачной бумагой. Он попытался пошевелиться — мышцы ответили тупой болью, словно после многочасовой тренировки.

Артём перевернулся на спину, и мир перевернулся вместе с ним.

Небо.

Но не голубое — багровое, с пульсирующими зелёными прожилками, будто гигантский организм. В зените висел чёрный диск, окружённый огненным кольцом, от которого вниз тянулись сотни светящихся нитей. Они колебались, как щупальца медузы, уходя за горизонт.

— Это... галлюцинация?

Он приподнялся на локтях. Руки погружались во что-то белое и сыпучее.

Пепел.

Мелкий, как мука, покрывающий землю ровным слоем. Он хрустел под пальцами, оставляя на коже липкий налёт. Артём поднёс руку к лицу — пепел пах... металлом и гнилыми яблоками.

Ветер донёс новый запах — сладковатый, с примесью серы. От него слезились глаза.

Артём встал, пошатываясь. Ноги подкашивались, но он удержал равновесие.

Лес.

Но какой...

Деревья высотой с десятиэтажный дом, их стволы покрыты серебристой чешуйчатой корой. Ветви сплетались в арки, образуя туннели. А между стволами...

Дрожал воздух.

Не как в жару — волны шли чёткими спиралями, образуя узоры. Одна такая волна приблизилась к нему.

Артём инстинктивно отпрянул, но спираль коснулась его руки.

Боль.

Острая, как удар раскалённой иглой.

Но вместе с ней — тепло, разливающееся по венам.

Он отдернул руку. На коже не было ожога, только... свечение. Голубоватое, медленно угасающее.

— Что за чёрт...

В этот момент из чащи раздался хруст.

Что-то большое двигалось в его сторону.

Артём замер.

Звуки шагов: первый — хруст ветки, второй — шорох пепла, третий... рычание.

Он медленно повернул голову.

В десяти метрах, между деревьев, стояло оно.

Существо.

Ростом с медведя, но... неправильное.

Тело, покрытое чёрной хитиновой бронёй. Шесть конечностей — четыре ноги, две передние, заканчивающиеся клешнями. Голова без глаз, только раздвоенная пасть с рядами игловидных зубов.

Оно нюхало воздух, поворачивая голову из стороны в сторону.

Артём почувствовал, как по спине пробежал холодный пот.

Инстинкт кричал: БЕГИ!

Разум шептал: Не двигайся.

Существо сделало шаг вперёд.

Пепел на его пути вспыхнул голубым.

Артём увидел, как от клешней тянется дымка — такая же, как те "спирали" в воздухе.

Оно чувствует энергию.

Оно охотится.

Ветер изменил направление.

Существо замерло, затем резко повернуло голову — прямо на него.

Пасть раскрылась.

Артём бросился в сторону как раз в тот момент, когда существо прыгнуло.

Он упал в пепел, чувствуя, как над головой пролетело что-то тяжёлое.

Бежать.

Сейчас.

Артём вскочил и побежал вглубь леса, не разбирая дороги.

За спиной раздался рёв — не звериный, а какой-то... механический.

Как скрежет шестерней.

Оно преследовало.

03:18 неизвестного времени

Артём бежал, спотыкаясь о корни, скрытые под слоем пепла. Его лёгкие горели, а в ушах стоял странный гул — будто гигантский трансформатор работал где-то под землёй.

За спиной — шестиногое существо.

Оно двигалось странно: не бежало, а словно скользило между деревьями, его хитиновый панцирь отражал багровый свет неба. Артём заметил — там, где хищник проходил, пепел не вздымался, а прилипал к его телу, как железные опилки к магниту.

— Чёрт...

Нога провалилась в яму, скрытую пеплом. Падение.

Удар.

Пепел взметнулся, впиваясь в глаза.

Когда Артём смог открыть веки — увидел.

Нить.

Всего одну.

Тонкую, как паутина, но плотную. Она висела прямо перед его лицом, пульсируя слабым голубоватым светом.

Существо замерло.

Его слепая голова повернулась, пасть раскрылась в беззвучном рыке.

Артём понял — оно чувствует нить, но не видит её.

Он протянул руку.

Контакт.

Сначала — лишь тепло, как от раскалённого стекла.

Потом — боль.

Острая, жгучая, но... знакомая.

Та самая, что он чувствовал, когда случайно задевал нити во время бега. Только теперь — сильнее.

Существо сделало шаг назад.

Артём сжал нить в кулаке.

Боль усилилась, но и хищник отступил ещё дальше, его клешни судорожно сжались.

— Тебе это не нравится, да?

Он не знал, почему нить реагирует именно на него.

Не понимал, почему боль не убивает его сразу.

Но видел результат — существо боялось.

И этого было достаточно.

Артём сжал нить сильнее.

Мир взорвался белым светом.

Сознание вернулось внезапно, как удар по затекшей ноге. Артём очнулся, сжав в кулаках что-то твёрдое и ребристое — не корень, нет, слишком правильное, слишком гладкое. Кость. Огромная, потрескавшаяся, будто пролежавшая в земле века.

Он отпрянул, и пепел, прилипший к губам, вдруг показался сладковатым, как мёд, выпаренный на огне до черноты.

Существа не было.

Только следы — шесть глубоких борозд, будто кто-то волок по пеплу раскалённый плуг.

И рука.

Правая.

Кожа на ладони покрылась тонкими белыми линиями — не ожогами, нет, скорее шрамами, которые почему-то светились изнутри, когда он поворачивал кисть.

Нить.

Она всё ещё была здесь, но изменилась — поблёкла, покраснела, и теперь не висела в воздухе, а тянулась к нему, как привязанная невидимой верёвкой.

Артём сделал шаг назад.

Нить провисла, но не исчезла — лишь дрогнула, будто живая.

— Чёрт...

Голос сорвался на хрип. Горло болело так, будто он проглотил раскалённый уголёк.

Где-то в глубине леса завыло что-то новое — не тот металлический скрежет, нет, что-то более... влажное.

И тогда он увидел.

Пепел перед ним шевелился.

Не просто вздымался от ветра — собирался в кучки, сбивался в комья, образуя нечто... целенаправленное.

Что-то поднималось.

Что-то формировалось.

Что-то ждало.

Артём замер, наблюдая, как пепел собирается в странные узоры у его ног. В груди колотилось сердце, но разум, вопреки страху, работал с холодной ясностью.

Так. Остановись. Дыши.

Он медленно разжал ладонь. Белые линии на коже пульсировали в такт дыханию.

Ожоги? Нет... Слишком правильные. Слишком... осознанные.

Нить, всё ещё привязанная к руке, дрогнула. Артём почувствовал — нет, не боль, а скорее тягу, будто кто-то слегка дёрнул за невидимую нитку, пришитую прямо к костям.

Из чащи донёсся новый звук — не вой, а нечто среднее между бульканьем и скрипом.

Два варианта: бежать или...

Он посмотрел на свою руку, на нить, на поднимающийся пепел.

Использовать.

Мысль возникла сама собой, как будто кто-то вложил её в голову.

Артём сжал кулак.

Нить ответила мгновенно — голубоватый свет побежал по её длине, и пепел у его ног вдруг замер, словно испугавшись.

Интересно...

Он сделал шаг вперёд.

Пепел отпрянул.

Ещё шаг.

Теперь уже целый участок перед ним расчистился, обнажив землю — чёрную, маслянистую, испещрённую трещинами.

Из трещин сочился тусклый свет.

Значит, так...

Артём потянул нить на себя — медленно, осторожно.

Пепел вздыбился волной, откатываясь всё дальше, а из глубины чащи раздался тот самый булькающий звук, только теперь в нём слышались нотки... раздражения?

Оно не просто слепое. Оно — часть этого пепла. И оно боится.

Он не знал, откуда пришла эта уверенность, но она грела сильнее, чем свет нити.

И тогда Артём дёрнул.

Лес взорвался рёвом.

Пепел взметнулся вверх, как взрывная волна, а из его глубин вырвалось нечто. Фигура, слепленная из пепла и костей. Глаза — две чёрные дыры. Рот, растянутый в беззвучном крике.

Оно видело его.

Артём инстинктивно отшатнулся, но было поздно — существо кинулось вперёд, и мир снова погрузился в хаос.

Пепельный монстр двигался неестественно — не бежал, а словно перетекал по земле, как ртуть. Артём отступал, чувствуя, как нить на его руке натягивается, словно пытаясь удержать его на месте.

Оно не просто хочет убить меня...

Оно хочет стереть.

Мысль пришла внезапно, с ледяной ясностью.

Пепел под ногами монстра кипел, принимая новые формы — то когтистые лапы, то щупальца, то нечто среднее между тем и другим.

Артём поднял руку — нить вспыхнула голубоватым.

Пепельный монстр замедлился.

Боится света? Нет...

Боится нарушения узора.

Он резко дёрнул нить в сторону.

Пепел перед существом вздыбился, образуя внезапную стену.

Монстр взвыл — звук, от которого Артёму хлынула кровь из носа.

— Чёрт!

Он почувствовал, как что-то ломается в его восприятии.

Белые линии на руке вспыхнули ярче.

Нить запела — тонкий, едва слышный звон, будто кто-то провёл смычком по натянутой проволоке.

И тогда...

Они пришли.

Из леса, из пепла, из самого воздуха — тени.

Не такие, как раньше.

Эти знали, куда смотреть.

Артём почувствовал их взгляды на своей коже — не любопытство, а жадность.

Пепельный монстр замер, затем начал... рассыпаться.

Будто что-то перерезало нити, державшие его вместе.

Артём понял слишком поздно.

Это не помощь.

Это кормление.

Тени сомкнулись вокруг, и последнее, что он увидел — как одна из них протягивает к нему руку...

Тьма обволакивала, густая как деготь. Артём почувствовал, как холодные пальцы смыкаются вокруг его запястья — не человеческие, нет. Слишком твёрдые. Слишком... правильные. Будто кто-то выточил их из обсидиана.

— Не дыши, — прошептал голос, и в этом шёпоте было что-то металлическое, словно слова пропустили через старую шестерёнчатую передачу.

Артём замер.

И странное — тени заколебались, потеряв его.

Они кружили рядом, эти чернее черного пятна, щёлкающие чем-то невидимым, будто слепые кроты, учуявшие вибрацию.

Они охотятся на звук, — пронеслось в голове.

На стук сердца. На шум в лёгких.

Его потянули вниз.

Не уронили — а именно потянули, будто пепел под ногами вдруг стал чёрной водой.

Последнее, что он увидел перед погружением - свою нить — теперь тёмную, как полоска сажи, обвившую руку мертвой змеёй, как тени бросаются туда, где он только что стоял, и пепел вздымается фонтаном, как воздух там, где они прошли, застывает странными кристаллами

Темнота.

Холод.

Затем — свет.

Не яркий.

Больничный.

Как в операционной.

Он стоял в... не пещере. Не комнате. Чем-то среднем. Стены пульсировали, будто обтянутые кожей какого-то гигантского существа. По ним бежали голубоватые прожилки — точь-в-точь как его нить.

Перед ним стоял кто-то.

Человек?

Слишком высокий. Слишком прямой.

Его плащ шевелился сам по себе, будто соткан из живого дыма. Костяная маска на лице — не надетая, а вросшая. На запястьях — такие же чёрные узоры, как у Артёма, только старые, глубокие, будто корни дерева под кожей.

Темнота в пещере сгущалась, но слова незнакомца резали её чётко, будто ножом.

— Ты трещишь, как плохая проводка.

Артём моргнул. Губы незнакомца под костяной маской не шевелились. Звук шёл сквозь кожу — вибрацией в костях, гулом в висках. Как будто кто-то вставил динамик прямо в череп и включил запись с помехами.

— Как я тебя...

— Не ушами, — маска скривилась в подобии улыбки. Чёрные узоры на его руках шевельнулись, и вдруг в голове у Артёма всплыл образ — он сам, кричащий в лесу, а вокруг тени, слетающиеся, как стервятники на крик раненой птицы.

Не слова. Картинки. Чувства.

Артём посмотрел на свою руку. Белые линии пульсировали в такт голосу незнакомца.

— Ты... вкладываешь это мне в голову?

— Нет. Костяные пальцы щёлкнули, и в воздухе повисли два изображения: одно — он, горящий, как факел; другое — он же, но с кожей, покрытой чёрными прожилками. Ты ловишь ци. Как щука хватает блесну.

Артём вдруг осознал — он чувствует больше, чем слышит.

Страх незнакомца — кислый привкус на языке.

Предостережение — мурашки по спине.

Даже неудовлетворённость от того, что приходится объяснять очевидное — лёгкое давление за глазами, будто начинается мигрень.

— Это...

— Не язык. Эхо, — незнакомец повернулся к стене, где что-то заскреблось. Ты пока слышишь только крики. Научишься шёпот — поймёшь, о чём здесь действительно говорят.

Артём не успел спросить, что это значит. Пещера содрогнулась, и с потолка посыпался чёрный песок.

Незнакомец схватил его за плечо:

— Теперь бежим. Пока не началось настоящее веселье.

И Артём понял. Не слова.

Ужас.

Чистый, нефильтрованный, впивающийся в мозг когтями.

Он побежал.